Сергей Столяров, главный режиссер театра куклы и актера «Скоморох»:

– Почему на нашей почве не приживаются европейские праздники? Проваливается карнавал, практически незамеченным остается фантасмагорический хеллоуин?

Думаю, дело в том, что на нас действует далекое прошлое. Ряжение, которое превратилось в Европе в карнавал, было социальным ответом на жесткость католицизма. А чем оно являлось для крестьянской Руси? Элементы славянского ряжения носили аграрно-ритуальную функцию. Они не исчезли бесследно, а стали прообразом современных новогодних традиций.

Теперь о настоящем. Готовы ли мы сегодня активно участвовать в праздничном действии? Думаю, нет. Мы по своей социальной природе – наблюдатели, с недоверием относящиеся к тому, что происходит вокруг. Не участники событий. Потому что даже самые значительные из них зачастую не зависят от нашего желания и воли. Поэтому привычно отстраняемся и от карнавала, требующего не созерцательности, а непосредственного включения.

(В городах, где я работал, театр организовывал шествия, связанные с открытием-закрытием сезонов. Никто к ним не присоединялся! Все прохожие только останавливались и смотрели.)

Но вот что интересно. На самом деле тяга к ряжению никуда не исчезла. Посмотрите на трибуны во время таких планетарных событий, как открытие Олимпиады или чемпионата мира по футболу. Зрители – в костюмах, лица раскрашены, поют, танцуют, объединены общим порывом. Вот где настоящий карнавал! Причем участвуют в нем люди самых разных культур, вероисповеданий, привычек…

То же самое я наблюдал в Томске два года назад на праздновании хеллоуина в нашем театре. Пришла активная часть населения – студенты. И в театре было не протолкнуться. Самодеятельные коллективы из университетов, рок-группы невозможно было согнать со сцены. Вот веселились! Вот раскрепощались! А почему? В маске легче становиться самим собой, она позволяет ненадолго избавиться от ежедневных, рутинных социальных ролей. Но самое главное, маска дает свободу действовать.

…А оно нам надо – действовать? Или привычнее постоять в сторонке на тротуаре?

Владислав Левчугов, бизнесмен:

– Даже сомнений нет, что от отмены пропускного режима Северск и его жители получат больше пользы, чем от колючей проволоки. В город пойдут инвестиции, ведь бизнесу, безусловно, интересна территория еще во многом не освоенного города. Инвестиции – это прежде всего рабочие места, а разве в них местное население не заинтересовано?

Подвижки в открытии Северска, на мой взгляд, есть: потребность города в инвестиционной волне нынешняя администрация понимает, а это уже полдела.

Просто мне, как бизнесмену, который привык к иным темпам, хочется, чтобы вопрос решался быстрее, и те, кто сейчас сомневается в эффективности и целесообразности «открытых ворот», поняли: опасения напрасны и беспочвенны.

Понимаю, с чем связаны тревоги северчан: прежде всего с безопас-ностью в связи с соседством с СХК. Понятно, что и комбинату за колючей проволокой города тоже спокойней. Но в этом вопросе можно достигнуть компромисса. Разве комбинат не может кратно усилить охрану по периметру и охранять сам себя, но уже без помощи города?

Поскольку в последнее время все чаще представители власти на уровне и Северска, и области стали говорить именно о компромиссах, взвешивать за и против, хочется верить, что вероятность отмены пропускного режима становится более реальной.

Во всяком случае, бизнес ждет и рассчитывает именно на такое решение, понимая, сколько организационных моментов окажется в прошлом. Во-первых, пропуска для арендаторов – традиционный для всех участников экономической деятельности вопрос. При нынешнем руководстве он решается оперативно, но все же у каждой из заинтересованных сторон процедура отнимает время. Во-вторых, сложности с завозом товара. При въезде через КПП грузовые машины нужно сначала разгрузить, потом вновь загрузить – это время, трудозатраты, а значит, издержки. Чтобы издержки не легли в себестоимость товаров, наша компания, к примеру, их пока несет сама. Решение этих проблем возможно только в том случае, если Северск наконец-то станет открытым.

