У которого в 61 год «всё только начинается»
В череде знаковых дат атлантов горно-геологической школы Сибири – 160 лет Владимиру Обручеву, 140 – Михаилу Усову – достойное место занимает их ученик Николай Урванцев, первооткрыватель крупнейшей в мире Норильской Платиноносной провинции, родившийся 130 лет тому!
Завороженный глухоманью
С отличием окончив реальное училище в Нижнем Новгороде, Николай Урванцев оказался в Томске. Получить образование в городах европейской части России ему не позволяла недостаточная материальная обеспеченность родителей. А в Сибири, как-никак, цены на проживание были значительно ниже, да и подработать можно было. Плюс к этому здесь жил его дядя. Все это и «сработало» в пользу Сибири.
Без конкурса он поступил на механическое отделение Технологического института. Как во все времена, студенты первых курсов, получив свободное расписание, стремились объять необъятное и сновали по всем учебным корпусам.
Большинство тянулось в Горный корпус, где поражали шкафы, витрины, заполненные образцами горных пород и минералов, собранные экспедицией Владимира Обручева. А на его лекции сбегали все, кто был увлечен темой. После его увольнения за поддержку студентов и прогрессивных преподавателей, студенты стали посещать лекции любимого ученика и помощника Обручева по экспедициям Михаила Усова. На одну из них попал и Урванцев. «Зашёл однажды на лекцию по физической геологии, которую читал Михаил Усов. Он был совсем молодым, почти студентом и читал свой предмет с увлечением. Я стал чаще посещать Горный корпус, все больше интересуясь программой отделения, позволяющей его слушателям обследовать наиболее глухие, неизученные территории Сибири». А после, побывав на одной из лекций Обручева «понял, что именно горное дело и геология есть моё призвание, позволяющее изъездить всю Сибирь, её наиболее глухие места». Николай переводится на горное отделение и, чтобы окончательно «прикипеть» к горной специальности, жертвует летними каникулами – устраивается рабочим топографической партии. Это позволило ему заработать не только на дальнейшее сносное существование, но и получить квалификацию помощника топографа.
Джек Лондонёнок
В студенческие годы Николай начал серьёзно готовиться к предстоящим походам: изучал литературу о Крайнем Севере, купался «от ледохода до ледохода», уходил на лыжах в тайгу и, зарывшись в снег, ночевал по трое суток на морозе. Познакомившись с местными охотниками, учился у них читать следы зверей, умению жить в экстремальных условиях.
Любимым писателем был для него Джек Лондон. Не случайно он в своих привычках следовал его героям. Однокурсники не в шутку, а всерьёз прозвали его «Джеком Лондонёнком». На трудолюбивого юношу обратил внимание профессор Усов, который привлёк его в качестве помощника и коллектора при прохождении преддипломной практики, где в течение четырёх месяцев на лошадях они обследовали месторождение меди Минусинского края.
В 1917 г. правительством молодой республики была поставлена задача о превращении Кузбасса во второй Донбасс. На должность управляющего Судженских копей был назначен заведующий горным отделением Политехнического училища Дмитрий Стрельников. И в порядке исключения исполнение обязанностей его зама возложили на преддипломника Урванцева.
А после окончания института по первому разряду (что равно сегодняшнему диплому с отличием) Урванцева избирают заведующим Горным отделением с чтением лекций по геологии.
Одновременно с работой в училище, преобразованном в рабоче-крестьянский техникум, вместе c Михаилом Усовым, принимал участие в создании Сибирского геологического комитета (Сибгеолкома) и был введен в его состав в качестве адъюнкт-геолога. Ему были поручены поиски месторождений каменного угля в низовьях Енисея для строящегося Устье-Енисейского порта и обследование месторождения угля и меди известных в районе Норильска.
Самый крайний север
Поручение Сибгеолкома о назначении начальником экспедиции Урванцев принял с радостью. «Оно вполне соответствовало моим устремлениям», – напишет он позже. За короткое время Николай проштудировал имевшуюся в библиотеке небогатую литературу о поисках угля, меди, золота купцом Сотниковым и более тщательно изучил записи и описания образцов угля, отобранные близ Дудинки его внучатым племянником, студентом института Александром Сотниковым, по которым Урванцев провёл петрографо-минералогические исследования. Но в литературе имелись сведения об угольном месторождении только в Норильских горах, которые от Усть-Порта в 180 км. Такое расстояние не устраивало руководство Сибгеолкома. Было принято решение о снаряжении экспедиции в составе геолога, двух топографов и двух рабочих для расчистки угольных пластов.
