На днях стартовала первая совместная российско-французская экспедиция ученых-экологов по изучению мерзлых бугристых болот севера Западной Сибири. В ней участвуют 15 экологов, микробиологов и биогеохимиков из Томского и Югорского госуниверситетов, Новосибирского института почвоведения и агрохимии СО РАН и Национальной обсерватории Франции «Миди-Пиренейс». Все они в течение 10 дней будут изучать масштабы таяния мерзлых бугристых болот в окрестностях Нового Уренгоя, Ямбурга и Пангоды. Французы вооружены современной мобильной микробиологической лабораторией, которая позволяет моментально получать картину движения микроэлементов в зоне исследования. Результаты экспедиции ученые представят на международном научном семинаре в Тулузе уже в сентябре этого года.

Исследование проводится в рамках международного сетевого научного проекта РФФИ и Национального центра научных исследований Франции (это французский аналог Российского фонда фундаментальных исследований). Соглашение о 3-летнем сетевом проекте «Kar-Wet-Sib» было подписано в декабре 2007 года, рассказал корреспонденту «ТН» его координатор с российской стороны проректор ТГУ профессор Сергей Кирпотин.

Цель проекта «Kar-Wet-Sib» — изучить и оценить истинные масштабы таяния мерзлых бугристых болот севера Западной Сибири. По теории профессора Кирпотина, сибирские болота являются важнейшим регулятором мирового климата:

— На юге Западной Сибири эта роль позитивна, — пояснил эколог. — Васюганское болото изымает из атмосферы огромные массы углерода, вызывающего парниковый эффект, и накапливает его в своей толще в виде торфяных отложений. По сути, это болото является глобальным охладителем атмосферы. Но в районах вечной мерзлоты ситуация складывается совершенно обратная: в результате таяния болот происходит утечка метана из мерзлоты. А парниковый эффект у метана в 20 раз больше, чем у углерода.

Как показали наблюдения последних лет со спутника и предыдущие экспедиции ученых ТГУ, таяние это приобрело угрожающие масштабы. Экологи зафиксировали много случаев значительного расширения внутриболотных озер и их полного исчезновения (спуска). По результатам этого исследования будут, вероятно, внесены определенные изменения в глобальные климатические модели.

Быть или не быть в Томске федеральному университету (ФУ)? Какие у этой новой вузовской формы плюсы и минусы? Чем можно пожертвовать нашим университетам ради выхода на международный образовательный рынок, а чем рисковать ни в коем случае нельзя? Об этом на страницах «Томских новостей» (№ 430 от 26 июня 2008 года, № 431 от 3 июля, № 432 от 10 июля) размышляли ректоры ведущих томских университетов.

Сегодня свое мнение о ФУ и перспективе создания вуза федерального значения в Томске «ТН» попросили высказать заместителя губернатора по научно-технической и инновационной политике и образованию Владислава Зинченко:

— Да, этот вопрос сейчас широко обсуждается во властных кругах и томской общественностью. В самом деле: где федеральный университет и создавать, если не в Томске? Но к этому вопросу надо подходить очень осторожно и вдумчиво. Чтобы в итоге найти такую форму создания мощного образовательного учреждения федерального значения, при которой конкурентоспособность на мировом рынке была бы достигнута безо всяких жертв и потерь.

Рубежи томской науки

— Ректоры томских вузов в один голос утверждают: ФУ нельзя было начинать с нуля или на слабой научно-педагогической базе… В то же время первыми федеральными университетами стали Южный и Сибирский, возникшие отнюдь не в признанных научно-образовательных центрах.

— Действительно, томские вузы по всем параметрам, в том числе и по научным исследованиям, всегда были ближе к мировым стандартам. Сегодня в стратегии развития российского образования к ведущим университетам выставлены, например, такие требования: не менее 25 процентов от консолидированного бюджета вуза должны составлять научные исследования. То есть четверть доходов вуз должен зарабатывать на науке! У ТУСУРа, ТПУ сейчас — около 20 процентов. В то же время в России очень мало университетов, которые перешагнули и 10-процентную планку. Это приводит к тому, что в таких университетах дают голое образование без научных исследований. Высшая школа становится просто школой. Тут никакого качества, как ни старайся, не добьешься.

— Как выражается эта наша продвинутость в цифрах?

— В вузовской науке Томск устойчиво держит третье место по стране после Москвы и Питера. В 2007 году научно-образовательный комплекс Томска выполнил 2 200 контрактов, из них 15 процентов – международные. Заключено 26 лицензионных соглашений, получено около 460 патентов – в 2,5 раза больше, чем у всего СО РАН. Изобретательская активность у нас, таким образом, втрое выше среднероссийской.

В Томске устойчиво защищаются 100 докторских и 400 кандидатских диссертаций в год. К точной оценке томского научно-образовательного потенциала мы сейчас стараемся привлечь международных экспертов.

