Научный поиск во имя милосердия
Врачи-исследователи из НИИ кардиологии Томского национального исследовательского медицинского центра РАН разработали стратегию защиты органов от повреждения с помощью новой методики. Технология позволяет снизить риск возникновения почечных осложнений и дисфункции миокарда после оперативного вмешательства. Один из авторов разработки – молодой томский ученый анестезиолог-реаниматолог Николай Каменщиков.
Средство от осложнений
В чем суть методики? В последние годы произошел значительный прогресс в кардиохирургии, сложные операции применяются все чаще, но повреждения миокарда и почек по-прежнему остаются серьезными и частыми их осложнениями. Чтобы защитить пациента, томские ученые предложили применять экзогенный оксид азота для снижения операционного стресса и модернизировали аппарат искусственного кровообращения таким образом, чтобы оксид азота попадал в системный кровоток, соответственно, ко всем органам и тканям.
Применение метода позволяет снизить частоту острого почечного повреждения, тяжесть субклинического повреждения почек, а также способствует улучшению функционального статуса органов («Наука в Сибири»).
– Главное, что технология является хорошо контролируемой и безопасной, ее применение не сопровождается значимым повышением токсических метаболитов и другими клиническими побочными эффектами, – подчеркнул старший научный сотрудник, врач анестезиолог-реаниматолог высшей категории отделения сердечно-сосудистой хирургии Томского НИМЦ кандидат медицинских наук Николай Каменщиков.
Медик от рождения
Удивительное, но привычное для Томска качество, когда наш вечно юный город в постоянном поиске нового содержания жизни перманентно прирастает молодой талантливой порослью. Безостановочно. В этом залог и глубокий смысл обновления, роста и гарантия движения в будущее. Но прежде сам Томск становится притягательной силой для молодежи, которая видит в Сибирских Афинах наилучший вариант для начала и развития своей жизненной карьеры. Именно так произошло с Николаем Каменщиковым. Родом он c Забайкальского края, из Краснокаменска – есть такой небольшой городок, известный своими залежами природного урана. В гимназии № 9 он учился в химико-биологическом классе. Потому что хотел быть врачом. И не мудрено, ведь рос в семье медиков: родители – врачи, бабушка – медсестра.
– Эта среда меня формировала с младых ногтей, – улыбается доктор. – Было привычным, что мама-терапевт брала меня на дежурства, так что атмосфера больницы, разговоры домашних о болезнях и пациентах, внезапные вызовы родителей были обычным фоном жизни с детства.
Даже мальчишеская романтика и та у Николая была с медицинским уклоном.
– У Вениамина Каверина, автора романа «Два капитана», есть книга об изобретателях советского пенициллина – «Открытая книга». Прочитав ее от корки до корки, понял, что место подвигу есть не только у летчиков и моряков, но и у врачей. Потом попалась книжка про Флеминга (британский микробиолог, открывший пенициллин. – Прим. ред.), знаете (оживляется), встретилась даже такая точка зрения, что открытие второго фронта затягивалось из-за отсутствия пенициллина. Возможно, миф, но в любом случае миллионы жизней спасло это лекарство!
Вот так и отложилось: медицина способна влиять на мировой ход истории. Труд ученого-медика (или, как в случае с пенициллином, группы исследователей) способен изменить жизнь стран и людей. Кстати, я побывал в Оксфорде, замкнул свою спираль истории (улыбается) и увидел, что написанное в книгах не выдумано, оно реально, а принцип «Бороться и искать, найти и не сдаваться» из строчек поэта (Альфреда Теннисона. – Прим. ред.) будет востребован, пока жива жажда открытий и побед.
Потому вопрос о профессии был решенным делом. Правда, выбор городов с мединститутами был широчайший – Чита, Иркутск, Хабаровск, Красноярск. Но еще в школе решил, что учиться будет в СибГМУ: престижно, потому что в негласной табели о рангах у медиков среди всех сибирских вузов он по праву считается ведущим. Собственно, Томск был ему знаком: в Северске жили родственники, и здесь довелось побывать в гостях.
– Еще штрих для полной картины, – добавляет доктор. – Знаете, тогда поразили мемориальные таблички на главном корпусе медуниверситета. Я эти фамилии с детства слышал: корифеи науки Бурденко, Курлов, Кулябко – это легендарные люди, которых знает весь медицинский мир.
Так ведь и судьба подсуетилась: в Краснокаменске в тот год томский медицинский университет проводил выездные экзамены. Так что, не выезжая из родных пенат, осознанно стал томским студентом.
Кардиохирургия с техникой
Постигать науки было тяжело, особенно первые три курса. Корпеть пришлось нешуточно, интересных предметов и направлений множество, но выбор специализации сложился тоже с большой долей детских впечатлений. Рассказы о своей работе отца, врача-анестезиолога, сыграли свою роль. Буквально с первых курсов более всего нравились предметы, связанные с этой сферой: биохимия, фармакология, физиология, клиническая патофизиология, причем с акцентом на то, как это все в организме работает на молекулярном уровне.
