дело мошенника, отбиравшего у томичей деньги не покидая тюремных нар, направлено в суд

 

На следующей неделе в суде Ленинского района начнется процесс, на котором в качестве обвиняемого предстанет 28-летний Б. За его плечами 13 судимостей (кражи, грабежи, мошенничество), за последнее преступление он отбывает наказание в колонии г. Тайга. Однако несвобода не помешала парню совершить еще как минимум десяток преступных деяний: находясь за решеткой, он оттачивал мастерство телефонного мошенничества.

Из десяти пострадавших томичей, отдавших злоумышленнику от 3 до 78 тыс. рублей, в глаза обидчику смогут взглянуть девять человек: одна из потерпевших – 90-летняя женщина – до судного дня не дожила…

Волна телефонных мошенничеств накрыла Томск еще в начале 2009 года, причем подавляющее большинство звонков в квартиры томичей поступали именно из мест лишения свободы. Милиционеры сначала предупреждали население об опасности, но преступная волна не спадала. Тогда оперативники сменили тактику: телефонных мошенников стали вычислять, собирать на них доказательную базу, и спустя год в томские суды пошли первые дела…

Интернет-вербовка

Расследованием по делу Б. руководил старший следователь СУ при УВД по ТО Асиф Адыгезалов.

– В деле 10 потерпевших – это люди преклонного возраста, – рассказывает подробности начальник отдела по расследованию бандитизма и деятельности организационных преступных групп следственного управления при УВД по ТО Ирина Карпачева. – По нашей информации, Б., отбывая наказание в колонии Тайги, имея сотовый телефон и ряд sim-карт, совершил серию мошенничеств. Сначала при помощи мобильника Б. выходил в Интернет, в чате знакомился с девушками. В процессе общения проводил «профотбор»: делал выводы о том, насколько принципиальна барышня, как относится к деньгам, способам заработка. Нащупав партнершу, интересовался: может ли девушка оказать ему услугу, в частности, забрать по указанному адресу деньги и, оставив себе процент, перечислить ему сумму банковским блиц-переводом. На закономерный вопрос, почему он сам не может забрать деньги, Б. отвечал, что находится не в Томске. Так зарождался первый этап мошеннической конструкции.

Спектакль

Общаясь с томичками, Б. узнавал код города и путем подбора цифр звонил в квартиры граждан, по голосам вычисляя стариков. Дальше Б. разыгрывал один и тот же спектакль: несколько раз, будто не слыша собеседника, кричал в трубку «Алло!» и, дождавшись, когда пожилой человек сам перепросит: «Витя (Вася, Миша), это ты?», начинал разговор по существу.

– Подчеркиваю: люди сами называли своих близких по именам. Позже, точно так же поддавшись на провокацию мошенника, озвучивали размеры накоплений, – дополняет старший следователь СУ при УВД по ТО Эльвира Ионова, принимавшая участие в расследовании. – А у Б. всегда была одна и та же легенда: подрался, да так, что у пострадавшего лопнула селезенка и сломаны ребра. Милиция заводит уголовно дело, и, чтобы «откупиться», псевдовнук просит «бабулю» («мамулю», «дедулю») отдать милиционерам энную сумму денег. Ни в одном из случаев пожилые люди даже не засомневались в сказанном! Возможно, потому, что «Витенька» или «Мишенька», поговорив с «бабулей», якобы передавал трубку сотруднику милиции, и тот подтверждал его слова. На самом деле с людьми беседовал все тот же Б., который умело менял голос – это доказано фоноскопической экспертизой. Затем мифический внук спрашивал «бабушку», сколько у нее денег. Та в надежде помочь тут же раскрывала карты.

Посредники на посылках

Б. выходил на связь с «завербованными» томичками: называл адреса и имена «должников». Девушка, приехав на место, включала мобильник, чтобы Б. слышал все ее разговоры со стариками и мог держать ситуацию под контролем. Забрав деньги и отсчитав себе проценты (10–15 % – они зависели от суммы), барышня блиц-переводом отправляла сумму на счет Б. и сообщала ему код.

Б., не имея возможности получить деньги лично, сообщал комбинацию цифр родственникам других заключенных, с которыми целенаправленно поддерживал отношения. Те и получали перевод. Часть «заработка» шла на пополнение телефонного счета Б. , формирование посылок. Какая-то часть, видимо, откладывалась: доходы были немалыми – Б. «работал» в Томске почти 3 месяца, за это время деньги ему отдали как минимум 10 человек – каждый в среднем по 20 тыс. рублей.

В составе ОПГ

Б. и томичкам, служившим у него на посылках, вменено мошенничество, совершенное группой лиц в составе организованной преступной группы (ОПГ). И если для жулика это просто еще одна судимость, которая, по сути, ничего не изменит в его судьбе, то для двух девушек, помогавших мошеннику, решение суда может кардинально поменять жизненный вектор. Обе подельницы ранее не судимы: одна продавец, другая кондитер, и та и другая свои действия объясняют скудностью зарплаты, но уверяют: они не знали, что обманывали стариков. Следствие не верит:

– Думаю, умысел был. Забрать деньги у пожилого человека, не задумываясь, можно один раз, но когда два, три и более… Для перевода одна из девушек использовала паспорт сестры, то есть страховалась, – анализирует Ионова.

 

– Жаль, что пожилые люди так доверчивы. Неприятно и то, что никто из них даже не усомнился в словах мошенника, действительно полагая, что в милиции все продается.

Однако материалы дела пронизаны другим ощущением – ощущением одиночества, – решается на психологическую оценку следователь Ионова. – Именно желание быть нужным, значимым, помочь близким побуждало стариков идти на поводу у мошенника. Каждый из них хотел что-то сделать сам, не поставив в известность других родных. Даже отдав деньги, пожилые люди не сразу сообщали близким, что купили свободу «сыну», «внуку». Они играли роль живого щита, оберегая родных от неприятностей.

 

Установить всех потерпевших от действий Б. нереально: получив официальную информацию о телефонных переговорах Б., оперативники увидели тысячи соединений. По ним видно: кто-то сразу сбрасывал звонки, другие общались довольно долго и даже не один раз. Но в категорию потерпевших попали те, кто заявлял на мошенника в УВД и чьи телефоны были обнаружены в распечатках исходящих вызовов.

 

Мошенник зачастую звонил своим жертвам в канун праздников – перед Новым годом, 23 февраля. Это был тактический расчет: пенсионеры брали на себя финансовую ношу и, чтобы не омрачать праздничное настроение других родных, не рассказывали им о происшедшем.