Архив метки: Анастезиолог

Сергей Авдеев: Врач-анестезиолог не может быть материалистом

Однажды знакомый хирург пригласил выдающегося актера Михаила Чехова на операцию. В тот вечер, вспоминал артист, он играл так, как никогда раньше. Наблюдая за тем, как беспомощен порой бывает человек перед лицом судьбы и какой подвиг совершают люди в белых халатах, держа хрупкую чужую жизнь в своих руках, Чехов, по его собственному признанию, соприкоснулся с чем-то Настоящим.

Обычно лавры почета за успешно проведенную операцию достаются хирургу. Бойцами невидимого фронта всегда остаются анестезиологи-реаниматологи и медсестры-анестезистки – специалисты, отвечающие за то, чтобы хирургическое вмешательство проходило безболезненно для пациента, а также за выведение его из состояний, угрожающих жизни. Находить гармонию в существующем положении вещей умеет Сергей Авдеев – руководитель отделения анестезиологии и реанимации Томского НИИ онкологии СО РАМН, доктор медицинских наук, лучший врач России по итогам национального конкурса «Признание» 2008 года.

Жизнь вопреки законам физиологии

Талант анестезиолога заключается в умении предвосхищать возможные риски, быстро и грамотно принимать решения в экстренной ситуации. Наркоз – не благо для пациента, а способ защитить организм от операционного стресса, и этот момент необходимо осуществить так, чтобы он не оказался тяжелее самой операции. Тем более когда на кону даже не здоровье, а жизнь человека. Анестезиологу-реаниматологу слишком часто приходится принимать решения, которые становятся для кого-то судьбоносными. Сергей Вениаминович признается: при таком раскладе невольно начнешь верить, что жизнью человека управляет нечто еще помимо законов физио­логии.

– Врач-анестезиолог не может быть материалистом. Когда возникает внеплановая ситуация и ты остаешься один на один с пациентом, находящимся в бессознательном состоянии, просчитать все умом невозможно. Безошибочно определяешь причину возникновения непредвиденных обстоятельств, а после не можешь дать этому рациональное объяснение. В нашей профессиональной среде это называется «чуйка». Вот и думай потом, кто или что помогает тебе предотвратить, казалось бы, неминуемый фатальный исход.

На просьбу припомнить самое трудное решение из своей врачебной практики Сергей Вениаминович пожимает плечами – 30-летний стаж в медицине сформировал привычку раскладывать любую сложную ситуацию на более простые и доступные пониманию. А значит, автоматически переводить их из неординарных в разряд обыденных.

Умение выполнять трудоемкие задачи последовательно и без надрыва со временем перешло из сферы профессиональной в бытовую. Так, строительство и обустройство загородного дома, за которые Авдеев взялся лично, проходили столь естественно, что домашние не переставали удивляться: оказывается, уже появилась кухня, а вот и веранда готова для отдыха…

Из наркоза за две минуты

Каждый человек осознанно или бессознательно определяет для себя принципы существования в профессии. Кредо Сергея Авдеева: совершенствуйся и передавай свой опыт молодым специалистам. За 10 лет работы в НИИ онкологии под его руководством защитили кандидатские диссертации шесть докторов. Стремление к росту собственного мастерства привело к разработке технологии использования инертного газа ксенона при операциях различной степени сложности. Внедрением качественно нового вида наркоза занималась группа ученых-медиков из Москвы, Томска и Астрахани, клинические исследования проводились на базе городской больницы № 3, где Сергей Вениаминович тогда работал. Кропотливый труд был отмечен медицинским сообществом: Сергей Авдеев стал победителем национального конкурса «Признание» в номинации «За создание нового направления в медицине».

