Архив метки: Где же вы сейчас?

Хусаин Пономарев: Я не вписался в систему

Экс-прокурор области о бурном прошлом и нескучном настоящем

Фото: Артем Изофатов

_J0A9038

Хусаин Пономарев был прокурором Томской области в самое трудное время – в лихие девяностые, когда на обломках советской империи пышным цветом колосились бандитизм и коррупция, население потеряло ориентиры и стремительно нищало, а власть пыталась создать новое государство по образцу западной демократии.

Хусаин Усманович, по его собственным словам, в новую эпоху не вписался. Прокуратуру Томской области он возглавил в 1992 году, который стал первым годом существования постсоветской России, и был полон надежд на счастливое будущее. А в отставку ушел в январе 1998 года, когда в стране господствовал олигархический капитализм. Пономарев называет его криминальным режимом.

«Мы наш, мы новый мир построим…»

– Это было время надежд и какой-то эйфории, – говорит Пономарев о начале 1990-х. – На гребне демократии во власть пришли новые люди. Они думали, что смогут все переделать в лучшую сторону, не имея ни образования, ни опыта, ни знания жизни. Своих предшественников они ни во что не ставили, считали их дармоедами, у которых нечему учиться. Конечно, среди партократов было много как демагогов, так и крепких хозяйственников с большим опытом, хорошо знавших жизнь и производство. Работать в то время было очень сложно: приходилось реагировать на совершенно безумные инициативы новой власти.

Например, среди пришедших к власти демократов шло много разговоров о создании на базе Томской области отдельной республики и отделении ее от России. Они даже пытались ввести плату за проезд через коммунальный мост. Хусаин Пономарев предупреждал, что это незаконно, а его обвиняли в отсутствии патриотизма: мол, ты не понимаешь, у нас сейчас в области тяжело, и эти деньги очень нужны.

Лихие девяностые

Расцвет бандитизма, когда криминальные авторитеты чуть ли не публично делили все города и села на сферы влияния, серьезно поставил вопрос: кто в стране настоящий хозяин – официальная власть и закон или преступный мир и его понятия?

– В Томске тогда много было криминальных группировок, – вспоминает Хусаин Пономарев. – Бригады Рожина, Семигулы, Малыша, грузинские воры… Все дела в их отношении были у меня на личном контроле, на каждом совещании мы обсуждали очередные шаги по борьбе с организованной преступностью.

В Томской области противостояние с уголовными авторитетами разрешилось в пользу правоохранительных органов. Лидеры преступного мира либо погибли, либо сели за решетку, либо уехали в другие регионы.

Более серьезной опасностью для общества стала коррупция в органах власти. Пономарев до сих пор очень эмоционально вспоминает о звонках высокого начальства с требованиями замять то или иное дело.

– Был звонок от заместителя генерального прокурора с требованием прекратить дело в отношении старшего следователя по особо важным делам УВД по Томской области, – приводит пример Хусаин Усманович. – Я отказался. Сказал, что сделаю это только в случае письменного указания Генпрокуратуры. К нам после этого отправили проверку, пытались меня наказать. Но не получилось.

Помимо чисто служебных проблем прокурор области имел и проблемы хозяйственно-бытовые, связанные с хроническим недофинансированием. Приходилось элементарно выживать. Прокуратура не получала даже бензина, из-за долгов по коммуналке энергетики грозили отключить отопление.

– Представляете, каково нам было работать с теплоэнергетиками? Как мы могли что-то с них требовать, если мы были им должны и они в любой момент могли нас отключить? – с горечью вопрошает Хусаин Пономарев. – Бурное время, нехорошее, много я тогда здоровья потерял.

Отставка

В силу различных причин у областного прокурора не сложились отношения с руководителями региона – губернатором Виктором Крессом и председателем Думы Борисом Мальцевым.

– Не буду объяснять, отчего и почему, – скупо говорит Хусаин Усманович. – Просто не сошлись мы ни по работе, ни по жизни.

В 1997 году у Пономарева заканчивался срок деятельности на посту прокурора области. У него до сих пор сохранились документы об аттестации его на второй срок.

– Вопрос о моем переназначении уже был решен в Москве, – вспоминает Хусаин Пономарев. – Генеральный прокурор Юрий Скуратов дал добро, оставалось только подписать приказ о назначении. Но тут вмешались Кресс с Мальцевым и другие влиятельные люди как в Томске, так и в Москве. И я не стал бороться за должность, решил уйти в отставку. Потому что почувствовал, что к тому моменту прокуратура в полной мере уже не выполняла возложенные на нее функции. В 1990-х годах в России было построено криминальное олигархическое государство, в котором деньги стали сильнее закона. И я в эту систему не вписался.

Полномочия прокурора у Пономарева закончились в январе 1998 года. До лета он еще числился в штате, после чего ушел на пенсию.

– Вышел я на крыльцо прокуратуры и сказал себе: «Все, Хусаин Усманович, эта полоса твоей жизни закончилась, начинай другую. У тебя есть семья, дети, внучки, недостроенный дом в деревне… Есть чем заняться».

В Томске после этого ходили слухи, что бывший прокурор устроился на работу в какую-то крупную коммерческую структуру. Предложение от коммерсантов действительно было и манило большими деньгами и большими перспективами. Но Пономарев отказался и стал простым пенсионером.

Время для семьи

Еще работая в прокуратуре, Хусаин Усманович в свободное от работы время занимался резьбой по дереву. К этому делу его приобщил знаменитый томский резчик Виктор Коковихин. Пономарев ходил к нему в мастерскую, расположенную в краеведческом музее, и учился плести кружева из дерева. Так прокурор отдыхал от нервной работы.

Выйдя на пенсию, Хусаин Усманович дал волю своей любви к деревянному творчеству. Достроил дом в Барабинке, украсил его кружевными узорами.

А самое главное – у отставного прокурора появилось много времени для своей семьи: жены, трех дочерей и двух внучек.

Старшая дочь Пономарева, Марина, пошла по его стопам и стала юристом. В прокуратуру папа ее не взял, так как не хотел разводить там семейственность. Так что дочери высокопоставленного прокурора пришлось стать адвокатом. Затем она работала судьей мирового суда, федеральным судьей 7-го Арбитражного суда. А с 1 января этого года ушла в отставку по выслуге лет.

Другие дочери Пономарева – близнецы Лилия и Гульнара – окончили архитектурную академию и стали архитекторами.

Старшая внучка уже вышла замуж и сама стала мамой, так что Хусаин Пономарев теперь еще и прадедушка, его правнуку Мише сейчас три года.

Пенсионная жизнь Пономарева далека от классических представлений о генеральской пенсии: нет ни дружеских посиделок в шикарном особняке с такими же отставными или действующими генералами, ни самого шикарного особняка. Только городская квартира на улице Красноармейской и небольшой домик в деревне, отличающийся от других домов только красивым деревянным декором.

Правда, слухи про Пономарева ходят в деревне вполне генеральские. Через дорогу от его домика в Барабинке располагается огороженный монументальным забором большой участок, а там – шикарный особняк с приусадебными постройками.

– Как-то летом возле своего дома я встретил пожилого мужчину с собакой, – рассказывает Пономарев. – Я знаю, что семья его сына живет в половине большого коттеджа. Мы разговорились, и я спросил, зачем их небольшой семье такой большой дом. Он сказал, что ничего плохого в этом нет, жить там комфортно. Потом показал на большую усадьбу моего соседа: «Вон бывший прокурор области какой здоровый дом себе построил! И ничего, живет». Я ответил: «Наверное, денег у него было много. У меня вот маленький домик, мне и в нем хорошо. А прокурор, наверное, взятки брал, на прокурорскую зарплату такой особняк не построишь». «Не могу сказать, брал он взятки или нет, – сказал пожилой мужчина. – Но раз такой домище себе отгрохал, наверное, деньги у него были». Я рассказал эту историю своей семье, мы посмеялись, а потом дочка мне говорит: «Папа, иди к соседям и спроси, когда они наконец твой дом освободят!»

Генеральских посиделок в жизни бывшего прокурора тоже нет. В свое время он отказался вступить в томский клуб генералов, так как понимал, что это совершенно не для него.

_J0A9047

Дедам – за отцов

До революции в Барабинке, где жило и живет много татар, была своя мечеть. В ней когда-то молились деды и прадеды Хусаина Пономарева по отцовской линии. После революции большевики сначала использовали мечеть в качестве школы, затем склада, а потом и вовсе разобрали.

В 2004 году Хусаин Пономарев, генеральный директор управления магистральных нефтепроводов Сибири Рафик Бикбавов, генеральный директор ООО «Контора комплектации «Советская» Линур Аплин и тогдашний имам Белой соборной мечети Нурулла Калыкахунов решили возродить мечеть в Барабинке. Они скинулись по 10 тыс. рублей, и Пономарев, как пенсионер и самый свободный из них человек, взял на себя организацию строительства.

– В советское время я был атеистом, – признался Пономарев. – Сейчас от атеизма ушел, но все равно не считаю себя верующим. Для меня возродить мечеть было важно по другой причине: наши деды ее построили, а наши отцы не уберегли. И этот долг отцов перед дедами по наследству достался нашему поколению. Мне казалось, что если помогу возродить мечеть, то верну долг.

И бывший прокурор занялся выбором площадки, отводом земли, сбором документов для получения разрешения на строительство – всем тем, без чего невозможно построить любое здание. Место нашли красивое, как раз рядом с мусульманским кладбищем. Проект сделала дочь Пономарева Гульнара.