— И все же наши вузы получают далеко не такие же деньги на науку, как зарубежные…

— Зато мы наработали уникальный для страны опыт по обеспечению проектной системы обучения. В тех университетах, где много оригинальных разработок, с третьего курса обучения начинается создание бизнес-команд по оригинальным разработкам, их коммерциализация. У нас уже семь бизнес-инкубаторов. Мы делаем конвейер по подготовке бизнес-команд именно потому, что имеем хорошие исходные позиции – столетние научные школы.

— Какие результаты у бизнес-инкубаторов?

— Опыт показал: в среднем все успешные томские инновационные предприятия развивались по 15 лет. А если мы начнем создавать их, когда разработчики еще сидят на студенческой скамье, то сократим срок вывода высокотехнологичных фирм на рынок до 5-6 лет. Эта задача решается: в 2007 году мы подготовили более 50 бизнес-команд, из них четыре очень успешно вышли из бизнес-инкубаторов. Там производительность труда по 1 млн. рублей на человека — в 1,5-2 раза выше, чем в среднем по экономике.

Не вывеску поменять

— А в новых федеральных университетах как наука развивается?

— Несколько дней назад мы обсуждали в Новосибирске вопросы развития высшей школы, в том числе Красноярского ФУ. Пока показатели-индикаторы развития ФУ очень скромные. В науке они зарабатывают около 220 млн. рублей — это на четыре объединенных, не самых слабых вуза. У нас же один политехнический уже за 660 млн. перевалил… Опять же надо ответить на вопрос: удалось ли создать там высшую школу, интегрированную с исследованиями?

— Наряду с федеральными сейчас активно обсуждается проект создания исследовательских университетов. Что это такое? Разве любой университет не должен по определению быть исследовательским?

— Разумеется, должен. Но в России лишь 35-40 процентов университетов занимаются серьезно наукой. Сегодня создание исследовательских университетов предусмотрено стратегией развития образования. Только нигде не сказано четко, что же это будет такое.

Эту форму еще предстоит продумать и всесторонне проработать.

— Насколько реально создание в Томске университета федерального значения (собственно ФУ, или исследовательского, или еще какого-нибудь другого) путем объединения существующих и процветающих наших вузов в один, как это было сделано в Красноярске и на юге России?

— Сами подумайте — как можно слить такие бренды, как ТГУ и политехнический? Что мы от этого получим? И нужно ли это? Нам же надо не просто вывеску повесить – вот, это есть федеральный университет… Надо сделать так, чтобы этот университет стал реально и мощно влиять на нашу экономику. Таким образом повысится конкурентоспособность не только экономики, но и само образование получит сильнейший импульс для своего развития.

Целью создания ФУ является повышение престижа высшего образования не на внутреннем рынке, а на международном. У нас там много проблем, связанных с вхождением в рейтинги и показатели. Наши российские индикаторы не очень вписываются в международные системы. Хотя у нас в Томске неплохие темпы роста показателей, которые серьезно влияют на развитие экономики региона. В Томске сегодня разрабатывается проект создания кластера исследовательских университетов.

— Побывав в лучших университетах мира, я с полной ответственностью заявляю: российское (в недавнем прошлом – советское) высшее образование является лучшим! — с такой мажорной ноты начал разговор с корреспондентом «ТН» о перспективе создания в Томске федерального университета (ФУ) ректор СибГМУ Вячеслав Новицкий. А продолжил куда печальнее: — Идея их создания гениальна. Но вот воплощение…

В Академии наука заканчивается

— Недавно слушал в Сорбонне лекцию директора Всемирного банка. Он сказал, что Гарвард – это университет, где русские профессора учат китайских студентов. На 80 процентов педагогический состав Гарварда укомплектован выпускниками советских вузов.

— Если мы такие хорошие, почему даже МГУ на 250-м месте в мировом рейтинге?

— Никогда (по крайней мере, в обозримом будущем) российские вузы не окажутся в рейтинге вблизи от Гарварда, Оксфорда и Кембриджа. По какому принципу выстраиваются эти рейтинги? Количество лауреатов Нобелевской премии. Индекс цитируемости профессоров. Количество публикаций в серьезных научных журналах. То есть 90 процентов показателей, которые выстраивают рейтинг-лист, – научная работа.

— Почему же у нас с Нобелевскими лауреатами не густо?

— Потому что у нас когда-то создали отдельно Академию наук, где концентрируется наука, и отдельно – вузы. Нельзя двигать науку без постоянной подпитки снизу – без студентов, аспирантов, без новой волны. Ученый, делающий диссертацию и карьеру, еще что-то решает. Но затем он осядет в лаборатории, и вся работа потихоньку сведется к чаепитиям. А в вузах есть студенты, есть потенциал, но нет денег на науку. А ничего изобретать не надо: во всем мире наука находится в университетах!

Здесь будет русский Оксфорд

— Что же делать?