Не авось

Травматологов, нейрохирургов, онкологов и реаниматологов традиционно относят к числу специалистов, подверженных наиболее сильному моральному износу. Сергей Вениаминович с таким утверждением категорически не согласен:

– Любой врач, независимо от его специализации, испытывает серьезную психоэмоциональную нагрузку. Если говорить обо мне, то сегодня я не ощущаю усталости. Трудно приходится в начале профессионального пути, когда у тебя еще недостаточно опыта и порой не знаешь, как помочь пациенту. А когда ты уверен в своих силах и возможностях, работаешь в удовольствие.

Cегодня Сергей Авдеев как руководитель отделения анестезиологии и реанимации отвечает не только за себя, но и за своих подчиненных. При этом придерживается золотого правила: если вмешиваешься в работу своего сотрудника, делай это максимально деликатно, чтобы он думал, будто сам пришел к верному решению. И поясняет: знает на собственном опыте как опускаются крылья, когда тебя бьют по рукам и обвиняют в дилетантстве. Зато жестким и принципиальным руководителем Сергей Вениаминович становится в вопросах трудовой дисциплины:

– Находясь в ответе за самую главную в мире ценность – человеческую жизнь, ты не имеешь права надеяться на авось. В нашем деле оплошности не прощаются.

Встань и иди

Главный герой одной современной пьесы, больной раком мальчик, произносит в адрес своего врача сакраментальную фразу: «Вы не Бог Отец. Не вы управляете природой. Вы только ремонтируете». Сергей Вениаминович подтверждает эти слова наблюдениями из собственной практики: выздоровление человека лишь на 20% зависит от стараний докторов, остальные 80% – результат внутренней духовной работы пациента, его побеждающее все препятствия истовое желание жить и быть здоровым.

– Утверждение о том, что все болезни от головы, не совсем верное. Скорее, от головы наше здоровье, – поясняет Авдеев. – Все заболевания, если, конечно, они не вызваны психическими и эмоциональными проблемами, имеют объективные причины. Вместе с тем человеческий организм запрограммирован на хорошее самочувствие и правильное функционирование всех его органов и систем. Помимо врачебного вмешательства и медикаментозного лечения важно настраивать себя на благополучный исход – это очень мощный механизм выздоровления.

Впрочем, делится соображениями Сергей Вениаминович, возможность оставаться здоровым как можно дольше все-таки есть: чем гармоничнее человек, тем больше у него шансов не болеть. Верный способ достижения внутренней гармонии – быть предельно честным с самим собой и не лгать окружающим. И даже когда приходит беда, ей можно противостоять. Самое удивительное жизненное открытие, которое сделал для себя талантливый врач и глубокий человек Сергей Авдеев: силы человеческого духа неисчерпаемы, даже пережив огромную трагедию, люди способны встать и продолжать свой путь.

Справка «ТН»

Ксеноновая анестезия обеспечивает более глубокий наркоз, не имеет побочных эффектов, защищает нервную и сердечно-сосудистую системы от негативных воздействий, и пациент просыпается после снятия маски всего через две минуты, в полном сознании. Есть лишь одно «но» – такая анестезия сложна в техническом исполнении, и на сегодняшний день в Томске ее применяют только в НИИ онкологии.

Любимая притча доктора

Сергей Вениаминович убежден: осмысленной нашу жизнь делаем мы сами

– Есть очень хорошая притча на эту тему. Три человека таскали камни. «Что ты делаешь?» – спросили каждого из них. Один проворчал: «Горбачусь, бесцельно растрачивая время», другой сказал: «Зарабатываю деньги», третий ответил: «Я строю Храм». Не важно, сколько значительной выглядит твоя работа в глазах окружающих. Если ты относишься к своему делу с любовью и с осознанием его значимости, значит, ходишь по этой земле не зря.