– Деньги и материалы на строительство собирали везде, где могли, – вспоминает Хусаин Усманович. – Помогли директор СУ-13 Владимир Замощин, глава ТДСК Александр Шпетер, администрация Томской области… С миру по нитке насобирали.

Помимо оргвопросов Пономарев занимался и самой стройкой, попутно освоив профессию прораба. В 2008 году мечеть торжественно открылась. И довольно быстро храм стал центром притяжения духовной жизни мусульман Барабинки и Кафтанчикова. Этой зимой, правда, мечеть не работает – слишком дорого обходится отопление.

А в 2005 году в честь 60-летия Победы в Великой Отечественной войне по инициативе Пономарева на пустыре возле мечети был заложен кедровый парк. Так что и детей он вырастил, и дом построил, и деревья посадил…

Общественник

Привычка к порядку и законности не дает Хусаину Усмановичу спокойно отдыхать и радоваться жизни. Сейчас, например, он пытается исправить в прямом смысле слова грязную ситуацию, сложившуюся в центре города.

Прямо напротив известного в Томске дома с драконами на ул. Красноармейской газон вдоль дороги желтеет и темнеет нечистотами. Это жители неблагоустроенного дома по ул. Красноармейской, 59, выливают туда содержимое своих ночных горшков. Проходящие мимо люди морщатся и прикрывают нос – воняет.

– А ведь сюда привозят туристов, когда с Томском их знакомят, – возмущается Хусаин Усманович. – Представляете, какое впечатление производит на них это знакомство?!

То же самое происходит недалеко от дома с драконами – по пер. Нечевскому, 9. Кроме того, один из жильцов этого дома давным-давно поставил там свой МАЗ с прицепом и легковую машину. Из-за этого прохожим в последние годы приходится обходить этот участок через дорогу.

– Люди, в том числе дети, идут по проезжей части среди потока машин, а работники ГИБДД твердят, что парковка МАЗа не препятствует безопасности дорожного движения! – удивляется Пономарев.

Бывший прокурор писал заявления по этому поводу не только в ГИБДД, но и во множество других инстанций. Правда, он нигде не указывал своего звания и бывшей должности, так как считает, что система должна реагировать на обращения любого гражданина независимо от его социального статуса.

В ответ на обращения Пономарев получает документы, которые, на его опытный взгляд, являются классическими отписками: формальная реакция вроде бы есть, а в реальности ничего не делается.

В ноябре прошлого года Хусаин Усманович обратился по поводу стоков и МАЗа в передачу «Линия губернатора», где на вопросы граждан отвечал заместитель губернатора по ЖКХ Игорь Шатурный. В прямой эфир Пономарев тогда не попал, но его заявление записали, а два месяца спустя ему пришел официальный ответ за подписью заместителя мэра Томска Владимира Хана. Там говорилось, что «во время проведения рейдов случаев сброса стоков на дорогу или другие места не выявлено». Что касается грузовика, то «данный автомобиль припаркован на обочине дороги и движению транспорта не препятствует». А что касается прохожих, то «с владельцем данного транспортного средства достигнута договоренность о постоянном обеспечении беспрепятственного прохода для пешеходов, между автомобилем и домом № 9 по пер. Нечевскому, собственными силами владельца» (пунктуация сохранена. – Прим. ред.).

– Я даже не уверен, что специалисты администрации Советского района действительно выезжали на указанные мной адреса и тем более проводили какие-то рейды, – говорит Хусаин Усманович. – Не заметить этих стоков в принципе невозможно, да и жители выливают их, никого особенно не стесняясь. Пройти между МАЗом и домом довольно затруднительно, так как владелец грузовика устроил там уличную мастерскую по ремонту автомобилей. Так что получилась очередная отписка. Неужели для того, чтобы чиновники приняли реальные меры, мне надо было полностью представиться, назвав бывшую должность и звание? Это же неправильно!

Хусаин Пономарев считает, что решить проблему со стоками в обоих домах не так трудно. Причем идти надо не по пути наказания жильцов, которые оказались в довольно трудной ситуации. Нужно оборудовать во дворах нормальные выгребные ямы.

– Жена часто мне говорит, что зря я все это делаю, только ищу лишние приключения на свою заднюю точку, – улыбается Хусаин Усманович. – Но ведь если ничего не делать, то помои скоро возле крыльца лить будут.

Активная жизненная позиция бывшего прокурора не только приносит ему лишние приключения, но и дает хорошие результаты. Например, рядом с его домом в Барабинке много лет существовала импровизированная свалка. Хусаин Пономарев очистил это место от мусора, огородил его и посадил там сосны. Деревья уже хорошо подросли, через несколько лет там будет небольшой лесок. Тогда станет возможным поставить скамейки, убрать ограду и открыть мини-парк для всех окружающих. А пока Хусаин Усманович периодически убирает появляющийся там мусор, чинит ограду и верит, что когда-нибудь люди будут там отдыхать и любоваться красивыми видами своей малой родины.

_J0A8978

О мотоцикле и автомобилях

Общепринятым представлениям о высокопоставленном работнике прокуратуры Хусаин Пономарев не соответствовал и в советское время. Будучи первым заместителем прокурора области, на мичуринский участок ездил не на служебной «Волге», как делали тогда многие начальники, а на своем личном транспортном средстве – мотоцикле с коляской «Иж-Юпитер-3». Став прокурором области, купил свой первый в жизни автомобиль… «Москвич-412». Мало кто мог поверить, что за рулем такой скромной машины сидит такой большой начальник…

– Один из моих знакомых, в те времена тоже высокопоставленный работник правоохранительных органов, так мне и говорил: «Ты со своими мотоциклами и принципами не вписываешься в систему, так что недолго тебе быть начальником», – вспоминает Хусаин Усманович.

Сейчас Пономарев ездит на старом автомобиле ВАЗ-07. Знакомые и родственники спрашивают, почему вместо этой развалины он не покупает нормальную иномарку, которая больше бы соответствовала его статусу. Хусаин Усманович отвечает, что его и старенькая «семерка» устраивает: ему нужно просто ездить, а не о статусе беспокоиться.

Справка «ТН»

Хусаин Усманович Пономарев – государственный советник юстиции 3-го класса, почетный работник Прокуратуры РФ.

Родился в 1945 году в деревне Барабинке Томской области. В 1965 году поступил на вечернее отделение юридического факультета ТГУ, в 1971 году окончил университет и поступил на работу в прокуратуру Кировского района г. Томска. С 1974 по 1978 год работал прокурором-криминалистом прокуратуры Томской области, с 1978 по 1989 год – начальник отдела по надзору за рассмотрением уголовных дел в судах. С 1989 по 1992 год – первый заместитель прокурора Томской области. С 1992 по 1998 год – прокурор Томской области.

Антон Голоцуцков: Черная полоса может стать взлетной

Антон Голоцуцков

Из 30 лет Антон Голоцуцков 23 года занимался спортом по три раза в день. Десять лет – с 2002 по 2012 год – входил в сборную страны. Двукратный бронзовый призер Олимпийских игр 2008 года (в вольных упражнениях и опорном прыжке), бронзовый призер чемпионата мира – 2009, серебряный призер чемпионатов мира 2010 и 2011 годов, трехкратный чемпион Европы.

голоцуцков чемпион

После Олимпийских игр 2008 года в Пекине Антон Голоцуцков был героем страны: обе бронзы соревнований по спортивной гимнастике были его. Олимпийский цикл спустя спортсмен, капитан команды, настроенный на успех в Лондоне, вдруг вынужден был завершить карьеру.

– После тяжелейшей травмы стоял вопрос, буду ли я вообще ходить, – рассказывает он.

Прикованный к постели, лишившийся всех спортивных доходов… Антон признает, что пройти это все во второй раз у него вряд ли хватило бы сил. С другой стороны, не случись черной полосы, не было бы и нынешнего Голоцуцкова, успешного владельца гимнастического клуба в Москве и VIP-тренера детей миллиардеров.

Кому ты нужен, спортсменчик!

В тот роковой день Антон проходил углубленный медицинский осмотр. В военкомате про его состояние сказали бы «годен с ограничениями»: врачи констатировали проблемы со спиной, но прыгать дальше разрешили. После осмотра гимнаст приехал домой пообедать, сел за стол…

– И тут, – вспоминает, – как бабахнуло! Упал на пол, скрючило всего… И все это накануне Олимпийских игр в Лондоне, где я планировал завоевать медаль. Видимо, организм не выдержал и дал сбой. За несколько месяцев до этого я упал на соревнованиях и сильно ударился спиной. Впрочем, все равно выступил на пред­олимпийском чемпионате Европы и привез оттуда серебряную медаль. Выпил обезболивающее и пошел на ковер, профессиональный спорт дело такое…

Экстренное лечение Голоцуцкову оплатила Федерация спортивной гимнастики. Но, выйдя из больницы, он обнаружил, что его лишили всех спортивных стипендий. В том числе за недавнее серебро на Европе.