— В 1990-х годах, когда заговорили о том, что надо как-то использовать преимущества нашего научно-образовательного комплекса, я на одном совещании ректоров и директоров НИИ выступил примерно с такой речью:

«Многие вузы и институты в Новосибирске, Иркутске, Красноярске, Кемерове не хуже наших. Но что такое Новосибирск? Это завод Чкалова и Академгородок. Кемерово – уголь. Красноярск – Братская ГЭС. А Томск? Только университеты. Значит, в Томске надо делать русский Оксфорд. Все вузы объединить в один университет, сюда же подтянуть соответствующие НИИ, убрать дублирующие специальности и кафедры. Позакрывать все наши неэффективные заводы, потому что в Краснодаре себестоимость авторучек в 20 раз меньше нашей. Зато учиться тут – идеально! Все деньги, которые есть, надо направить на строительство комфортных общежитий, развлекательной инфраструктуры и собственно университеты. Если этого не сделать, мы станем придатком Новосибирска или Кемерова».

Это было опубликовано в одном местном журнале… Тогда мне ответили: ты — сумасшедший экстремист. А сейчас мы ко всему этому пришли.

— Значит, вы считаете идею создания федеральных университетов здравой?

— Она гениальна! Но реализация не выдерживает никакой критики. Открыли ФУ в Красноярске и Ростове, не понимая, что университеты — это не деньги, не здания, не инфраструктура, а научные и педагогические школы. Федеральные вузы можно создавать только в Москве, Санкт-Петербурге, Казани, Самаре, Томске и Иркутске – там, где были императорские университеты, где более чем столетние школы, а значит, базисные знания выдержали испытание временем. Потому-то мои ученики, которым сейчас по 35 лет, умеют все — у них самих уже по 20 своих учеников-докторов наук… Университет нельзя делать искусственно – у такого вуза нет будущего.

Не растерять

— Итак, Томск – идеальный вариант для создания федерального университета?

— И рано или поздно к пониманию этого мы придем! Но: существуют ТГУ и ТПУ с кучей регалий — они представляют собой культурное наследие, они инновационные, у них гранты… Если их соединить в один университет, эта база и эти статусы сохранятся? Они автоматом распространятся на все университеты, которые войдут в состав ФУ? Большой вопрос. Бросать куда-то уже состоявшиеся университеты безо всяких гарантий просто страшно.

— Что с ними может случиться?

— В Красноярске объединили четыре университета — так одного уже нет вообще, хотя хороший был вуз. Есть же специфика, традиции. Нельзя объединить МХАТ и театр Захарова – не станет ни того, ни другого…

— Но вы же предлагали объединяться – тогда, в 1990-х?

— Другое было время – полная разруха и неопределенность. Вот тогда обозначить какие-то точки образовательного роста в России было бы оправданно.

Где гарантии?

— Что вас останавливает сейчас?

— Я за ректорское кресло не держусь: давно прошусь в классический университет влиться – там зарплаты и финансирование тех же общежитий несопоставимы с нашими (в 8 раз больше, чем у нас на единицу). Но я сделаю это тогда, когда буду знать точно, что моему вузу и коллективу от этого станет лучше жить.

На что дают дополнительные деньги ФУ? Я не знаю. Может, их дадут на еще один суперкомпьютер? Так он мне не нужен. А учтут ли, что нам необходимы трупы в анатомический театр или какие-то коллекции? Никаких гарантий.

И вообще, кто-нибудь знает, что такое этот ФУ? Нет законодательной базы, где было бы четко прописано: федеральный университет – это высшее учебное заведение государственного подчинения с такой-то численностью студентов и преподавательского состава, в том числе профессоров, докторов и кандидатов наук. Там должны быть перечислены специальности и факультеты, описаны нагрузка на преподавателей, научная база, количество иностранных студентов и обеспеченность общежитиями, финансирование, процент бюджетных мест, полномочия наблюдательного и попечительского совета, процедура выборов ректора – и т.д., подробно. Чтобы люди знали, куда и зачем они идут.

Прежде чем куда-то вести махину СибГМУ (12 тысяч студентов, плюс клиники), я должен ответственно изложить ученому совету все плюсы и минусы.

Самый большой и любимый

— Ваши клиники – отдельная история…

— Вот именно! Как только мы выйдем из состава Минздрава, мне могут сказать: а с какой стати Министерство образования должно финансировать ваше лечебное учреждение?

— Именно медицинский был первым факультетом Томского императорского университета…

— Более того: в мире не бывает университета без медицинского факультета. Он везде самый большой, важный, любимый — и первый. Сначала все для человека и о человеке, а потом уже – юридические, биологические, физические и философские. У нас же медицинские вузы в свое время зачем-то вывели из состава университетов…

Вообще, пойдя по пути самообеспечения, вузы начали открывать непрофильные специальности. Вот это, я считаю, полное безобразие. На заре своей министерской бытности Зурабов спросил меня: «Какие у вас проблемы?» Я ему ответил: «Зачем вам мои проблемы, давайте я вам о ваших расскажу. Завтра главной проблемой медицинского образования станет то, что медицинские (лечебные!) факультеты сейчас массово открываются в непрофильных вузах. В Тамбове на базе политехнического института, клинической больницы и 3-4-х выгнанных из других вузов кандидатов наук открыли медицинский факультет! И таких, с позволения сказать, факультетов в России уже более 60. Все эти хирурги и гинекологи с государственными дипломами через пять лет придут в больницы — и у вас резко поднимутся заболеваемость и смертность».