«Хорошие «железяки» есть, а кадров не хватает»

Хирург Владимир Погорелко показывает технические новинки, которыми обзавелась 4-я детская больница в 2012-м: рентген-прозрачный операционный стол, оборудованный приспособлениями для операций на позвоночнике, конечностях, черепе, шее

Главврач детской больницы № 4 Андрей Караваев о сделанном в 2012 году, проблемах и перспективах учреждения

По признанию главного врача 4-й детской больницы Андрея Караваева, 2012 год оказался для него достаточно сложным и тревожным, ведь изменились должность и профиль его работы.

– А по количеству прошедших через учреждение ребятишек он был обычным: около 20 тыс. человек. Это средний показатель за последние годы. Впрочем, увеличить количество пациентов в этих стенах мы уже не сможем – не позволяют площади, их раз в десять меньше, чем необходимо. На фоне повышения рождаемости в Томской области проблема площадей становится все более актуальной, – замечает Караваев.

– Но ведь давно идут разговоры о строительстве нового здания детской больницы. Дальше разговоров дело так не продвинулось?

– Вопрос по-прежнему находится в стадии обсуждения. Предлагаются два варианта – либо строительство нового хирургического корпуса, либо строительство новой областной многопрофильной детской больницы, в которой будут и хирургические койки, порядка 300. Наша область, к сожалению, такой больницы пока не имеет. Окончательное решение, видимо, будет принято в 2013 году.

Невиданный объем финансирования

– С площадями, Андрей Викторович, в больнице сложилась хроническая проблема. А как с оборудованием?

– В этом смысле год оказался очень удачным благодаря двум целевым программам – модернизации здравоохранения и помощи при ДТП. По первой программе нам выделили 30 млн рублей, по второй – около 60 млн. Это беспрецедентно большие деньги. За счет этих средств 11 докторов прошли курсы повышения квалификации в Институте скорой помощи им. Джанилидзе (Санкт-Петербург). Но самое главное, мы закупили большое количество крайне необходимого современного оборудования. Например, наркозно-дыхательные аппараты производства Германии – одни из лучших на сегодня в мире. Приобрели операционные столы, выбросив наконец дряхлые чугунные. Два новых стола сделаны в Белоруссии из немецких комплектующих, а третий стол, итальянский, – это вообще произведение искусства. На этот рентген-прозрачный стол пациент кладется один раз, и больше его не надо поворачивать, чтобы сделать снимок любой точки тела. Он оборудован приспособлениями для операций на позвоночнике, конечностях, черепе, шее… Потрясающая штука! Мы наконец-то получили три эндоскопических стойки, включая одну артроскопическую. Подобную технологию мы давно пытались внедрить, но фрагментарно, и вот теперь у нас появилось оборудование производства фирмы Storz (Германия), которое позволяет хирургам видеть нужное место не только в десятикратном увеличении, но и в прекрасном изображении. Имеющаяся у нас стойка, приобретенная еще в 1999 году по инициативе главврача Николая Морозова, за годы интенсивной эксплуатации (200–250 операций в год!) практически развалилась, теперь ей на смену пришла одна из лучших в мире.

– Но лучшая в мире медицинская техника очень дорогая!

– Мы принципиально выбирали самое хорошее, а значит, дорогое. К примеру, итальянский операционный стол обошелся почти в 6,5 млн рублей. Но я помню, как в первый же год работы рассыпались дешевые операционные столы, изготовленные приборным заводом. Дорогое оборудование более высокотехнологично: и служит дольше, и позволяет выполнять уникальные операции. Например, мы смогли выполнить сложнейшую операцию на пищеводе у новорожденного в перинатальном центре только благодаря тому, что там появилось аналогичное оборудование. Когда ребенка перевели к нам, я прошел мимо и не узнал его: такой упитанный бутуз! Мы, кстати, приобрели новые кювезы, раньше нас выручали четвертый и второй роддома. Получили наборы инструментов для открытых и нейрохирургических операций.

– А вам часто приходится делать нейрохирургические операции?

