К 17 годам  колонии строгого режима приговорил Томский областной суд 42-летнего  гражданина Р. за насилие над  несовершеннолетней падчерицей. В силу возраста девочка не в состоянии была оказать сопротивления, мужчина неоднократно удовлетворял сексуальные потребности, запугивая ее и подавляя волю.  В результате нанесения физических  и моральных травм у подростка развилось психическое расстройство.

Вердикт: виновен!

О подробностях судебного разбирательства рассказывает и.о. заместителя председателя Томского областного суда по уголовным делам Аркадий Кин:

– Это уголовное дело разбиралось с декабря 2012-го по июнь 2013-го с участием присяжных заседателей. Подсудимый вел себя  скандально. На первый взгляд может показаться странным, что он настоял на слушании с участием присяжных – людей, которые при вынесении вердикта могут руководствоваться эмоциональным порывом. Однако у такого выбора есть свой логичный мотив. Преступление было совершено достаточно давно, последний эпизод относится к ноябрю 2006-го.

Немаловажное обстоятельство: насильника не поймали с поличным. Конечно, следователь подкрепил обвинение доказательствами, однако подсудимый в зале суда все равно утверждал, что оно голословно. Несмотря на показания, данные самой потерпевшей. Как в этом случае действует профессиональный суд? Скрупулезно, медленно, нудно выстраивает  цепочку улик. И обязательно письменно обосновывает свои выводы.  Присяжные ничего не анализируют, кроме как в собственных головах. Они не обязаны объяснять вердикт. На этом и строился расчет преступника. Присяжные завязнут в косвенных доказательствах и юридических тонкостях, а все сомнения, как известно, трактуются в пользу подсудимого… Как правило, линия защиты в подобных случаях сводится к тому,  что у противоположной  стороны просто есть меркантильный интерес, что это месть супруге через ребенка. Вымогание денег, требование съехать с квартиры и тому подобное.

Ну кто будет слушать эти домыслы, кроме присяжных? Однако должного впечатления произвести так и не удалось. Вердикт  гласил: виновен по двум эпизодам. Остальные, более ранние, заседатели сочли недоказанными.

Отличительная черта данной категории дел – их непростое рассмотрение в суде. Это и для взрослого серьезное испытание, а представьте на его месте ребенка? Юридически процесс проходит в закрытом режиме. Практически потерпевшему приходится давать показания в присутствии судьи, секретаря, прокурора, адвоката, пристава и самого обидчика. А если суд идет с участием присяжных, то это еще 14 посторонних  дяденек и тетенек… Конечно, в зале присутствует педагог (как правило, это близкое ребенку лицо, с которым у него есть контакт). Этот специалист всегда может обратиться к председательствующему, чтобы снять тот или иной вопрос по причинам психологического характера.  Но все равно проще закрыться и сказать «не знаю», «не помню», чем рассказать, как было.

Помню случай (не из моей практики): процесс вел судья Владимир Васильевич Смирнов. Когда ребенок, проходивший потерпевшим по аналогичному делу, замкнулся и замолчал, Смирнов позвал его за судейский стол. Посадил к себе на колени, успокоил. И только так, постепенно сумел разговорить.

Еще одна особенность  уголовных дел, касающихся детей и подростков, –  бурная реакция общества.  Эти преступления бывают подолгу скрыты, особенно если происходят в кругу семьи. Несовершеннолетний боится о них  рассказывать, переживает, стыдится и не представляет, к кому может пойти со своим несчастьем. И насильник успешно этим пользуется.