– Надо сказать, что спортсмены мирового уровня – довольно обеспеченные люди: на такую зарплату можно жить, ни в чем себе не отказывая, – поясняет Антон. – И тут ты в один момент остаешься вообще без копейки… Я тогда вспылил и сказал все, что думаю по поводу системы подготовки отечественных гимнастов и отношения к спортсменам со стороны руководства федерации. На протяжении 10 лет привозил по три-четыре медали с чемпионатов мира и Европы. Благодаря мне команда попала на Олимпиаду в 2008 году – ради этого пришлось прыгать вольные упражнения со сломанной ногой. Но как только стало ясно, что звездочек на погоны я больше не принесу, меня списали со счетов.

Вера, надежда, любовь

Голоцуцкову пришлось восстанавливать здоровье за свой счет. Чтобы оплачивать реабилитацию, а также гасить кредиты и элементарно покупать еду, Антон продал свои машины. Лишившись ореола богатого и успешного парня, он недосчитался и большинства старых друзей.

– Со мной остались только два человека – мама и супруга. Вера (жена) уволилась с работы, чтобы ни на секунду от меня не отходить. Ей вообще памятник поставить надо! – рассказывает спортсмен. – Отдельная песня – скитания в поисках работы, которые начались сразу после того, как я смог встать на ноги. Еще в 2006 году у меня была идея открыть в Томске частную гимнастическую школу. После медалей Пекина область даже собиралась выделить мне землю под строительство, но разговоры остались разговорами. В 2012 году, распрощавшись с профессиональной карьерой, я вернулся к этой идее. Думал, родная область поддержит, все-таки это и новые рабочие места, и развитие массового спорта. Я не просил денег просто так – речь шла хотя бы о беспроцентном кредите. Был хороший бизнес-план, который помогли написать разбирающиеся в этом люди. Проект действительно выстрелил, но только уже не в Томске. Здесь за полгода дело так и не сдвинулось с мертвой точки. Лучше бы сразу сказали правду: «Ты нам не нужен». Устав ждать, мы с Верой собрали вещи и уехали в Москву.

Голоцуцков с благодарностью вспоминает две фамилии, благодаря которым он смог закрепиться в столице, – министра спорта Виталия Мутко и директора Центра спортивной подготовки (ЦСП) сборных команд России Александра Кравцова. Они дали спортсмену работу в ЦСП, которой он занимался два года.

– Параллельно я не переставал думать о собственном гимнастическом клубе. Нашлись добрые люди, которые помогли мне и расписали бизнес-план вплоть до каждой копеечки: аренда, ремонт, снаряды, персонал… Затем появился человек, который поверил в идею и стал инвестором за долю в бизнесе, – продолжает Антон. – Этим летом мы открыли первый зал под брендом «Олимпионик», он обошелся примерно в 30 млн рублей. Проект просто офигенный! У нас оборудование не хуже, чем на тренировочной базе олимпийской сборной. Один профессиональный ковер стоит около 12 млн рублей! Мы не ставим перед собой цель растить чемпионов – мы просто прививаем любовь к здоровому образу жизни. У нас, например, есть 80-летняя бабушка, которая приходит попрыгать на батуте. А есть полуторагодовалые детишки. Ребенок, имеющий базу в виде спортивной гимнастики, может пойти потом в какую угодно секцию и быть на голову выше остальных. Потому что наш вид спорта – это основа основ, это мышечный корсет, это культура движения, вестибулярный аппарат. Не понимаю, почему королевой спорта считают легкую атлетику!..

Без ансамбля

Сейчас в школе Голоцуцкова занимается около 500 человек. Люди идут и на его имя, и на имя звезд шоу-бизнеса: от Кости Цзю до Лены Темниковой, которые активно выкладывают в социальных сетях фото с тренировок в «Олимпионике». (После Пекина Антон вел светский образ жизни и стал своим в этой тусовке.)

– Открыв первый клуб, мы увидели, что это может приносить хорошие деньги. Чтобы было понятно: наши тренеры получают 126 тыс. рублей в месяц, при этом цены у нас по московским меркам средние, – рассказывает Антон Голоцуцков. – Дальше будем развивать сеть: к декабрю открываем второй зал, к следующему лету – третий. Всего в Москве их планируется минимум десять, а дальше пойдем в регионы. Кроме того, я работаю VIP-тренером и индивидуально занимаюсь с детьми сильных мира сего. Это очень здорово, когда ты зарабатываешь любимым делом и делаешь добро людям.

Не осталось ли у него обиды на малую родину? Антон говорит, что нет.

– То, что нас не убивает, делает нас сильнее. Есть хорошая поговорка: иногда черная полоса становится взлетной. Когда профессиональный спортсмен оказывается без спорта – это как трехлетнему ребенку потеряться в мегаполисе. Ты не знаешь, куда идти, что делать, как тут, черт возьми, выживать. Ведь раньше все бытовые вопросы решали за тебя: в гостиницу привозили, в номер селили, вещи стирали, кормили, на тренировку за ручку отводили… После завершения карьеры я по инерции какое-то время ждал помощи извне. Но все получилось только тогда, когда я наконец понял: не важно, олимпийский ты призер или Вася Отверткин из соседней деревни, никто тебе ничего не должен. Свой успех ты можешь сделать только сам.

голоцуцков с дочкой

Восьмилетняя Настя Голоцуцкова пока занимается художественной гимнастикой, но в будущем Антон мечтает перевести дочку в синхронное плавание: «Если, конечно, захочет – против воли заставлять не собираюсь»

Представьте картину: чемпионат мира 2007 года, где решается вопрос участия российской сборной в грядущих Олимпийских играх. Стадион на 30 тыс. человек забит до отказа. Во время моего выступления стоит гробовая тишина: все знают, что у меня сломана нога… Мне надо было набрать 12 баллов, чтобы наша команда прошла отсев. Я набрал 12,350. Вый­дя с помоста, от болевого шока потерял сознание.

Виктор Нилов: «Томский вестник» – самое интересное и трудное время в моей жизни

НВ 2013

Основатель и первый главный редактор общественно-политической газеты – о творчестве, открытиях, предательстве и прощении

В июне нынешнего года «Томскому вестнику» исполнилось бы 25 лет. Увы, до круглой даты он не дожил, тихо почив в декабре ­2012-го. Не будем сейчас разбираться в причинах бесшумной кончины некогда любимого народом издания, а просто вместе с его отцом-основателем Виктором Ниловым, который, кстати, в этом году отметит 75-летний юбилей, вспомним, как все начиналось. Поразмышляем над причинами популярности газеты, она ведь спустя пять лет после учреждения стала самой тиражной в области. Поговорим и о том, как у неугомонного Нилова возникла идея основания «ТВ» и как сложилась его, Виктора Захаровича, судьба после ухода из редакции. Необходимая ремарка: автор данных строк относится к числу тех, кто создавал газету. Читатель должен понимать, что личная причастность беседующих к предмету обсуждения не исключает их субъективизма в оценке событий. Напротив, усиливает пристрастное восприятие. Поэтому без обид: кого-то забыли, о чем-то умолчали.

Авантюра чистейшей воды

– Виктор Захарович, я как-то попыталась сосчитать, сколько людей были причастны к «Томскому вестнику» за 23 года его существования, дошла до 400 и поняла, что это безнадежное занятие: вспомнить всех невозможно! Но я знаю, что вся эта масса очень разных персонажей, за редким исключением, по-доброму отзывается о времени, проведенном в редакции «ТВ». Многие даже говорят, что это был лучший период в их жизни. А что для вас значит кусок биографии под названием «Томский вестник»?

– Это было самое интересное и трудное время в моей жизни. В «ТВ» я смог полностью реализоваться. Здесь пригодилось все, чем я до этого занимался: история науки, журналистика, краеведение, художественная самодеятельность, спорт…

– Кому персонально пришла в голову идея учредить газету?

– Идея витала в воздухе. Первому демократично избранному Совету народных депутатов нужен был свой печатный орган для развития местного самоуправления, обратной связи с населением. Я обсудил идею с председателем горсовета Анатолием Черкасским, его заместителем – своим бывшим студентом Григорием Шапиро, коллегами по демократической фракции Григорием Шахтариным, Александром Файтом, Николаем Кандыбой, другими депутатами, они поддержали. Я выступил на сессии, народные избранники меня выслушали и сказали: предложение хорошее, но реализовать его нереально, потому что бюджет уже утвержден. И тогда мы с коллегами из многотиражных газет сделали невозможное: за неделю между двумя сессиями выпустили пилотный номер «Томского вестника» и предъявили его депутатам.

– Кто придумал название?

– Редактор тусуровской газеты Галина Соболева. Депутатам выпуск понравился, и они проголосовали за учреждение издания. Но вопрос с его финансированием повис в воздухе. И началась «веселая» жизнь с подбором кадров, поиском денег и типографии, добыванием бумаги. Сегодня я понимаю, что это была авантюра чистейшей воды. Если бы не активная поддержка многотиражников Нины Счастной, Татьяны Весниной, Анатолия Алгина (ТГУ), Анны Вершининой (ТУСУР), Светланы Григоренко («Контур»), Светланы Пушных («Сибкабель») и других, ничего бы не получилось.

Смотрите, кто пришел!

– Между тем участие в создании «ТВ» большого числа сотрудников многотиражек вызывало скептическое отношение к новому изданию коллег из «солидных» газет.

– Да, было такое снисходительное посматривание в нашу сторону: что, дескать, у этих дилетантов получится? Хотя это были квалифицированные и в основном опытные журналисты.