С третьего курса Николай целенаправленно пошел в студенческий кружок сердечно-сосудистой хирургии.
– Но мне была интересна не сама эта специальность, а то, что вокруг нее, – поясняет Каменщиков, – а миссию подсмотрел у Майкла Дебейки – светила мировой медицины. Когда его спросили однажды, что помогло ему стать великим хирургом, он ответил: «Я велик настолько, насколько мне позволяет анестезиолог».
Позднее из огромного списка прочитанных книг о хирургии и хирургах он вынес четкое понимание, что эволюция профессии анестезиолога идет семимильными шагами и связана исключительно с разработкой и внедрением методов обеспечения операций. Искусственное кровообращение, вентиляция легких, временная остановка сердца – эти части работы в операционной исключительно обеспечиваются ультрасовременным, передовым научным и технологическим инструментарием.
Так в процессе постижения тайн медицины к студенту Каменщикову пришел азарт исследователя. С четвертого курса под руководством Юрия Подоксенова Николай стал участвовать в реальных разработках метода гипоксического прекондиционирования (тренировка кислородным голоданием на короткие отрезки перед длительным периодом гипоксии). Для формирования собственной аналитической и практической базы плотно работал с пациентами. К пятому курсу имел определенные результаты, с которыми успешно выступал на студенческих конференциях. К слову сказать, сейчас в научном багаже Николая Олеговича десятки докладов на престижных медицинских конференциях в Чикаго, Копенгагене, Лондоне, Берлине, Женеве… В списке практических разработок – полезная модель (техническое решение) и полтора десятка изобретений, созданных вместе с коллегами и соратниками из НИИ кардиологии.
За формулами и материалами – эффективные способы и технологии операционной защиты пациентов. Пациенты, особенно преклонного возраста, как правило, коморбидны, то есть имеют букет патологий, и особенно уязвимы при операционном вмешательстве, которое тоже имеет свои издержки: боль, кровопотери, изменение физиологических констант. От этих неожиданных последствий необходима защита: хирург может блестяще сделать свою работу – протезировать клапан, выполнить реконструкцию аорты, но в итоге это может не только не повысить качество жизни пациента, но и ухудшить его состояние. Не секрет, что даже в лучших клиниках мира сохраняется от 3 до 5% летальности после операций. Поэтому анестезия (с греческого – бесчувствие) в кардиохирургии применяется не только для того, чтобы не было больно и боязно, но и как широкий процесс защиты органов и систем. И сделано в этой области уже немало.
Дело жизни
Что касается уровня разработок, то ученый не скрывает гордости:
– Мы на острие и много вкладываем в новации. По нашей тематике в мире три точки роста – Томск, Гарвард, подтягивается Китай. У нас пока самый большой опыт, в том числе мы в лидерах по числу опубликованных работ.
В медицине, как нигде, важна фигура учителя, четкой преемственности, когда из рук в руки по крупице передаются традиции и знания, добытые в клиниках и лабораториях.
Своим учителем молодой ученый считает Юрия Подоксенова, который работал еще с Викентием Викентьевичем Пекарским – основателем томской школы кардиохирургов. В числе старших коллег – профессор Владимир Шипулин, руководитель отделения доктор меднаук Борис Козлов.
Из многолетнего общения с мастистыми специалистами молодой ученый вынес еще один принцип: кардиохирургия – это не просто работа, это образ жизни, а коль скоро это так, то врач и ученый должны органично совмещаться в одном лице. Клиническая работа в кардиохирургии без науки просто невозможна.
– Экстренная работа анестезиолога-реаниматолога похожа на работу военного летчика в воздушном бою: реакция должна быть мгновенной. А плановая операция похожа на работу гражданского летчика. Все подготовлено и спланировано, но нештатная ситуация может случиться в любой момент, – делится доктор. – Конечно, есть инструкции, их надо досконально знать, уметь выполнить в ситуации серьезного напряжения при дефиците времени. И учиться, учиться и не сдаваться.
В том числе отдыхать и обязательно быть в семье: два любимых сына требуют внимания. Но обязательно улучить минутку для чтения томика Виктора Пелевина (разгружает мозг, знаете ли) и для мышечного тонуса поработать с боксерской грушей, потому что этому виду спорта верен еще со школы.
Уже в самом конце беседы, глянув на вызов телефона, доктор Каменщиков извинился, что должен срочно идти по неотложным делам: работа.
Рассказав о любимом деле, коллегах и убеждениях, из скромности молодой ученый умолчал, что широкое внедрение технологии томских ученых может ежегодно сэкономить до 1 млрд долларов для системы здравоохранения РФ за счет снижения затрат на лечение осложнений в сердечно-сосудистой хирургии.
Автор: Анатолий Алексеев