Громкие победы Северского театра для детей и юношества в минувшем году удивили даже тех, кто давно привык к его успехам:  главный приз международного фестиваля «Монокль» в Санкт-Петербурге, победа в трех номинациях межрегионального фестиваля «Театральный АтомГрад», Гран-при областного фестиваля «Маска».

Главный режиссер театра заслуженный деятель искусств России Наталья Корлякова рассказала о том, как она относится к людям, которые смотрят только комедии, о том, каких авторов она никогда не будет ставить, а также поделилась прогнозом на будущее не только своего театра, но и страны.

Сцена – это рентген

– Наталья Григорьевна, многие зрители и пресса называют ваш театр лучшим в Томской области, спектакли и гастроли проходят с неизменными аншлагами, и ни в одном другом коллективе актеры не радуются так искренне за победы своих коллег. Как вам удается сохранять живой театр?

– Признаюсь честно, в условиях скудного финансирования и бесконечной борьбы за выживание сохранять человеческое достоинство и сплоченный коллектив с каждым годом становится все сложнее. Но в противном случае вообще нет смысла заниматься искусством. Как только театр начинает жить по принципу производства, он умирает. Мне больше нравится формула: театр – дом, где все любят свое дело, друг друга, а творческие интересы превалируют над экономическими. К счастью, мои артисты понимают: все хорошее и талантливое рождается только в любви. Сцена ведь как рентген, если актеры плохо относятся друг к другу в жизни, это обязательно будет видно в спектакле. Поэтому гораздо разумнее и продуктивнее поддерживать теплые отношения. Конечно, постановка спектакля не всегда проходит гладко: мы можем поспорить, даже поругаться. Но резкие слова звучат не потому, что кто-то к кому-то плохо относится (и все об этом знают), а потому что идет живой творческий процесс. У нас есть одна общая цель – создавать хороший театр. Поэтому перед каждым спектаклем мы встаем в круг, беремся за руки и говорим: «Мы вместе!» И не важно, выходит сегодня артист на сцену в главной роли или в эпизоде, каждый из них – значимая яркая краска в общей палитре спектакля. Хороший спектакль случается только при наличии актерского ансамбля.

– Ваш театр ориентирован прежде всего на подрастающее поколение. Говорят, что современных детей сложно чем-либо удивить…

– С этим не поспоришь. Но с каким бы настроем ни пришли ребятишки в театр, если актеры работают честно, сказка для них оживает. Как бы ни менялись времена и нравы, в детях на генном уровне заложена вера в волшебство. И взрослые не имеют права ее разрушать.

– В театральном мире не так много женщин-режиссеров. С чем это связано, на ваш взгляд?

– Режиссер – не профессия, а образ жизни. Если я нахожусь вне театра, это не значит, что поиск решения творческих проблем на сегодняшний день закончен. Я ищу режиссеров и художников, которых хотела бы пригласить на постановку, читаю пьесы, продумываю репертуар… Наверное, не все женщины могут выдержать такой ритм жизни. Для меня никогда не стоял вопрос выбора профессии: мама была балетмейстером, дружила со многими томскими и северскими артистами, я росла в творческой атмосфере и с пяти лет точно знала, что буду в театре. Но я категорически против разделения режиссуры на мужскую и женскую. Для нее есть только одна градация: профессиональная и непрофессиональная.

 Обойдемся без котурнов

– В чем, на ваш взгляд, заключается магия и сила притяжения театра?

– Театр – это территория духовной силы. Не может не измениться человек, посмотревший спектакль «Господин Ибрагим и цветы Корана», – такой мощный заряд доброты и любви несет эта история. Он уйдет от нас немножко другим. Театр дает людям дополнительные силы жить вопреки всем трудностям и решать сложнейшие проблемы, которые порой ставит перед нами судьба. Потому что энергия творчества – это энергия любви.

– Согласно статистике, только 8% россиян посещают спектакли. Театр – элитарное искусство?

