Семья беженцев из Луганской народной республики выбрала Восток и не проиграла
Срываться неожиданно с обжитого места – всегда шок. Не зря говорят, что переезд равен пожару. А если пожар настоящий и зовется он военные действия? Это когда в воздухе сначала ощущается предвестник чего-то опасного, чудовищного и разрушающего, а потом слышится свист, и через несколько секунд раздается взрыв, который повергает в страх. И только одна мысль пульсирует в висках: лишь бы не затронуло родных…
Вот этот ужас и пришлось испытать семье Кравцовых из Краснодона Луганской области, когда в 2014 году отголоски киевского Майдана докатились и до восточных приграничных областей.
Конец мирной жизни
Сейчас семья Кравцовых – муж Роман, жена Светлана, мать жены Елена Александровна, старшая 22-летняя дочь Дарья и младшая 13-летняя школьница Лиза живут в поселке Моряковский Затон недалеко от Томска. Все устроены, при деле и пока не помышляют о том, чтобы покидать место, которое их приютило.
На украинской земле Кравцовы жили себе вполне счастливо. Семья была обеспеченной. Роман, инженер по образованию, был командиром взвода горноспасателей, зарабатывал хорошо, и это позволяло Светлане не работать, хотя у нее высшее экономическое образование. Тогда 14-летняя Даша ходила в школу, младшая пятилетка Лиза – в детский сад. У них была благоустроенная квартира в центре города. Но в июне 2014-го все круто изменилось. О Майдане, конечно, знали, но он был далеко. А тут – первые снаряды. Главная мысль – уберечь детей. Их увезли на окраину города к подруге, у которой был дом с подвалом. Там и оборудовали укрытие: хранили одеяла, подушки, теплую одежду, продукты на первый случай. Дети уже знали, когда надо бежать в укрытие – как только вдалеке раздавался противный приближающийся свист. Светлана была вместе с девочками, наезжая в перерыве между стрельбой в город, чтобы проведать мужа, продолжавшего работать в отряде спасателей, убедиться, что в квартире все нормально, и сделать съестные запасы.
Но вот с этим становилось все хуже. С полок магазинов исчезло все. Питаться приходилось выросшим на огороде мамы, у которой были свой дом и участок. Но вскоре и этот провиант закончился. И если прежде еще теплилась какая-то надежда, что все изменится к лучшему, то к августу, когда обстрелы происходили все чаще, стало очевидно, что надеяться не на что и надо спасать детей.
– Мне в тот момент не было страшно, – вспоминает Светлана. – Я отключила эмоции и включила ум. Надо выбираться во что бы то ни стало. Меня поддержал муж. Мы быстро собрали вещи, самое необходимое – документы, деньги, одежду на первый случай, – и он проводил нас вместе с моей двоюродной сестрой к таможенному пункту.
Путь оказался непростым. Несмотря на то, что ближайший таможенный пункт находился всего в нескольких километрах, из-за интенсивных обстрелов пришлось объезжать, он оказался в кольце. Поехали к другому, более отдаленному. Там пришла пора расстаться. Муж оставался в Краснодоне, а Светлана с детьми и родственницей переступили границу. Далее особых задержек не было.
…Уже много времени спустя Светлана, включив телевизор, увидела репортаж, где показали, как снаряд угодил в таможенный пункт, от которого они тогда только-только отъехали. Еще минута… Эта самая минута спасла им всем жизни.
– Вот тогда мне стало по-настоящему страшно, – признает Светлана.
Путь в неизвестность
Переход на российскую территорию оказался без особых формальностей, и всех беженцев на автобусе повезли в Донецк Ростовской области – есть и там город с таким названием, – в лагерь беженцев. Хоть расстояние и невелико, а все устали, были измучены, поэтому, когда у Светланы спросили, поедет ли она в Томск, она безучастно ответила «да», даже не представляя, где этот город. И только потом нашла на карте…
Дальнейший путь – на узловую станцию «Лихая», где поджидал специальный состав для беженцев. Ехали на пассажирском поезде четверо суток. В пути всех поили, кормили. Прибыли на станцию «Томск-2», а оттуда всех по разным местам. Светлана с детьми попала в гостиницу на Мостовой в Томске. Всех устроили, а наутро беженцев собрали в помещении, где их ждали представители различных служб – социальной, миграционной, Фонда обязательного медицинского страхования… Здесь были и представители службы занятости, которые предлагали работу.
– Все было организовано очень четко, – вспоминает Светлана. – За один день нам оформили документы, по которым мы могли проживать и устроиться на работу: свидетельство о предоставлении временного убежища, медстраховку. Поскольку я экономист по образованию, меня пригласил на работу один томский предприниматель, оговорив, что работать я буду в Томске, а жить в Моряковском Затоне. Я согласилась, но поначалу что-то пошло не так…
Помещение, в которое поселили Светлану с детьми и еще с одну семью, оказалось не пригодным для проживания. Светлана была рада и такому, но ее соседку это не устроило, она вызвала социального работника. Было воскресенье, решение вопроса откладывалось.
– И тогда, представляете, – вспоминает Светлана с большой благодарностью, – социальный работник, которая живет в этом поселке, на ночь разместила нас в квартире своей дочери. Не зная, кто мы, что за люди…
Слова благодарности Светлана будет произносить еще не раз, потому что, на ее взгляд, здесь живут замечательные люди – добросердечные, сочувствующие, готовые прийти на помощь. Эти слова признательности мы слышали и от всех членов семьи.
