«Над нами «мессеры» кружили… И было видно, словно днем. Но только крепче мы дружили под перекрестным артогнем»
Для северчанина Николая Александровича Трохалева это не просто строчки одной из лучших песен о войне, а реальные воспоминания, врезавшиеся в память. С немецкими истребителями – «мессерами» и «фоккерами» – ему и его товарищам по 810-му штурмовому десантному полку пришлось не раз повстречаться в воздушных боях. Первая такая встреча произошла в июле 1943 года на Курской дуге, последняя – в победном мае 1945-го в небе над Кенигсбергом.
Знакомство с «Илюшей»
В армию Николай Трохалев, парень из глухой сибирской деревни Балахта, был призван поздней осенью 1942-го. Благодаря отменному здоровью и восьмилетке за плечами попал в авиацию – военкомат направил его в Красноярское летное училище. Именно там Николай впервые увидел вблизи самолет. Да какой! Знаменитый Ил-2, бронированную летающую крепость, оснащенную мощными пулеметами, поднимающую на борт более 400 кг авиационных бомб и реактивных снарядов. Всего за полгода крестьянскому сыну, до этого имевшему дело лишь с лошадьми, тракторами и комбайнами, предстояло научиться управляться с этой сложнейшей махиной и стать механиком.
К концу учебы Николай с «Илюшей», как ласково называли штурмовик летчики, был на ты. Но с отправкой на передовую пришлось подождать – советская авиация в 1942-м в ходе масштабного наступления по всем фронтам несла огромные потери, и в первую очередь ей требовались не механики, а «летуны» – члены воздушных экипажей. Николая отправили в Новосибирск – переучиваться на стрелка-радиста. Во время боевого вылета именно он должен обеспечивать постоянную связь самолета с землей, а в случае атаки – прикрывать хвост пулеметным огнем, не позволяя противнику подходить ближе и бить прицельно. Ведь на короткой дистанции с хищниками-истребителями шансы уцелеть у тяжелого Ила, несмотря на броню, ничтожно малы. Крейсерская скорость у «мессеров» и «фоккеров» достигает 700 км/ч, а штурмовик едва разгоняется до 400. Так что стрелку нельзя терять бдительности ни на минуту – в любой момент он должен быть готов открыть огонь.
– Напряжение колоссальное. Головой так крутишь, что после посадки единственное желание – вытянуться в полный рост и спать до следующего вылета, – вспоминает Николай Александрович.
«Много там полегло нашего брата»
Стрелки гибли и получали ранения чаще летчиков, которых защищала броня кабины. А у этих над головой – лишь прозрачный купол из плексигласа да обычная сталь, которую легко прошивали пулеметные очереди. Николаю Трохалеву повезло – он не был ранен ни разу, хотя пришлось побывать в самом пекле. После Курской дуги их полк был переброшен под Ленинград, где наши войска зимой 1944-го начали прорыв блокады. Штурмовики, рискуя жизнью, бомбили вражеские поезда, танки, спешащие на подмогу окруженным немецким взводам.
– Много там полегло нашего брата – после каждого вылета один-два самолета не возвращались: кто-то попал под огонь зениток, кого-то сбили истребители. Однажды наш полк улетел бомбить вражеский аэродром, но стоявшие там боевые машины успели подняться в воздух и открыть огонь. Из 36 наших самолетов назад тогда вернулось меньше половины. Было это в Калининградской области под деревней Игрица. Я это название на всю жизнь запомнил, – рассказывает Николай Александрович.
Во время одного из вылетов под Ленинградом его самолет был подбит:
– «Илюша» тогда нас спас. На честном слове и на одном крыле к своим долетел и только там заглох. И мы упали. Меня из кабины выбросило. Хорошо, была зима, поэтому не погиб от удара об землю.
Летчика и стрелка, находившихся без сознания, тогда нашли пехотинцы…
День Победы Николай Александрович встретил под Кенигсбергом. Сообщение Левитана о капитуляции Германии слушали ночью на аэродроме всем полком. Каждый из радистов включил тогда на полную громкость приемник своего самолета. На много километров в предрассветной тишине разносился знаменитый голос, каждое слово слушали, затаив дыхание.
Работа заскучать не давала
Демобилизовавшись, Николай Трохалев переехал в Томск к сестре. Устроился помощником машиниста турбины на ГРЭС-2, завел семью. В то время на станции проходили практику специалисты с ТЭЦ, построенной на Почтовом. От них-то Трохалев и узнал о существовании закрытого города и возведении огромного атомного предприятия. В 1955-м Николай Александрович стал помощником машиниста турбины на северской ТЭЦ, а затем машинистом. На этом посту и проработал до самого ухода на пенсию в 1992-м.
– Когда я пришел, на ТЭЦ были запущены лишь две небольшие турбины, – вспоминает ветеран. – На моих глазах станция росла, становилась все мощнее… А сколько министров у нас перебывало – не счесть! Почти со всеми довелось поручкаться… За 40 лет, конечно, случалось всякое – и ЧП тоже. Но 9-ю турбину мы всегда особенно берегли – от нее были запитаны самые важные объекты комбината, получал тепло город. Свою работу я любил, и прежде всего за то, что заскучать она не давала: все время приходилось учиться, осваивать новое оборудование. Начинали мы чуть ли не с ручного управления, а потом пришла автоматика, появились компьютеры…
Сейчас несмотря на годы Николай Трохалев не остается в стороне от общественной жизни – приходит на встречи с учениками 80-й северской школы, над которой шефствует ТЭЦ, рассказывает ребятам о войне, о том, как строился, рос и хорошел любимый город.
– Мне на жизнь жаловаться не приходится: на фронте выжил, детей воспитал, правнуков дождался, 40 лет проработал в замечательном коллективе, занятом таким большим и важным делом. Рад, что родное предприятие не забывает меня и сейчас. Наверное, все это и есть счастье! Быть может, простое, но оно – мое, – добавляет свидетель Великой Победы, участник Атомного проекта России счастливый человек Николай Трохалев.