На прошлой неделе случился прецедент в новой истории России: в связи с огромным обвалом на российском фондовом рынке торги на основных биржах были остановлены не на несколько часов, а фактически на несколько дней. По просьбе «ТН» произошедшее комментируют заместитель начальника главного управления Центробанка РФ по Томской области Михаил Кибиткин и кандидат экономических наук, доцент кафедры политэкономии ТГУ Александр Павлов.

Александр Павлов: Ледяным ветерком подуло

Легкие деньги

— Российский фондовый рынок совсем слабо связан с реальным сектором экономики: лишь 5 процентов россиян имеют какие-либо акции, а прямых инвестиций с фондового рынка предприятия получают всего лишь 1 процент. То есть можно было бы не обращать внимания на обвал — ну, разорились биржевые спекулянты, и бог с ними. Но есть одно «НО» — обвал на фондовом рынке грозился перейти на банковскую сферу, а она тесно связана с реальным сектором экономики и интересами граждан. И поэтому надо было принимать меры.

Итак, что произошло? На протяжении нескольких лет ЦБ РФ скупал большое количество валюты, то есть эмитировал рубли и направлял их в экономику. Банки брали эти дешевые деньги и выдавали очень много кредитов: получить их было достаточно легко, а получатели нередко пускались в рискованные спекулятивные операции – на фондовом рынке, рынке недвижимости и т.д. Также банки выдавали относительно дешевые и легкие кредиты под залог ценных бумаг: когда акции стали стремительно дешеветь, оказалось, что суммы залогов меньше суммы кредитов. То есть банки имели необеспеченные кредиты, но сами больше занять не могли: легкие деньги закончились…

Стеченье причин

— Легких денег не стало по нескольким причинам. Во-первых, активное сальдо платежного баланса РФ стало уменьшаться – рост импорта шел быстрее экспорта, а это сокращение притока валюты в страну. Во-вторых, глобальный финансовый кризис: инвесторы сочли активы развивающихся рынков рисковыми и стали уводить с них деньги. В России этот процесс пошел особенно быстро из-за внутренних причин: известное дело «Мечела», конфликт с иностранными акционерами ТНК-БП, война на Кавказе – биржа на такие вещи чутко реагирует. А ведь, по некоторым сведениям, до половины свободно вращающихся акций на фондовом рынке РФ принадлежали иностранцам.

Здесь сказалась неразвитость денежно-кредитной системы России. До кризиса ЦБ обеспечивал наполнение экономики рублями на 90 процентов через валютное замещение, то есть за счет покупки иностранной валюты. Другие инструменты регулирования денежной массы (операции на открытом рынке с ценными бумагами правительства – основной инструмент на развитых рынках, ставка рефинансирования) использовались очень слабо. И когда иностранные инвесторы побежали с фондового рынка, сбрасывая российские акции и покупая на вырученные рубли доллары, эти рубли из экономики исчезали, оседая в сейфах ЦБ.

В итоге в экономике возник так называемый кризис ликвидности. Хотя я бы поставил вопрос по-другому: несмотря на вывод из России больших денег, у банков средства все равно были, но они, привыкшие к большим легким деньгам, а затем их лишившиеся, просто боялись кому-либо эти деньги дать. Словом, это прежде всего проблема доверия, а не ликвидности.

Как и пенсионерам

— В итоге возникла критическая ситуация, и правительству пришлось принимать соответствующие меры – бюджетные средства на кредиты банкам и покупку акций ряда предприятий оцениваются в несколько триллионов рублей.

Я считаю эти меры, увы, оправданными. Увы – потому что критически отношусь к поддержке фондового рынка (250 млрд. рублей на покупку акций): рынок есть рынок, это конкуренция, и было бы правильно, если слабые и слишком рисковые игроки разорились. Но, повторяю, фондовый рынок связан с банковским, и, если мы желаем поддержать банковский сектор, приходится, к сожалению, и фондовому помогать…

Можно даже сказать, что меры приняты с избытком, но это тоже оправдано. В экономическом поведении большую роль играют ожидания участников рынка: когда ожидания самые плохие, следует давать денег больше, чем нужно, чтобы успокоить. Как, например, пенсионерам во время кризиса при монетизации льгот.

Долгое эхо

— С точки зрения короткого времени все закончилось — случился пожар, и он потушен. С позиции длинного времени – подобные потрясения просто так не проходят, проявляются с временным лагом в 5-8 месяцев. Например, в этом году повышение инфляции предполагается на 1-2 процента (до 13), а вот в следующем, думаю, произведенный вброс денег может повысить инфляцию до 14-15 процентов.

Для вкладчиков банков ничего опасного не вижу: нижняя ставка зафиксирована договором, а в реальности, думаю, депозитные ставки будут расти – банки будут стараться привлечь деньги. Ставки по кредитам, конечно, возрастут. В ипотечных кредитах, возможно, увеличится первоначальный взнос и, возможно, появятся залоги. Ставки по потребительским кредитам, скорее, не увеличатся – они и так высоки.