Каждый километр давался с изнурительным трудом! Только перед окончанием экспедиции, в конце августа улыбнулась удача в виде двух пластов каменного угля общей мощностью свиты около десяти метров.
Осенью вернулись в Томск с образцами не только каменного угля, но и полиметаллических руд. В своём отчёте он изложил: «Большая ширина осыпей угля по всем склонам давала основание предположить, что размеры угольных пластов везде достаточно велики».
В декабре 1919 г. отчеты Урванцева заслушали члены Сибирского отделения Геолкома РСФСР. Было принято решение о кратном увеличением объёмов работы и увеличении численности экспедиции до 20 человек. План работы был одобрен Комитетом Северного морского пути при Сибревкоме, который обещал поддержку в обеспечении экспедиций 250-ю ездовыми оленями с иряками и сбруей… И вдруг, как гром среди ясного неба, распоряжением «чрезвычайки» из Ново-Николаевска его арестовывают с препровождением в томскую тюрьму без предъявления обвинения. В защиту Урванцева встали все заинтересованные органы. Месяц спустя его, как человека государственной важности, освободили под подписку.
Комары и мошки – враг №1
«…Найти в то время рабочую силу было нелегко. Мне пришла в голову мысль привлечь для работы в Норильске студенческую молодежь, – пишет он в одной из своих книг. – Студенты последнего курса должны были летом отбывать производственную практику по своей специальности. Вот я и предложил им поехать в Норильск на разведку угольного месторождения. Предварительно я им прочел лекцию по истории Северного морского пути и первых русских землепроходцах, о легендарной Мангазее и значении морского пути в Сибирь для её промышленного развития…. Увлек их Севером, как был увлечен и сам. Поехать пожелали шесть человек с горного отделения и три человека с топографического».
Тяжелые экономические и продовольственные условия того времени создавали большие трудности в деле организации экспедиции. Горнопроходческое оборудование было самое примитивное – только кайлы, ломы да лопаты. Взрывчатки не было. Вся проходка шурфов и разрезов велась вручную. На 15 человек состава партии было выдано только 10 пар сапог. Не было ни полушубков, ни других тёплых вещей. Продовольствия не хватало. Немало затруднений вызывало обилие комаров и мошки – бичей тундры.
…В середине октября вернулись в Томск. После докладов Сибгеолкому, Урванцев приступил к обработке материалов – отобрал и сдал в анализ образцы и пробы угля и руд, образцы пород на изготовление шлифов для изучения их под микроскопом. Планшеты топографической карты были сведены в единую топографическую карту Норильска, охватившую горы Надежды, Шмидта, Рудную и Малую Барьерную общей площадью 25 кв. км. На её основе составлена пластовая карта угольного месторождения горы Шмидта и подсчитаны его запасы. Они превысили 70 млн. тонн, что обеспечивало потребность Северного морского пути и Енисейского речного флота на много лет. Химические анализы и технические испытания показали, что уголь отличается высокой теплотворной способностью, а некоторые разности обнаруживают спекающиеся свойства и будут давать кокс.
«Золото» в придачу
И все эти работы экспедиция выполнила за 42 дня. Остальное время затрачено на долгий изнурительный путь. Представить даже трудно: от Норильска до Красноярска плыли больше месяца!
В 1921 г. происходит первая полярная зимовка третьей экспедиции. Сибгеолком поставил задачу – закладка в местном климате угольных и рудных штолен. Аналогов таких работ в мире ещё не было.
Год спустя экспедиция Урванцева отправилась на исследование таймырской реки Пясины. После полуторагодового изучения он сделал вывод о том, что летом по реке можно доставлять уголь, а в зимнее время о «возможности оседлой жизни здесь любого человека… от рабочего до архитектора».
В одном из маршрутов была найдена почта норвежского ученого Амундсена, считавшаяся утерянной вместе с погибшими исследователями осенью 1919 г. За эту находку правительство Норвегии наградило Урванцева и его соратника Бегичева «золотом» – именными золотыми часами.