– Раздражало и то, что в «ТВ» пришли люди, никогда прежде не пробовавшие себя в журналистике: правозащитник из общества «Мемориал» Николай Кащеев, историк Виктор Свинин, аспирантка филфака Ольга Кулинич…

– Зато какие это были личности! Они не учились на факультете журналистики, но их отличало врожденное чувство слова, стиля, умение аргументированно изложить мысли. Ольга буквально ворвалась на не вспаханное советской журналистикой тематическое поле взаимоотношений мужчины и женщины, потом тему подхватил выпускник журфака ТГУ Володя Родченко, подававший большие надежды как публицист и писатель и совершивший неожиданный поворот в сторону православия: окончил духовную семинарию и духовную академию, принял монашеский постриг, и теперь он профессор богословия в Московской духовной академии.

– Но постепенно, Виктор Захарович, пришли и сотрудники, имеющие опыт работы в областных СМИ. Согласитесь, такое пополнение сыграло колоссальную роль в развитии газеты.

– Безусловно. Алексей Севостьянов и Светлана Шерстобоева из «ТМ-экспресса» пришли, уже будучи известными журналистами. Талантливые, креативные, поразительно трудолюбивые, они подняли уровень газеты на более высокую ступень. Долго мы уговаривали Сергея Зайцева перейти к нам ответственным секретарем, он колебался, но, на наше счастье, так сложились его личные обстоятельства, что он был вынужден уйти из «Красного знамени» в «ТВ». Вместе с инженером Георгием Надоховским они подготовили редакцию к переходу – первыми в Томске! – на компьютерную верстку.

С приходом Юрия Молодцова и Любови Бозриковой из областной партийной газеты укрепился экономический блок «Томского вестника». С появлением Сергея Симонова мы стали выпускать спортивное приложение. Ирина Жилавская, покинув «Народную трибуну», орган областного Совета депутатов, привела в газету целое юнкоровское движение, в котором начинали профессиональную карьеру такие ныне известные журналисты, как Ольга Дубровская, Елена Тайлашева, Наталья Черткова…

Марина Боброва привнесла на страницы «ТВ» неподражаемый ироничный стиль. Свою лепту в становление и развитие газеты внесли Инесса Юшковская, Любовь Лаврова, Надим Касимов, Владимир Акутин, Виктор Червинский, Елена Уткина, Александр Яковлев, Юлия Струкова, Людмила Привалихина, Татьяна Прилепских, Лариса Демакова, Анатолий Буров, Светлана Чернозубенко, Валерий Сердюк, Игорь Куксин. Между прочим, Игорь пришел к нам с дипломом НЭТИ и только позже окончил филфак.

Светлана Тупицына формировала рекламную службу издания, затем ей на помощь пришла Маргарита Вагина. Решился на переход к нам редактор колпашевской газеты Виктор Турбин. Нина Амельянчик из «Красного знамени» правила корявости стиля, отлавливала журналистские ляпсусы. Борис Перцев своими карикатурами помог создать неповторимый облик «ТВ». Творчески работали фотомастера Александр Васильев, Александр Семенов, Валерий Касаткин, Татьяна Салютова. Нашими собкорами стали сотрудники районок, активно привлекались нештатные авторы. Все, абсолютно все вкладывали в свою работу душу.

– И результат не заставил себя ждать: в первую же пятилетку тираж «ТВ» составил рекордное для постсоветских СМИ Томской области число – более 70 тыс. экземпляров, «Буфф-сад» и вовсе 100 тысяч. В чем, на ваш взгляд, были причины популярности газеты?

– В том, что мы оказались в нужное время в нужном месте.

Странности судьбы

– Это было время романтических надежд, ожидания перемен, веры в светлое будущее. Давайте вспомним, как редакция пыталась соответствовать духу времени.

– Мы поднимали ранее запретные темы, защищали «маленького человека», критиковали действующую власть. Но экстремистами не были, старались находить общий язык даже с самыми упертыми депутатами. Хотя многие на нас все равно обижались. Например, тогдашний ректор госуниверситета долго не мог простить газете публикацию Виктора Свинина о том, что ТПУ развивается более активно, чем ТГУ. Как-то со скандалом расстались с представителем ФСБ, курировавшим СМИ, а однажды я был вынужден выгнать из своего кабинета товарища, который настаивал, что фашизм – это не так уж плохо.

– Редакция первое время напоминала проходной двор: любой человек с улицы мог свободно зайти в кабинет редактора. Впрочем, какой кабинет редактора? Вы же поначалу потеснили заместителя председателя горсовета Шапиро, поставив рядом свой рабочий стол, и хозяин кабинета в силу интеллигентности терпел шумное соседство.

– А журналисты занимали пару кабинетов в горсовете, которому достались площади бывшего горкома КПСС (третий этаж нынешней мэрии). Ирония судьбы: Анатолий Черкасский работал в кабинете моего тестя Михаила Духнина, первого секретаря Томского горкома партии после смерти Сталина. Однако вскоре нам выделили отдельный особнячок на пр. Фрунзе, 3, занимаемый прежде обществом «Знание». И снова странное пересечение: я долгие годы был нештатным лектором этого общества, рассказывал о Потанине, Макушине, старце Федоре Кузьмиче и других исторических деятелях Томска, об утраченных томских храмах. В 1990-е подобное переплетение интересов случалось часто.

– Переезд в отдельное здание аукнулся террористическим актом: не очень адекватный товарищ бросил ночью бутылки с зажигательной смесью в окна редакции. У меня перед глазами до сих пор стоит ужасающая картина – выгоревшее помещение секретариата, расплавленные компьютеры. Сервер вышел из строя. Мы были в тупике: как делать газету?

– Последствия действительно были ужасающими – техника уничтожена, у вахтера от стресса отнялись ноги. Но в тот трудный момент нас выручили коллеги, особенно существенную помощь оказала Татьяна Кондрацкая, главный редактор «Красного знамени». Благодаря профессиональной солидарности, а также помощи Виктора Гюнтера из «Микрана» мы не пропустили ни одного номера!

Кто придумал местный «Белый дом»?

– От разовых номеров, выходящих по мере нахождения денег, газета перешла к трехразовому, а потом и к пятиразовому выпуску в неделю, то есть по официальным критериям стала ежедневной. Появилась возможность объявить подписку. Кто планировал стратегию развития?

– И редколлегия, и я понимали: если «Томский вестник» не будет развиваться – не выживет. Поэтому мы старались не только основную газету насыщать интересным содержанием, но и придумывали множество спецвыпусков: «Елань», «Хозяин», «Женский журнал», «Что? Где? Когда?», «Ваучер», у каждого из этих изданий были свои читатели. Большой популярностью пользовались молодежный еженедельник «Буфф-сад», детская газета «Вместе». Мы проводили массу семейных конкурсов с очень хорошими призами, вплоть до розыгрыша путевок за границу и даже квартиры. Сотни спортсменов участвовали в майской легкоатлетической эстафете, организованной городским спорткомитетом и «Томским вестником». Я недавно зашел в областную детско-юношескую библиотеку и увидел на полке наш кубок, так приятно стало на душе…

У нас в гостях побывали известные политики, писатели, актеры: Лебедь, Глазьев, Карякин, Адамович, Окуджава, Кобзон, Харатьян, Боярский, Намин… Мы первыми стали публиковать бесплатные частные объявления по купонам, отказались от отчеств у видных деятелей на страницах «ТВ», начали проводить опрос прохожих на улице по актуальным вопросам жизни с фотопортретом каждого опрошенного. Да что там! Даже словосочетание «Белый дом» (областная администрация) впервые прозвучало у нас. Удивительно, но нашу газету стали выписывать не только в Томской области, но и в Новосибирской, и в Кузбассе.

Примус среди равных

– Виктор Захарович, если все так удачно складывалось, почему вы ушли из газеты? Я, конечно, лукавлю, потому что знаю внутренние причины. Но хотелось бы услышать вашу версию событий.

– Мой уход был предрешен осенью 1993 года, когда Ельцин разогнал городские советы народных депутатов. Он фактически предал тех, кто его поддерживал. На протяжении еще трех лет мне удавалось сохранять пост главного редактора, но с приходом в мэрию в 1996 году Александра Макарова мне стало понятно: надо уходить.

– Не было желания отомстить?

– Кому? Ельцину? Макарову?

– Нет, тем людям, которые по жизни наносили обиды?

– Я не коплю отрицательные эмоции в себе – это разрушительно. Стараюсь прощать.

– Зная вашу любовь к своему детищу, не буду мучить вопросами о том, с какими чувствами уходили из газеты. Расскажите лучше, чем сейчас заполнено ваше время.

– Выйдя на пенсию по возрасту, я еще 15 лет продолжал работать. Но в последнее время стало пошаливать здоровье, поэтому я пока отошел от участия в «Чеховских пятницах», работе в правлении Союза журналистов, занятиях крае­ведческого клуба при Пушкинской библиотеке. А вот совместным с факультетом журналистики ТГУ проектом культурно-просветительского журнала «Театральная площадь» продолжаю заниматься. Мы с доцентом Юрием Мясниковым подготовили два номера, сейчас работаем над третьим. Продолжаю собирать материал об Александре Постольской, студентке Томского индустриального института (ТПУ), совершившей подвиг в годы войны. Считаю, что прошлое ни в коем случае нельзя забывать.

Постскриптум

После Виктора Нилова «Томский вестник» возглавляли несколько главных редакторов. Эпоха каждого из них отмечена своими нововведениями и достижениями. Однако исторически так сложилось, что Нилов стал primus inter pares, то есть первым среди равных. Это факт, с которым не поспоришь.

