Пулеметная очередь, крик ребенка, прохожий падает… Женщина показывает видео на мобильном и поясняет: » Такие картины мы каждый день видели из окон. А на улицу было лучше не выходить…». 

Охота на русских

Свой трудный путь из Сирии семья Фихан не любит вспоминать. Больше года шестеро родных людей были разделены не только тысячами километров, но страхом, что больше друг друга не увидят. Семья бежала в Россию группами. Вначале Галина и младшие дети – Алина и Имад, затем уже взрослые Абир и Адель, последним покинул родину глава семейства — Юсуф.

— Волнения в Сирии начались в конце 90-х. Тогда никто не думал, что все кончится настоящей войной, — рассказывает Юсуф Фихан. — Мирные демонстрации и забастовки за несколько лет переросли в настоящие боевые действия. Перестрелки на улицах стали привычным делом. Поначалу стреляли из автоматов, потом в ход пошли пулеметы, в города вошли танки, мирные районы бомбили с неба…

— Вокруг трупы, грязь, голод, — дополняет мужа Галина. – Самое страшное, что все это видели дети…

Арабы вели настоящую охоту на русских – мстили за то, что российское правительство помогает Сирии – убивали на месте или забирали в плен.

Исход

Бежать решились сразу, как только узнали, что МЧС присылает гуманитарные самолеты за русскими. У Галины и детей — гражданство России, они получили его как уроженцы СССР.

— Господи, как мы ехали до самолета… Границы между городами были закрыты, через каждые 20 метров стояли блокпосты, обыскивали транспорт. Увидят русского – вытаскивают из машины и уводят. Муж отыскал какого-то отчаянного, который согласился нас доставить — за мазут (бензина в стране уже нет). Мы двинулись в путь, закутавшись в платки, притворялись местными. Арабы останавливали машину на каждом блокпосту — сердце выпрыгивало. Не знаю, как добрались живыми.

После отъезда матери и младших Абир и Адель с отцом около года скрывались по окрестным деревням. Дома оставаться было нельзя – арабы могли нагрянуть в любую минуту.

— Я прятал их по друзьям, знакомым, — рассказывает Юсуф. — Дети героически выдержали все испытания — голод, вид мертвых тел, разруху, лишения. Весной их удалось отправить в Россию — бортом МЧС.

Юсуф — уроженец Сирии — в гуманитарную программу не попадал. Детям пришлось самостоятельно, не зная языка, добираться до Сибири.

— Под патронажем МЧС нас должны были доставить до самого Томска, буквально передать из рук в руки, — вспоминает Абир. — Думаю, так оно и получилось бы, если б мы сами все не испортили. Оказавшись в аэропорту, заблудились и отстали от сопровождающих. Не зная языка, долго блуждали по залам, искали их, но так и не нашли. 400 долларов, которые дал нам отец, ушли на билеты. С горем пополам, проведя сутки на аэровокзале, улетели в Томск. Тут нас встретила мама…

Когда, отправив родных, Юсуф собрался бежать сам, воздушное пространство над Сирией уже было закрыто. Пришлось идти пешком, через соседние государства — Иран, Турцию. До Томска он добирался несколько месяцев.

— Через закрытые границы люди пробирались ночами. Кто как. Кто-то бежал, кого-то несли…

О своих скитаниях Юсуф вспоминает с неохотой. Оно и понятно — не хочется еще раз погружаться в ад, который пришлось пережить. «Главное, что теперь мы все вместе и в безопасности», — говорит он.

Рожденная в СССР

Тропинку в Томск проторила именно Галина. Город знала хорошо, не раз приезжала сюда в гости к родственникам, когда была студенткой. Вообще-то Галина — уроженка Узбекистана, с будущим мужем, сирийцем, познакомилась в Ташкенте, где он учился в институте. Влюбилась, все бросила и поехала за супругом. Сначала перебрались в Пермь, где он получил второе высшее образование, инженера-геолога, а потом и на его родину…

— Жили хорошо, — вспоминает Галя. — Конечно, поначалу было сложно привыкнуть к местным обычаям, пустынным пейзажам, жуткой жаре, но потихоньку я освоилась. В Сирии у мужа была хорошая должность в нефтяной компании. У нас был огромный дом с террасами и высокими потолками. Но война все перечеркнула…

В Томск Галина с ребятишками приехали в начале прошлого лета.