– Не люблю слово «элитарный»: произнося его, ты встаешь на котурны, а всех, кто рядом, считаешь ниже себя. Если ты доходчиво, искренне, по-человечески рассказываешь историю, которая тебя волнует, зрители поверят и пойдут за тобой. Кстати, не вижу ничего плохого в том, что некоторые люди смотрят только комедии. Каждому свое: кому-то нравятся сложные философские истории, кто-то любит отдыхать в театре. Это нормально.

– Есть заветная тема, которая проходит лейтмотивом через все ваше творчество?

– Когда меня спрашивают, о чем будет мой новый спектакль, я всегда отвечаю: «О любви». Политический строй, экономическое положение, социальная действительность лишь внешний антураж жизни. Что бы ни происходило за окном, люди всегда будут желать взаимной любви, будут учиться любить и быть любимыми. Чувство юмора и любовь – два великих чувства, которые держат нас на этой земле.

 Не Кафка. Выплывем…

– Что, на ваш взгляд, происходит с нами сегодня?

– Недавно я сказала своим студентам: «У меня ощущение, что идет война, вас ранило, и вы приползли в колледж, истекая кровью». Но прошел месяц-другой, и я заметила, что у ребят появился живой блеск в глазах, в них проснулась душа. Они хорошие люди, просто никто им этого раньше не говорил. Сегодня у многих (кстати, не только у молодежи) потеряны жизненные и ценностные ориентиры. Вся Россия превратилась в сплошной «Дом-2», и это страшно. Но, с другой стороны, есть много добрых, замечательных ребят. Особенно в нашем университетском Томске. Я читаю блоги студентов и убеждаюсь: они умные, прекрасные по своей внутренней сути молодые люди. Мне кажется, ничего страшного со страной не должно произойти. Выплывем. И никаких особенных усилий для этого прилагать не надо. Нужно просто ходить в лес, растить детей, радоваться солнцу и зажигать вокруг себя источники света. Чем больше рядом с нами счастливых людей, тем большим смыслом наполнена жизнь.

– Есть ли творческий материал, за который вы принципиально никогда не возьметесь?

– Это писатели, творчество которых мне не интересно. Например, Кафка. А вообще дело не в авторе, а в теме произведения. Если это проблемы, которые волнуют меня как человека, если я чувствую жгучую потребность немедленно поговорить о них со зрителями, берусь за эту пьесу. В январе, например, начинаю репетировать «Без вины виноватые». Сегодня меня очень интересует и волнует творчество Островского. Этот автор открылся для меня с неожиданной стороны во время работы над спектаклем «Последняя жертва». Островский – русский Шекспир, настолько глубоко и скрупулезно он исследует природу страсти во всех ее проявлениях. А ведь страстность натуры – самая яркая национальная черта русского человека.

– Театральное искусство сегодня действительно переживает кризис?

– Скорее, кризис переживают отдельные театры, которые не могут найти свою нишу, своего зрителя и свою художественную концепцию. А театральное искусство развивается, видоизменяется под влиянием времени, приобретает новые формы. Таков закон жизни. Сейчас, например, многие режиссеры требуют от артистов, чтобы они не выражали эмоции, а транслировали текст. Мне такая позиция не нравится, я хочу видеть на сцене живую жизнь, потому что убеждена: хороший спектакль случается только тогда, когда происходит мощный энергообмен между артистами и зрительным залом. Но это не значит, что я права, а все, кто считает иначе, ошибаются. У меня есть незыблемые творческие принципы, но я проповедую их только в своем театре.

– Многие отмечают: ваш театр несет положительный заряд. Как вам удается сохранять позитивный взгляд на мир?

– Нужно позволять себе иногда летать в облаках. Нет ничего радостнее, чем отрываться от обыденности и гостить в воздушных замках. И еще не нужно замыкаться в себе, гораздо приятнее быть открытым людям и миру. Не случайно говорят: «Все, что отдал, – твое».

СЛОВАРЬ

Котурны – обувь в античном театре в виде башмаков на высокой подошве, которые надевали трагические актеры, чтобы увеличить свой рост и придать облику внушительность. Сегодня выражение «становиться на котурны» означает «вести себя напыщенно, с ложной внушительностью, высокомерием».