Томич, пострадавший в пожаре, согласился на разговор с журналистом

17 января на остановке ул. Лебедева в трамвай вошел мужчина с обезображенным лицом. Пассажиры, как по команде, повернулись в его сторону — в глазах одних читалась жалость, других — ужас. Такая реакция незнакомца будто не смущала: он не забился в угол, напротив, демонстрировал открытость — помог женщине с коляской, старикам протягивал руку, когда те поднимались в салон. Под обстрелом взглядов мужчина проехал три остановки. «Милок, что ж с тобой случилось?», — не выдержала одна из бабулек. «Погорел я, мать», — бросил, сойдя на пр. Кирова, попутчик.

11.01.2011 — свой конец света

Трагедия в жизни Павла Дрожевских произошла ровно два года назад.

— «Томскагрострой», где я работал столяром и плотником, возводил в поселке Зональный многоквартирник: сначала процесс шел без сбоев, а в 2010-м начались проблемы: денег не стало, компания заявила о банкротстве. И надо же было мне незадолго до этого взять в кредит телевизор! — начинает свой непростой рассказ Павел. — Выплачивать оказалось нечем (зарплаты не дождался), с угрозами пришли коллекторы… Начал думать, как вернуть долг. Я умел выполнять любую работу, поэтому подрядился строить частный дом в поселке «Якорь» («Апрель»).

Утром 11 января 2011 года Павел прибыл на вверенный объект.

— Я за бензопилу — пустая. К канистре с бензином, а она почему-то оказалось открытой: жидкость полилась и в секунду воспламенилась. Начал гореть: емкость держал в руках, поэтому пламя сначала охватило руки, и пошло наверх, обжигая лицо. Горю, а напротив окно, сработал инстинкт самосохранения: пулей в окошко, а вокруг — ни души. И тут, случайно (а для меня-  к счастью), мимо по трассе ехали пожарные. Увидели, что горю. Подскочил парнишка: крепкий такой, светловолосый, и полоснул ножом от плеча к бедру. Еще мелькнула мысль: «Что он творит?!». Но, оказалось, пожарный знал свое дело: мигом разрезал горящую одежду и стянул ее с меня. … Хотел бы я хоть раз еще с ним встретиться — поблагодарить.

Укол, скорая, КПП: Павла повезли в Северск, поскольку на тот момент военный госпиталь ТВМИ закрылся, а ожоговое отделение в ОКБ еще не начало свою работу.

— Помню, боль страшная, а на КПП не пропускают: кто, куда, зачем, документы (ну откуда они в тот момент у меня?).

С ожогами 25 процентов тела, в больнице Северска Павел пролежал четыре месяца. Хирурги заново «собирали» лицо: снимая кожу до кости и пересаживали ткань с предплечья.

— Будете смеяться, но мне до сих пор жаль хромовые сапоги, которые тогда сгорели: офицерской обуви сносу не было, два десятка лет она со мной по жизни шагала. Надел, и вперед! (служил в Кировском РОВД, участвовал в боевых действиях в Дагестане — прим. ред.), — вспоминает прошлое Павел. — После пожара не боюсь огня, но, как говорится, обжегшись на молоке, теперь дую на воду: из дома не выйду, если не перепроверю, все ли выключено, протопилась ли печь…

Какой я?

Из-за ожогов первые две недели Дрожевских не мог говорить, месяц жил вслепую — пропало зрение. Больничный период Павел называет самым мучительным, как с физиологической, так и с психологической точки зрения.

— Страшная, невыносимая боль. Не знал: выживу или нет, врачи говорили: почки покажут. От мысли, что сдохну или останусь инвалидом, плакал. Даже не знаю, какого исхода боялся больше. Мне казалось, хрен редьки не слаще.

Почки не подвели. Павел, все еще забинтованный, как мумия (открыты были лишь глаза и губы) узнал: будет жить. Но какой будет эта жизнь? Что под слоями бинтов? С каким лицом предстоит выйти к людям? 39 шагов туда, 39 обратно, утопая в переживаниях, мерил больничный коридор шагами Павел.