В каждом вузе сейчас есть экономический и юридический факультеты, гуманитарные тоже… Это просто смешно! Кто и чему там учит? Музыкантов надо учить в музучилищах и консерваториях, художников и учителей рисования – в художественных училищах и институтах культуры. А не превращать высшее образование в профанацию.

С полной ликвидацией!

— Какая же модель федерального университета вам кажется наиболее подходящей для Томска?

— Полное слияние университетов с одновременной ликвидацией Академии наук. И мы к этому придем, я уверен. Причем в Томске надо делать два университета – естественно-научно-гуманитарный и инженерно-технический. В первый вошли бы ТГУ, СибГМУ и институты Академии медицинских наук плюс два факультета из ТГПУ – ИнЯз и спортфак (остальные закрыть). А во второй – ТПУ, ТУСУР, ТГАСУ (все – с закрытием дублирующих факультетов) и институты большой Академии наук.

Принципиально неправильным считаю то, высшая школа идет на поводу у рынка. Она должна давать классное фундаментальное, классическое образование. Ну откроем мы в СибГМУ факультет по борьбе, к примеру, с птичьим гриппом. Через пять лет выпустим этих узких специалистов. А эпидемия сойдет на нет. И что они будут делать? Нужно давать такое образование – и фундаментальное, и инженерное, чтобы выпускник знал, как освоить любую технологию и как изменить ее, чтобы она была эффективной. Высшее образование тем и прекрасно, что дает базовое знание, которое впоследствии становится основой для всей будущей профессиональной деятельности специалиста.

Должно давать, во всяком случае…

В прошлом номере публикацией «Мы не хотим быть могильщиками» «Томские новости» открыли обсуждение темы, жизненно важной для Томска: перспективы создания на базе наших университетов одного федерального путем слияния (а соответственно, и утраты) существующих сегодня образовательных брэндов.

О своей оригинальной концепции будущего томского федерального университета (ФУ) корреспонденту «ТН» рассказал ректор Томского политехнического университета Юрий Похолков.

Не так давно Юрий Петрович презентовал свой проект на Совете Федераций. По его словам, идея томичей была принята аудиторией очень хорошо – с заинтересованностью и даже поддержкой. По крайней мере, в первом приближении и на словах…

Оно и понятно. Опыт создания двух первых университетов (Сибирского в Красноярске и Южного в Ростове-на-Дону) путем механического объединения нескольких вполне приличных и сильных вузов продемонстрировал пока массу очевидно негативных последствий и чрезвычайно мало положительных. Стало понятно: нужно искать новые формы.

Объединение без слияния

Томские политехники предлагают никого ни с кем не сливать, а создать своеобразный холдинг из автономных образовательных учреждений — университетов под руководством управляющей компании.

Автономные учреждения (АУ) – это совершенно новое для бюджетной сферы понятие. (Наша газета уже писала про пилотный проект муниципалитета, создание АУ на базе трех учреждений — детсада, спортшколы и Хобби-центра («ТН» от 29 мая 2008 года).) Предполагаемые преимущества: управляющая компания и вузы, входящие в состав ФУ, являются юридическими лицами и имеют максимальную самостоятельность, определяемую уставом ФУ. Целостность такого университета-гиганта будет, по мнению ректора ТПУ, обеспечиваться единой научно-образовательной, инновационной, финансовой, кадровой и социальной политикой, проводимой администрацией (собственно управляющая компания), а также общественно-государственными структурами (наблюдательный совет, ассамблея и трудовой коллектив — через конференцию и ученый совет).

Общий кошелек

Деньги учредителя — заказчика образовательных услуг (государства), все субвенции и субсидии из бюджетной системы РФ, будет распределять между университетами УК. Доходы федерального университета в этом случае поступают в его самостоятельное распоряжение.

Как юридическое лицо ФУ сможет участвовать в других юридических лицах, вносить свои средства и имущество в уставной капитал других компаний или передавать их, но только с согласия государства-учредителя. Естественно, у ФУ будут и счета в кредитных организациях.

Помимо госзаказа федеральный университет и его автономные подразделения смогут по своему усмотрению выполнять за плату заказы, оказывать услуги, относящиеся к основной деятельности.

Ограниченная свобода

Авторы проекта в своей презентации сами указали на некоторые его минусы и слабые места. Например, на то, что самостоятельность ФУ будет неполной и ограниченной: без согласия учредителя ФУ не сможет распоряжаться закрепленным за ним недвижимым и особо ценным движимым имуществом (или тем, которое было приобретено на государственные целевые средства). Тот факт, что федеральный университет будет отвечать по своим обязательствам не всем принадлежащим ему имуществом, создаст объективные трудности в поиске внешних инвестиций, привлечении кредитных ресурсов и вызовет, по мнению Юрия Похолкова, настороженность потенциальных инвесторов. Не очень внятна роль наблюдательного совета ФУ – он необходим как орган контроля, но не наделен реальными управленческими полномочиями.