Роман Шмаков, ведущий научный сотрудник Центра акушерства, гинекологии и перинатологии им. В.И. Кулакова, доктор медицинских наук:

– Сегодня в России отношение медицинского сообщества к домашним родам очень неоднозначное и сильно отличается от того же отношения за рубежом. Если посмотреть на другие страны, то количество родов дома составляет от 1–2% в Великобритании и США до 4% в Австралии. В Голландии дома рожают 30% женщин.

Почему будущие родители выбирают домашние роды? На это у них есть ряд причин: привычные комфортные условия, окружение близких людей, спокойная обстановка.

Однако в России сейчас развито такое понятие, как партнерские роды. В любом родильном медучреждении близкие имеют право присутствовать во время появления ребенка на свет и морально поддерживать роженицу.

Еще одна причина выбора домашних родов заключается в том, что будущие мамы боятся акушерского вмешательства, к примеру необоснованного кесарева сечения. Но сегодня в перинатальных центрах все врачи работают по протоколу и необоснованных вмешательств минимум. У врачей действует лозунг: перинатальное акушерство. То есть они стараются сохранить здоровье не только матери, но и новорожденного. Поэтому процент кесарева сечения сегодня выше, чем 20–30 лет назад. Этот процент растет и в западных странах, причем быстрее, чем в России.

Возможны ли домашние роды? Да, при определенных условиях. Необходимо обязательное присутствие профессиональной акушерки. Нужно держать связь с врачом, который сможет незамедлительно выехать, если начнутся осложнения. Должна быть наготове реанимационная машина. По статистике, при домашних родах в стационар доставляют от 10 до 40% женщин. То есть каждую вторую-третью.

Рожать дома могут позволить себе женщины, которые находятся в группе низкого акушерского риска. Акушерка, находящаяся с роженицей, должна иметь соответствующее образование и оборудование – начиная от кардиомонитора, заканчивая препаратами, останавливающими кровотечение. Кроме того, должны быть соблюдены условия, при которых женщину успеют доставить в стационар за 15–30 минут.

В нашей стране со всем этим дела обстоят крайне сложно, наш персонал не имеет ясного представления о том, как принимать роды в домашних условиях. Поэтому ставить сейчас вопрос о родах дома в России пока рано.

Анатолий Копытов, директор Института развития образовательных систем РАО, заслуженный деятель науки РФ, член-корреспондент РАО:

– Цель реформы еще в 2007 году внятно сформулировал министр образования Андрей Фурсенко: «Недостатком советской системы образования была попытка формировать человека-творца, а сейчас задача заключается в том, чтобы взрастить квалифицированного потребителя». Эта идеология заложена в концепцию нового Закона об образовании – отсюда многие беды.

Но подход к образованию как к услуге методологически неверен. И товарно-денежные отношения в школе – нонсенс.

Ребенок должен получать фундаментальное образование, которое разовьет его мыслительные процессы, научит творчески мыслить. Измерительные материалы ЕГЭ не в состоянии измерить ход творчества. Воспитание в школе должно быть на первом месте, но сегодня его нет.

Из закона ушли понятия: «знание», «умение», «опыт». Они заменяются модным словом «компетенция». А компетенция – это всего лишь осведомленность.

Существовавший ранее уровень образования целенаправленно разрушается. В школе – отказом от фундаментальных основ (вспомните, в первом варианте закона обязательными предметами оставались физкультура, ОБЖ и «Россия в мире»!), в вузе – отказом от специалитета. А о начальном профобразовании в проекте закона и вовсе ни слова! Профтехучилища хотят передать в систему среднего профессионального образования, а ведь на этом уровне особенно сильна социальная защита детей (бесплатное питание, стипендии, обмундирование). Большинство выпускников детдомов шли в профтехучилища…

У нас в стране сейчас всего 5% высококвалифицированных рабочих, в Германии – 55%, в среднем в мире – 40%. Зато более 60% российских выпускников вузов не могут трудоустроиться. Болтаются, торгуют, идут в охранники. А толковых рабочих, техников не хватает.

В проекте закона среди 14 ключевых принципов исчезли три очень важных: всеобщность образования, его фундаментальность и бесплатность. Вместо бесплатности – рыночная услуга. Вместо фундаментальности – подготовка узкого функционера. Из-за отсутствия этих ключевых принципов оказалась искажена логика закона, что сделало его антинародным.