нилов шаржВиктор Нилов

Родился 16 ноября 1940 года в городе Кунцеве Московской области. Поскольку отец был военнослужащим (ушел в запас в звании полковника в 1965-м), семья часто переезжала: Ленинград, Воронеж, военные городки под Ташкентом, Мурманском. С 1958-го – в Томске.

Учился в Томском государственном университете: два года на историко-филологическом факультете (ИФФ), пять с половиной на радиофизическом (РФФ). Получив диплом радиофизика, работал инженером в НИИ ПП, ассистентом на РФФ, научным сотрудником в ­ТИРиЭТе (ТУСУР). Заочно окончил ИФФ и аспирантуру, написал кандидатскую диссертацию по истории сибирских университетов.

Активно сотрудничал с редакцией многотиражной газеты ТГУ «За советскую науку». В 1986-м принят в Союз журналистов СССР. В том же году стал собкором по Томской области издания СО РАН «Наука в Сибири».

В 1990-м избран депутатом и членом Президиума Томского городского совета народных депутатов, добился учреждения газеты «Томский вестник» и возглавил ее. В 1996-м ушел из редакции. Работал на ГТРК «Томск» главным редактором общественно-политических и художественных программ, редактором в газете «Действие» областной федерации профсоюзов, в 2001-м вернулся в научную журналистику (собкор «Науки в Сибири»), создал в ТНЦ газету «Академический проспект». Затем по приглашению тогдашнего ректора ТПУ Юрия Похолкова перешел в Томский политехнический университет, готовил статьи в центральной прессе, написал большие очерки о политехниках – участниках войны, о конструкторах Камове и Никитине, вел занятия со студентами, вместе с Леонтием Усовым организовал оригинальный студенческий театр. 1 июля этого года уволился, ушел на заслуженный отдых. Ветеран труда федерального уровня. Победитель конкурса журналистского мастерства «Акулы пера?–?2010».

Супруга Галина Михайловна, сокурсница по РФФ, кандидат технических наук, сотрудница и одна из учредителей НПФ «Микран». В прошлом году они отметили золотую свадьбу. Дочь Ярослава окончила РФФ, работает в «Микране». Внучка Даша, украсившая обложку одного из первых номеров «ТВ», выпускница ИФ, кандидат исторических наук, преподает историю Японии, японский и английский языки.

Как-то зашел в мастерскую Леонтия Усова. Сидят хозяин с коллегой Борисом Перцевым грустные: Бориса не приняли в местное отделение Союза художников с мотивировкой «нет секции графики», Леонтию в очередной раз отказали в приеме без внятного объяснения причины. Я говорю: «Что переживаете? Создавайте свою организацию!». Им идея понравилась. Вскоре по­явилась Томская гильдия художников.

Блиц

  • Любимое место в Томске: Университетская роща.
  • Любимая книга: «Театральный роман» Михаила Булгакова.
  • Не нравится в людях: предательство и когда сегодня говорят одно, а завтра – другое.
  • Не нравится в себе: вспыльчивость.
  • Хобби: в молодости – спорт (чемпион Томской области по бегу на 1,5 тыс. метров), театр (в 1954 году впервые вышел на сцену народного театра в Мурманске), краеведение и многое другое.
  • Учителя: в исторической науке Мария Плотникова, в физике Александр Сапожников, в спорте Михаил и Алевтина Кирюшкины, в театральном творчестве легендарная Елена Одоевская, Аркадий Хлебников, Олег Афанасьев, Ольга Мальцева, в журналистике Галина Чалдышева, Римма Колесникова.
  • Способ обрести душевное равновесие: уехать на дачу в Половинку, сесть на скамеечку на берегу Оби и вместе с любимым котом Лешей слушать дыхание природы.

Нил-1Диссидентом я не был. Ну разве что в 1988-м вместе с Борисом Трениным и Николаем Кащеевым сделали самиздатом сборник о репрессированных в Томской области. Я дитя войны и воспитан в патриотическом духе. В КПСС не вступал, видел, что среди коммунистов много тех, кто пришел в партию ради карьеры. Публично выступал против безалаберности и несправедливости, за что имел неприятности.

 

Мой брат-близнец Геннадий умер в эвакуации из-за эпидемии. Второй брат, Евгений, родился в 1945-м. Сейчас он заслуженный артист России, профессор Новосибирской консерватории, первая виолончель Новосибирского симфонического оркестра им. Арнольда Каца.

 

В 1976-м в журнале «Москва» опубликовали мой очерк «Военная тайна Научной библиотеки». Я обнаружил, что во время войны в Томске хранились есенинские рукописи. Мой наставник в журналистике собкор «Литературной газеты» и «Огонька» Замира Ибрагимова удивлялась: «Меня в журнале «Москва» не печатают, а Нилова напечатали!»

Прасковья Фролова: Никогда не думала,что прославлюсь на всю область

TNews779_26

Прасковья Фролова родилась в 1928 году в деревне Пантелеево Каргасокского района (сейчас деревни уже нет). Окончила семь классов в Каргаске. В 1946 году в составе трудовых резервов поступила в ФЗО при Томском заводе резиновой обуви. Работала клейщицей галош, бригадиром. В 1971 году за выдающиеся трудовые успехи, активную общественную деятельность удостоилась звания Героя Социалистического Труда. Помимо ордена Ленина и золотой медали «Серп и молот» в ее архиве хранятся орден Трудового Красного Знамени, множество почетных грамот, благодарностей Министерства химической промышленности СССР, областного комитета КПСС, областного Совета народных депутатов, городских и районных руководящих органов и других наград. В числе первых десяти жителей области Прасковье Федоровне вручили медаль «70 лет Томской области».

Неоднократно избиралась депутатом Томского обл­совета народных депутатов, возглавляла комиссию по материнству и детству, много лет была членом президиума областного совета ветеранов войны, труда и вооруженных сил. Член КПРФ.

С супругом Валентином прожили вместе почти 60 лет, два года назад его не стало. Дочь Татьяна Гордиевская – заслуженный учитель РФ, сейчас на пенсии, внук Дмитрий – юрист, работает нотариусом в Каргаске.

У трудовых героев собственная гордость

Кажется, еще совсем недавно ни одно более-менее значимое мероприя­тие не обходилось без участия Героев Социалистического Труда. Они были классическим атрибутом президиумов торжественных собраний, на равных сидели рядом с первыми руководителями регионов, академиками и народными артистами, произносили речи с трибун. У каждого предприятия был свой герой, томичи старшего и среднего поколений до сих пор хорошо ориентируются: Мария Сироткина – это ТДСК, Петр Пронягин – «Химстрой», Эльвира Быкова – манометровый завод, Валентина Горемыкина – «Сибэлектромотор»… Ветры перемен унесли в Лету многие предприятия либо резко их сократили, да и сама страна кардинально изменилась. Как живут в новых условиях герои? Что их беспокоит?

Напрашиваемся в гости к Герою Соцтруда Прасковье Фроловой, в трудовой книжке которой значится одно-единственное место работы: Томский завод резиновой обуви.

Сюрприз перед сменой

Дверь распахнула невысокая женщина, упакованная в брючки, стильную блузку, с красивой стрижкой на голове. Ого! Неувядающая матрона солидных лет. Элегантная дама. После грязных снежных терриконов, через которые пришлось карабкаться в поисках нужного дома (хоть и центр города, а завалы как везде), солнечная трехкомнатная квартира показалась особенно уютной и ухоженной.

– Кто, Прасковья Федоровна, помогает вам наводить порядок?

– Никто. Сама все делаю.

– И за продуктами ходите, и готовите, и стираете тоже сами?

– Конечно. Дочь регулярно навещает, но я стараюсь, пока есть силы, все делать сама. Правда, зима в этом году такая снежная, страшно лишний раз в магазин выйти. Очень боюсь упасть и что-нибудь себе сломать, поэтому хожу с палочкой.

– Эту квартиру вам дали как Герою Соцтруда?

– Да, практически сразу после присвоения звания.

– Дал завод?

– Нет, облисполком по решению обкома партии.

– А вы помните, кто и как сообщил вам о награде?

– Для меня все стало сюрпризом. Это была весна 1971 года. Я ничего не знала, шла на работу во вторую смену, смотрю – в нашем сборочном цехе конвейеры остановлены, музыка играет. Вдруг всех позвали на митинг и объявили, что мне присвоено звание Героя Соцтруда. Я сильно разволновалась, но было очень приятно. А вручали орден и золотую медаль героя 5 мая в красном уголке завода. Вручал Алексей Демчук, первый заместитель председателя облисполкома.

Рыбное спасение

– Какими путями вас занесло на ТЗРО?

– В 1946 году нас, пацанов и девчонок, собрали целый пароход по северным районам области (это называлось мобилизацией трудовых резервов) и привезли в Томск. Я к тому времени окончила семь классов в Каргаске. Меня оформили в ФЗО при заводе резиновой обуви. Проучилась полтора года на клейщицу галош. Выпустили нас в ноябре 1947 года, но стаж работы на ТЗРО считается с момента поступления в ФЗО, он у меня больше 40 лет. Приехали мы в Томск ободранные, голодные. На заводе нам выдали бушлаты, обувь, устроили в общежитие. После деревни городская жизнь показалась очень хорошей.

