А.Г. Семенова (из книги воспоминаний детей погибших участников войны «Память сердца»)
– Письма отцу на фронт писала я – мама умела только расписываться. До сих пор помню те заветные треугольнички, на которых я старательно чернилами из сажи выводила «Полевая почта 18939 «Н». Татьянкину Григорию Ивановичу». Последнее письмо от него пришло из Польши, где он и погиб 17 января 1945 года в районе деревни Шадки Сероцкого уезда Варшавской губернии. (Потом я писала туда, хотела найти и посетить его могилку, но мне сообщили, что в списках его фамилии нет – видно, похоронен в одной из безымянных братских могил. Немудрено, ведь 600 тыс. наших солдат погибли, освобождая Польшу.) В общем, не посчастливилось нам дождаться с войны своего кормильца, пришлось хлебнуть горя и нужды вдоволь.
Когда началась война, моему старшему брату было 13 лет, осенью вместо школы он пошел работать штурвальным на комбайн, а в 15 уже выучился на тракториста. Своей жизнью мы все обязаны ему, он спас нашу семью от голодной смерти.
Было это зимой 1945–1946 годов. Морозы стояли сорокаградусные. В доме больная мама и четверо детей. Есть нечего – испекли последнюю картофелину. Володя в тот день вернулся с поля, мы все, опухшие от голода, лежим, мама пытается встать, а сил уже нет. Он нам наказал, чтобы не вставали, берегли энергию, а сам успокаивает, уговаривает: «Потерпите, вот доживем до весны, трава пойдет…» Поднялся и ушел голодным на работу. Спустя какое-то время мама кое-как поднялась, вышла на кухню, обняла квашню, которая давно стояла пустой, и запричитала, зарыдала от отчаяния в голос. В это время открывается дверь, входит Володя, кричит: «Теперь мы точно с голоду не умрем!» – и бросает на пол сухую, замерзшую шкуру нашей коровы, которую мы зарезали еще год назад. Брат взял нож, отрезал кусок шкуры, опалил, мама положила ее в чугунок и сварила. Этим «бульоном» и спаслись, шкуры хватило надолго.
Лишь много лет спустя брат признался, как ему пришла в голову спасительная идея. «Пришел я домой: смотрю, вы слабые совсем, умрете скоро. Сел на крыльцо, заплакал, решил: чем хоронить самых родных, лучше самому повеситься. Пошел на чердак, сделал петлю, повернул голову в поисках крюка и вдруг увидел ту самую шкуру. Тут и осенило…»
Многие мои подружки также не дождались своих отцов, получили похоронки.
Вместе голодали, ходили весной в поле, выбирали мерзлую картошку, приносили домой, толкли, делали лепешки. Как чуть потеплело, собирали лебеду, крапиву, пекли на плите травяные оладьи. А вот из картофельной ботвы оладьи были горькими… Перепробовали все, лишь бы выжить!
Однажды мы с подружкой даже отправили письмо в райком партии. Написали на конверте «Райком партии – начальнику», а внутри листок с текстом: «Дядя, мы хотим кушать» и подписались. Мамам о нашем послании ничего не сказали, а через несколько дней вызвали в этот самый райком. Мамы очень испугались, но пошли (30 кмпешком). Вернулись и принесли по5 кгмуки и какой-то крупы. Так добрый «дядя» ответил на наше письмо. Как мы были счастливы, что можем поесть настоящей каши!