Превентивный удар. Российский ответ на сирийский вопрос

Иллюстрация Александр Горбаруков ИА REGNUM

Начало военной операции России в Сирии против ИГИЛ произвело во всем мире эффект разорвавшейся бомбы. Тысячи политологов и комментаторов в разных странах кинулись искать явные и скрытые цели России, оценивать ее действия и обсуждать их последствия. Стоило ли нашей стране вмешиваться в эту вроде бы чужую для нас войну и зачем?

На чужой территории

Лидия Александрова
Лидия Александрова

Лидия Александрова, председатель комитета родителей военнослужащих

– К действиям России в Сирии я отношусь положительно. Наш комитет прошел всю чеченскую войну, и мы знаем, что это такое. Считаю, что Россия наносит предупреждающий удар, чтобы не допустить прихода боевиков ИГИЛ к нам. На чужой территории это можно сделать с минимальными потерями, а если игиловцы начнут войну на нашей земле, то может быть поздно.

Если бы вопрос стоял о том, чтобы послать туда наш контингент для проведения сухопутной операции, то мы были бы против. Но сейчас работает авиация, и работает довольно успешно, уничтожая точечными ударами командные пункты, узлы связи, склады боеприпасов и инфраструктуру террористических группировок.

На кону – жизнь и свобода Журавлева

Евгений Ковалевский
Евгений Ковалевский

Евгений Ковалевский, путешественник

– Ситуация в Сирии для меня важна с точки зрения судьбы Константина Журавлева (томский путешественник, который в 2013 году попал в плен к боевикам сирийской оппозиции. – Прим. ред.). Если в результате действий России война в Сирии закончится, то это приведет к освобождению Кости. Другие варианты обсуждать не хочу.

Ничто не пугает деньги так, как война

сальников
Дмитрий Сальников 

Дмитрий Сальников, частный трейдер

– Влияние сирийского вопроса на нашу экономику стало четко заметно еще в 2011–2012 годах, когда РФ начала открыто противопоставлять себя в этом вопросе США и ЕС. На бирже настроение явно сменилось. Отток средств нерезидентов с российского фондового рынка приобрел характер непрерывного потока. Конечно, не только ситуация с Сирией этому способствовала. Но для длинных денег нужны какие-то показательные истории. Военное противостояние – это крайняя мера. Ничто так не пугает деньги, как война. Именно тогда и стало ясно, что инвестор из России уходит надолго и принципиально: объемы торгов начали снижаться, волатильность выросла. Фондовый рынок стал больше спекулятивным институтом, нежели инвестиционным. Притом что проблема недофинансированности и недоинвестированности нашей экономики – одна из главнейших…

Я убежден, что нет у России интересов, которые нужно защищать военными методами за пределами своих границ. Любая война – это война потенциалов и идей. Достаточно представить средства, в которые обходится операция: совокупное денежное довольствие российских военных в Сирии 5 млн рублей в день плюс их материально-техническое обеспечение. Ракеты и бомбы стоят от 300 тыс. до 100 млн рублей за штуку. Час полета одного штурмовика – 300 тыс., а их там два-три десятка. Итого день пребывания наших войск в Сирии стоит от 100 млн рублей.

Отсидеться не получилось бы

Владимир Румянцев, заведующий кафедрой новой, новейшей истории и международных отношений ТГУ

– Очевидно, что решение об участии России в действиях против ИГИЛ далось нелегко. Решение это чревато многими рисками, и хочется надеяться, что президент и его советники все эти риски тщательно просчитали. Сейчас можно услышать много заявлений о том, что, дескать, момент для участия в операции был выбран из политических соображений, а не из интересов безопасности РФ. Явно, что это решение не было спонтанным, к нему долго готовились. Значительное время заняла дипломатическая подготовка. Нужно было согласовать позиции с заинтересованными сторонами. Многое, видимо, было решено во время визита израильского премьера Биньямина Нетаньяху в Москву 21–22 сентября. Не случайно в израильской делегации было много военных экспертов. Но главными стали закрытые переговоры Владимира Путина с Бараком Обамой во время недавней сессии Генассамблеи ООН.

Могла ли Россия не ввязываться в эту войну? Скорее всего, отсидеться в стороне все равно не получилось бы. Тут нужно быть Новой Зеландией, чтобы более или менее спокойно взирать на происходящее на Ближнем Востоке, не опасаясь за собственную безопасность. Позиция «моя хата с краю» не приемлема хотя бы потому, что наша «хата» как раз с краю Ближневосточного региона, и от пожара, который полыхает там, искры летят в нашу сторону. А горючего материала у нас предостаточно. Победа ИГИЛ скажется на упрочении позиций исламистов-радикалов в Средней Азии и на Кавказе и на расползании джихадистской заразы уже вблизи наших границ. Кстати, наша граница с Казахстаном почти никак не защищена, поэтому противодействовать радикализму приходится на дальних подступах.