– Это ж как плохо надо было жить в деревне, чтобы послевоенная жизнь в городе показалась чуть ли не раем?

– У нас в семье было 12 детей. Голод, холод, ни одеть, ни скинуть. Пока отец был жив, еще ничего, скотину держали, отец работал засольщиком рыбы, хотя бы рыбы ели досыта. Отцу было 42 года, когда он умер за два года до войны. А когда война началась, мама перевезла нас в Каргасок и пошла работать на рыбозавод. К тому времени осталось пять детей, кто-то умер в младенчестве от болезней и голода, один брат утонул, ему было 8 лет, еще один брат, Федор Барышев (это моя девичья фамилия), добровольцем ушел на фронт, в 1943-м пропал без вести, мы так и не смогли узнать, где он похоронен. На всех получали 650 граммов хлеба. Хорошо, что мама работала на рыбозаводе, ей, как стахановке, давали рыбные отходы – кишки, жабры, мама их варила, мы ели. На всю ораву были одни кысы, такие полусапоги-полуваленки (верх олений, а низ резиновый). Носили по очереди. Летом собирали ягоду, грибы, кедровые шишки. Вообще-то в лес не разрешали ходить, все – на фронт, но мы потихоньку ходили. Ночью брали удочки и шли рыбачить. Ершей наловим, мама варила из них галушки. На заводе из рыбных костей делали муку для удобрения, а жижица оставалась, мама принесет ее целое ведро, она застывшая, как холодец, мы с удовольствием ели.

Ох, нелегкая эта работа!

– За какие заслуги, Прасковья Федоровна, вам дали звание Героя?

– Хорошо работала. Честное слово. Как клейщица галош выполняла операцию затяжки, затягивала стельку на колодку. Конвейер 70 человек: 35 с одной стороны, 35 с другой. Сидим целый день и затягиваем. Следующая операция – промазка. Надо было работать с такой скоростью, чтобы никого не задерживать. Все движения были доведены до автоматизма, у меня пальцы настолько привыкли быстро бегать по поверхности колодки, что я даже во сне эту операцию выполняла. Вообще, я освоила несколько операций. Потом выделили группу лучших и стали готовить для работы бригадирами. Замечательная мастер Анна Бокарева говорила нам: «Из вас должны получиться хорошие бригадиры».

– У всех, кому доводилось побывать в старых корпусах ТЗРО, оставалось ужасающее впечатление: жара, духотища, скверные запахи. Центр города был окутан смрадом, идущим с завода резиновой обуви. Как вы выдерживали такие условия?

– К этому привыкаешь. Где бы я ни была, мне всегда казалось, что лучше нашего завода ничего нет.

– Я начинала свою трудовую деятельность в многотиражке завода режущих инструментов, много общалась с рабочими. Там была Герой Соцтруда Тамара Лапшова, очень активная женщина, передовик производства, завсегдатай трибун. Ее именем администрация размахивала как флагом. А рабочие удивлялись: за что ей дали звание Героя, другие ведь работают ничуть не хуже? У вас за спиной не шушукались, что вот, дескать, объявилась такая героиня Фролова, как будто она одна перевыполняет норму?

– Может, и шушукались, я об этом не знаю. В глаза никто ничего такого не говорил. Я же не просила себе звания, это было решение администрации и парткома – выдвинуть Фролову на Героя. Для меня это стало полной неожиданностью. Я тогда сразу сказала, что звание заработала не я одна, а вся бригада. Я ведь 16 раз переходила в отстающие бригады: набирают бригаду, я год с ней работаю, добиваюсь высокого качества, дисциплины, вывожу в передовые и отпускаю в самостоятельное плавание, потом перехожу в следующую бригаду, и все повторяется. Одну бригаду собрали из трудных подростков, вышедших из колонии, состоявших на учете в милиции. Я для многих из них стала не только руководителем и наставником, но и приглашала к себе домой, подкармливала. Еще одна из моих бригад первой на заводе получила звание бригады коммунистического труда. Мы соревновались с бригадой Агафоновой из Москвы и всегда занимали первое место. А сколько общественной работы выполняла! За это не платили ни копеечки.

– Про Лапшову я спросила не случайно. Мне казалось, что люди ей просто завидовали.

– А чему завидовать? Тому, что вкалывали больше всех?

– Почету, славе, льготам. Тогда ведь все было в дефиците, а Героям Соцтруда, например, вне очереди давали квартиры.

– Не знаю, может быть, в чем-то вы и правы. Тамара Васильевна Лапшова, мы с ней, кстати, в один год получили звание, была еще и депутатом Верховного Совета СССР, часто ездила в Москву, ее всегда одевали с базы. Она среди нас была самая хорошо одетая. Мне тоже в ателье пальто и костюмчик сшили вне очереди. Да, мы пользовались льготами: на самолете, поезде, водном транспорте раз в год ездили бесплатно, в парикмахерской обслуживались без очереди, коммунальные услуги получали бесплатно, артисты приезжали – нам давали билеты, в больнице помещали в лучшие палаты. Люди, конечно, злились и завидовали. Помню случай: пришла я в кассу, надо было купить билет на самолет, а там огромная очередь, конца не видно. Достала удостоверение героя, попыталась пройти без очереди, так один мужчина меня так облаял, что я всю дорогу домой проплакала.

– Сейчас льготы сохранились?

– Лет шесть назад нас пригласили в областную администрацию и сказали, что можно выбрать или льготы, или денежную компенсацию в размере 20 тыс. руб­лей. Мы выбрали компенсацию.

– Получается, что герои были избранной кастой?

– В каком-то смысле, наверное, да. Время было такое. Но никому ведь не были закрыты двери в число избранных, любой мог этого добиться.

– Не совсем так, Прасковья Федоровна. Существовали специальные разнарядки: прежде всего выдвигать рабочих с безупречным происхождением, «правильной» национальностью, активных, умеющих публично выступить. На том же ТИЗе много раз предлагали кандидатуру легендарного директора Льва Будницкого, заслуги которого перед заводом и городом никто не возьмется оспорить, но ему долго пришлось дожидаться своей очереди, потому что он не вписывался в разнарядку.

– Я хорошо помню Будницкого, очень его уважаю. Тогда вообще директора были замечательные: Старцев, Пушных… Только при чем здесь мы, если им не давали звания?

– А я вас ни в чем не упрекаю. Абсолютно с вами согласна: время было такое. Ладно, не будем спорить с историей. Скажите лучше, какие качества, по-вашему, отличают тех, кто носит звание героя? Трудолюбие, самоотдача, активность – это понятно. Что еще?

– Мне кажется, учитывалось, насколько человек смелый, бойкий. Нам ведь приходилось и кое-что доставать для своих предприятий. Однажды я ездила на совещание с участием министра химической промышленности, меня попросили покритиковать начальство за то, что не выделяют средства на улучшение условий труда. Ну я и выступила. Министр пообещал приехать разобраться. Приехать не приехал, а деньги на завод прислал.

Верность принципам

– Как вам живется сегодня? Что вас устраивает в современной жизни, а что нет?

– Кто бы что ни говорил, а народ сейчас живет лучше. Сыты, одеты, есть возможность свободно купить жилье, машину, съездить за границу. Были бы деньги. А вот денег не всем хватает. Есть люди, которые всю жизнь цветочками торговали, сегодня они процветают, а есть такие, что по 30–40 лет отдали тяжелому производству и кое-как выживают на нищенскую пенсию. Берет обида: одни купаются в роскоши, покупают себе яхты, острова, дворцы, другим хлеба не на что купить. Беспокоит взяточничество, воровство, безнаказанность. Вон Сердюков и Васильева сколько государственного добра разбазарили, и им хоть бы что.

До слез расстраиваюсь, когда вижу, что происходит на Украине, как там люди страдают. Очень обидно мне и за свой завод, было шесть с половиной тысяч человек, выпускали 400 наименований изделий, все деревенское население и вся Средняя Азия в наших галошах ходили. Потом завод продавали, из рук в руки передавали. Осталось меньше тысячи работающих.

– О вас на заводе вспоминают?

– Председатель совета ветеранов Любовь Орлова, бывшие сослуживцы Людмила Николенко, Таисия Кондинская навещают, поздравляют с праздниками, юбилея­ми. А областная власть каждый год собирает нас 13 декабря.

– Вы были в комсомоле, возглавляли комсомольскую организацию цеха, состояли в КПСС…

– А я и сейчас в КПРФ, ни на один день не изменила партии.

– Прасковья Федоровна, вот мы все пережили смену общественно-политического строя, из социализма попали в капитализм. Вы поняли, чем коммунистический труд отличается от капиталистического?

– По-моему, что так возьми, что эдак, получается одно и то же.

Счастливая женщина

– Хочу сделать вам комплимент: вы замечательно выглядите для своих лет.

– Спасибо. Недавно дочь отмечала юбилей, и гости тоже удивились: какая моложавая у нее мама! Но, честно говоря, я сильно постарела после смерти мужа. После его ухода старческие болячки стали одолевать: то с глазами проблема, то с давлением. Мне не нравится стареть.

– Известная актриса Ольга Аросева говорила, что старость – привилегия, которая дается не всем. Надо это ценить. А вообще, Прасковья Федоровна, вы можете назвать себя счастливым человеком?

– В детстве я думала, что до гробовой доски буду чистить рыбу в Каргаске. А судьба подарила мне совсем другую жизнь: я стала Героем Соцтруда, прославилась на всю область, встретила замечательного мужа, воспитала прекрасную дочь, обожаю внука, стала прабабушкой. Разве этого мало для счастья?

