2008-й истекает. В нем было немало больших событий – как для страны, так и для области. Выборы президента России. Война на Кавказе. Открытие южной площадки ТВЗ. Процесс Макарова. И так далее. Однако, безусловно, самое главное событие, просто затмевающее собой все остальные, одно – экономический кризис.
2008-й оказался расколот на две части – до 16 сентября и после. И последние три с немногим месяца уже явственно доказали: сегодня, по сути, истекает не очередной год, а много большее – восьмилетняя эпоха «тучных» лет, повсеместно именовавшаяся временем стабильности. И наступает другое время — во многом еще непонятно-неопределенное. Как описал один из моментов смены эпох Габриэль Гарсия Маркес, «этот мир был еще настолько юным, что многие вещи не имели названия, и на них приходилось показывать пальцем». Завтра вещи нового мира будут обретать имена.
16 сентября случился первый гигантский обвал на российском фондовом рынке. Большинство обывателей, конечно, это событие и заметили, и не поняли. И это естественно: эпохальные вещи видятся издалека, а даты принимают роль всем понятных символов гораздо позднее. 27 октября 1917 года подданные Российской империи не знали, что произошла Великая Октябрьская социалистическая революция, а 19 августа 1991 года граждане Советского Союза не предполагали… Безусловно, эти сравнения сильно хромают, но подчеркивают, насколько новое время наступает.
«Тучные» годы
Была эпоха, за которую цена нефти поднялась с 30 до 140 долларов за баррель. Были годы, когда все привыкли к повышению зарплат, опережающему рост производительности труда. Было время, когда власти строили планов громадье. И переводили в госсобственность нефтяные компании. Была действительность, в которой быстро росли инвестиции — предприятия модернизировали и расширяли производства. Были дни, когда работодатели страдали от острой нехватки кадров, вузы получали от правительства солидные гранты, ЛПУ – новое оборудование, муниципалитеты – деньги на дороги…
Да, та недавно оборвавшаяся эпоха совсем не была лучезарной. Например, большинству из нас ощутимо не хватало денег. Но недостаток доходов с лихвой восполнялся стремительно растущей доступностью кредитов. Оглядываясь назад, можно сказать, на пике этого процесса банки чуть ли не истерично навязывали гражданам заемные деньги. Жизнь в долг стала нормой. (В 2007-м томские банки выдали кредитов только на покупку жилья 2,76 млрд, в 2008-м уже 3,64 млрд. А общая сумма обязательств граждан России по кредитам вообще заоблачная – на 1 ноября 4,1 трлн руб.!). Жизнь в долг поощрялась: политики как достижение отмечали потребительский бум. И граждане, более или менее сообразно со своим уровнем доходов, перекредитовывались и меняли квартиры на все более обширные, машины на более престижные, а также сотовые телефоны, кофеварки, электроплиты и т.д. и т.п.
Те, кто не мог напрямую участвовать в этом бурном процессе, получали свой бонус в виде растущих социальных выплат. В области они достигли миллиарда рублей в год. (Тоже одна из примет «тучной» эпохи: разница между доходами 10% самых богатых и 10% самых бедных все годы фактически на одном уровне в 14-16 раз.)
Вкус жизни в долг распробовали и очень многие предприятия, и многие региональные власти. Например, все последние годы госдолг области стабильно рос, подбираясь к максимально возможной по Бюджетному кодексу отметке.
Идеологическая упаковка эпохи от сакраментально-риторического вопроса «Who is мистер Путин?» быстро сменилась однозначным ответом: после «лихих 1990-х страна поднимается с колен».
Снизу постучали
И вот настало время рецессии (спада) мировой экономики, и за несколько месяцев нефть подешевела до 40 долларов за баррель. И пришли месяцы, когда отток иностранного капитала из страны исчислялся десятками миллиардов долларов. И летели недели, во время которых государство выделило для спасения банковской системы несколько триллионов бюджетных рублей, но реальный сектор экономики этих денег так и не увидел. И настала эпоха, когда ипотека стала такой же недоступной, как 7 лет назад, а банки яростно не дают кредитов. И вынырнуло время валютных потрясений: евро на прошлой неделе пробил потолок в 40 рублей, а прогноз курса доллара на следующий год выше 30 рублей.
Затем закончился ноябрь и зафиксировал падение промышленного производства на 8,7% — аналитики говорят, что предыдущий столь резкий спад был в ноябре 1998-го. Иные отрасли (и в Томске тоже) в силу специфики рухнули обвально – в разы. И закономерно настали часы, когда граждане на практике начали усваивать разницу между финансовым кризисом, о котором слышали в августе, и экономическим. Первое – сокращение прибыли банков, фирм и корпораций, второе – удел бытовой жизни всех граждан. Пришла повседневность сообщений об остановке производств, сокращенных рабочих неделях и зарплатах, увольнениях и т.д. И прогнозы роста безработицы по стране исчисляются миллионами человек.
А сжатое время начала новой эпохи уже вслух заявило, что удовлетворение потребностей в долг опасно – коллекторский бизнес по возврату просроченных кредитов расцветает, а политики уже без запинки говорят, что в долг жить неправильно. Насколько возможен рост задолженности граждан, показывают беспрецедентные для прежней эпохи отсрочки по возврату кредитов со стороны Сбербанка и правительственного агентства по ипотечному кредитованию. (Но деньги-то все равно возвращать придется.)
А новый мир только вступает в свои права и во многом не определенен. Эксперты согласны, что дна кризиса мы еще не достигли, но у всех разный прогноз об уровне дна и времени приближения к нему. (Мой любимый анекдот: «Когда показалось, что достигли дна, снизу постучали».) Эксперты чаще мыслят аналогиями. Например, нередко приходится слышать, что современный мировой кризис будет наиболее тяжелым после «великой депрессии» 1930-х годов. Что ж, как описал один из моментов смены эпох Габриэль Гарсия Маркес, «этот мир был еще настолько юным, что многие вещи не имели названия, и на них приходилось показывать пальцем». В том числе и на причины того, что Россия оказалась не обещанным островком спокойствия, а одним из наиболее штормовых мест.
Новые навыки
Как свидетельствуют последние социологические опросы, оптимистическое социальное самочувствие («авось проскочим») сменяется пессимистическими настроениями. И я совсем не хочу их нагнетать.
Просто предупрежден, значит, вооружен. Ведь до сих пор мы нередко прятались от наступления новой эпохи. Например, постфактум узнали, что еще с весны томские строители отметили серьезное падение спроса на жилье. То есть мы жили в уже другой реальности, но беззаботно думали, что она остается прежней. (Тогда же нам не советовали употреблять само слово «кризис».) Жизнь с запозданием – решения с запозданием.
Словом, пора освежать в памяти забытые уже навыки жизни в трудные времена – это тем, кто застал «лихие 90-е». Тем, кто не помнит, – учиться поведению в кризисное время (трудная, но по-своему интересная наука).
И, наконец, хрестоматийно-оптимистическое: кризис – это и новые возможности. И что считать выходом из кризиса — возвращение на круги своя или нечто большее? Ведь многие люди критически называют эпоху «тучных» лет временем упущенных возможностей.
