Руководители частных медицинских клиник – об эффективности и рисках, непонимании и солидарности, о пользе нехватки денег и опасности их избытка

 

Для многих томичей частное здравоохранение – все еще тайна, недоступная пониманию. Его много ругают: кто-то по классическому басенному принципу «лисы и винограда», кто-то, попробовав этот недешевый «фрукт», заявляет, что не нашел в нем ничего замечательного. На негосударственную медицину косо и ревниво смотрят коллеги-бюджетники и с подозрительностью – чиновники от здравоохранения…

Гости редакции, участники посвященного этой теме «круглого стола» – генеральный директор Центра женского здоровья (Северск) Юрий Матвеев, генеральный директор ЦЖЗ (Томск) Наталья Николаева, главврач медсанчасти № 3 Галина Завьялова и финансовый директор Центра семейной медицины Евгений Рабцун – сразу же расширили ее рамки и говорили не столько о своих проблемах, сколько о принципах построения всей системы здравоохранения. О своем видении, как сделать эту систему эффективной.

Перечитывая Конституцию

– Как вы оцениваете состояние частной медицины в Томске по сравнению с другими регионами?

Юрий Матвеев:

– Среди всех городов России Томск самый продвинутый, за исключением разве что Москвы, Санкт-Петербурга и Екатеринбурга. Такого симбиоза негосударственного здравоохранения, развивающегося на серьезной основе, нет больше нигде. Это специфика Томска: город аккумулирует сильные медицинские кадры благодаря СибГМУ и профильным институтам медицинской академии наук. Наш облздрав единственный в России ввел квотирование альтернативных (эндоскопических) хирургических операций, дав тем самым возможность негосударственным структурам участвовать в оказании медпомощи в системе госгарантий.

Негосударственное здравоохранение – это бизнес рискованный. Закона о здравоохранении в стране нет, есть лишь Конституция (где сказано: все формы собственности равны) и Закон о здоровье… Но многие чиновники неправильно читают Конституцию: им кажется, что там черным по белому прописан приоритет государственного здравоохранения. Квоты они раздают в приоритетном порядке государственным учреждениям, и только что останется – частным клиникам, включенным в программу госгарантий.

Галина Завьялова:

– Да, нашими региональными органами власти созданы определенные условия для участия частных структур в программе госгарантий и ОМС. Но вот в сентябре МСЧ-3 вышла с инициативой решения серьезной проблемы 4-й поликлиники. Ответ управления здравоохранения Томска звучал примерно так: муниципалитет призван развивать не частное, а муниципальное здравоохранение. Если мы откроем Устав Томска, мы увидим другое: муниципальная власть должна организовать качественную медицинскую помощь на территории муниципалитета, про развитие муниципального здравоохранения там ни слова…

Евгений Рабцун:

– На мой взгляд, под здравоохранением следует понимать не набор зданий, сооружений того или иного вида собственности, а комплекс мер и мероприятий, направленных на охрану здоровья населения. Если здравоохранение как комплекс мер оплачивается из бюджета – это государственное здравоохранение, если из частных средств – негосударственное. Форма собственности медицинской организации, реализующей услуги, не имеет значения, ведь равенство всех форм закреплено в Конституции РФ. Формирование выборочных преференций по форме собственности – это пренебрежение конституционными нормами.

Ю. Матвеев:

– Мы должны создать единую систему, где присутствуют федеральные, областные, муниципальные и частные клиники. А у нас облздрав считает, что он курирует только областные учреждения, муниципалитет – только муниципальные… Департамент здравоохранения должен курировать не учреждения, а ВСЕ здравоохранение региона.

Хотя в своих отчетах чиновники добросовестно рапортуют: от 30 до 40% всех медуслуг оказывают негосударственные клиники, из 700 выданных лицензий порядка 250-300 приходится на негосударственный сектор, но при этом они не замечают наших врачей, директоров, не приглашают на свои совещания…

Найди семь отличий

– Хочется понять: чем частное здравоохранение лучше бюджетного для рядового потребителя?

