Каждый год ко Дню Победы «Томские новости» публикуют рассказы о людях, прошедших Великую Отечественную, о тех, кто в тылу, не щадя себя, жил все годы войны со словами в сердце «Все для фронта! Все для победы!». И из этих рассказов за 14 лет существования газеты собралась солидная летопись жизни сибиряков во время Второй мировой. Сотрудники редакции, рассказав свои семейные истории о войне, вписали в эту летопись еще одну страничку, а наши отцы и деды встали под знамена «Бессмертного полка».
Боевым награждается орденом
Ринат Мифтахов
Мой дед Саша о войне никогда не рассказывал. Практически все, что я знаю о его войне, рассказала бабушка, а бабушке – боевые друзья деда. В начале войны он учился в Томском университете на баллистика, имел бронь, однако уже 23 июня записался в армию добровольцем. Воевал в артиллерии, дошел до Кенигсберга. Был на Малой земле, откуда вернулся седым. Иногда дед рассказывал какие-то связанные с войной истории, но они были, скорее, жизненные: как регулярно пил с утра спирт, как в одной деревне чуть не отравился свекольным самогоном… Но даже 9 Мая, тоже выпив, дед никогда не рассказывал про свои боевые подвиги.
И вот несколько лет назад я наткнулся в Интернете на сайт «Подвиг народа» (podvignaroda.ru), где без труда нашел цветные копии наградных листов к боевым орденам, врученным деду. Вот фрагмент одного из них. Графа «Описание подвига».
«В бою 28 января 1945 года при отражении контратаки окруженной группировки противника в районе д. Розенгард (Восточная Пруссия), находясь на наблюдательном пункте командира дивизиона, в ночное время первым обнаружил приближение вражеской пехоты, несмотря на то что противник ворвался в расположение НП, тов. Горланов, не растерявшись, быстро организовал оборону и с прямой наводки из орудия начал расстреливать просочившуюся немецкую пехоту, при этом было уничтожено: 2 пулемета, 2 орудия ПТО и до 100 солдат и офицеров противника, подавил огонь 81,4 мм минбатареи, контратака была отбита без потерь с нашей стороны, чем способствовал выполнению поставленной боевой задачи дивизиона.
За проявленное мужество, отвагу и умелое руководство в борьбе против немецкого фашизма лейтенант Горланов Александр Сергеевич удостоен правительственной награды – ордена Красного Знамени.
Минувшей осенью деда не стало. Осталась память, ордена и словно вернувшиеся из прошлого пожелтевшие страницы наградных листов. Эти листки я завещаю своим сыновьям.
Под крылом самолета
Анатолий Тетенков
В Великой Отечественной участвовало много моих родственников. Воевали достойно, как большинство советских солдат. Домой не вернулись пять родных братьев моей бабушки. Один из них, Герой Советского Союза, сложил голову в Берлине. В Ленинграде на Пискаревском кладбище похоронен мой дед, рядовой 125-го стрелкового полка, погибший в блокаде.
Но я хотел бы рассказать о своем дяде, Александре Григорьевиче Шатрове, воевавшем в небе. Войну он встретил курсантом летного училища. Учился хорошо, потому был оставлен инструктором. После отчаянных попыток попасть в действующую армию в конце войны все же оказался на фронте, в авиации дальнего действия. В составе 18-й воздушной армии его 341-й полк бомбардировочной авиации 4-го гвардейского Гомельского корпуса на самолетах Б-26 участвовал в разгроме врага. Несколько десятков боевых вылетов на Бреслау, Фюрстенвальд и, конечно, Берлин. За что он был награжден первым орденом Красной Звезды.
Затем в его жизни будут разные события, самолеты, страны – Корея, Китай, Филиппины, Индонезия, Индия, Европа. В 1950-е годы он участвовал в метании термоядерных бомб на Новой земле, осваивал авиационную технику нового поколения. Рассказывал о себе немного, но не потому, что не любил, а потому, что считал дело своей жизни обыкновенной воинской работой и своей судьбой, от которой не откажешься. И всегда гордился нашей страной и армией. Последние годы своей жизни он провел на Украине, недалеко от Житомира. Как бы он отнесся сейчас к тому, что власти в Киеве запретили вывешивать красный флаг Победы на 9 Мая?
В 5 миллиметрах от сердца
Наталья Голикова
Мой дедушка Никита Будеев на фронт ушел в 1941 году. В то время ему было 37 лет. В родном Тегульдете остались жена и семеро детей, в числе которых была и моя мама, Роза Никитична. Жили тяжело, что уж говорить – семья не маленькая…
Дед Никита воевал в артиллерии командиром орудия, стоял за гаубицей (она считалась одним из самых сложных в использовании орудий в годы войны). В битве под Сталинградом был тяжело ранен – пуля прошла в 5 миллиметрах от сердца. Больше полугода он провел в госпиталях, дважды был на волосок от смерти, но выжил.
В 1943 году дед вернулся в строй. Помню, он рассказывал, что после ранения занимался фронтовым обеспечением наступающей армии Жукова. Со смехом вспоминал, как иногда приходилось изворачиваться, чтобы добыть очередное продовольствие для армии. В составе штаба 46-й артиллерийской зенитной дивизии дед Никита дошел до Кенигсберга и в 1945-м вернулся домой. В Тегульдете его ожидали трагические известия: незадолго до возвращения отца погиб один из его старших сыновей, Валентин. Мальчик утонул, когда ловил к столу к приезду отца рыбу.