И главная трудность — реализация проекта создания федерального университета как автономной организации типа холдинга потребует внесения существенных изменений и дополнений в действующие организационно-правовые документы. А это дело ох какое небыстрое…

Что получится

Холдинг «Томский федеральный университет» сможет стать, по мнению разработчиков проекта, важнейшей творческой подсистемой национальной инновационной инфраструктуры. Он будет оказывать существенное влияние на развитие образования, науки, экономики и социальной сферы страны.

Интеграция Федерального университета с научно-исследовательскими институтами Томского научного центра СО РАН и СО РАМН достигается участием их сотрудников в научно-образовате- льном процессе вузов, проведении совместных научных исследований, участием в создании инновационной инфраструктуры и в других формах.

Реализация рассматриваемого предложения уже на исходных позициях позволит создать федеральный университет, в котором работают более 6 тыс. преподавателей, из них с учетом совместителей 842 доктора наук и более 3 тыс. кандидатов наук, в том числе 14 действительных членов РАН и РАМН.

Предлагается в состав Томского федерального университета включить вузы Томска: ТГУ, ТПУ, ТУСУР, ТГАСУ, СибГМУ, ТГПУ и их научно-исследовательские институты.

Томским федеральным университетом на первоначальном этапе его создания будет обеспечиваться подготовка более 80 тысяч бакалавров, магистров и специалистов по 120 специальностям (направлениям), ежегодный выпуск составляет более 10 тысяч человек, из них около 30% — специалистов в области высоких технологий.

В нем учатся также студенты из стран СНГ, а также стран Азиатско-Тихоокеанского региона и Ближнего Востока, из Европейских стран и стран Африки

Верчу в руках музейный экспонат. На титульном листе – изысканным дореволюционным шрифтом: «Альбомъ ситуационного черчения. Исполненъ капитаном Андронниковымъ, 1895 г.». Идеально ровные плавные линии, интервалы, четкие буквы – похоже на компьютерную графику, а ведь начерчено пером! Еще раритет: русский исторический атлас 1928 года. А вот тот же Андронников, и снова топографический атлас, только издан уже в 1946 году, и автор теперь не капитан. Оно понятно: до революции геодезия была сугубо военной специальностью, гражданской она стала только в 1919-м…

Здесь, в музее бывшего техникума геодезии и картографии, а ныне факультета среднего профессионального образования (ФСПО) ТГАСУ, – масса интереснейших вещей. Теодолиты, нивелиры, арифмометры, кипрегели ранне- и позднесоветской эпохи, фотографии, кубки и медали, макеты геодезических знаков, планы, искусно нарисованные (опять-таки вручную!) студентами давних лет, и картотека с именами ВСЕХ выпускников техникума — ФСПО начиная с 1932-го…

Забавно получилось: факультет, входящий в состав университета, оказался на 22 года старше самого вуза (нынче техникуму-факультету исполнится 78 лет)! Чего только в жизни не бывает…

Все потому, что были в истории топографического техникума и мрачные страницы. В начале нового тысячелетия он оказался на грани развала: здание рушилось, педагогический коллектив тоже. А самое главное – у этого, некогда крупного и почти уникального (на весь СССР подобных техникумов было всего 9, из его стен выходили по 300 геодезистов ежегодно), томского учебного заведения набиралось не более 20 выпускников в год по двум специальностям!

В 2002 году погибающий топографический техникум был принят в состав архитектурно-строительного университета как факультет среднего профессионального образования созданного в это же время института геоинформационных технологий и кадастра (ИГИТиК).

Большие траты

Первое, что сделал вуз, – перевез «геодезистов» в свой корпус. Старое здание техникума поставили на капремонт. Для ИГИТиКа начали достраивать и реконструировать два корпуса на Каштаке, вложив в это сумасшедшие деньги. Решив «квартирный вопрос», занялись переоснащением. Было приобретено современнейшее оборудование и программное обеспечение для института общей стоимостью более 2,5 млн. рублей.

— Ведь раньше как бывало, — рассказывает декан ФСПО к.т.н. Виктор Исаенко, — распределившийся на продвинутое предприятие молодой специалист, обученный на приборах и технологиях 80-х годов ХХ века, впадал в депрессию, впервые в жизни увидев, к примеру, электронный теодолит или геодезическую компьютерную программу «Кредо», на которых ему предстояло работать. Теперь такого не случается. Для института приобретены и «Кредо», и высокоточная спутниковая навигационная система стоимостью в 1,2 млн. рублей. Оборудованы четыре компьютерных класса, у каждого студента – свое рабочее место… В итоге нам удается готовить практиков-универсалов. Наши ребята все приборы знают – и 80-90-х годов, и современные, потому что уважающий себя квалифицированный специалист обязан на любом уметь работать. У техникума был на много лет заброшенный учебный полигон, необходимый для проведения практик. Нынче его восстановили на средства университета (это обошлось в 1,8 млн. рублей). Реконструировали столовую, баню, обновили коммуникации, жилые домики, библиотеку. На 16 га «пересеченной» местности — прекрасные условия для практической работы и отдыха!

