Елена Смирнова
Фото: Наталья Барова
В Томске стартовал Международный музыкальный форум имени Эдисона Денисова. На открытие фестиваля из Парижа приехала вдова композитора музыковед Екатерина Денисова-Брюжман. В интервью «ТН» она рассказала о том, какие томские привычки привез Эдисон Васильевич в Москву, оправдал ли наш город ее ожидания, и о том, легко ли быть женой выдающегося композитора.
Если вдохновение никого не застало дома…
– Екатерина Олеговна, на родину мужа вы приезжаете второй раз. Эдисон Васильевич наверняка рассказывал вам про Томск. Представления о городе, которые сложились у вас под впечатлением от этих рассказов, совпали с тем, что вы увидели своими глазами?
– Эдисон пронес любовь к родному городу через всю жизнь и действительно много говорил про Томск. Всегда с большой любовью вспоминал университет и своих преподавателей. Рассказывал про здешние морозные зимы и как они, будучи детьми, растирали отмороженные уши снегом, чтобы согреть их. Никогда не забывал годы войны, когда мама работала в госпитале, где пропадала сутками, а он остался за старшего в семье и взял на себя заботу о младших сестрах. Мне, если честно, представить все это было сложно.
Томск мне понравился с первого взгляда какой-то своей одухотворенностью. Перед концертом я с удовольствием прогулялась по проспекту Ленина и набережной. Река, мне кажется, придает городу особую атмосферу. Эдисон, кстати, рассказывал, что они часто бегали купаться на Томь и пропадали на ней часами. И эта любовь тоже осталась у него на всю жизнь. Когда мы ездили отдыхать в Рузу, Эдисон каждый день перед завтраком и обедом ходил купаться. Местная река довольно-таки холодная. И, когда вода прогревалась до двадцати градусов, муж всегда сетовал, что она уж очень теплая и купаться теперь совершенно невозможно (улыбается).
– Международный форум имени Эдисона Денисова открыт. Чего вы ждете от этого музыкального мероприятия?
– Прежде всего хочу отметить, что столь масштабных фестивалей, посвященных Денисову и так полно представляющих его творчество, я не припомню. Главное, что может сделать этот форум, – зажечь у слушателей интерес к музыке Эдисона Васильевича. А дальше уже каждый человек самостоятельно продолжит знакомство с его творчеством, если того захочет. Сегодня для этого есть все. Интернет, где можно найти массу интересной и полезной информации о Денисове, книги и передачи о его жизненном и профессиональном пути… Узнавать и открывать для себя музыкальную вселенную Эдисона Денисова можно бесконечно. И не переставать удивляться.
– А что лично вас удивляло в Эдисоне Васильевиче как в композиторе и как в человеке?
– Его невероятная жизненная энергия. Если нужно было, он мог работать день напролет. Причем абсолютно в любых условиях: дома, в отеле, в зале консерватории… Знаете, есть хорошая фраза: «Вдохновение пришло, не застало никого дома и ушло обратно». Это только говорят, что большие композиторы творят исключительно по вдохновению. А на самом деле за любым успехом скрывается серьезный систематический труд.
Вот и Денисов каждый день приходил к рабочему столу как к станку. Причем никаких особенных условий для творческого процесса ему не требовалось. Ну разве что тишина. Но Эдисон вообще любил слушать тишину. Поэтому радио в нашем доме не было принципиально. Он и телевизор включал только для того, чтобы посмотреть выпуск новостей. Зато, садясь за пианино, никогда не отключал телефон. При этом всегда ворчал, когда звонки отвлекали его от работы. А на мои предложения включить автоответчик говорил: «Ну как же так, вдруг позвонят люди, которым нужна моя помощь, а я не отвечаю».
– Отдых он тоже предпочитал активный?
– Нет. Лучшим отдыхом для него было полежать на диване с книжкой. Эдисон обожал русскую классику, мемуарную литературу. И еще питал настоящую слабость к хорошему детективу. А вообще я редко видела Денисова уставшим. Он был очень деятельным человеком: помимо музыки занимался педагогикой, общественной деятельностью, часто ездил за границу. И всегда все успевал и все помнил: кому нужно позвонить, кого с кем познакомить… Такой его неутомимости я всегда завидовала.
Привет из детства
– А в какой момент вы поняли, что рядом с вами не просто композитор, но композитор выдающийся?