— Помню реакцию детей, когда они увидели здешнюю природу – леса, поля, цветы… Не отлипали от окна машины — восхищались каждой травинкой. Сирия ведь, по сути, пустыня. Там солнце настолько палящие, что вся растительность погибает еще в мае. Обочины дорог голые, пальмы только в городах и то искусственно посаженные. А здесь такое богатство!

Беды и радости

До недавнего времени Галина Фихан с четырьмя детьми ютилась в съемной комнате. Сейчас, благодаря помощи Сергея Жвачкина, семья получила двухкомнатную квартиру в бывшем военном городке близ поселка Итатка.

— Вы не представляете, сколько инстанций я прошла, — говорит женщина. – Чтобы получить российский паспорт, устроить детей в школу, получить пособие по безработице… Только с квартирой все получилось более-менее гладко. Я написала письмо губернатору с просьбой помочь, принесла в приемную. А через некоторое время мне позвонили и сказали приезжать для оформления документов. Еще и 100 тысяч на ремонт выделили.

Сейчас Галина работает на птицефабрике, в цехе упаковки. По 12 часов в день раскладывает по лоткам куриные крылышки и окорочка. Говорит, платят неплохо: расчет сдельный, как потопаешь – так и полопаешь.

Сложнее с работой у Юсуфа. Инженера-геолога с 25 летним стажем не берут даже дворником – нет разрешения на работу. Статус беженца пока не подтвержден.

— Сижу, как иждивенец, на шее у жены, — сокрушается Юсуф

«Но счастье, что дети пристроены», — хором подчеркивают супруги Фихан.

Аз, буки, веди

Самый младший, 6-летний Имад, ходит в садик. По-русски говорит неплохо. На будущий год собирается в 1 класс.

15-летняя Алина посещает итатскую школу. Учится в 8 классе. Адаптация у нее проходила непросто – поначалу девочка практически не понимала по-русски, из-за чего ее, 14-летнюю, посадили к малышам, во второй класс. Чтение, правописание – все пришлось осваивать с нуля. Благодаря упорству, уже через несколько месяцев Алина начала писать, читать, говорить, а главное — все понимать. Экстерном перепрыгнула 4 класса.

— Дети в школе опекали дочку, помогали делать домашнее задание, показывали поселок, приглашали домой… Я, честно говоря, не ожидала, что все так по-доброму к ней отнесутся.

Россия меня вообще поразила: практически все, кого я встречала на пути, открытые и добрые… Сирийцы – совершенно другие, они всегда «в себе».

Сложнее обстоят дела у старших детей. Несмотря на то, что с детства слышали русскую речь, понимают и говорят далеко не идеально. Учиться им, мягко говоря, трудно.

— Акцента у них нет, словарный запас неплохой, но теряются, когда слышат беглую, хорошего темпа речь, — поясняет Юсуф. — Я сам столкнулся с этим, несмотря на то, что когда-то около восьми лет прожил в Союзе.

Абир (старшую дочь) зачислили на филологический факультет ТГУ, в группу иностранных студентов. Там ей помогут подтянуть грамматику и разговорный русский.

У 18-летнего Аделя – ситуация, пожалуй, самая сложная. В этом году ему, иностранцу, предстоит сдавать ЕГЭ. Говорит парень хуже всех в семье, писать по-русски не умеет. Сейчас настольные книги Аделя — букварь и томик с русскими сказками. Вообще-то юноша больше тяготеет к естественным наукам: физике, химии. Но пока они для него недоступны – «вначале надо со сказками разобраться».

«Мы счастливы»

Небольшая квартира заставлена сумками и коробками. Семья переехала сюда только пару недель назад – быт еще не совсем устроен. Тем более, что пока приходится ютиться в одной комнате — вторая требует ремонта.

— Пережитые трудности нас сблизили. Даже вот эта неустроенность: одна комната на шесть человек, спим на полу, но… мы счастливы! Раньше, когда у нас был большой дом – каждый сидел по своим комнатам, встречались только за ужином. Сейчас все наоборот. Дети сражаются за пульт от телевизора, потому что теперь он один, готовим ужин для мамы, ожидая ее с работы (раньше было наоборот), помогаем друг другу с русским. Но главное, здесь нет войны, и вокруг — хорошие люди.

Фото: Василий Носов.