В отделении лежали люди с подобными травмами. В них Дрожевских искал себя, гадая: может, он выглядит как этот мужчина со шрамами, или как парень с койки напротив… Блуждал по коридорам больницы в надежде найти хоть одно зеркало.

— Бинты наконец-то сняли, но себя я еще не видел. И тут мне сообщают: приехал родственник. Когда тот зашел в палату и, только взглянув на меня, сразу вышел, понял: я такой же изуродованный, как мои соседи…

Свое лицо Павел Дрожевских увидел только спустя три месяца: племянница не смогла отказать в просьбе дать зеркальце.

— Как я закричал, когда увидел медсестру! Она даже подпрыгнула. С момента пожара прошел месяц, и после всего случившегося со мной, это были первые минуты счастья: до того врачи не могли сказать однозначно, вернется ли ко мне зрение.

В люди

Дрожевских не скрывает, что ему было страшно возвращаться к людям в новом обличье. Но если родной Зональный принял Павла таким, каким он стал, и даже ребятня без стеснения по-прежнему обращалась к «дяде Паше» за помощью или советом, то каждый выезд в город пугал:

— Реакция горожан бывала неадекватной, а я не знал, как вести себя в таких случаях. Но и не ездить в Томск не мог, жизненные обстоятельства заставляли: чтобы иметь хоть какой-то источник дохода, предстояло оформить инвалидность (сейчас Павел живет на пенсию 12 тыс. руб. — прим. автора). Первое время, когда на меня таращились все пассажиры, хотелось встать посреди автобуса и закричать: «Я же ни в чем не виноват, это просто несчастный случай!». Сегодня, когда захожу в общественный транспорт, прикрываю лицо руками, но постепенно убираю варежку: что поделать, я такой, и прежнего лица мне не вернуть, — будто обращаясь ко всем томичам, с кем встречи только предстоят, говорит Павел.

Жизнь продолжается

Павлу пришлось учиться жить не только с новым лицом. Сильно обожжены кисти, и первое время Дрожевских, который всегда рассчитывал на свои мастеровые руки, они казались нерабочими.

— Не слушаются, горят — будто сотни муравьев по ним бегают. Приходила мысль: лучше б там все кончилось. Сейчас, спустя время, уже так не думаю, и говорю «спасибо» судьбе за то, что она мне подарила возможность еще пожить (сейчас Павлу 54 года — прим. авт.).

Павел живет один (один сын служит в армии, другой обосновался на юге):

— Приспособился: меня же никто не накормит, так что уже и картошку чищу сам. Я и дрова сам пилю — это мое самое большое достижение, — гордится Дрожевских. — Правда, без помощи не обойтись: кричу соседке Любе, она мне приклеивает пластырем пилу, и вперед. Правда, есть проблемы для меня неразрешимые: пуговицы не могу застегивать, да иголка с ниткой мне теперь не подчиняются…

От автора

Наверняка, прочитав этот материал, кто-то скажет — зачем? Но надеюсь, будут и те, для кого ответ на этот вопрос покажется очевидным. Отношение Дражевского к жизни — наука для каждого из нас. Может, в следующий раз, переживая свои неприятности, вспомним историю Павла, и наши проблемы покажутся вполне решаемыми? Или, столкнувшись с Дрожевских (или такими, как он), задумаемся: теша свое любопытство, мы еще больше раним человека, которому и без того несладко. «Не сверлите меня взглядом, лучше спросите», — попросил, прощаясь, наш герой.

 

У Павла добрые отношения с соседями, ребятня по-прежнему обращается к «дяде Паше» за помощью или советом, а для хвостатого друга и вовсе не важно, как выглядит любимый хозяин.

В частном неблагоустроенном доме Павел живет один. С хозяйством справляется. А скрасить одиночество помогает кот Пепа.