Вячеслав Терентьев и его двухлетний сынишка Дима на днях вернулись в свою восстановленную квартиру по ул. Сибирской, 33, – увы, без третьего члена семьи — любимой мамы и жены Елены Огинской. Месяцы без Елены Вячеславу даются с трудом: он живет прошлым, в будущее заглядывает лишь ради сына.

Взорванная жизнь

У Вячеслава посменный график работы. 30 ноября как раз был выходной, в полдень потянуло ко сну. В своей кроватке уже посапывал сынишка Дима, рядом на диване задремал отец. Хозяйка квартиры хлопотала на кухне.

Чтобы натягивать потолок в спальне, в три часа дня рабочие установили в коридоре тепловую пушку. Через 19 минут прогремел взрыв, за ним, как рассказывает Слава, второй. Семейного гнезда не стало за три секунды.

— Проснулся от грохота: рубаха и волосы горят, ноги обожжены. Кругом огонь, дым, одной стены нет вообще, — вспоминает Вячеслав Тереньев.

Первая мысль: где Дима? Сквозь дымовую завесу Вячеслав разглядел — от детской кроватки остались щепки. Сердце будто остановилось. Бросился в коридор. Там пути Елены и Вячеслава пересеклись. Оба уже с сильнейшими ожогами, в панике, под обломками мебели и грудой бетонных осколков искали сынишку.

— А потом мы с Леной потерялись: кричу, она не отзывается. Когда рвануло второй раз, в квартире находиться стало совершенно невозможно. Уже в поисках жены, я выбрался на лестничную площадку: босой, еле иду (ожоги были очень глубокими), — вспоминает Слава.

На лестничной клетке Вячеслав встретил соседа. Тот помог, чем мог: забежал в свою полуразрушенную квартиру и вынес Терентьеву тапочки.

Чуть позже десятки зевак, наблюдавшие за пожаром на верхних этажах «панельки», увидели, как из подъезда с криком: «У меня ребенок сгорел!», выбежал мужчина. Утешить его никто не мог.

— Плохо искал, рано покинул квартиру.., — последующие четыре часа стали для Терентьева настоящим адом – с самыми тяжелыми мыслями и самобичеванием.

Звонок родных о том, что жена и сын живы, застал его уже в больнице. Лежа в реанимации, Вячеслав плакал от счастья…

 Свидания в перевязочной

Огинская и Терентьев попали в ОКБ в разгар ремонта в больнице, пациентов врачи распределяли с учетом ситуации. Елену и Славу положили в палаты реанимации, находящиеся друг от друга довольно далеко: на обожженных ногах муж при всем желании не мог дойти до жены. И все же каждый день они виделись и даже разговаривали (Елена была в сознании):

— Свидания стали возможными во время перевязок: там по нескольку минут в день мы и общались. Ее боевой настрой и то, что она уже продержалась 10 дней, и в меня вселил уверенность.

Лена, как всегда, ставила перед собой четкую цель – выкарабкаться, причем, уже к Новому году, чтобы отметить праздник всей семьей.

Каждый день на больничной койке для Огинской и Терентьева был днем борьбы и надежды. А еще супруги с нетерпением ждали 10 декабря: переезда реанимации.

— В этот день Лену должны были перевезти в соседнюю со мной палату. Ждал — это еще слабо сказано. Думал, наконец-то она будет рядом, я смогу ее видеть, слышать, будем вместе как-то справляться с ситуацией.

В то утро Вячеслав, еще не имея возможности полноценно передвигаться, чутко реагировал на каждый шорох в коридоре:

— Привезли одного, другого… тех самых работников, которые грели в нашей квартире газовый баллон. А Лены все не было. Оказалось, ее уже нет вообще, — будто все еще не привык к этой мысли, с трудом добавляет Вячеслав.

Огинскую похоронили 14 декабря. Слава простился с супругой в ОКБ. На кладбище он поехать не мог: еще не зажили раны после пересадки кожи.

«Мы все делали вместе»

Сейчас, спустя три месяца, вспоминая о трагедии, Вячеслав словно перелистывает книгу, задерживаясь то на одной, то на другой странице.

Вот глава про знакомство молодой пары, или эпизод с бракосочетанием (Слава помнит, как Лена пожелала сохранить девичью фамилию, а он не сразу с этим смирился). Рождение сына Димы – самая яркая страница, жизнь супругов последние два года вращалась вокруг самого маленького члена семьи.

— Лена сама меня выбрала. На тот момент мы оба искали вторую половинку, в том числе, и в интернете. Она первая дала понять, что я ей симпатичен, предложила встретиться. И вскоре примчалась на своем юрком «Витце» прямо ко мне в гараж. Я оценил решительность, да и внешне она мне приглянулась. Стали встречаться, а вскоре и жить вместе.

Отношениями каждый из нас дорожил.

Я с радостью менял свой холостяцкий образ жизни: если Лена в 7 утра встает, значит и мне пора, вместе завтракаем, вместе на работу…

Во многом благодаря Лениной инициативе, я начал свое дело: часть гаража переоборудовал под шиномонтаж. Все шло своим чередом, — болезненно перелистывает страницы прошлого Вячеслав.

***

— Иногда возникают панические настроения: как мне одному все успевать — работа (то в день, то в ночь), маленький сын. Но ради Димы, который, к счастью, остался жив и здоров, я как-то должен с этим справиться, — настраивает себя Вячеслав Терентьев. — Жить с сыном будем в той же квартире – это наш дом, другого у нас нет. Конечно, мне тяжело возвращаться туда, где взорвалась наша с Леной семейная жизнь, но куда я от этих обстоятельств убегу, да и сына не обманешь. Вырастет. Спросит. А пока на самую болезненную тему Дима вопросов не задает. Не знаю, почему. Кто-то говорит, что еще маленький, но когда я смотрю в его глаза, мне кажется, будто сын все понял…

 

Фото: Максим Кузьмин

Читайте также: Взрыв глазами очевидцев

Томичи не остались равнодушными к беде горожан, пострадавших в результате ЧП на улице Сибирской