Сложность для России заключается в том, что не она эту кашу на Ближнем Востоке заварила, но пытается ее расхлебывать. И главное тут – не поддаваться соблазнам или уговорам отправить в Сирию наземный экспедиционный корпус. Но сейчас речи об этом не идет.

Нужно отдавать себе отчет, что мы ввязываемся в конфликт, у которого нет простого решения, в регионе, о который в разные периоды сломали зубы англичане, американцы, да и у нас самих за спиной есть трагический опыт Афганистана. Эффективно противостоять ИГИЛ можно лишь сообща, а единства как раз и нет. Турция, Саудовская Аравия, Катар и отчасти Израиль больше опасаются сирийского режима Башара Асада, чем Исламского государства. Соединенные Штаты весьма ревностно воспринимают наши действия в Сирии, и пока мы с ними действуем на параллельных курсах, без общих усилий не победить. Да и вообще, одними ударами с воздуха эту войну не выиграть. Появление любых иностранных наземных сил будет воспринято как оккупация. Нужно срочно создавать единую коалицию из местных участников: курдов, сирийской и иракской армий. Многое зависит от позиции Турции, через территорию которой сейчас в основном и проникают наемники в ряды исламистов. И пока США поощряют сирийскую оппозицию к войне на два фронта – против Башара Асада и против ИГИЛ, успеха в противостоянии джихадистам точно не будет. Да и недостаточно одних только военных мер. Успех ИГИЛ объясняется не только страхом местного населения перед головорезами, действующими с парализующей волю жестокостью.

Нужно признать, что боевики Исламского государства на контролируемой территории навели худо-бедно, но хоть какой-то порядок, создали большое количество рабочих мест, земля обрабатывается, криминалитет снизил активность, ведется торговля. Поэтому нужно задуматься о мерах социального противодействия. Точно так же в свое время росла популярность ХАМАС на палестинских землях – они просто взяли на себя те функции, которые игнорировало проворовавшееся палестинское руководство – создавали свои детские сады, поддерживали стариков.

И еще – не обойтись без эффективных мер внутри тех государств, откуда прибывает подкрепление джихадистам, включая Россию. Необходимы скоординированные меры идеологического и социального характера со стороны властей, общественности, церквей различных конфессий.

Дешевле учений

Дмитрий Евсейчук
Дмитрий Евсейчук

Дмитрий Евсейчук, обозреватель

– Заявления о катастрофических последствиях военной операции в Сирии для российской экономики вызывают недоумение. Отток иностранных капиталов, который усилился в 2011–2012 годах, в первую очередь, был связан со сменой политического курса и началом глобальной конфронтации с Западом.

Если допустить, что один день пребывания нашей войсковой группировки в Сирии действительно стоит 100 млн рублей, то в год получится 570 млн долларов. По сравнению с общемировой практикой это мизер. США на военную операцию в Сирии тратят почти в пять раз больше – 7,5 млн долларов в день, то есть 2,7 млрд долларов в год. Но это по официальным данным, в реальности эта сумма значительно больше. Например, американский эксперт по военным расходам Гордон Адамс считает, что реальная оценка стоимости военной кампании США против ИГИЛ в 2015 году составляет от 10 до 15 млрд долларов.

Кроме того, большинство авиабомб, которые использует в Сирии наша авиация, практически ничего уже не стоят. Они были произведены в огромных количествах еще в советское время, и их давно пора утилизировать. А утилизация обошлась бы значительно дороже. То же самое и со старыми советскими бомбардировщиками Су-24: у них давно выработался ресурс, поэтому по программе модернизации вооружений они должны быть заменены к 2020–2025 годам на Су-34.

Кстати, истерику либералов по поводу «гигантских» расходов на военную операцию в Сирии прекратил их же собственный финансовый гуру Алексей Кудрин, заявивший, что она обойдется не дороже расширенных военных учений. «На учениях «Центр-2015», которые прошли в сентябре, явно было потрачено больше, чем в Сирии, – привел пример военный эксперт Виктор Мураховский. – На учениях была авиационная группировка в 150 единиц плюс несколько десятков вертолетов и несколько тысяч единиц бронетехники. Все это ездило и стреляло две недели».

Тезис о том, что война отпугивает деньги, на протяжении десятков лет опровергают США: американцы устроили по всему миру огромное количество войн и конфликтов, однако их доллар от этого только укрепился.

Наконец, применение новых боеприпасов и вооружений в условиях реальных боевых действий позволяет по-настоящему их испытать, а также продемонстрировать их преимущества потенциальным покупателям.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

пятнадцать + четыре =