Все остальное – логически следующие за принципиальными ошибками частности. Несовершенств в этом проекте закона так много, что, возможно, правильнее было бы о нем забыть, а новый начать разрабатывать с нуля.

Готовящийся закон не соответствует и мировым тенденциям развития образования.

Мы расцениваем его как попытку государства уйти из этой сферы.

Николай Конарев, врач:

– Тысяча томичей в свое время подписались под воззванием к Путину о поддержке футбольного клуба «Томь». А живет в области почти миллион, и большинство, думаю, не подпишется под таким посланием никогда. Я из их числа: сотни миллионов из бюджета области тратятся на поддержку клуба, за игрой которого наблюдают 20–30 тысяч человек, в подавляющем большинстве горожане. Играть за сборную приглашают гастарбайтеров. Получается: футбольное шоу и завидная зарплата для немногих за счет большинства.

Отдайте их финансовую долю васюганцам, катайгинцам – пусть зимой на эти деньги они откроют каток, а летом волейбольную площадку, вывезут свою команду на соревнования, повысят зарплату преподавателю физкультуры. В Томске деньги на организацию спортивного досуга детворы тоже очень нужны. К примеру, на Черемошниках четвертый год закрыт бассейн, а на его ремонт в бюджете нет денег. На катке микрорайона, а также стадионе, где зимой для детей можно сделать лыжную трассу, нет и, наверное, не будет электричества…

Часто приходится слышать, что подобного уровня футбольный клуб – это прежде всего престиж города. Не манипуляции ли? Здравомыслящий человек, выбирая регион для проживания, не остановит свой выбор на области, где хорошо пинают мяч, но при этом высокие коммунальные тарифы, дорогое жилье, плохие дороги, труднодоступная медицина.

Сергей Воробьев, бизнесмен:

– У меня несколько бизнес-направлений, а менее года назад появился проект, связанный с медициной. В процессе его реализации сделал для себя несколько любопытных открытий. К примеру, раньше, как человеку, активно занимающемуся спортом, мне казалось, что большинство людей здоровы и полны сил. А сейчас вижу, что это не так, большинство людей лишь относительно здоровы и имеют хронические заболевания на разных стадиях развития. Оказывается, таких людей чуть ли не 90%.

Раньше я и не подозревал, что медицинское сообщество настолько консервативно. Живем в мире инноваций, и на словах – за ними будущее. Казалось бы, к новому и более совершенному врачи, как никто другой, должны быть чуткими и брать на вооружение. Но вот парадокс: многие медики боятся новых технологий в диагностике и лечении. Я привез в Томск интересную технологию виброакустической тренировки с широким спектром воздействия на организм, уникальной историей клинических испытаний (правда, за границей). Первое, с чего начал, стал приглашать томских врачей – хотел познакомить с технологией. Звал не для того, чтобы продать им свои услуги (народ к нам и так приходит), а чтобы доктора знали о ней и, отвечая на вопросы своих пациентов, можно ли им получать эти процедуры и тренировки, были в теме. Приглашал многих – пришли единицы. И это меня потрясло. Мы всегда советуем пациентам перед началом процедур посоветоваться со своим лечащим врачом. Ответов, увы, чаще всего они не получают… Сейчас, спустя почти год работы центра, медицинское сообщество немного расшевелилось, врачи стали сами приходить и интересоваться. Но я понимаю – их на это спровоцировал потребительский спрос, а не интерес и стремление к профессиональному росту.