– Плановые операции мы стараемся не делать, для этого есть федеральные высокотехнологичные центры. Делаем только в тех ситуациях, когда операцию нельзя отложить. Ну и, разумеется, в экстренных случаях при травмах проводятся полноценные необходимые вмешательства. В помощь нашим специалистам мы приобрели хорошие операционные лампы, прекрасное лабораторное оборудование – скажем, австрийский комплекс, позволяющий по капле крови очень быстро определять три десятка параметров в автоматическом режиме. Следящие мониторы, дефибрилляторы – много чего получили в 2012-м. Но…

 Кадровая яма

– Но мы, к сожалению, подходим к той стадии, – продолжает Андрей Караваев, – когда на этих хороших «железяках» работать будет некому. В больнице накапливается колоссальная проблема кадров.

– Кого не хватает?

– Врачей, медсестер, санитарок. Проще говоря, всех. В первую очередь катастрофически не хватает анестези-ологов-реаниматологов. Вместе с совместителями их у нас семь человек, а надо 18. Хотя коллектив у нас очень хороший, его костяк сформировался еще в советские времена и создал атмосферу позитивного настроя и взаимопомощи. У нас молодого доктора не гоняют как сидорову козу, а подставляют ему плечо. Я сам прошел здесь такую школу, придя врачом приемного покоя. Тогда на любое место претендовали пять-шесть человек, и главврач мог выбирать лучших.

– Выбор существовал благодаря распределению?

– Я так не думаю. Просто сейчас значительная часть выпускников медицинских вузов не остается в здравоохранении. Престиж профессии резко упал. В медицине никогда не платили больших денег, но авторитет доктора был высоким. А в последние годы бесконечные сюжеты в СМИ о «врачах-убийцах» сформировали негативный образ человека в белом халате. Зачем молодым людям идти в специальность, в которой огромная ответственность, низкая зарплата и отрицательный ореол? Вот сейчас к нам пришли шесть интернов, но ни один не собирается остаться в городе. Все хотят по программе «Земский доктор» получить жилье. Ведь что необходимо молодому врачу? Достойная зарплата и жилье для семьи. Ни того ни другого сегодня нет.

Статфакт

Более 8 300 человек прошли через стационар 4-й детской больницы в 2012 году, еще около 8 тыс. – через травмпункт, плюс 5 тыс. – через приемный покой.

Совет родителям от доктора Караваева

«Любите своих детей до того, как появится проблема. А в случае ЧП помните: время – решающий фактор».

 

У нас нет конкуренции с партнерами, мы – СОТРУДНИКИ. Когда скорая помощь везет тяжелого пациента, заранее нам сообщает: везем такого-то, готовьтесь. К моменту прибытия бригада специалистов уже ждет внизу. Если на прием обычного больного уходит 30–40 минут, то в тяжелых случаях оно сокращается до трех-пяти минут.

Андрей Караваев, главный врач детской больницы № 4

 

Береженого бог бережет

«Девушек из Кожевникова, пострадавших в ДТП, спасло то, что водитель заставил их пристегнуться ремнями безопасности на заднем сиденье. Травмы были серьезные. Если бы не приобретенное нами оборудование, мы бы эти травмы обнаружили не так быстро».

Хирург Владимир Погорелко показывает технические новинки, которыми обзавелась 4-я детская больница в 2012-м:  рентген-прозрачный операционный стол, оборудованный приспособлениями для операций на позвоночнике, конечностях, черепе, шее

Будни анестезиолога-реаниматолога 4-й детской

«Расскажу вам про случай, который произошел в самом начале моей работы. Я тогда дежурил в больнице вместе с Альбертом Евстафьевым, родоначальником детской анестезиологии в Томске и моим учителем. Привезли мальчика лет пяти-шести. В таком состоянии, что спасти его было невозможно. Хорошая семья. Мама в командировке. Папа с сыном решили погулять. Мальчик первым выскочил из подъезда, отец спускался следом. И тут с верхнего этажа кто-то сбросил велосипедную звездочку, она впилась в голову мальчика, нанеся смертельную травму. У меня до сих пор перед глазами стоит картина: убитый горем отец прижимает к себе окровавленного сына, а в глазах Альберта Николаевича я первый раз увидел слезы. Меня это потрясло. Нелепая смерть. Хрупкая жизнь. А врачи – не боги…».

