Записывая в блокнот адрес своей электронной поч­ты, который начинается со слова alexdura, актриса томской драмы Александрина Мерецкая звонко хохотала:

– Других вариантов просто не было. Перепробовала их не меньше тысячи, пока создавала электронный ящик. Потом плюнула и в сердцах написала аlexdura. Сработало! Оказалось, все так трепетно себя любят и так серьезно к себе относятся, что меня мгновенно зарегистрировали.

Экстравагантная, яркая и по-хорошему непредсказуемая Александрина Мерецкая пополнила труппу театра драмы полтора года назад. В Томск она приехала вместе с мужем, режиссером Александ­ром Огаревым. И уже после своего дебюта в спектакле «Лариса и купцы» вошла в число любимиц местной публики. В интервью «ТН» Александ­рина рассказала о своей заветной актерской мечте, издержках статуса жены главного режиссера и о том, почему ее боятся местные автолюбители.

Роль вместо кулинарного рецепта

– Александрина, британский артист Лоуренс Оливье признался, что самое сложное в работе артиста – преодоление собственного страха. С какими страхами пришлось бороться вам, придя в эту профессию?

– У меня есть одна идея фикс – стать хорошей актрисой. И страх поэтому тоже только один-единственный: я очень боюсь, что никогда ею не стану. Какую бы профессию ты ни выбрал, каким бы делом ни занимался, нужно делать его хорошо. Каждая новая роль для меня – возможность научиться тому, чего я еще не умею. Мне кажется, что хорошая актриса должна уметь работать в разных жанрах и в любой стилистике, предложенной режиссером. Поэтому я ненавижу распределение артистов на амплуа. Моя мечта – быть универсальной актрисой, которой по плечу любая творческая задача.

– Мы поговорили об актерских страхах. А чего вы боитесь в жизни?

– Я очень люблю свою семью: мужа и дочь Анфису. К гармонии, которая есть сегодня, я шла очень долго. До Саши у меня были другие браки и отношения. После встречи с Огаревым я наконец-то нашла то, что так долго искала. Понимаю, что жизнь непредсказуе­ма и может случиться всякое. Но сейчас у меня есть эта семья, и я дорожу ею больше всего на свете.

– После переезда в незнакомый город что вы сделали преж­де всего: в новой квартире и в новом коллективе?

– Что касается обустройства квартиры, то не было никаких дизайнерских изысков. Только постелила на пол красный и зеленый коврики, которые привезла из Краснодара, – люблю окружать себя яркими красками. Мне вообще кажется, что главное в доме – это уют. А он появляется только тогда, когда в семье царит любовь. Я, например, обожаю утренние часы, когда мы с мужем варим кофе, а потом будим дочь веселыми танцами. Часто готовлю на завтрак любимое лакомство нашей семьи – творожную запеканку, или запиханку, как называет ее Анфиса. Домашние хлопоты мне доставляют такое же удовольствие, как и выход на сцену. Почему-то люди думают, что актрисы днями и ночами грезят о театре и не занимаются бытом. Я могу одновременно учить текст новой роли и варить борщ.

Если говорить о театре, то новый коллектив возник в моей жизни не в первый раз. В Краснодаре, например, адаптироваться было гораздо труднее. С томскими ребятами мы легко нашли общий язык.

Без козыря в рукаве

– Быть супругой главного режиссера – непростое испытание. Ни одна даже самая талантливая актриса не застрахована от косых взглядов коллег, мол, получает ведущие роли на правах жены. Вы научились не реа­гировать на такие ситуации, если вдруг они возникают?

– Я просто не думаю об этом. Потому что знаю себе цену. Я работала в разных театрах и всегда получала большие роли. Хотя мужа – главного режиссера тогда не было и в помине. Да и замуж я выходила, к слову сказать, за режиссера. Это потом уже Саша возглавил сначала краснодарскую драму, а потом – томский театр. Так что говорить о каком-то козыре в рукаве глупо. Да и не замечаю я никаких косых взглядов, проходя по коридорам. А девчонки из Краснодара пишут: «Возвращайтесь обратно, нам без тебя скучно».

Зато сама я время от времени думаю: уж лучше бы я была простой актрисой. На репетициях воспитывают, дома чихвостят… Это другим артистам Саша делает замечания в корректной форме, на «вы» и щадя. А мне-то можно все высказать как есть, не стесняясь в выражениях (улыбается).

– С какими иллюзиями вам пришлось расстаться, придя в актерскую профессию?

– Да нет никаких разочарований. Может быть, потому что не было особенных ожиданий… Я принимаю мир таким, какой он есть. Когда в жизни все хорошо, воспринимаю это как подарок судьбы. Когда случаются неприятные моменты – тоже ничего страшного, бывает. А актерская профессия – это бесконечное счастье. Первые полгода в Москве (а мы с Сашей ехали в никуда) я не работала в театре. И однажды наступил момент, когда мне просто не хотелось вставать с кровати. Пропали всякие желания, апатия какая-то наступила… Отсутствие театра – это как когда болеешь простудой: лишаешься возможности жить на всю катушку.