Наконец, сделал для себя открытие и более глобального масштаба: иностранные компании-производители вовсе не горят желанием сотрудничать со средним и мелким бизнесом из России. Их интересует крупный бизнес. Я покупал оборудование в Корее и выяснил, что корейцы относятся к россиянам очень настороженно. Они просто не могут понять, как у нас все функционирует. К примеру, я так и не смог объяснить, зачем повезу растаможивать товар в Москву – через всю огромную страну, а не сразу в Томск. «Это же экономически невыгодно!» – говорили они. И как объяснить, что транспортные расходы – гораздо меньшее зло, чем риск стать заложником бюрократической волокиты…

Владимир Коренев, главный архитектор Томска

– Почему люди не приходят на публичные слушания? Градостроительный кодекс определяет: есть основные виды использования участка, а есть условно разрешенные, когда надо спрашивать общественное мнение. Есть возможность высказаться, и если недовольны – проголосовать против. На деле по-другому: даже когда районная администрация развешивает объявления о слушаниях, жители не приходят. Приходят строители и голосуют «за». Проект проходит все процедуры, строители заходят на площадку – начинается волна возмущений…

Это уже вопрос не градостроительной политики, а долгого-долгого осознания, что город развивается не только по прихоти чиновников, но и в соответствии с тем, как в этом участвуют жители.

Общественность хоть раз написала аргументированные предложения в комиссию по землепользованию: давайте в этом месте изменим регламент, введем такой параметр, будем лучше защищать, например, зеленые зоны или историческое наследие? Никто не написал, хотя имеют право. А активные девелоперы пишут. А мы обязаны рассмотреть любую заявку и вынести ее на публичные слушания…

Институт публичных слушаний непрост. Система в Европе формировалась веками, с появлением частной собственности на землю. Эта же система хорошо работала в дореволюционной России: было городовое право – жесткие требования, которые землепользователи должны были соблюдать. Надо сломить в себе ощущение, что за строительство должна беспокоиться только власть, а не те, кто находится рядом. Система направлена именно на то, что, если землепользователь захотел что-то сделать на своем участке, соседи должны в первую очередь заинтересоваться, что и почему он хочет сделать.

Например, как обезопасить себя от уплотняющей застройки? Оформить земельный участок под своим домом. И никто на эту территорию не зайдет. Но это же надо потрудиться, заявочку подать, сделать землеустроительное дело. На большие дома мы уже сами все делаем. Если все сложится, в следующем году выйдем на ковровое межевание территорий. Но почему это забота власти, а не собственников?

Мы тоже первопроходцы. Мы не жили в дореволюционной России, капиталистических странах. Наверное, это будет длиться не один год, пока общество не научится чувствовать ответственность за то, что происходит в городе.

Виктор Крысанов, профессор факультета информатики и техники Университета Рицумейкан (Япония):

– Многие в России сейчас находятся в некой эйфории по поводу перспектив инновационного бизнеса, что вот еще чуть-чуть – и будем продавать инновации в промышленных масштабах. На мой взгляд, такие ожидания сильно преувеличены. После участия делегации нашего вуза в межуниверситетском технологическом диалоге в ТУСУРе, который был посвящен вопросам коммерциализации научных разработок в IT-сфере, у меня сложилось впечатление, что многие студенты и некоторые преподаватели в России видят главную проблему в том, что они не умеют себя продавать. Но мне и моим иностранным партнерам ситуация видится несколько по-другому.

Самая главная проблема для России в сфере IT – это отставание в области образования, а не в области продаж. Да, Россия действительно до сих пор имеет очень серьезный авторитет в области фундаментальных наук, но конкретно в области информационных технологий, будем честны, она не имеет никакого авторитета. Примеры успешных компаний, во-первых, единичны, во-вторых, часто при ближайшем рассмотрении оказываются больше рекламными акциями, чем действительно работающим бизнесом.

Я не хочу сказать, что проблема нехватки квалифицированных менеджеров в России надуманна, она, безусловно, есть. Но все-таки нужно не забывать о приоритете профессионального образования. А лучше делать и то и другое параллельно. То есть если мы обучаем менеджеров в сфере информационных технологий, то параллельно обязательно должны обучать их IT, чтобы те, кто продает разработку, понимали хотя бы ее основы. Но если мы готовим инженеров, то они должны быть прежде всего инженерами, а уже во вторую очередь продавцами.

Боюсь, как бы не повторилась история с профессией юриста, которая 10 лет назад была одной из самых популярных среди студентов в России, итог – армия юристов, которые никому не нужны и не всегда являются квалифицированными специалистами. Не получилось бы так же и в этой сфере, не то через 10 лет будет полно менеджеров с дипломами инженеров, а продавать им будет просто нечего.