Константин Варламов. Врач анестезиолог-реаниматолог
Константин Варламов. Врач анестезиолог-реаниматолог

Крупный мужчина в медицинской спецодежде. Проседь в бородке. Печать усталости на лице. На лацкане куртки бейджик «Константин Варламов. Врач анестезиолог-реаниматолог». Он уже 25 лет стоит «у станка» в 4-й детской.

 Абсолютно надежный

– Есть разные определения для оценки врачей, – размышляет главврач больницы Андрей Караваев, пока мы в его кабинете ждем . – Хороший, знающий, опытный… А есть – надежный. Так вот, Константин Геннадьевич при всех остальных замечательных качествах – абсолютно надежный. Я не хочу сказать, что другие доктора в больнице ненадежные, у нас очень хороший коллектив, который ежедневно проходит жесткую селекцию. Случайные люди не задерживаются, они быстро понимают, что детская больница не для них, и сами уходят. Но зато те, для кого это действительно призвание, остаются надолго. Константин Варламов как раз из таких. Формально в анестезиологии нет детской специализации, с детьми работают те, кто не боится маленьких пациентов. Если наши, например, могут вести и 100-килограммового ребеночка, и 800-граммового, то анестезиологи из взрослых больниц при слове «дети» растерянно разводят руками. У анестезиологов, если формулировать пафосно, особая миссия: от других врачей зависит качество жизни, здоровье, а они держат в руках жизнь.

В профессиональной врачебной иерархии вершиной считается хирургия. Но хирургия немыслима без анестезиологии. Операция – это коллективный труд, начало пути к исцелению больного. Роль анестезиолога в ней одна из ведущих: он должен обеспечить сохранность пациента. При этом вклад тех, кто стоит у истоков исцеления, чаще всего остается незамеченным. Пациенты из отделения реанимации переводятся в обычные палаты и после выздоровления говорят спасибо своим лечащим врачам. А в адрес реаниматологов слова благодарности звучат редко.

– Наше время сильно изменило людей, – делится наблюдениями Андрей Караваев, – они стали стесняться произносить добрые слова, но не стесняются нецензурно выражаться. Мир, конечно, не идеален, но, может быть, он стал бы немного лучше, если бы мы чаще говорили друг другу простое человеческое спасибо.

 Обычный конвейер

Интересуюсь у главврача и подошедшего Константина Геннадьевича, с чем они связывают невероятный всплеск травматизма детей в Томске. В ответ слышу, что никакого всплеска нет, все идет в обычном режиме. Взрослые по-прежнему заняты собой и не уделяют детям должного внимания. Просто некоторые случаи получили резонансную огласку. А так – все по сезону. С наступлением жары пошли дети, выпавшие из окон.

– Евроокна с сетками спасают только от комаров, – говорит Варламов. – А у ребенка создается иллюзия, что это пространство защищенное. Он опирается на сетку и вываливается из окна. Буквально пару дней назад к нам поступила такая девочка полутора лет.

Отключают горячую воду – идут ожоги. По-прежнему падают телевизоры и футбольные ворота. Начинаются каникулы и дачный сезон – растет число переломов. Завершаются праздники, особенно новогодние – привозят ребятишек с болями в животе. Так что конвейер в больнице постоянный. Экстренные и плановые операции. Непрерывная работа. И непрерывный врачебный подвиг.

– В отделении реанимации мы вытаскиваем ребятишек даже с ожогами 50 процентов площади тела, – с гордостью отмечает Константин Варламов.