Наталья Николаева:

– Во-первых, здесь все, от регистратора до врача, заинтересованы в том, чтобы человек потратил меньше времени на решение своего «больного» вопроса, быстро прошел обследование, чтобы ему оперативно назначили лечение. Кроме того, персонал заинтересован, чтобы человек пришел сюда еще раз, с другой своей проблемой. А еще – чтобы он рассказал о своем положительном опыте родственникам и знакомым…

– Ну, это идеальная схема!

– Это всегда так! Почему считается, что врачи негосударственных учреждений заинтересованы не вылечить пациента, а обобрать его? Никто же не сомневается, что частная хлебопекарня стремится выпекать хороший хлеб… Товарищи, поверьте: ни один врач не заинтересован в том, чтобы пациент болел долго!

– Почему же человек должен предпочесть частную медицину? Ведь мы понимаем, что сервис в данном случае не самое главное…

Е. Рабцун:

– Своим врачам я говорю: ваша категория определяется не званиями, а числом телефонов пациентов, в которых записан ваш номер как «своего» врача. Количеством людей, которые вам звонят в любое время и спрашивают совета, если что-то случится. Их много? Вот это настоящее достижение!

Мы всеми силами боремся за доверие наших пациентов. А эти, на первый взгляд, незначительные бытовые факторы (очередь в регистратуре, грязные халаты, небрежность в общении, нерасчищенные ступеньки), с которыми мы сталкиваемся в районной поликлинике, – это дополнительные факторы недоверия.

Г. Завьялова:

– Негосударственная медицина отличается менеджментом. Сравните количество ресурсов, вкладываемых в государственные структуры (бюджетное финансирование, нацпроекты) и в частные организации. Поликлиника № 4 и МСЧ-3 стоят на одной линии: взгляните, во что превратилась 4-я, а потом придите на экскурсию в 3-ю медсанчасть. Вы поймете: эффективность инвестиций в государственном здравоохранении чрезвычайно низкая.

– Честно говоря, отличия в качестве медпомощи не всегда очевидны. Где передовые технологии? Взять частные стоматологии – разница налицо. А в общетерапевтической практике?

Е. Рабцун:

– Ощутить эффект от медицинской услуги терапевтического профиля пациенту сложнее, потому что в большинстве случаев результат отложенный. В диагностике, стоматологии, косметологии, гинекологии, хирургии, действительно, «результат налицо». Именно эти виды услуг и стали более рыночными.

Новые технологии в медицине – очень сложный вопрос. Если методика настолько новая, что еще не стандартизирована, то де юре ее могут внедрять только медицинские НИИ, имеющие специальные разрешения.

Ю. Матвеев:

– Главное отличие: частник вкладывает во врача, учит его, посылает на симпозиумы и конференции. А государство вкладывает в больницу, в ремонт и оборудование. Врачи-бюджетники раз в 5 лет подтвердят сертификат – и все.

Г. Завьялова:

– Кадры – это не все. Человек к нам приходит в первую очередь за диагностикой, значит, аппаратура тоже должна быть самой-самой…

Ю. Матвеев:

– Хороший узист на обыкновенном аппарате получит тот же результат, что и на экспертном, который втрое дороже. Но госмедицина по нацпроекту покупает самые дорогие машины. У нас в Томске 2-3 врача способны работать на ЯМР-томографах, а их в областном центре уже 5, и еще собираются купить 2-3. Обучать такого специалиста нужно 10 лет. Итог: приобретенные томографы и прочие супермашины задействованы не на 100%.

Н. Николаева:

– Эту самую ЯМР-томографию делать стало просто модно. Зачем она пациенту с остеохондрозом? Все прекрасно видно и на рентгеновском снимке. Исследование показано только для решения вопроса об оперативном лечении.

