Подтянутый и уверенный в себе Александр Макаров теперь приезжает в суд самостоятельно — задолго до начала процесса. Сидит он рядом со своими адвокатами, лицом к присяжным, спиной к Нине Егоренковой, по-прежнему закрытой в клетке. Заседание в понедельник, 4 мая, началось с ходатайства адвоката Егоренковой Эмилии Баяновой об освобождении ее подзащитной под подписку о невыезде или залог. Аргументов у защитника несколько. Сначала ссылка на Макарова — он отпущен из СИЗО, хотя объем обвинения у него больше. Далее доводы в поддержку главной темы: по рассматриваемому эпизоду (второй из трех, вменяемых Егоренковой) уже допрошены потерпевшие и большая часть свидетелей, изучены письменные доказательства; оказать давление на сотрудников милиции, которым еще предстоит давать свидетельские показания, экс-начальница ОБЭП не сможет:

— Моя подзащитная на пенсии с 2001 года. Кто она на сегодня для работающих милиционеров? Никто. Как бы это ни звучало. На предварительном следствии ни один из них не говорил, что находится в какой-либо зависимости от Егоренковой, не сообщал о давлении с ее стороны.

Здесь следует напомнить: сейчас суд исследует эпизод по обвинению Егоренковой в вымогательстве, а Макарова – в пособничестве в вымогательстве и злоупотреблении должностными полномочиями. По этому эпизоду должны быть допрошены сотрудники милиции, которым, согласно обвинительному заключению, Егоренкова, ранее возглавлявшая ОБЭП, давала поручения провести проверки в отношении потерпевших и возбудить против них уголовные дела.

Третий аргумент защиты – серьезно пошатнувшееся в стенах СИЗО здоровье Нины Павловны. (Подробная справка прилагалась.) Наконец, по словам адвоката, Егоренкова заинтересована в скорейшем окончании дела. То есть затягивать судебный процесс не намерена.

Поддерживая своего защитника, Нина Павловна с трудом сдерживала слезы:

— В течение двух лет я нахожусь в одиночной камере. Мне кажется, у каждого закона, каким бы суровым он ни был, должно быть человеческое лицо… Если я виновата – пусть меня осудят. Я не собираюсь ни скрываться, ни ложиться в больницу, ни иным образом препятствовать суду. Я не имею морального права и не буду как-то воздействовать на мнение людей, с которыми работала в органах внутренних дел. Да и они сами, в силу своей порядочности, не пойдут на торги с законом. Надеюсь на решение суда, которое помогло бы мне восстановить здоровье. В СИЗО это невозможно. Я практически полуглухая сижу на заседаниях – это катастрофично… И все-таки не так страшно, как другое: я начала терять зрение — ставится вопрос о глаукоме, а вывозить меня на обследования из изолятора слишком сложно. Прошу обратить внимание на мое ходатайство.

Несмотря на аргументы защиты и заверения подсудимой, государственный обвинитель Виктор Балдин остался непреклонным:

— В который раз мы слышим доводы – в достаточно эмоциональной форме – о плохом состоянии здоровья, различного рода заболеваниях и невозможности вследствие этого участвовать в судебном разбирательстве. Тем не менее подсудимая активно участвует в исследовании доказательств, задает вопросы свидетелям, которые находятся от нее на значительном расстоянии, и так далее.

И по основному пункту – условиям для объективного допроса свидетелей – позиция Балдина была однозначной:

— Вся совокупность доказательств еще не представлена, и говорить о том, что Егоренкова не может повлиять на исход дела, нельзя. Речь идет не о том, что она непременно будет оказывать давление на свидетелей, а о том, что при освобождении у нее появится реальная возможность сделать это. Полагаю, оснований для изменения меры пресечения в данный момент не усматривается.

Взвесив аргументацию сторон, судья отказал защитнику в удовлетворении ходатайства.

 

Сейчас суд исследует эпизод по обвинению Егоренковой в вымогательстве, а Макарова – в пособничестве в вымогательстве и злоупотреблении должностными полномочиями.