– Был даже случай, когда спасли мальчика с 70 процентами ожогов, – вспоминает главврач. – В Приморье с такой же площадью ожогов погиб генерал Колосов. А у нас мальчик выжил!

 Чужие как свои

Врачи – сами родители. У Варламова двое детей, правда, уже взрослых: сын окончил ТПУ, дочь – третьекурсница СибГМУ. Но тоже были когда-то маленькими. Наверняка, спасая чужого ребенка, задумывался: а ведь на его месте мог быть мой?

– Поначалу такое было, – соглашается Константин Геннадьевич, – потом прошло, но сострадание осталось.

Собственный отцовский опыт помогает ему найти общий язык с пациентами. Если подросток впадает в истерику – может построжиться. Для малышни сочиняет забавные истории, заговаривает зубы, отвлекает: дети же боятся медицинских манипуляций. Тем более – операции. А в операционной Варламов абстрагируется от эмоций: его задача – подобрать индивидуальную анестезию, обезболить, проследить за жизнедеятельностью организма пациента.

– Анестезиология – это как математика для науки, – улыбается доктор. – Она находится в услужении у хирургии.

Под неусыпным контролем

Заходим в палату интенсивной терапии отделения реанимации. В одной из кроваток лежит младенчик под капельницей.

– Девять месяцев. Мальчик. Сложная врожденная патология пищевода, – комментирует Константин Варламов. – Пища в желудок не попадает. Питание ему вводят через отверстие в желудке и через вену. Сделали уже несколько операций, сейчас он на этапе выхаживания. Предстоит еще сложнейшая реконструктивная операция. Скорее всего, не одна.

В соседней палате раскинула ручки малышка, еще не проснувшаяся после плановой операции. Рядом в кювезе покряхтывает карапуз в ползунках. Вокруг каждого из ребятишек работает следящая аппаратура. «Пи-пи-пи», – в унисон сердцебиению попискивают приборы, наблюдающие за пульсом. Если они звучат ровно, без перебоев, значит, по словам доктора, с малышами все в порядке.

 

«В отделении реанимации мы вытаскиваем ребятишек даже с ожогами 50 процентов площади тела», – с гордостью отмечает Константин Варламов

 

ФОТО: МАКСИМ КУЗЬМИН

 

«Однажды я делал рядовую операцию по удалению аппендикса. Пациентом был здоровый, спортивный парнишка. И вдруг у ребенка остановилось сердце (бывают такие непредвиденные анатомические особенности, которые проявляются внезапно во время операции). Константин Геннадьевич среагировал мгновенно: прекратил операцию, отогнал хирургов от стола, провел реанимационные мероприятия, запустил сердце. Я доделал операцию, и все завершилось благополучно. А если бы анестезиолог промедлил, исход мог быть трагическим. Это – к слову о надежности участников команды».

Андрей Караваев

Кстати

Парнишка из интерната № 33 с разрывом желудка и перитонитом перенес четыре операции. По словам Андрея Караваева, который после ЧП обещал средние сроки стабилизации состояния через две-три недели, сегодня можно утверждать: катастрофы не произойдет.

Двойной полет

Мальчик лет трех просился у мамы на прогулку. Она не пустила. Он надел курточку, резиновые сапожки (дело происходило зимой), залез на подоконник, открыл окно и отправился «гулять». После падения с 7-го этажа получил тяжелую политравму. Выходили. А через некоторое время его снова привезли по скорой – упал с 3-го этажа. Когда врачи услышали знакомую фамилию, вздрогнули. Повреждений на этот раз у мальчика не было, но для перестраховки его все равно положили в больницу.

Только цифры

От нескольких часов до 18 лет

Возраст пациентов детской больницы № 4

36 лет

самому старшему пациенту. ЧП с молодым человеком произошло рядом с детской больницей, где ему оказали экстренную помощь, а затем отправили во взрослое медучреждение.

136 кг

Масса тела самого большого ребенка.