Ю. Матвеев:

– Зачем создавать пять маммографических центров, когда можно сделать один, где будут работать лучшие специалисты? Зачем простой поликлинике маммограф? Здесь он работает всего два часа и то не каждый день. Это все наши деньги, которые выбрасываются на ветер. Поликлиники покупают ненужное оборудование только потому, что могут выбить деньги. Частники эти деньги не выбивают, а зарабатывают.

2012-й: апокалипсис для частников?

– Какие прогнозы для частной медицины в связи с кризисом?

Ю. Матвеев:

– К 2012 году, если кризис будет продолжаться, негосударственное здравоохранение закончится. Система ДМС уже умирает: организации прекращают эту практику, экономят. На словах активно поддерживая малый бизнес, власть не хочет принимать радикальных решений. Расходы ДМС не входят в необлагаемую базу для малого бизнеса, применяющего УСН. Страховать работников можно только из прибыли. Кто же на это пойдет? А это огромный резерв для финансирования здравоохранения, в том числе и негосударственного.

– Но ведь некоторые частники работают в системе ОМС…

Ю. Матвеев:

– Центр женского здоровья работает в системе ОМС только по эндоскопической хирургии, причем цена этой операции втрое ниже, чем мы готовы предложить на рынке.

Е. Рабцун:

– Тарифы в ОМС, безусловно, недостаточные, но это лучше, чем ничего. Своим пациентам мы говорим открыто: хотите получить все необходимые услуги – за что-то иногда придется доплачивать. Это честная позиция выбора и присоединения. Я считаю, большинство людей готовы к соплатежам, если знают, что за это получают. Хуже обещать населению все бесплатно, заведомо зная о дефиците средств и слабом тарифе.

На мой взгляд, действующая система ОМС не позволяет справедливо распределять средства среди застрахованных. Кому-то в начале года операция может достаться бесплатно, а кому-то в конце года – нет, потому что средства ОМС кончились. Есть разные способы выравнивания возможностей. Я сторонник индивидуального лимитирования, когда в полисе у каждого будет написана сумма, на которую мы в равной степени можем получить услуги бесплатно, за счет обязательного страхования.

Ю. Матвеев:

– Население сегодня тоже вынуждено экономить, состоятельность снижается во всех слоях…

Буквально за 2009 год в Томске закрылись уже четыре частных медицинских центра. Стабильно работающих, которые, скорее всего, выживут, – 7-8.

Е. Рабцун:

– Будут закрываться клиники, в которые вложены средства сторонних инвесторов. За этим круглым столом собрались люди, для которых их медицинские центры – не просто бизнес, в этом вся наша жизнь. Клиники, созданные предпринимателями от медицинской среды, базируются на системе рефинансирования: получаемый доход снова вкладывается в дело.

А сторонний инвестор отремонтирует здание и через полгода спрашивает: ну что, когда деньги вернутся? Инвесторы этого типа будут уходить на рынки с более высоким уровнем доходности и более коротким сроком окупаемости.

Основным конкурентом частных инвесторов на этом рынке, к сожалению, является само государство (и, к сожалению, это федеральная позиция). Вливая без меры деньги в бюджетное здравоохранение, оно конкурирует с ними, выдавливая в другие сферы.

Алгоритм или программа-максимум?

– И все же: вопросы качества весьма актуальны как для «безалаберной» муниципальной, так и для «лощеной» частной медицины, об этом говорят и пациенты, и управленцы…

Г. Завьялова:

– Послушайте, ну нельзя противопоставлять врача и пациента! У нас же скоро до гражданской войны дойдет… Власть имущие во всех грехах обвиняют врачей и главврачей – заложников плохого менеджмента.