Томский завод резиновой обуви (ТЗРО) появился в начале Великой Отечественной войны, когда в Сибирь из европейской части России были эвакуированы различные промышленные предприятия, в том числе московский завод «Красный богатырь» (начал работать в Томске 2 мая 1942 года). Занимал территорию между пр. Ленина и ул. Карла Маркса, примыкающую к пл. Ленина. В 1964–1978 годах переехал на ул. Бердскую. Сейчас на его бывшей территории находится Богоявленский собор.

Помню случай: пришла я в кассу, надо было купить билет на самолет, а там огромная очередь, конца не видно. Достала удостоверение героя, попыталась пройти без очереди, так один мужчина меня так облаял, что я всю дорогу домой проплакала.

С мужем Валентином мы жили очень хорошо. Если бы не он, я бы столько наград не получила. Я ведь на заводе работала посменно, вечерами занималась общественными делами. Он брал на себя всю домашнюю работу: и по магазинам ходил, и готовил, и белил, и мичуринский был на нем. Он все это терпеливо делал. Но на одном из моих юбилеев вышел и как будто в шутку сказал: «Заберите звезду героя и отдайте мне мою жену…»

Словарик

Прасковья – русский вариант греческого имени Параскева – «канун праздника». В числе тезок Прасковьи Фроловой – знаменитая участница стахановского движения бригадир трактористов дважды Герой Соцтруда Прасковья Ангелина.

Справка «ТН»

Звание «Герой Социалистического Труда» и положение о звании утверждены указом Президиума Верховного Совета СССР от 29 декабря 1938 года. Ранее существовало звание «Герой Труда». Текст положения гласил: «Звание «Герой Социалистического Труда» присваивается лицам, которые своей особо выдающейся новаторской деятельностью в области промышленности, сельского хозяйства, транспорта… проявили исключительные заслуги перед советским государством, содействовали подъему народного хозяйства, науки, культуры, росту могущества и славы СССР».

Первое награждение состоялось через год после учреждения награды: 20 декабря 1939 года звание Героя Социалистического Труда было присвоено Иосифу Сталину в честь его 60-летия.

Последнее награждение произошло 21 декабря 1991 года.

10 января 2014 года президент РФ Владимир Путин подписал указ об установлении звания «Герой Труда».

Семейный снимок с родителями. Маленькая Пана на руках у мамы. 1929 год
Семейный снимок с родителями. Маленькая Пана на руках у мамы. 1929 год
Митинг в честь присвое­ния Прасковье Фроловой звания Героя Соцтруда (героиня в центре первого ряда). 1971 год
Митинг в честь присвое­ния Прасковье Фроловой звания Героя Соцтруда (героиня в центре первого ряда). 1971 год
С внуком Дмитрием
С внуком Дмитрием

Михаил Рутман: Мы пока не можем себе позволить роскошно жить

Рутман

Экс-вице-мэр Томска о времени, власти и о себе

Михаил Рутман окончил в Омске Сибирский автомобильно-дорожный институт по специальности «инженер путей сообщения», диплом защищал по проектированию и строительству мостов. По распределению попал в Туву. Работал мастером на строительстве автодороги через Западно-Саянский хребет с выходом на Хакасию и Кузбасс. Через два года был призван в армию рядовым. Служил в Приморье в ракетных войсках. После армии год работал в Омске, а в 1968-м вместе с супругой и маленьким сыном переехал в Томск, родной город супруги. 20 лет работал в тресте «Строймеханизация» мастером, прорабом, начальником участка, начальником управления механизации.

В 1987 году был назначен руководителем «Водоканала». В 1990-м приглашен на работу в горисполком заместителем председателя. В общей сложности в городской администрации проработал 14 лет и 10 месяцев, из них шесть лет – первым заместителем градоначальника.

В настоящее время советник при ректорате ТГАСУ. Кандидат технических наук. Вице-президент Союза строителей Томска и Томской области. Почетный строитель РФ. Член совета ветеранов строительного комплекса области. Награжден знаком отличия «За заслуги перед Томской областью».

С супругой, Маргаритой Николаевной, в свое время окончившей Томский медицинский институт (СибГМУ), прожили вместе 45 лет, пять лет назад после тяжелой болезни она ушла из жизни. Сыновья Александр и Игорь окончили ТГАСУ. Внук Артем и внучка Алена – тоже выпускники ТГАСУ.

У Михаила Рутмана более чем полувековой трудовой стаж, в котором весомую часть – почти 15 лет! – занимает работа в городской власти. По нынешним меркам – достижение, а если сравнивать с местными постсоветскими руководителями аналогичного уровня – рекорд. Причем, что удивительно, никакого скандального шлейфа за ним не тянется. Умело маскировался? Нет, по отзывам тех, кто его хорошо знает, Михаил Григорьевич просто во всех отношениях достойный человек.

рутман0023

В обрамлении города

– Каким образом, Михаил Григорьевич, вы попали в городскую администрацию?

– К этому приложил руку Владимир Гончар. Будучи заместителем председателя горисполкома, он предложил мне возглавить «Водоканал», а когда стал председателем горисполкома, позвал к себе заместителем.

– С чем пришли в муниципалитет, какие задачи перед вами поставили?

– Я пришел замом по капитальному строительству, потом добавили «и по развитию территорий». Лет пять я еще курировал «Водоканал», занимался поиском денег на его развитие.

– Процитирую одно из ваших тогдашних высказываний: «Администрация Томска намерена изменить облик города с помощью высотных зданий, построенных вокруг исторического центра (этот план разработал Институт ЭНКО, Санкт-Петербург. – Прим. Т.В.). Новые высотки (12–18 этажей) образуют своеобразную корону вокруг исторического центра – это будет высотное обрамление города. Новый высотный силуэт Томска планируется завершить в 2015 году». 2015 год наступил. И что?

– Генплан развития города стал разрабатываться еще до моего прихода в администрацию, а утвердили его в 1991 году.

– Этот план предполагал строительство высотных зданий, подобных «Статусу»?

– Нет, имелись в виду высотные жилые дома не в историческом центре города, а вокруг него. Они, между прочим, продолжают активно строиться. Микрорайоны Радужный, Зеленые Горки, Мокрушинский и другие постепенно формируют высотное обрамление города. При этом хочу заметить, что установка наших преемников в администрации не застраивать высотками историческую часть города, на мой взгляд, правильная.

– Еще одно ваше высказывание прозвучало в защиту дольщиков недостроенного жилья: «Самим им не вылезти. Государство должно помочь. Выдать беспроцентные ссуды или поспособствовать выделению средств из бюджета, чтобы достроить дома и снять социальное напряжение». Как вы оцениваете деятельность администрации в этом направлении?

– Власть, прежде всего областная, за последние 4–5 лет предприняла для этого серьезные усилия. Из 26 недостроенных домов более половины уже сданы. Я думаю, что в течение ближайших 2–3 лет, если ничто не помешает, проблема будет решена.

– Недавно городские депутаты приняли новую норму жилой застройки: 30% территории отводится самому объекту, остальное – под социальную инфраструктуру: парковки, зоны отдыха для детей и стариков. Зная томскую ситуацию, вы считаете это реальным?

– Я считаю, это нереально. Сегодня землю застройщик выкупает. И если выполнять норму по обеспечению каждой семьи местом для парковки автомобиля, то для застройщиков это неподъемно. Мы еще не можем себе позволить так роскошно жить. Земля очень дорогая, строители понесут колоссальные убытки, а чтобы их возместить, будут вынуждены повышать цену квадратного метра, жилье окажется золотым. А в стране в целом и у нас в Томске ставится задача строить прежде всего жилье экономкласса. Богатые давно уже построили себе все, что хотели. Речь идет о людях невысокого достатка, для них должно строиться доступное по цене жилье.

– А что, по вашему мнению, будет с пресловутой точечной застройкой?

– Хотим мы или не хотим, точечная застройка в Томске будет продолжаться. Она ведется в основном там, где сносятся старые деревянные дома, которые физически и морально устарели. При дефиците территории эти места будут точечно застраиваться.

Где был завод, там дом стоит

– Сейчас промышленные предприятия постепенно переводятся за черту города либо исчезают вовсе. На их территориях строятся торгово-развлекательные комплексы, в лучшем случае – жилые дома. Если посмотреть с точки зрения истории, все правильно, а если с точки зрения живых людей, очень драматично. А как, Михаил Григорьевич, к этому относитесь вы?

– Это действительно очень болезненный процесс для тех, кто работал на этих предприятиях. Я сочувствую им.

– Территории промпредприятий продаются под строительство жилых микрорайонов. Например, огромная площадь от ул. Бердской до конца пр. Ленина, где когда-то был шпалопропиточный завод, переведена из промзоны в зону возможной застройки ТДСК. По вашему мнению, это перспективный для Томска проект?

– То, что промпредприятия выводятся за черту города, это правильно. И то, что на их месте строятся жилые дома, тоже правильно.

– Разве это не вредно для людей с точки зрения экологии?

– Нет, ведь предусматривается рекультивация территорий. На той же площадке шпалопропиточного завода ТДСК уберет и вывезет верхний слой почвы. Там будет отличный район для жилья. Рядом река, берег высокий, так что подтопления можно не бояться.