– То есть вы не допускаете мысли, что когда-нибудь можете развернуть свою судьбу на 180 градусов и навсегда расстаться с театром?

– Почему же? Если я однажды пойму, что больше не хочу выходить на сцену, – уйду обязательно. Но, разумеется, не хлопну дверью, а прежде введу актрис на свои роли. Потому что у меня есть два пункта: никогда не опаздывать и ни при каких обстоятельствах не подводить людей.

– Какие стереотипы об актерах вас раздражают?

– Меня всегда выводила из себя ситуация, когда, приходя в компанию, слышала слова: «Сейчас будет весело – среди нас же есть актриса». Долго я училась относиться к этому с юмором. Теперь, кстати, у меня таких компаний уже нет. Круг близких людей сузился, остались только самые надежные и проверенные временем. Сегодня мои главные друзья – это фильмы и книги любимых авторов – Маркеса, Буковски, Амаду, Фейхтвангера, Пастернака, Акунина. Коробки с книгами кочуют с нашей семьей из города в город. Еще один постоянный спутник – велосипед, который муж подарил мне в Краснодаре. Летом и осенью я на нем добираюсь до театра. Сначала было страшно ездить по дорогам. Но однажды знакомый автолюбитель сказал мне: «Мы вас, велосипедистов, боимся еще больше, чем вы нас», и моя фобия мгновенно растворилась.

– Вы можете назвать себя фанаткой своей профессии?

– Фанатичной актрисой меня называет муж. Но я всегда с ним спорю. В моем понимании фанатик – это какое-то убогое, забитое, вечно голодное существо, которое все время преодолевает трудности на пути к своей мечте. Мне же не приходится бороться с самой собой и работать на прео­доление, я все делаю в удовольствие. Если это называть фанатизмом, тогда я – неисправимый фанатик.

Счастье – это талант

– Вы на наших глазах несколько раз кардинально меняли имидж. Были длинноволосой блондинкой, брюнеткой, теперь сделали короткую стрижку. С чем связана такая частота экспериментов над собой?

– Вы еще не видели меня, когда я однажды побрилась налысо (смеется). А еще я странно одеваюсь. Например, обожаю яркие колготки. Когда утром собираюсь на работу, дочь говорит мне: «Мама, тебе сколько лет?» На что я отвечаю: «Анфиса, у меня кризис среднего возраста, мне можно». Это не желание что-то вытворить, а потребность души. Я живу так, как чувствую. Всегда такой была. Если возникает желание что-то изменить в своей жизни, делаю это не раздумывая. Для меня невыносимы ситуации, когда пропадает ощущение радости и гармонии. Потому распадались мои предыдущие отношения. Когда я просыпалась утром и понимала, что больше не люблю человека, брала Анфису в охапку и уходила в никуда. Мой брак с Огаревым, кстати, тоже многим казался безумием. Я тогда была актрисой омского театра, а Саша приехал к нам на постановку. Мне уже далеко не 18 лет, взрослая дочь, стабильная жизнь, главные роли в театре… Но влюбилась и бросила все. Как в омут с головой ныряла.

В работе над ролями мне тоже важны ощущения. Чтобы быть убедительной на сцене, я должна почувствовать свою героиню. Логические доводы – слабый помощник, мне нужно поймать эмоциональное состояние персонажа.

– Есть у вас роль-мечта, которая пока еще не случилась?

– Да! Набоковская Лолита. Правда, теперь я гожусь только на роль ее мамы (улыбается). Поэтому говорю Огареву: «Саша, давай, когда я стану совсем старенькой, мы поставим спектакль, в котором Лолита будет взрослой теткой, предающейся воспоминаниям». Роман Набокова не про развратную девочку, это история про то, как в юном теле непостижимым образом поселилось сознание зрелой женщины. И как героине жить с таким набором? Для творческого и человеческого исследования здесь поле непаханое!

– Актриса Александра Захарова однажды сказала, что у артиста обязательно должна болеть душа – это материал для работы актера. Вы с такой позицией согласны?

– Категорически не согласна! В каждом артисте должен быть немереный запас счастья и любви. Причина наших страданий в нас самих. Как может быть скучно жить? Ведь есть столько интересных фильмов, книг! В конце концов, загляни в свою душу – там столько всего непознанного! У меня лишь однажды был период, когда я принимала антидепрессанты. Но и то недолго. Просто в какой-то момент сказала себе: «Может, хватит уже упиваться жалостью к себе?» Любая меланхолия – это лень души. Хочешь страдать – страдай сколько угодно, но не напрягай этим окружающих. Муж говорит, что способность ощущать себя счастливым – это как талант: или он есть, или его нет. Я с этим абсолютно согласна!