Проводя систематические исследования, он установил, что «в местной руде, кроме меди и никеля, содержится ещё и золото, и серебро, но главное – платина». Вскоре были получены анализы Пробирной лаборатории: «оказалось, что Норильская руда действительно содержит металлы платиновой группы». Урванцев был срочно вызван из Томска в Москву в горный отдел ВСНХ для доклада и организации работ в Норильске. Было решено продолжить геологическое изучение и начать круглогодичную разведку бурением.
Организация экспедиции во времена НЭПа оказалась делом нелегким: взаиморасчёт, чеки, товарообмен… Все было ново, прививалось плохо. Буровое оборудование и станок пришлось отправлять в Красноярск из… Москвы, полушубки и валенки из Новониколаевска, штанги и буровые трубы из Красноярска… Только в конце августа тронулись в дальний путь. Долго добирались до места. Но оперативно смонтировали буровую. Скорость проходки всего около метра в день. Это был первый опят бурения так далеко на Севере, почти под 70 градусов северной широты, в условиях вечной мерзлоты.
Доставленная в Ленинград руда превзошла все ожидания. Экономический расчёт рентабельности показал: «при годовой добыче всего 1 млн. пудов (16,7 тыс. тонн) может быть получено 550 тонн белого штейна. При тогдашних мировых ценах на медь, никель и платину (с учетом всех работ и вывозку) экспорт за границу может дать до 200 тыс. прибыли в золотой валюте».
Однако, если результаты выполненных работ были одобрены, то дальнейшее их продолжение вызвало сомнения. Была создана комиссия, которая сослалась на то, что небогатые руды потребуют строительства обогатительной фабрики и подъездных железнодорожных путей… То есть дальнейшие работы – нецелесообразны.
«Я, тогда ещё совсем молодой специалист, – рассказывает в книге Урванцев, – позволил себе с решением комиссии не согласиться и подал особое мнение, считая, что Норильск ещё очень мало разведан и новые рудные тела здесь будут найдены в самом ближайшем будущем. Вопрос перешёл на рассмотрение ВСНХ. Его председатель Ф. Э. Дзержинский с решением комиссии не согласился и постановил продолжить работы в ещё более крупном масштабе. Дело оказалось стоящим».
Далее разведку вели «Главсевморпуть», «Союззолото» и «Союзникель». В итоге в 1935 г. правительство приняло решение о строительстве Норильского горно-металлургического комбината.
Долой «белые пятна!»
«Для координации планов по изучению Севера при Совнаркоме, – пишет Урванцев, – была создана специальная комиссия. В феврале 1930 г. на ее заседание вызвали многих исследователей, в том числе и меня. В вагоне из Ленинграда в Москву ехали в одном купе с Георгием Ушаковым, вернувшимся с острова Врангеля. Проговорили всю ночь о Северной Земле и решили исследование надо начинать немедленно. Договорились пойти в Арктическую комиссию с ходатайством об утверждении плана экспедиции в этом же году. Предложение одобрили. Вопрос был решён и экспедиция в составе четырех человек на ледоколе «Седов» взяла курс на Восток к берегам Северной Земли. За два с половиной года в сложнейших условиях (на собаках пройдено пять тысяч км) были составлены карты ранее неизвестных частей суши, установлены признаки полезных ископаемых меди, олова, железа, нефти…
Это было крупнейшее географическое открытие ХХ века, которое стёрло с карты мира последнее «белое пятно»! Журналисты называли поход героическим, беспрецедентным… Урванцев писал в дневнике: «Погода ухудшилась. Сидим как зайцы на острове в водополье. Всего хуже, что сильный ветер может поломать льды и унести нас в море… Собакам отдали последнее…Теперь осталась одна кружка риса, да и то неполная». За эту экспедицию ее участники были удостоены высшей награды Родины – орденов Ленина.
Но не менее важной заслугой экспедиции стало реальное закрепление северных земель за нашей страной.
Чёрная полоса
Вернувшись с Северной земли, Урванцев получил должность замдиректора Арктического института. В 1935 г. стал доктором геологических наук без защиты диссертации… Но статус в те годы значил мало – с 1938 г. его трижды арестовывают. Было поднято дело 1920 г., когда он работал в Сибгеолкоме, созданном в годы правления Колчака. Показания «выбивали» долго, но Николай Николаевич их отметал. Исследователь сфабрикованного дела Анатолий Львов насчитал 25 допросов, сопровождавшихся избиениями Урванцева…
Он попадает в Соликамские лагеря. Приговор был отменен в феврале 1940 г. Вернувшись, он получил приглашение в Ленинградский горный институт.