– Еще до того, как началась наша с ним семейная история. Незаурядность таланта Денисова стала для меня очевидна, когда в студенчестве я писала курсовую работу по его пьесе «Живопись». Это произведение не было похоже ни на Чайковского, ни на Мусоргского, ни на какую-либо другую музыку, которую мы слушали и любили. Передо мной открылся совершенно иной музыкальный мир. Кстати, именно благодаря «Живописи» мы с Эдисоном познакомились. Научный руководитель дала мне его номер, чтобы я могла собрать материал для курсовой. И он не просто согласился ответить на мои вопросы по телефону, но пригласил меня к себе домой для беседы. Показывал мне картины Бориса Биргера, под впечатлением от которых создавалась «Живопись». А ведь Биргер в то время был запрещенным художником, его картины не выставлялись ни в Третьяковской галерее, ни в Пушкинском музее. Я тогда была приятно удивлена, что Эдисон Васильевич, такой уважаемый и занятой человек, уделил мне, обычной студентке, час своего времени.
– Это и была та самая судьбоносная встреча?
– Нет, после мы не виделись года четыре. А потом Эдисон пришел к нам в Гнесинку. Разумеется, на творческую встречу сбежались все студенты. Я задала ему какой-то вопрос с последнего ряда, даже не вспомню теперь, какой именно. Позже Эдисон признался, что именно тогда обратил на меня внимание и все оставшееся время встречи высматривал, есть ли на моем пальце обручальное кольцо.
После творческой встречи в Гнесинке он стал приглашать меня на свои субботние вечера, где собирались музыканты и композиторы. Но я тогда еще ни о чем не догадывалась и приходила к нему исключительно ради общения с интересными людьми. Только потом я узнала, что у Эдисона уже тогда были на меня какие-то планы (улыбается).
Кстати, был еще один любопытный момент. В детстве я могла в режиме нон-стоп слушать пластинку «Малыш и Карлсон». Но мне, ребенку, и в голову не могло прийти поинтересоваться, что за композитор написал эту музыку. Уже спустя годы супружеской жизни я случайно обнаружила в нашей домашней фонотеке пластинку «Малыш и Карлсон». А на обороте прочитала фамилию композитора – Эдисон Денисов. Это открытие было для меня неожиданным (улыбается).
Никакого авангарда!
– Екатерина Олеговна, признайтесь честно, сложно быть женой гения?
– Оглядываясь сегодня назад, я понимаю, что при ином раскладе и с другим человеком наш семейный уклад мог напрягать. Но я ощущала себя счастливой, потому все было в радость и в удовольствие. Если человек делает выбор, он должен оставаться верен ему до конца. Выходя замуж за Эдисона, я прекрасно понимала, что музыка всегда будет для него на первом плане. И что я буду на авансцене во время его приемов. К нам в гости приезжали композиторы и музыканты со всего мира, и я, как хозяйка дома, должна была их радушно принимать, готовить обеды и ужины. Эдисон, кстати, говорил, что я неплохо с этой задачей справлялась.
Еще мне пришлось на время забыть про музыку. А ведь в Москву я приехала ради того, чтобы стать композитором. Муж обещал, что, когда наши девочки подрастут, он будет серьезно заниматься со мной музыкой. Но не случилось: когда Эдисона не стало, дочкам было шесть и восемь лет. Правда, он успел сделать мне большой подарок: оркестровал одно из моих сочинений.
– А правду говорят, что Эдисон Васильевич, который вообще-то был новатором в музыке, терпеть не мог, когда его называли авангардистом?
– Да. Знаете, есть слова, которые по каким-то причинам вдруг входят в наш обиход. Становятся, что называется, модными. Вот и слово «авангард» по отношению к музыке он считал таким же. Оно казалось ему уж очень претенциозным.
– Мы слышали, что не так давно вы стали бабушкой. Гены композитора Денисова у его потомков дают о себе знать?
– Вы знаете, да. Наша полуторагодовалая внучка, едва услышав музыку, начинает танцевать. Причем двигается в ритм. А у шестимесячного внука взгляд Эдисона Васильевича. Это невероятно! Кто знает, может быть, именно он продолжит дело своего знаменитого деда…
Денисов не признавал слово «авангардист» по отношению к себе. Оно казалось ему слишком претенциозным.
Я редко видела Эдисона уставшим. Он все успевал и обо всем помнил. Этой его неутомимости я всегда завидовала.