Эксперимент удался

Это можно назвать своего рода экспериментом. Потому что ни в одном из известных нам российских университетов нет подобного среднепрофессионального факультета. (В зарубежной практике в состав вузов входят разнообразные колледжи, но они все же относительно самостоятельные единицы.)

Сегодня можно с определенностью сказать: опыт удался. Система продемонстрировала свои преимущества. Во-первых, в результате геодезический техникум не умер и не стал, к примеру, филиалом новосибирского вуза. Во-вторых, материальная база его основательно обновилась и укрепилась. В-третьих, уровень подготовки подрос – общеобразовательные дисциплины студентам ФСПО теперь читают университетские преподаватели, а 20 педагогов факультета ведут спецдисциплины в течение всех трех лет обучения.

В то же время удалось сохранить щадящую «школьную» систему контроля за успеваемостью: в классном журнале против каждой фамилии – по 5-7 отметок по любому предмету, их анализируют на ежемесячных педсоветах. Не секрет, что обычно в вузах преподаватели плохо знают своих студентов…

Спрос на выпускников ФСПО огромный. Материально не очень обеспеченные ребята через три года учебы получают высокооплачиваемую работу. А те, кто намерен получить высшее образование, переходят сразу на третий курс факультета геоинформационных технологий и кадастра ИГИТиКа.

По сути, здесь уже сложился прообраз будущей двухуровневой системы образования…

Сейчас в ТГАСУ подумывают взять к себе и другие профильные техникумы (также переживающие сегодня не лучшие времена) – строительный, автодорожный.

Дефицитный кадастровик

Все четыре специальности ФСПО включают дисциплины, так или иначе изучающие вопросы строительства, оттого их присутствие в ТГАСУ вполне органично.

Выпускники-картографы умеют составлять карты высокой точности любого содержания. Ребята распределяются в проектные организации, занимающиеся цифрованием карт и планов. Понятно: если это заказ нефтяников или дорожных строителей, им на карте нужно достоверно показать, к примеру, не просто извивы таежной реки, но и все ее мельчайшие ручейки.

Аэрофотогеодезия в массовом представлении — это фотосъемка с борта самолета. Действительно, когда-то так и было. Сегодня же все изображения берутся со спутника. Аэрофотогеодезист обрабатывает аэро- и космические снимки, создает оригинал топографических карт или обновляет устаревшие.

Методами крупномасштабных топографических съемок и созданием изыскательских планов, выполнением комплекса инженерно-геодезических работ полевого и камерального трассирования линейных сооружений владеют специалисты по прикладной геодезии.

Известно: если ты хочешь продать участок, тебе придется воспользоваться услугами землеустроителей, чтобы произвести межевание. Несмотря на то, что процесс купли-продажи земли в России еще не набрал свои обороты, по официальным данным, стране на сегодняшний день не хватает 27 тыс. специалистов-землеустроителей и кадастровиков. А сколько их понадобится завтра?

40 тысяч и квартира? Ничего особенного…

— Месяц назад из Красноярска к нам приехал за кадрами бывший наш выпускник, — рассказывает Виктор Дмитриевич. — Он сам прошел нашу школу и понимал, что наши ребята имеют не поверхностное и не теоретическое образование: знают досконально строительство, владеют всеми существующими приборами и технологиями.

Так вот, вчерашним студентам он предлагал зарплату в 40 тысяч и двухкомнатную квартиру уже нынешним летом! И вы думаете, на это место выстроилась очередь? Нет, ребята плечами пожимали: у нас и в Томске договоренности не хуже… Я думаю, это уникальная ситуация: молодые люди со среднеспециальным образованием и без опыта могут с уверенностью рассчитывать на оплату своего труда как минимум в 25 тысяч рублей (если это камеральные, то есть кабинетные, должности). Полевые же сотрудники зарабатывают по 40-60 тысяч.

Мы задолго до выпуска начинаем получать заявки – нужны специалисты-геодезисты, картографы, землеустроители! К лету, как правило, имеем по 120-130 заявок на сотню выпускников. Вот ребята и выбирают, куда им ехать: в Красноярск, в Улан-Удэ, в Екатеринбург или Тюмень…

Эта востребованность очевидна и Министерству образования. Всем вузам и факультетам сейчас бюджетные места сокращают, нам же оставили прежний план набора. Потому что мы готовим грамотных специалистов среднего звена, исполнителей, а их в стране большой дефицит.

Кстати, повсеместно необходимых геодезистов и картографов готовят всего в пяти городах России: в Хабаровске, Новосибирске, Санкт-Петербурге, Москве. И в Томске.

Время истинных карт

Когда в России попытались свести все земли в единый кадастр, обнаружилось чудовищное несоответствие карт. Здания, дороги «накладывались» друг на друга. Бумажные сведения, в свою очередь, плохо соотносились со спутниковым изображением.

— На существующих сегодня картах мы имеем информацию, далекую от истины, – поясняет Виктор Исаенко. — Долгие годы это делалось специально. Ведь истинная карта считалась оружием в руках врага… Правду скрывали не только от чужих, но и от своих. Карты без вранья хранились где-то в закрытых фондах…

А сегодня какие могут быть секреты, когда со спутника в режиме реального времени можно в мельчайших подробностях увидеть любую точку планеты? Настало время истинных карт, а для их составления требуется много квалифицированных специалистов-геодезистов и картографов.

