Кировский районный суд по иску прокуратуры Советского района обязал Томский государственный университет выполнить работы по капитальному ремонту строительных конструкций здания общежития № 1 на ул. Никитина, 4.
Проверка исполнения ТГУ обязанности по содержанию и ремонту здания общежития, введенного в эксплуатацию в 1935 году, установила: за более чем 80-летнюю эксплуатацию капитальный ремонт в общежитии не проводился, а строительные конструкции получили различные повреждения вплоть до аварийных.
В соответствии с экспертным заключением техническое состояние фундаментов здания, стен, перегородок, перекрытий, крыши, полов и лестниц признано ограниченно работоспособным. Отделочные покрытия здания и внутренних сантехнических и электрических устройств подлежат полной замене. В такой ситуации создается угроза жизни и здоровью студентов и работников ТГУ. Тех, кто проживает в общежитии и задействован в образовательном процессе в этом здании. По результатам проверки прокуратура района обратилась в суд с иском о возложении на НИ ТГУ обязанности произвести работы по капитальному ремонту здания, а на Минобрнауки – профинансировать их в случае недостаточности денежных средств университета. Кировский районный суд удовлетворил исковые требования в полном объеме. Судебное решение в законную силу еще не вступило.
История счастливая и не очень
История самой первой томской многоэтажки изобилует мрачными преданиями. Здание, которое коренные томичи зовут пятихаткой, расположено на углу улиц Никитина и Крылова – как раз напротив обрушившейся в 1990-е казармы Высшего военного училища связи (до революции – корпуса духовной семинарии).
Он должен был стать не только первым многоэтажным, но и первым образцовым домом-коммуной. Но в 1934-м недострой передали ТГУ якобы в честь 50-летия со дня основания. Есть другие версии: у Томска, на тот момент 120-тысячного города областного (Новосибирского) подчинения, просто не хватало денег. И третий вариант: местная элита, для которой строились квартиры, вовсе не жаждала таких квартир и с радостью от здания отделалась. Притом что вопрос с общежитиями стоял для университета очень остро (после революции их вообще не строили!), подарок был весьма своевременным. А для студентов, которые общагу и достраивали, он был и вовсе царским: общежитие на 750 койко-мест, двух- и шестиместные комнаты, актовый зал, красные уголки, столовая, душевые… Туалетов и умывальников, правда, всего по два на этаж, но кто тогда обращал внимание на такие мелочи! Большинство студентов вообще впервые в жизни увидели ватерклозеты.
Счастье было недолгим: в годы войны общежитие, как и множество других зданий в городе, превратилось в госпиталь. Но после Победы здание вернули университету. В некоторых комнатах – там, где были операционные, – даже появилась вода.
Тайны и преступления
Все бы хорошо, если бы не одно «но»: общежитие строилось из кирпичей, оставшихся от взорванного Троицкого собора, а потому на него изначально было наложено проклятие. Хотя… судя по тому, что дом простоял более 80 лет без единого капитального ремонта, проклятие оказалось недостаточно сильным. Но все же случались, ох, случались в пятихатке и внезапные трагические смерти, и самоубийства. Для автора этих строк именно с этим домом связан один из первых в жизни мрачных эпизодов: когда мы учились в шестом классе, на чердаке общежития был найден повесившимся наш одноклассник. Точнее, таковым было официальное заключение: самоубийство. В школе шептались: с чего бы мальчишка, пусть и трудный подросток (да даже еще и не подросток!), полез в петлю? К тому же на теле, рассказывали, кто-то видел синяки…
Даже мы, дети, понимали: никто с этим делом тогда особо не заморачивался: родители были невесть где, пацан жил с бабкой, нищей старухой-уборщицей, еще, кажется, и пьющей. И хотя был это глубокий Совок, «глухари» правоохранительным органам нравились тогда не больше, чем сейчас. Да и мальчишка был, прямо скажем, оторви да брось, ничего, кроме тюрьмы, ему в жизни явно не светило…
Вторая трагедия случилась лет на 15 позже, во времена перестройки. Тогда в пятихатке покончил с собой, бросившись вниз головой в пролет знаменитой лестницы, ее жилец. Преподаватель юрфака, классический неудачник, одинокий и, кажется, не совсем здоровый человек. За пару лет до того я редактировала его научные статьи…
Эти трагические случаи – только два из многих несчастий, которые помнят эти стены. И еще: якобы пары, игравшие свадьбы в столовой пятихатки (в советские времена это было, пожалуй, самое популярное «свадебное» место, бюджетное и в центре города, недалеко от ЗАГСа), счастливо не жили. Порылась в памяти: как сложилась семейная жизнь у моих подружек, справлявших здесь свадьбы? Как минимум две рано овдовели, еще у двоих родились дети-инвалиды, несколько разводов… Но ведь расходились и те, кто гулял свадьбы в других местах…
Когда временное превращается в постоянное
На самом деле если проклятие пятихатки и существует, то проявляется оно вовсе не в смерти, а в… жизни. В советские времена молодые аспиранты, лаборанты, мэнээсы и прочая невеликая универовская публика была просто счастлива получить комнату на Никитина, 4. В комнатках похуже селили обслуживающий персонал, по большому блату ордер могли дать даже семье студентов или вообще человеку со стороны – знала таких лично. Условия и в 1980-е оставались спартанскими, как у Высоцкого: «Все жили вместе, дружно так, система коридорная, на 48 комнаток всего одна уборная». Но это поначалу не казалось таким уж ужасным. В конце концов, половина Томска пользовалась тогда удобствами во дворе. Как временное жилье пятихатка казалась почти идеальной. На год, два, пять…
Но время шло, рождались и подрастали дети, защищались диссертации, заключенные на небесах браки рушились, любящие супруги становились злейшими врагами, взрослеющее юное поколение стыдилось приводить в гости одноклассников. А перспективы на собственное жилье становились все более эфемерными. То, что когда-то казалось благословением, становилось… ну да, проклятием.