Умер дедушка в 1995 году. Ему был 91 год. Прощальным залпом в последний путь его провожали курсанты Томского военного гарнизона. На память о победе деда внукам и правнукам осталось несколько медалей: «За оборону Сталинграда», «За взятие Кенигс-берга», «За победу над Германией» – и орден Отечественной войны…
По пути на фронт, в поезде, проходящая цыганка нагадала дедушке смерть под пулями. На войну он шел, не боясь смерти. Он всегда говорил: «Я выжил, потому что не боялся, был готов к тому, что погибну».
По воле войны
Юлия Филоненко
Великая Отечественная война изменила судьбы многих – кто-то не дождался сыновей, мужей, братьев, кто-то навсегда остался инвалидом, кто-то оказался в ссылке после концлагерей… Моя семья не стала исключением. Ее судьба, как и миллионов других семей, оказалась вписана в историю войны. Выходцев с Украины – моего прадеда Семена, прабабушку Анну Филоненко и их пятерых детей война застала в Ростовской области. Первым на фронт в 1943 году ушел их старший сын, Леонид (в честь него, кстати, был назван мой отец), вторым – глава семейства Семен Андреевич. Через год после начала военных действий Леонид пропал без вести… Прадед примерно в ту же пору попал в немецкий плен. Долгое время отца и сына считали погибшими, пока однажды дворовые мальчишки не принесли Анне Никаноровне почерневшее от времени письмо. В нем она обнаружила фотографию мужа и небольшой клочок бумаги, на котором была написана всего пара строк: «Я жив, был в плену, бежал. Меня высылают в Сибирь, куда именно, не знаю. Люблю и крепко целую. Подробности сообщу позже».
Бежав из плена, прадед Семен на перекладных отправился во Францию, откуда русских по морю транспортировали в Одессу. На родине его, как военнопленного, ожидали долгие допросы. В итоге Семен Филоненко был сослан в Сибирь без права сообщения родственникам. Из Краснодарского края моего прадеда отправили на поезде в Томск вместе с такими же, как он, бежавшими на родину. Не имея возможности сообщить жене о том, что жив, он, надеясь на удачу, выбросил из окна поезда, проезжая родную железнодорожную станцию, то самое письмо. Чудом его нашли местные ребятишки и доставили адресату. Так семья узнала, что отец жив, и через некоторое время отправилась вслед за ним, в Сибирь.
Леонид (старший сын прадеда) так и не объявился, получив навечно официальный статус пропавшего без вести. Сколько ни искал мой папа какую-нибудь информацию о нем в архивах страны – ничего.
Никогда не говори «никогда»
Вера Долженкова
Прежде я никогда не видела своего отца плачущим. Даже когда он хоронил своих сыновей, он не проронил ни слезинки… А 8 мая 1970 года самый умный, самый смелый, самый красивый для меня мужчина горько плакал на сцене поселкового клуба на глазах всего леспромхоза. Плакал потому, что получил памятный знак «25 лет Победы». Я часто достаю эту скромную медальку из груды папиных трудовых наград и искренне жалею, что так мало знаю, что за ней стоит…
22 июня 1941 года примерно часов в семь утра младший командир одной из пехотных частей Львовского военного округа Константин Долженков был ранен первым немецким солдатом, которого он увидел в своей жизни. Пуля навылет прошла чуть ниже левого соска, и, отступая, советские санитары бросили «убитого в сердце» в лесу. Фашисты же распознали в нем живого, и уже через пару недель отец оказался в концентрационном лагере Абтнаундорф недалеко от Лейпцига. Этот лагерь называли еще филиалом Бухенвальда. Как отец выжил в том аду, но навсегда остался самым веселым и доброжелательным человеком на земле, мне никогда не понять.
А через год он встретил там мою маму. Они оказались рядом, когда рыли огромную могилу для умерших узников лагеря. Три года каждое утро они глазами выискивали друг друга среди тысяч измученных лиц. И каждое утро боялись не увидеть любимых глаз. Папа признался маме в любви и позвал замуж. Мама плакала и говорила, что этому никогда не суждено случиться…
В июле 1949 года папу – отца семейства, в котором было уже двое детей, арестовали в городском саду Житомира. 58-я статья УК СССР. 25 лет за измену Родине. Этапирование в Ивдельлаг, самый известный лагерь для политических заключенных. Моя хрупкая мамуля, чистокровная полячка, говорившая очень плохо по-русски (дед Иосиф и бабушка Харитина перебрались в СССР незадолго до войны), схватив в охапку детей, через всю страну примчалась на Урал. После смерти Сталина папа был полностью реабилитирован, а потом даже получил тот самый значок…
Незадолго до смерти он отыскал своих брата и сестру. Разбросанные в 1919 году по детским домам, они впервые встретились в конце 1970-х. Папин брат, Игорь Павлович Долженков, оказался Героем Советского Союза. Погодки, братья приняли первый бой с фашистами километрах в 50 друг от друга.