Об имперской памяти и в память о солдатах империи

Случайно прочитал несколько официальных обращений, посвященных очередной годовщине вывода советских войск из Афганистана, и зацепился – чего-то не хватает и что-то выпирает. Что же, думаю, не так? Начал искать и задним числом выяснил, что в ноябре прошлого года Госдума РФ приняла закон об установлении новой памятной даты – Дня памяти о россиянах, исполнявших служебный долг за пределами Отечества.

То есть раньше мы 15 февраля неофициально отмечали, а теперь по закону. И можно было бы только радоваться, если бы не несколько некрасивых «но», сделанных в угоду политической конъюнктуре.

Война

Во-первых, это лукавое добавление «исполнявших служебный долг за пределами Отечества». Мимоходом и несущественно звучит, да? Специально проверил на знакомых: не сразу осознают, как «мимоходом» не повезло людям, участвовавшим в «контртеррористической операции в Чеченской Республике».

Понимаю, что история «наведения конституционного порядка» – не самая чистая и красивая страница российской истории, и страница эта совсем еще не перевернута. И люди, заявившие об успешном завершении контртеррористической операции, не хотят ее вспоминать. Но пацаны-то и мужчины, которых их государство отправило на войну, в этом разве виноваты? Они воевали как на любой другой войне. И вернулись или не вернулись домой – в силу приказа командира, волею случая, собственной и других совести. И еще несколько лет назад 15 февраля мы говорили о «чеченцах» сразу, через запятую, после «афганцев». Думаю, это было правильно и честно, что мы умели выговаривать: «ветераны боевых действий, локальных войн и конфликтов». И не делить их.

Во-вторых, при столь блистательном умолчании, то есть, извините, соблюдении буквы закона, он не очень-то соблюдается в другой части – в половине поздравлений официальным обращением является «воины-интернационалисты». В общем, мы снова «исполняли интернациональный долг помощи братскому афганскому народу». И совершенно за скобками то, ради чего кремлевские старцы этим «долгом» нас повязали и какие последствия мы получили – если все живо вспомнить, то итоги «контртеррористической операции» слегка блекнут. И тем не менее в угоду политической конъюнктуре эта опасная идеологическая мумия эпохи развитого социализма извлечена в обиход. Для полного понимания прочувствуйте цитату из обращения Управления пресс-службы и информации Минобороны: «Новая памятная дата адресована не только ветеранам Афганистана. После окончания Второй мировой войны 1,5 миллиона наших граждан принимали участие в более 30 войнах и вооруженных конфликтах за пределами страны. Советские солдаты и офицеры воевали в Корее и Вьетнаме, Сирии и Египте, Мозамбике, Анголе и других странах. Российские военнослужащие «тушили «горячие точки» в республиках бывшего СССР, помогали поддерживать мир в Югославии, спасали от геноцида народ Южной Осетии».

Война с Грузией, по-моему, тоже не самая лучшая страница в нашей истории. А что мы в том Мозамбике искали и что нашли?

Люди

Дима Янутов, мой одноклассник, друг и «афганец», умер 3 июля 2008 года. Его смерть собрала в Кожевникове, где он жил несколько последних лет, одноклассников и друзей со всей области.

– Саш, напиши в нашу чаинскую районку про Димку, – попросила меня на похоронах наша классная руководитель, очень любившая Янутова и потрясенная его смертью.

– Не могу, Надежда Михайловна, – слов нет.

…Мы жили в разных местах – встречались нечасто и нерегулярно. И он даже «под большой стакан» мало что рассказывал. Во всяком случае, мне.

– Дим, ну как там было?

– Да ладно тебе, пей. Все нормально было.

И вот как-то давно уже… Я почему-то совсем не помню обстоятельств, где, когда и от кого это услышал. Но точно знаю, что слова произнес человек, имеющий право говорить на эту тему:

– Янутов реально повоевал, а не на базе сидел.

Просто так было сказано. Мимоходом. Не мне, а третьему человеку. Без одобрения, зависти или осуждения. Вообще без эмоций. Просто как констатация факта.

А Димка… По возвращению он, умный и сильный, долго, очень долго не мог встроиться в нашу сначала мирную, а потом полумирную жизнь. При встречах с ним у меня всегда возникало ощущение, что он весь из углов состоит. Ни одного овала, ни одной округлости. И он больно ударялся и зацеплялся этими углами за жизнь. Больно для себя и для окружающих. И оттаял, и обустроился он, уже перевалив за 35 лет. Женился, дочь родил. И скоропостижно умер в 42 года.

Уверен, что догнал его «долг интернациональный».

В Чечне воевало уже не мое поколение. Сильно моложе ребята. И я ничего не могу рассказать про парня из села Гореловка, о котором районка, куда меня наша классная просила про Димку написать, в 1995-м опубликовала первый в Чаинском районе короткий сухой некролог.

P.S. Ветеран Афганистана и депутат областной Думы Владимир Кравченко во вторник на митинге памяти равно вспомнил «тех, кто сложил свои головы в семидесятые, восьмидесятые, девяностые». Я бы добавил – и двухтысячные.