В 1990-е все постоянные жильцы получили и постоянную прописку, но не право на приватизацию единственного жилья. Обитатели бывших заводских и многих вузовских жилищ давно узаконили свои «квадраты», но пятихатка – федеральная собственность, и ее обитатели сохранили статус кво. То бишь живут, как красиво выражался великий русский писатель Иван Тургенев, «на краешке чужого гнезда». В общаге. Гнездо за три четверти века (именно тогда впервые стали говорить о необходимости капитального ремонта), понятное дело, изрядно обветшало. Хотя и не так сильно, как можно было бы предположить.
Несколько лет назад в общежитии было проведено серьезное обследование. Никаких повреждений основных конструкций обнаружено не было. После чего был проведен частичный ремонт – ну очень частичный! Более-менее привели в порядок общественные уборные, кое-что побелили-покрасили, отремонтировали кровлю… Однако проблема капитального ремонта осталась.
Этой осенью она широко освещалась в некоторых СМИ. Причем под совершенно определенным углом: состояние первого советского общежития в Томске, памятника конструктивизма, угрожающее, пятихатка в любой момент может повторить судьбу казармы училища связи, только жертв может быть в разы больше. Жильцы требуют капитального ремонта, но университет им в этом отказывает из-за отсутствия средств: сметная стоимость капремонта – порядка 160 млн рублей. Таких денег в ТГУ нет. Предлагаемый жильцами вариант – передать здание городу – тоже малоосуществим. Во-первых, министерство образования и науки не хочет расставаться со своей собственностью, а во-вторых, мэрия вовсе не жаждет повестить себе на шею еще один аварийный дом.
Не поняли своего счастья?
Честно говоря, на встречу с несколькими жильцами пятихатки я шла в полной уверенности: они будут плакать от счастья. Сначала прокуратура, а затем и суд встали на их защиту, теперь хочешь не хочешь, а придется ТГУ (или Мин-обрнауки) раскошелиться. К моему вящему удивлению, никакого восторга обитатели общежития не испытывают. Более того, они говорят, что не знают, кто из их соседей инициировал сначала публикации, а затем и вмешательство прокуратуры.
Небольшое уточнение. Такого объединения, как «жильцы общежития № 1», которое время от времени мелькает в прессе, не существует. Есть очень отличающиеся друг от друга группы, между которыми единодушия не наблюдается. Сегодня в пятихатке живут:
а) сотрудники ТГУ, в том числе преподаватели;
б) бывшие сотрудники, когда-то получившие комнаты и утратившие связь с вузом;
в) дети первых и вторых, рожденные, выросшие и успевшие частично обзавестись собственными семьями и детьми.
Представители этих трех групп не имеют собственного жилья.
Но есть еще и «г». Это люди, имеющие постоянную прописку в общежитии – представители всех трех категорий, сумевшие самостоятельно обзавестись другим жильем. Они считают, что ничего не должны государству (университету), и не сдают ему свои комнаты, хотя в них и не живут.
Можно выделить в отдельную категорию и маргинальных представителей групп «а», «б» и «в», которые не желают даже оплачивать «коммуналку». Что с ними делать, никто не знает. Кто из них заинтересован в капремонте с расселением? Оставим вопрос открытым.
Определенно не заинтересована категория «б» – эти люди ввиду неопределенности своего положения вообще не уверены в том, что вернутся на Никитина, 4, после капремонта. К тому же многие из них превратили свои комнаты в благоустроенные квартирки, сделали евроремонт, вставили окна, провели канализацию… И понимают, что все это пойдет прахом. Ремонт, по их мнению, вполне можно проводить и без расселения – санирует же город хрущевки, не трогая жильцов! Да и состояние дома, по их мнению, далеко от плачевного.
Скорее всего, не жаждут рисковать своими «квадратами» и люди из категории «г». Кто прав? Пока мы не беремся выносить вердикт. Ситуация как минимум неоднозначная.
Фото: Артем Изофатов