Неудовлетворенное чувство справедливости, недовольство «мягкостью» закона  по отношению к педофилам привели к широкому и резонансному обсуждению возможности химической кастрации. Сейчас страсти вокруг этой темы несколько поутихли. Мы исходим из того, что осужденный, отбыв наказание, как говорится, «рассчитался с Родиной». Начинает жизнь с чистого листа, и вмешиваться в нее, продлевая наказание, государство не вправе. Пусть будет строгий надзор каких угодно ведомств – пожалуйста! Но не пожизненный приговор. В противном случае, если мы допускаем кастрацию, почему бы не пойти дальше? Давайте отрубать вору руку за воровство! Безрукий-то точно ничего не сможет украсть. Но мы уже не в родовом обществе живем и не по нормам шариата. Закон Талиона «око за око…» отошел в прошлое.

Свои люди?

Светлана Петренко, психолог:

– В большинстве случаев сексуальное насилие над детьми происходит именно внутри семьи. 30–40% – это отчимы, дядюшки, дедушки. Еще около 40% – люди, которые вхожи в дом, с которыми ребенок хорошо знаком. Обязанность отследить опасность ложится на близких. Родители, особенно мамы, должны чувствовать психоэмоциональное состояние своих детей. Но, к несчастью, женщины не всегда готовы к этой защите, особенно если преступниками  являются собственные мужья. Они делятся на две категории: те, кто точно знает, что произошло, но не в состоянии этому помешать, неуверенные в себе, зависимые от мужчин, не желающие рисковать своим семейным благополучием, и те, кто только подозревает, но отказывается верить, боится убедиться в собственной правоте, потому что это потребует немедленных и решительных действий…

Но что должно насторожить родителей в поведении детей? Если речь идет о 6–8-летнем ребенке, это прежде всего проявление познаний в сексуальной сфере, несвойственных его возрасту. Ребенок трогает сверстников за половые органы, позволяет также прикасаться к себе.  Игры – с товарищами и с игрушками – приобретают интимный характер, часто имитируют  половой акт. Худшее, что могут сделать родители в этой ситуации, – отругать и потребовать прекратить «заниматься этой гадостью». Разумнее скрыть свои негативные чувства и попытаться  выяснить источник неадекватного поведения. Возможно, он видел что-то по телевизору или вышел на порносайт. Этот во всех отношениях непростой разговор надо вести спокойно, ребенок не должен почувствовать опасности или угрозы, исходящей от родителей. Иначе он просто замкнется в себе, и получить информацию будет невозможно. Есть и косвенные признаки, свидетельствующие о психологическом неблагополучии. У ребенка может начать проявляться страх перед кем-то из знакомых или членов семьи. Не отмахивайтесь от этого! Нарушается  сон, аппетит, он отказывается делать то, что умел и любил делать раньше. Легко ломается настроение. Иногда о сексуальном насилии может свидетельствовать полный отказ от гигиены или, наоборот, неожиданно развившаяся маниакальная чистоплотность.

Не требуйте немедленно все рассказать, но дайте понять, что тревожитесь, когда ваш сын или дочь в таком состоянии. И помните: ребенок любого возраста всегда  очень хочет рассказать о своих переживаниях, они не дают ему покоя, но поделиться ими готов только с близким, понимающим его человеком.

 Всего в Томском областном суде в 2012–2013 годах рассматривалось 17 уголовных дел, по которым потерпевшими являлись несовершеннолетние (21 человек). При этом 19 из них стали жертвами преступлений против половой свободы, в отношении двоих совершены преступления против жизни и здоровья. Одиннадцать подсудимых уже приговорены к различным срокам наказания.

ТРИ «НЕЛЬЗЯ»

Как только ребенок стал самостоятельно выходить на улицу, он должен знать наизусть список запретов, чтобы не подвергнуться сексуальному насилию:

• Нельзя подходить к незнакомым людям ближе чем на метр.
• Нельзя садиться в чужую машину, на чужой мотоцикл, велосипед.
• Нельзя идти с неизвестными дяденьками и тетеньками «навестить маму в больнице»; «забрать подарок»; «поиграть со щенком» и т.д. В случае подобных предложений ребенок должен  немедленно позвонить и сообщить о них маме, папе или бабушке с дедушкой.