— Геодезия – это расчеты, математика, — добавляет замдекана Анна Свинцова, — будущим геодезистам нужна хорошая школьная подготовка. А в характере – усидчивость, ответственность и прилежание, ведь точность – основа геодезии. Также им присущи некоторый романтизм и любовь к природе.

Геодезист первым приходит на площадку, когда на ней еще ничего нет. И уходит последним. А потом еще следит за деформациями сооружения, за смещениями грунтов, изменениями рельефа…

Потому что все, что стоит на земле, должно стоять прочно.

На уличном концерте после недавнего карнавала ведущий разогревал публику:

— С Днем России, томичи! С Днем города! Устроим перекличку: кто сегодня пришел на площадь? ТГУ здесь?.. А ТПУ? ТУСУР?.. СибГМУ?.. ТГАСУ?

Толпа отвечала неизменно дружным ревом. Отзывались как молодые, так и весьма зрелые граждане, давным-давно отучившиеся в этих вузах, но навсегда сохранившие в душе свою принадлежность к альма-матер…

Эта картинка – маленькая, но весьма убедительная иллюстрация того, что является истинной уникальностью Томска, единственного в России города, в уставе которого прописана градообразующая роль научно-образовательного комплекса.

Об этом знают и говорят с самых высоких трибун. Вот губернатор на недавнем совещании подчеркнул, что будущее Томска теснейшим образом связано с будущим его университетов: «Не будет университетов – не будет инноваций, не будет развития, не будет Томска». И поручил подчиненным изучить управленческий опыт европейских университетских городов (Кембридж, Оксфорд) — для «проработки и дальнейшего продвижения на федеральном уровне модели федерального научно-образовательного центра, в том числе на базе Томска и его университетов».

Но федеральный научно-образовательный центр – это пока лишь некая расплывчатая инициатива регионального уровня. А вот федеральные университеты уже реально существуют. Их пока два – в Красноярске и Ростове. В ближайшее время должны быть созданы еще около 10. И, по логике, Томск в их числе.

Однако ректор ТУСУРа Анатолий Кобзев считает: о применении в Томске нынешней модели федерального университета даже помыслить страшно…

Большой – не значит лучший

— Анатолий Васильевич, почему мощные университеты опасаются присвоения им федерального статуса?

— Сама по себе идея градации университетов по уровням вполне здравая, ей уже около десятка лет. Вопрос начал решаться при проведении конкурсов инновационных вузов, когда были определены 57 ведущих университетов страны.

— И что потом?

— Кому-то пришла идея создания федеральных университетов. Хотя в реальности у нас федеральные вузы существовали всегда – МГУ и Санкт-Петербургский госуниверситет. Они и финансируются по усиленным нормам, отдельной строкой в бюджете, и собирают лучших абитуриентов со всей страны…

— Каков же их результат?

— МГУ 250-й в мире… Тем большую улыбку вызывают высказывания чиновников о том, что, создав федеральные университеты, мы быстро войдем в первую сотню ведущих университетов мира. Я всем говорю: давайте хоть один вуз дотянем до первой сотни — станет ясно, что делать с остальными. И для этого надо не бумаги подправлять, а поднимать на новый уровень научные школы. Доводить их до мировой известности, отстраивать вокруг них университетское образование, превращать университеты в центры инноваций. То есть это очень большая, кропотливая, длительная работа.

— Укрупнение требуется?

— Это совершенно ошибочная идея, на мой взгляд. К МГУ никого и не присоединяли. И к Санкт-Петербургскому госуниверситету тоже. И, кстати, в первой десятке университетов мира все «маленькие». На первом месте MIT – он меньше ТУСУРа (у нас 15 тысяч студентов, в ТПУ и ТГУ по 25, а там — 10 тысяч). На втором месте Стэнфорд или Гарвард – по 16 тысяч студентов. В Оксфорде – 17 тысяч. В США есть университеты и по 100 тысяч, но они очень далеки от первой десятки… Это нелепая идея – получить быстро большое количество студентов, соединив вузы в какой-то странный конгломерат, сделав это даже не территориально, а на бумаге.

Признать эксперимент неудавшимся

— Но два больших федеральных университета уже созданы…

— Результат-то плачевный! Эксперимент надо признать неудавшимся. Управляемость вузами снизилась. Например, в Красноярске в результате преобразования исчез 50-летний Красноярский государственный технический университет – большой, как ТПУ, подготовивший более 70 тысяч выпускников. Если бы он хоть институтом в СФУ вошел – нет, расформирован полностью! Часть факультетов ликвидирована, часть вошла в другие институты… Получилось ровно по Черномырдину: хотели как лучше, а получилось как всегда.