Все знают, что тариф ОМС очень мал. При этом десятая часть пациентов выбирает тариф всего прикрепленного населения. Прикрепись вы к нашей медсанчасти, на каждого в месяц будет идти по 105 рублей. Здоровые в поликлиники не ходят, их называют «благодарные пациенты», но таких все меньше и меньше… А иная бабушка за год 28 раз посетит терапевта да 4 раза полежит в стационаре (и в 70% случаев это будут социальные, а не лечебно-диагностические показания). Так что когда вы все же заболеете и придете к нам, мы вынуждены будем объяснить: оказать вам услугу бесплатно сейчас не сможем, будем ставить на очередь, потому что 1 тыс. прикрепленных бабушек выбрала весь тариф ОМС других 12 тыс. пациентов.

Деньги конечны, но при этом все бесплатно!

– И в чем решение проблемы?

Г. Завьялова:

– В ограничении такой выборки либо в создании какой-то иной – бонусной системы для пациентов, накопивших болезни, которая бы включала их ответственность за свое здоровье, либо поощрение здоровых людей…

Ю. Матвеев:

– Медуслугу люди выбирают, следуя советам родных, знакомых. Тут главное — репутация врача и клиники. Качество медпомощи должны оценивать не газеты и не чиновники, а пациенты – выбирая или не выбирая. Остальное просто: есть лицензия, ты ей соответствуешь – оказывай услуги и неси за них ответственность.

– Но ведь есть стандарты, общие для государственной и частной медицины?

Н. Николаева:

– Стандарт – это настолько противоречивая вещь… Например, лег в стационар пациент с заболеванием щитовидной железы. Обследования, прописанные в стандарте, чаще всего касаются только щитовидки. Доктор осматривает больного и видит, что у того есть проблемы с почками и требуется УЗИ. А он не имеет права назначить это УЗИ! Он должен человека выписать, положить заново с заболеванием почек и начать его обследовать. Только так лечение пройдет по стандарту. На практике чаще всего используется другой путь – врач просит пациента пройти УЗИ почек платно.

Г. Завьялова:

– На сегодняшний день есть стандарты федеральные, региональные и есть заболевания, по которым вообще нет стандартов. А те, что введены, не обеспечены средствами, и потому выполнить их практически нереально. Да и не всегда нужно! Ведь туда занесено все, что мог придумать эксперт на тему данной патологии. Западный стандарт – это совсем другое.

Е. Рабцун:

– У нас в стандарт занесено: сделать а), в), с), и никак по-другому, нужно выполнить все пункты. На Западе стандарт – это путь, алгоритм: если а) и в), то делай вот так, если в) и с), то эдак… Поэтому в Голландии стандарты называются компасами, а в Германии – протоколами… И стандарт там финансируется по реально оказанным услугам.

У нас система оплаты подушевая или по законченному случаю. Например, на одного пациента в стационаре по законченному случаю рассчитано 2 тыс. рублей. Экономист ЛПУ проверяет расчеты и говорит: мы не можем на 2 тыс. выполнить весь стандарт. Беда в том, что стандарты пишутся из принципа «как надо» лечить, а деньги выделяются по принципу «сколько есть». В рублевом эквиваленте «как надо» и «сколько есть» сильно различаются. Принято считать, что этот вопрос как-то должен решить врач. Никто не знает, как он выполняет стандарт без денег, но обязанности такой с него никто не снимает.

В зарубежной практике задача балансирования финансовых затрат на лечение возложена на страховые компании. Раз уж мы переняли западную практику применения стандартов, давайте перенимать и практику их финансового обеспечения через страховщика.

Кое-что о солидарности

Г. Завьялова:

– Пока пациент не начнет вкладывать в свое здоровье, мы ничего здесь не изменим. У него сегодня есть право на медпомощь, но нет ответственности за свое здоровье. А в этих условиях сколько денег ни вкладывай…

Н. Николаева:

– В лечебном процессе участвуют трое: пациент, врач и заболевание. Если ты вместе с доктором, вдвоем можно победить болезнь, если ты заодно с болезнью, победить ее нельзя. Я говорю о приверженности лечению: выполняйте рекомендации, не нарушайте режим и диету. У нас же большинство пациентов имеют свое мнение относительно тактики лечения.