Экономика: есть сведения, что отдельным компаниям сокращен объем кредитования, но не думаю, что реальный сектор в массовом порядке столкнется с недоступностью кредитов. Словом, объем реального ВВП не перестанет расти. Но вот темп его прироста в этом году снизится по сравнению с ожидавшимся приблизительно на 1 процентный пункт.

Социальные обязательства государства не должны пострадать: направленные на тушение финансового пожара средства съедят лишь 60-70 процентов бюджетного профицита — это не деньги на зарплаты и пенсии.

Правильные ответы

— Этот кризис может стать очень полезным, если правильные уроки извлечем. Увы, но уже есть примеры весьма поверхностной интерпретации произошедшего и, как следствие, очень опасных мер – вроде тех, что намечает экономический комитет Госдумы РФ по усилению госвмешательства экономику.

Считаю, все должно быть наоборот. Не надо драматизировать произошедшее и завинчивать гайки открытой рыночной экономике. Знаете, у нас блага, которые дает рыночная экономика, воспринимаются как само собой разумеющееся, а издержки, которые время от времени приносит рынок, как абсолютное зло. На самом деле блага от рыночных регуляторов гораздо больше, нежели издержки. И кризис – это лишь время самокоррекции системы; правительство должно помогать этой самокоррекции, но не подменять ее. Иначе можно засушить всю экономическую жизнь.

— Де-юре ЦБ у нас независим от правительства, а де-факто выполняет его указания. В итоге ЦБ несколько лет пытается усидеть на двух стульях: одновременно таргетировать валютный курс рубля и контролировать денежную массу (и инфляцию) в стране. Причем акцент делается на первой цели. В результате объем денежной массы в стране становится заложником валютных операций ЦБ. Современная экономическая наука утверждает, что это неэффективная, а в условиях высокой мобильности капитала опасная политика. И не случайно финансовая «бомба» взорвалась вскоре после того, как была проведена либерализация валютного регулирования, устранившая последние преграды на пути движения капиталов в Россию и из нее. Я вовсе не хочу сказать, что либерализация была ошибкой. Просто в новых условиях ЦБ следовало сменить приоритеты и перейти к таргетированию инфляции. Возможно, он сделал бы это, будь независимым. Кстати, и здесь мы пытаемся плыть против течения. Во всем мире в 1990-е гг. началось массовое движение за придание подлинной независимости центральным банкам, а наш ЦБ за последние годы только терял ее.

 

Михаил Кибиткин: для паники нет причин
— МОЖНО ЛИ СРАВНИТЬ нынешнюю ситуацию в России с дефолтом 1998 года и банковским кризисом 2004 года?

— Нет, тогда кризисы были вызваны внутренними российскими проблемами и имели иные причины. А нынешний обвал на фондовом рынке напрямую связан с мировым финансовым кризисом. Банковская система – саморегулируемый организм, и 1998 год показал ее слабость. Неплатежи отдельных банков вызвали цепную реакцию во всей системе и привели к потере доверия к банкам со стороны населения. Сейчас же правительство страны оперативно предоставило помощь основным игрокам в банковском бизнесе и вовремя стабилизировало ситуацию.

— Выходит, никакие серьезные последствия томским банкам не грозят?

— Уверен в этом. Томск находится слишком далеко от крупных финансовых центров. В портфелях местных банков есть только векселя, а ценные бумаги, котирующиеся на бирже, отсутствуют вообще. Оставшаяся часть активов – до 90 процентов – размещена в кредитах, которые обеспечены залогом, где существуют договоры и четко обозначены сроки возврата. Вдобавок и сами банки накопили достаточные финансовые резервы, чтобы в случае необходимости закрыть возникающие бреши.

— Что будет с кредитной банковской системой, в частности, с ипотекой?

— Она будет и дальше развиваться. Об этом говорят цифры. В 2007 году томские банки выдали кредитов на покупку жилья в размере 2,764 млрд. рублей, на этот же период 2008 года – 3,642 млрд. рублей. Динамика – более 30 процентов! О каком кризисе можно говорить?!

— А как обстоят дела с кредитованием юридических лиц?

— Объем кредитования за год вырос на 8 процентов. В 2007 году банки выдали 46,4 млрд. рублей, в нынешнем году – 50,8 млрд. рублей. Условия выдачи, конечно, станут жестче, поскольку возросла стоимость ресурсов. Наблюдается рост инфляции, повышается банковская ставка по вкладам населения, которые являются основным источником привлекаемых средств. Поэтому следует ожидать небольшого подорожания кредитных ресурсов. Но правительство обещает компенсировать предприятиям расходы на более дорогие кредиты снижением налогового бремени.

— Словом, руководителям предприятий и рядовым гражданам бояться нечего?

— Не вижу причин для паники. Вкладам населения ничего не угрожает, к тому же суммы до 400 тысяч рублей застрахованы государством. Нет ажиотажа с покупкой валюты. А для экономики встряска на фондовом рынке даже пойдет на пользу. Нынешние проблемы обусловлены выводом из России иностранного капитала на сумму 10 млрд. долларов. Но правительство направило в экономику и банковскую систему столько денег, что эти потери нивелируются. А раз есть деньги, будут новые финансовые предложения, которые позволят удовлетворить спрос на эти ресурсы.