— Там, в федеральных университетах, говорят, большие деньги…

— Это тоже легенда: выдающегося финансирования в федеральных университетах нет. К тому же процедура слияния очень дорогостоящая и длительная, примерно на год. Надо сначала ликвидировать юридические лица, разобраться с активами, землей, потом провести слияние, передачу всего этого новому юрлицу — это еще полгода… Федеральные университеты объявлены, но юридически ничего еще не сделано. Этот опыт не продемонстрировал нам пока ни одного положительного момента. Ни одного!

— Может, стало меньше расходов?

— Ничего подобного! Управляемость и эффективность использования ресурсов резко снизились. Как эффективно работать кафедре, где 200-300 преподавателей? Невозможно. В МГУ, например, несколько кафедр физики… Зато теперь в Южном федеральном университете, чтобы подписать любую мелкую бумагу, ездят из Таганрога за сто с лишним километров в Ростов. Ежедневно!

— Там объединили три сильных университета, значит, ЮФУ стал втрое мощнее?

— Если бы! Раньше они выигрывали по шесть-восемь крупных грантов на троих, сейчас – один на всех. Другой пример: теперь эти вузы должны всякий раз проходить процедуру сводки лотов при объявлении конкурса на любую работу. Надо Таганрогскому радиотехническому университету траншею выкопать – жди, когда такая же нужда у остальных появится. Сведение этих интересов удлиняет процедуру конкурса (и без того долгую и тяжелую), по крайней мере, еще на месяц.

— Обсуждалась идея строить новые федеральные университеты вообще на пустом месте…

— Только чиновникам могла прийти в голову мысль, что созданный в чистом поле университет можно одними деньгами вывести на мировой уровень. Рационального тут ничего нет. Университет появляется не там, где деньги, а там, где сформированы сильные научные школы. На это требуются десятилетия! Тот, кто соединил идею создания федерального университета с идеей слияния, просто враг образования.

Без политики

— Если эту схему применят в Томске, кого с кем будут объединять? У нас-то все университеты рядышком…

— Когда-то из ТПУ выделились ТУСУР и ТГАСУ. Это был естественный процесс, он пошел на пользу региону и российскому образованию в целом. Новые вузы начали интенсивно развиваться, у них появилось свое лицо. ТУСУР сегодня – носитель инноватики в Томске. Мы – четвертый технический университет в России. Победители первого конкурса инновационных вузов. Мы создали первый в России студенческий бизнес-инкубатор. Сконцентрировали вокруг университета малый и средний бизнес. Мы первые в России создали учебно-научно-инновационный комплекс. Начали генерацию волны предпринимателей, выиграли общероссийский конкурс на эту тему.

Исчезновение ТУСУРа нанесет прямой вред области. Наша команда в такой ситуации, конечно, работать не будет — не хотим быть могильщиками своего университета. Уничтожение ТУСУРа было бы преступлением. Как преступлением против образования и против России было бы объединение ТПУ и ТГУ.

— Разве могут два университета в одном городе быть федеральными? Тогда надо выбирать лучший…

— Почему нельзя сделать два федеральных вуза в одном городе, никто внятно объяснить не может. И почему их надо сливать, когда они самодостаточны? Они подготовили по 120 тысяч выпускников. Эти университеты – историческое достояние России. Они, по сути, и были федеральными — созданы императором! Им надо просто вернуть этот статус. С Томска начиналось образование в Сибири, все вузы Зауралья создавались на базе факультетов и кафедр ТГУ и ТПУ. Оба университета стоят высоко в рейтинге, победили в конкурсе инновационных вузов.

Мы должны выдвинуть два университета на роль федеральных. Об этом я говорил и на совете ректоров, и на совещании у губернатора. Кстати, про инновационные конкурсы тоже сначала говорили: не может быть два победителя в одном городе. А у нас их три! Это был первый конкурс, где смотрели на существо вопроса, отметая политическую составляющую.

— Окончательное решение примут не в Томске…

— Если два нельзя, надо создавать один — на базе ТГУ. В этом будет историческая справедливость: ему 130 лет, это пионер образования за Уралом. Он очень высоко стоит в российском рейтинге — наступает на пятки МГУ практически по всем показателям. В том числе и по информационно-коммуникационным технологиям (ТГУ в этом рейтинге на 2-м месте, ТУСУР на 5-м, ТПУ – на 20-м).

— А каким тогда видится место ТУСУРа?

— Наш университет уже вошел в число 57 ведущих университетов России. Считаю очень здравой структуру образования, состоящую из нескольких федеральных университетов с усиленным финансированием, кроме того, группы ведущих, с большим коэффициентом увеличения финансирования, и прочих рядовых университетов. Но почему это не реализовать в здравой форме? Зачем соединять несоединимое и идти на жертвы?

Разрушить нашу уникальность, это колоссальное конкурентное преимущество Томска таким образом очень легко…

Почему нельзя сделать два федеральных вуза в одном городе, никто внятно объяснить не может. И почему их надо сливать, когда они самодостаточны? Эти университеты – историческое достояние России. Они, по сути, и были федеральными — созданы императором! Им надо просто вернуть этот статус.

Это нелепая идея – получить быстро большое количество студентов, соединив вузы в какой-то странный конгломерат, сделав это даже не территориально, а на бумаге.