Е. Рабцун:

– Идея солидарной ответственности в европейских системах здравоохранения сегодня одна из самых популярных – именно из-за проблемы огромного и бесполезного потребления медицинских ресурсов. Германия, Латвия, Финляндия вводят соплатежи. Пациенты тоже должны заботиться о своем здоровье, и забота эта должна быть экономически мотивированной.

Да, у нас подрастает новое поколение, для которого модно быть здоровым, но проблема в том, что государственная идея «в медицине все бесплатно» может испортить любое, самое разумное поколение… Государство может утопить свое здравоохранение в деньгах, но даже самое полезное лекарство от передозировки становится токсичным. Деньги должны выполнять стимулирующую функцию.

Новых ростков не будет

– Довольно пессимистичный получился разговор…

Ю. Матвеев:

– Хоть мы и продвинутый регион, но и у нас власть, по большому счету, равнодушна к судьбе негосударственных лечебных учреждений. Выживешь – хорошо, не выживешь – твое дело. А ведь плохой опыт в частной медицине чем чреват? Засохнут эти ростки рыночной экономики в здравоохранении – новые на этом месте не вырастут! Вы будете потом тратить сумасшедшие деньги, чтобы развить негосударственную медицину, но никто в нее не пойдет. Делайте же сейчас что-нибудь! Помогайте: разрешите соплатежи ОМС+ДМС, объявляйте тендеры на оказание услуг, закупая новое оборудование… А вы зациклились на идее спасения муниципального здравоохранения…

Е. Рабцун:

– Да, в нашем регионе понимание проблем частного здравоохранения на порядок выше, чем в целом по стране. Но субъект имеет ограниченные полномочия и не всегда может пролоббировать свой опыт на федеральном уровне. И я опасаюсь, что Федерация задавит и эту инициативу.

Мы опять на переходе эпох…

 

• Нина Владимировна считает — врачи просто отступились от пожилого пациента

Вдова и врачи пытаются выяснить, кто виноват в смерти пациента

 В ноябре Александру Тимченко должно было исполниться 84 года. Он не дожил до дня рождения – умер в медсанчасти № 2, куда был доставлен по «скорой». Его жена Нина Владимировна считает: врачи не пытались бороться за его жизнь. Отступились от пожилого пациента. Почему? С этим вопросом она стучится в городское управление здравоохранения, областной департамент. В «ТН» Тимченко обратилась с единственной целью: «Хочу, чтобы люди знали, что такое творится…»

– Мужу стало плохо 16 августа — начались сильные боли в области живота, – рассказывает Нина Владимировна. – Вызвала «скорую», врачи предложили госпитализацию. Повезли в медсанчасть № 2, я поехала с ними. «Госпитализировались» мы больше трех часов. Он уже и говорить не мог, я сама общалась с докторами. Врачи приходили, что-то спрашивали. Один специалист распорядился: «Надо мочу сдать». Мужу встать было не под силу, с каким-то парнем едва дотащила его до туалета. Не оставляла мысль: «Боже мой, у человека сердце останавливается, а им моча нужна! Конечно, при поступлении в стационар анализы сдавать положено, но зачем именно сейчас?» Потом сделали УЗИ, рентген — и, наконец, подняли в палату.

«Шансов не будет…»

В тот день Нина Владимировна оставила Александра Григорьевича одного. А на следующий вечер решила ночевать в больнице:

— Приехала в семь пятнадцать. Вижу — муж дышит тяжело, рот открыт. Прошу медсестру: «Он задыхается, доктора надо!» Сестра: «Сейчас придет». Я ждала-ждала… Потом опять к ней: «Задыхается, помогите!» Она принесла кислородную подушку. Муж два раза вдохнул. «Вам лучше?» – спрашивает. Убрала подушку, ушла.