Все пришли на помощь
… А с утра понедельника все закрутилось. В решение проблемы энергично включился глава сельского поселения Алексей Костин. Семье выделили муниципальное жилье, правда, оно требовало ремонта. И тогда сами работники администрации собрали деньги, чтобы семья могла купить обои, самые необходимые строительные материалы. А жители села понесли беженцам продукты, одежду, утварь…
– Вы не представляете, что это для нас значило, – взволнованно вспоминает Светлана. – Ведь мы выехали с маленькими узелками летней одежды, а тут Сибирь, на пороге осень, и у нас – ничего… Вы не представляете, как я благодарна сельчанам, которые окружили нас заботой и вниманием.
Помощь действительно была конкретной. Младшую дочь устроили в садик, старшая пошла в школу. Светлану определили сначала дежурной по общежитию судоремонтного завода, потом кладовщицей, а затем предложили место бухгалтера в администрации сельского поселения, где она сейчас и трудится. Позднее к родным присоединился глава семейства. И ему тоже подыскали работу – сначала слесарем на заводе, потом оператором котельной в ресурсоснабжающей организации. Он приехал в Томск вместе со своими матерью и братом, но надо признать, что не все беженцы тогда решали остаться в Сибири надолго. Родные места все-таки тянули, и мать с братом уехали. А вот мама Светланы, напротив, приехала сюда и осталась. Сейчас работает в местном детском садике.
Кравцовы живут в Моряковском Затоне уже восемь лет. Все они получили российское гражданство, старшая дочь Дарья на бюджетной основе окончила Томский медицинский колледж и три года работает в Томском онкодиспансере медсестрой. Младшая Лиза – в школе. Кравцовы подсобрали денег и купили небольшой сельский домик. Теперь у них свой земельный участок и мечта Светланы – теплица, а у Романа мужские заботы по дому.
Прикипели к Сибири
– Нет, я не хочу отсюда никуда уезжать, – твердо заявляет Светлана. – Такой жизни, какая была на Донбассе до Майдана, уже не будет. Куда возвращаться? Здесь – стабильность. Мы все устроены, я знаю, что десятого числа получу зарплату и пойду куплю хлеб, другие продукты. Мои дети не будут голодать, у них есть будущее. А какие замечательные здесь люди! Я люблю свой поселок, люблю сибирскую зиму, наш парк, природу…
Естественно, речь заходит о том, что сейчас на Украине.
– Конечно, я слежу за новостями, – говорит Светлана. – Но стараюсь не смотреть телевизор, просеивать сообщения. Ведь там и там люди, их жалко. Но мы вздохнули с облегчением, когда Владимир Владимирович заявил, что начнется операция по освобождению ЛНР и ДНР. Жители Украины уже давно поделились на тех, кто тяготеет к России, и кто – к Западу. Мы вот с моей лучшей подругой, у которой я пряталась с детьми в подвале (она сейчас переехала в Киев), по разные стороны баррикад. Я смотрю на Восток, а она – на Запад. Но мы с ней постоянно созваниваемся и стараемся говорить, минуя политику: «Как там у вас? Как дети?».
У Романа, который оставался в районе обстрелов дольше, чем его семья, впечатления более обширные.
– В последнее время обстрелов становилось все больше, – рассказывает он. – Мы стали определять по свисту, когда прилетит снаряд и где упадет. Население обычно в начале обстрела собиралось возле учебной шахты, и люди прятались там. Многие тогда, кто остался без работы, ушли в ополченцы. Но у них ничего не было, и что они могли сделать без военного подкрепления? Поэтому заявление Владимира Владимировича о признании ЛНР и ДНР и начале войсковой операции по освобождению наших территорий жители восприняли с воодушевлением. Мой брат, с которым я держу постоянную связь, говорит, что после того, как началась освободительная операция, он впервые за восемь лет крепко уснул и не просыпался двое суток. Вокруг громыхало, но он знал, что это уже конец горя…
Было заметно, что в этой семье все главу нашего государства называют не президентом, не Путиным, а уважительно Владимиром Владимировичем. В отличие от многих из нас, россиян… И это не зацикленные на односторонней позиции граждане, а вполне сдержанные, адекватные люди, которые, прожив в условиях отчуждения, давно поняли, что антироссийские настроения стали нарастать задолго до евромайдана, а он лишь обострил это противостояние. Но именно оно привело к тому, что многие семьи вынуждены были круто менять жизнь, чтобы обеспечить надежное будущее своих детей.
Из детства – во взрослую жизнь
Дети Кравцовых привыкли к Сибири. О налетах и взрывах стараются не вспоминать. И поначалу о них говорили как-то не по-детски спокойно. Только вздрагивали и напрягались, когда возникал какой-то шум.
Младшая Лиза по приезде в Томск сокрушалась, что мама обещала ей велосипед, но сказала, что зимой он не нужен, купит летом. Но тут началась война… А когда в Томске увидела первый снег, потащила маму за руку: «Давай быстрее кататься на санках, а то он растает…» Старожилы успокоили, что по этому поводу волноваться не стоит. Что снег у нас – это надолго. Теперь Лиза мечтает о поездке на море, куда они раньше с мамой ездили каждый год.
А вот Даша все-таки хочет на родину:
– Тянет поехать туда, где родилась, где еще одна бабушка. Мозгами понимаю, что делать там нечего – ни работы, ни учебы, но походить по родным улицам очень хочется. Надеюсь, что все более или менее уляжется и мы сможем этим летом съездить с мамой в Краснодон, где уже не будет обстрелов и взрывов…
Автор: Нина Губская
Фото: Евгений Тамбовцев