Но почти тут же был арестован в связи с возобновлением «дела». Получил восемь лет исправительно-трудовой колонии, где работал лаборантом бетонного цеха, затем главным геологом Донских хромовых рудников. Был переведён в Норильлаг, где под конвоем руководил геологической службой комбината. Принимал участие в исследовании реки Пясины и ее притоков в районе архипелага Минина, где тогда шёл поиск урановых руд в рамках проекта создания атомной бомбы.
Вплоть до самой Победы на заводы поступал броневой, электролитный никель. Фашисты пытались перекрыть «никелевую артерию» – Севморпуть, но потерпели крах.
За отличную работу в марте 1945 г. был досрочно освобожден, но оставлен в ссылке при комбинате. В живых остался благодаря директору комбината А.П. Завенягину, который создавал для ученого-исследователя условия для жизни и работы. Будучи в 1941-1945 гг. заместителем министра внутренних дел, а с 1955 г. министром среднего машиностроения и заместителем председателя Совета министров СССР, Аврамий Павлович в 1954 г. добился полной реабилитации Урванцева.
У нас всё впереди…
В начале 1960 г. на совещании по геологии разгорелся жгучий спор на тему: «Будут ли ещё открытия в Норильском районе»? Многие авторитетные ученые утверждали, что другого крупного месторождения нет и не будет. Но вот на трибуну поднимается Урванцев и совершенно спокойно доказывает собравшимся, что «открытое месторождение не единственное и единственным являться не может. Все зависит от нашего упорства в поисках и правильности гипотез, которые мы в них заложим»!
А потом помолчал и говорит: «Батеньки, помилуйте, разве «Норильск-1» крупное, разве оно определяет лицо Норильского рудного района?! То самое, крупное, которое его определяет, мы еще не нашли, а мы с вами ещё очень молодые (ему было 61 год – авт.), мы найдём!» И летом того же года был открыт Талнах! А через два года – Октябрьское месторождение! По представлению Красноярского геологоуправления за расширение сырьевой базы цветных металлов нашего Урванцева награждают вторым орденом Ленина.
В 1963 г. он выступает с «неожиданной инициативой» – создать в Норильске стационарную геологическую экспедицию. В послегулаговское время это был первый очаг науки в Норильске. За 37 лет существования экспедиции «были выполнены работы, блестяще подтвердившие прогноз на открытие газовых месторождений, открыты россыпи золота на архипелаге Северная Земля и Северном Таймыре»…
Как бы ни старалась «чрезвычайка» погубить талант Урванцева, ей этого сделать не удалось. Научные достижения выдвинули Николая Урванцева в число крупнейших исследователей Севера. Доктор геолого-минералогических наук, профессор, заслуженный деятель науки РСФСР, Почётный полярник СССР. На востоке Таймыра гора и бухта в Карском море носят имя исследователя… Его именем названы улицы, корабли, а геологи норильской экспедиции, обнаружившие в 1977 г. на Таймыре новый минерал, назвали его урванцевидом…
В 2018 г. Общественной палатой России был объявлен общенациональный конкурс «Великие имена России». В голосовании по выбору имени аэропорту Норильска приняли участие 30 392 человек. Наибольшее число – 49 процентов – проголосовали за Николая Урванцева. Международный аэропорт стал вечным памятником великому нашему земляку.
Выпускники томского Политехникума среагировали мгновенно: «Не зарастала земная тропа к Колумбу крайнего севера, а теперь никогда не зарастёт и воздушная»!
В родном Политехническом университете свято чтут память своего питомца: ему установлена персональная мемориальная доска, в музее развёрнута постоянная экспозиция, посвящённая его многогранной деятельности. Особую гордость испытывают студенты политехникума, в котором Николай Урванцев начинал свой не только трудовой, но и путь в большую жизнь, прожитую в поисках и открытиях, снискавших неувядаемую славу России.
Автор: Михаил Худобец,
председатель Ассоциации выпускников Политехникума, Советник ЗапСиб горного отделения РАЕН, Почётный нефтяник РФ. Фото из архивных документов