Я не выдержала, побежала в ординаторскую. Открываю дверь — врач телевизор смотрит. Пообещал: «Сейчас приду». Бегу в палату, опять жду. Доктора нет и нет… А мужу уже дышать нечем. Снова бегу в ординаторскую, дергаю ручку — закрыто. Ругаюсь!.. Выходит дежурный: «Сейчас приду». И, действительно, появился. Дважды «слушалку» приложил и молча вышел. Я немного успокоилась, говорю мужу: «Отдыхай, отец». И сама прилегла на соседнюю койку. Вдруг входит медсестра, зачем-то включает свет. И тут только дошло до меня: боже мой, да он же умер! А из коридора уже каталку вкатывают… Не выдержала, закричала: «Не прощу, хоть ты и доктор – не прощу! Я столько умоляла!»

Александра Григорьевича положили на каталку. Врач пообещал: «Мы его повезли в реанимацию. Но знаете, шансов, наверное, не будет». Это она знала и так – шансов нет.

«Врач недооценил состояние»

…Пока хоронила, пока переоформляла квартиру, прошло время. Но ничего не забылось, не утихло. «Простить» Нина Владимировна не могла. Обратилась в горуправление здравоохранения. Ее вежливо выслушали, поинтересовались: «Вы что, хотите, чтоб мы его уволили? Нам врачей не хватает». «А такие-то зачем?» – удивилась Тимченко.

Одними разговорами в управлении не ограничилась — по обращению Нины Владимировны в МСЧ № 2 была назначена проверка. Специалисты пришли к заключению: окончательный клинический диагноз (панкреатит) соответствует клинике, описанной в медкарте Александра Тимченко. «Однако, – сказано в документе, – имела место недооценка тяжести состояния. Пациент нуждался в интенсивной терапии, и перевод в реанимацию следовало осуществить в момент консультации с дежурным реаниматологом еще в 22.00. (Смерть наступила в час ночи. – Прим. автора). Таким образом, в лечении больного имелись недостатки, но судить о том, насколько они повлияли на исход, не представляется возможным, поскольку родственники отказались от вскрытия».

Главный врач медсанчасти Михаил Прокопович провел собственное разбирательство. Побеседовал с врачами, проанализировал историю болезни. Считает:

– Обследование при поступлении было абсолютно обосновано, как раз оно и не дало пойти по ложному пути, зациклиться на сердце. Потому что основная проблема заключалась не в нем. У пациента наблюдалась тяжелая хроническая сочетанная патология — поражение поджелудочной железы, инфекционно-токсический шок. Даже у молодых людей при этом состоянии высок процент летальности. Врачи, после предварительной подготовки, выполнили эндоскопическую операцию и подвели дренаж прямо к поджелудочной железе. Показаний к более обширной операции не было, да этот больной ее бы не перенес.

Соглашусь с претензией: пациента действительно следовало перевести в реанимацию. Хотя при первом осмотре оснований для этого не было – основные показатели (давление, пульс, температура) – были в норме. Но при повторном осмотре дежурный врач недооценил состояние, упустил время… Сейчас он снят с дежурств в стационаре, работает только в поликлинике. Существенно потерял в зарплате. Реаниматологу убрали стимулирующие надбавки.

Работа для следователя

– Надо уточнить — мы не можем стопроцентно утверждать, что даже при своевременном переводе в реанимацию исход был бы другим. – добавляет заместитель начальника управления здравоохранения Томска Татьяна Домнич. — Все-таки тяжелая патология, возраст, букет сопутствующих заболеваний… Но врачи обязаны были это сделать. Что же касается утверждения Нины Владимировны о неоказании помощи, я не могу дать ему оценку. Мы выносим свое заключение на основании медицинских документов, а здесь — работа для следователя. Только он может собирать доказательства истинности ее слов, поскольку объяснения врачей не совпадают с тем, что говорит Тимченко. В принципе, она имеет право обратиться в прокуратуру. Со своей стороны могу сказать: когда больница дежурит по «скорой», в медучреждении в обязательном порядке круглосуточно находится представитель администрации, который может помочь разрешить подобные проблемы. В горуправлении здравоохранения с 09.00 до 18.00 работает телефон для обращений граждан: 53-10-95. По нему также можно выяснить, правильно ли действуют в больнице.

«Вторая волна эпидемии должна пройти без таких тяжелых последствий»

 16декабря в областной администрации прошел очередной традиционный брифинг для журналистов, в ходе которых первые лица города и области рассказывают о ситуации с заболеваемостью гриппом и ОРВИ. Но эта встреча стала особенной – впервые о ситуации с эпидемией свиного гриппа говорил не кто-либо из чиновников, а представитель научно-медицинского сообщества. И при этом Михаил Шписман, завкафедрой анестезиологии и реаниматологии факультета повышения квалификации и профессиональной переподготовки специалистов СибГМУ, был очень откровенен:

– За 40-летнюю практику мне, как и моим коллегам по СибГМУ, впервые пришлось работать в таких условиях: «с колес», имея дело с действительно страшной ситуацией – неизвестной клинической картиной и просто стремительным течением недуга. Готовых методик, чтобы дать эффективный отпор высокопатогенному гриппу, внезапно атаковавшему область, у нас не было. Методику разрабатывали на ходу и, надо признать, какое-то время было упущено. И для некоторых больных это обернулось трагедией – люди погибли, не нужно избегать этого слова… – сказал Михаил Натанович.

Шписман и его коллеги по-прежнему прикомандированы к ряду ЛПУ, где лежат больные свиным гриппом – ОКБ, горбольница № 3, первая детская и инфекционная больницы. В в реанимациях сейчас находятся 18 человек, в том числе 7 на искусственной вентиляции легких, еще четверо – на ином вспомогательном дыхании. Всего в стационарах лежат 866 человека, больных гриппом или ОРВИ.

– Пять дней область живет без летальных исходов от свиного гриппа, – осторожно, будто опасаясь сглазить, сообщил Максим Заюков, начальник областного департамента здравоохранения, и добавил: – Из бюджета области и Томска за период эпидемии выделено 70 млн рублей – закуплены медикаменты и аппаратура. Наработана практика, отлажена маршрутизация больных. Поэтому ко второй волне эпидемии, а она будет ожидаема в феврале — марте, медики готовы. Вторая волна должна пройти без таких тяжелых последствий.

Михаил Шписман также сказал, что пациенты, которые перенесли свиной грипп в тяжелой форме, всю жизнь, скорее всего, будут страдать хроническими заболеваниями легких. Чтобы минимизировать эти осложнения, всех, кого уже удалось поставить на ноги, переводят для реабилитации в НИИ курортологии.

– Первых пациентов в НИИ направили на днях. Для каждого из них это лечение будет бесплатным, – заверил Максим Заюков.

 

наша справка

С начала эпидемии в области свиным гриппом переболело 733 человека – это уже подтверждено лабораторными исследованиями. Летальным исходом завершились 27 историй болезни. За последние сутки выявлено 8 больных свиным гриппом.

Гриппом и ОРВИ переболели 123,5 тыс. жителей области, выздоровели 101 тыс. человек. А 22,5 тыс. продолжают болеть. Эпидпорог по-прежнему превышен: в области в два раза, в Томске – в полтора.

Положительная динамика последних дней – заболело на 1 тыс. человек меньше, чем в предыдущую неделю. Количество поступающих больных тоже немного ниже. А вот количество выписывающихся пациентов на прежнем, несущественном уровне – это связано с тем, что больные поступали в тяжелом состоянии, поэтому на поправку идут медленно.