– А насколько перспективно, по вашему мнению, развитие города в сторону Кузовлевского тракта?

– Территории вокруг Томска, которые можно было бы осваивать для массовой застройки, постепенно исчерпываются. ТДСК уже зашел на площадку в районе Зонального, там планируется построить 600 тыс. кв. метров. Солнечный, Радужный, Зеленые Горки уже почти полностью застроены. Старым генпланом еще предусматривалось строительство примерно 2 млн кв. метров жилья за приборным заводом в сторону Михайловки. В районе Кузовлевского тракта можно построить почти 10 млн кв. метров на 350 тыс. человек – целый новый город. Все это – перспективы развития Томска.

И гордость, и досада

– В 1990-е предприятия сбрасывали «социалку», избавлялись от детских садов и прочих объектов. Многие не платили налоги в бюджет. Тогда была создана комиссия для работы с предприятиями-неплательщиками, введена практика погашения долгов долями. Кому пришла в голову такая идея?

– В тот сложный период предприятия, чтобы выжить, стали продавать свои здания, в первую очередь непрофильные объекты, например детские сады. Тогда были массовые задержки по выплате зарплаты. Муниципалитет ничего не мог сделать. Тем более поступила команда из Москвы: отдавайте соцобъекты в частные руки.

Что касается комиссии по доходам в бюджет города, то инициатором ее создания выступила заммэра по экономике Марина Сеньковская. После ее ухода мне поручили воссоздать и возглавить эту комиссию. В нее входили представители мэрии, правоохранительных, налоговых и других органов. Заседали каждую неделю, приглашали руководителей предприятий-должников и предлагали погашать долги по графику, постепенно. Ситуация не кардинально, но все-таки изменилась к лучшему. Мы сумели внушить руководителям мысль, что от их добросовестности зависит жизнь города.

– Что еще при Рутмане сделано такое, чем можно гордиться?

– Тогда была тяжелейшая обстановка с инженерной защитой территорий. Оползни, подтопления представляли для них серьезные риски. Мы создали координационный совет по инженерной защите территорий, привлекли к этой работе ученых ТГАСУ, специалистов профильных служб, составили программу действий. Благодаря этому удалось многое сделать в Лагерном саду, в микрорайоне Солнечном. Появилась возможность управлять процессами, своевременно принимать профилактические меры. Второе: изменилась политика по энергосбережению. Одними из первых в Сибири мы создали координационный совет и перешли на новые нормы по энергосбережению в строительстве. Начали применять стеклопакеты, толщина наружной стены стала значительно больше, ввели тройное остекление окон, утепление подвалов, перекрытий. Все это позволило сократить теплопотери до 50%.

Колоссальная работа была проведена по подготовке к 400-летию Томска. Николай Закотнов, руководитель «Томска исторического», съездил в несколько городов, которые тоже готовились к юбилею, и привез много ценных идей. В мэрию пригласили главным архитектором Александра Авсейкова, который ранее работал в «Томскпроектреставрации» и хорошо знал город. Вместе разработали программу подготовки, губернатор получил добро на ее реализацию у председателя правительства Виктора Черномырдина.

По первому варианту подготовки было предусмотрено 700 млн рублей, но программу развили до 4 млрд. Вышло специальное распоряжение президента Бориса Ельцина, постановление правительства, куратором назначили министра финансов Алексея Кудрина. Город преобразился, похорошел. Большую роль в подготовке к 400-летию Томска сыграли руководители области Виктор Кресс, Оксана Козловская, Владимир Гончар, Владимир Пономаренко. Мы все мотались по министерским кабинетам в Москве в поисках финансирования программы. Была проведена реконструкция вокзалов, Губернаторского квартала, набережной Ушайки и многих других объектов. Это был общий большой труд. Еще в тот период многое сделано по совершенствованию инженерной инфраструктуры, развитию подземного водозабора, выполнению противооползневых мероприятий. Несмотря на трудности с выплатой зарплаты, удавалось выкраивать деньги на эти важные для города дела.

– А что не удалось сделать, от чего осталось чувство досады?

– Мы разработали программу расселения аварийного жилья. А претворить ее в жизнь не смогли из-за отсутствия средств. Только сейчас появилась возможность приступить к ее выполнению. Жалею и о том, что до конца не удалось обеспечить развитие «Водоканала». Тогда Минстрой расформировали, создали агентство и прекратили финансирование. Еще огорчает, что не совсем продуманно влезли в историческую часть города: нужно было больше думать о сохранении и реставрации исторических объектов, а не о строительстве новых многоэтажек.

Без подводных камней

– Почему, Михаил Григорьевич, вы ушли из мэрии? Официально называли формальную причину: по возрасту. А на самом деле? Может быть, были какие-то подводные течения, разногласия с мэром?

– Никаких подводных течений не было, я на самом деле достиг предельно допустимого для руководящей муниципальной должности возраста. Мне поступило несколько приглашений в строительные организации, звал и ректор ТГАСУ Геннадий Рогов. Я посоветовался с Гончаром, он сказал: иди в строительный университет. Я прислушался, хотя многие отговаривали: там, дескать, зарплата меньше. О принятом решении не жалею. Умный, интеллектуальный коллектив, работать интересно.

– В 2003-м вы защитили диссертацию «Закономерности развития опасных природных и техноприродных процессов на территории Томска и их влияние на устойчивость природно-технических систем». Взялись за диссертацию, чтобы обеспечить себе запасную площадку или это были давние планы?

– Ни о каких запасных площадках не думал. Просто этой темой занимался восемь лет, накопил много материала. Большой материал собран и по теме энерго-сбережения. Тогдашний проректор по науке ТГАСУ, умнейший и мудрейший Леонид Ляхович мне сказал: «С таким материалом тебе нужно защищать диссертацию». Я поступил в аспирантуру и в течение трех лет под научным руководством профессора Валентина Ольховатенко написал и защитил диссертацию. Тогда я еще работал в мэрии.

– Судя по теме, вы знаете, какие зоны в Томске неблагоприятны для застройки, а какие, наоборот, комфортны?

– Конечно, знаю. Я ведь кроме всего прочего веду курс у студентов по инженерной защите сооружений и читаю лекции по управлению охраной окружающей среды. Район Лагерного сада и микрорайон Солнечный из-за оползней неблагоприятны для застройки. В Солнечном в свое время пришлось даже расселять дом.

Власть и коррупция

– Не хочется лишний раз вспоминать неприятную ситуацию с Александром Макаровым, он расплатился по полной программе, но не могу не спросить, было ли у вас во время совместной работы с ним ощущение возможного ЧП?

– Я, естественно, видел, что делается что-то не то, особенно с выделением земельных участков – эту работу Александр Сергеевич замкнул исключительно на себе. Но делал он все по-хитрому: в бюджет не лез, договаривался, похоже, об откатах с глазу на глаз с застройщиками. А вот с наказанием, я думаю, наше правосудие переборщило, срок заключения мог быть гораздо меньше, чтобы он осознал содеянное.

– Неужели коррупция во власти непобедима?

– Боюсь, что нет. Мое поколение все-таки было воспитано по-другому: поступать нечестно, красть считалось зазорным. К тому же при советской власти существовала система подготовки руководящих кадров, человека отслеживали чуть ли не с рождения, последовательно проводили по ступеням карьеры, прежде чем он занимал какой-то пост. В перестройку такая система была разрушена.

– Вы, Михаил Григорьевич, имеете опыт общения с тремя градоначальниками – Гончаром, Коноваловым, Макаровым. С кем из них было интереснее и продуктивнее работать?

– Пожалуй, с Гончаром. Во-первых, он сам по себе очень порядочный человек, профессионально вникал во все дела, знал город, знал проблемы. С Коноваловым тоже складывались нормальные деловые взаимоотношения, да и Макаров не мешал работать, но Гончара я могу назвать своим учителем, хотя Владимир Васильевич, царствие ему небесное, был несколько моложе меня.

– На памятной доске часовни Преображения Господня в Чернобыльском сквере написано: «Строительству способствовали такие-то организации и граждане города…». В числе граждан значится ваша персона. В чем заключалось ваше содействие?

– Ко мне пришли ребята-чернобыльцы и попросили о помощи. Через строителей удалось помочь материалами, гравием, сваями, немного деньгами. Можно сказать, что часовню мы сделали сообща.

Семейный фон

– О вас говорят, что во всем, что касается вашей личной жизни, вы закрытый человек. Приоткройте завесу тайны, расскажите немного о семье.

– С будущей женой, Маргаритой, познакомился после окончания вуза в Туве. Поженились в 1964 году. Вырастили двух сыновей. Прожили вместе 45 лет, но пять лет назад ее не стало. Для меня это очень тяжелая утрата.

– Извините, что задеваю больную тему, но слышала, что какая-то беда случилась и с вашим сыном. Как он себя сейчас чувствует?

– Александр, старший сын, после окончания ТГАСУ работал в ТДСК, дослужился там до начальника участка и заместителя начальника управления по комплектации строительными материалами. Но вот уже 12 лет он на инвалидности. Поехал с супругой отдыхать в Турцию. Вышел из самолета, жара 45 градусов, он потерял сознание, упал, стукнулся головой о бордюр, через четыре часа ему сделали в госпитале операцию. Когда нам сообщили о ЧП, я срочно вылетел в Турцию. Неделю еще он там пролежал. Потом врачи разрешили транспортировать его в Россию. Еще месяц в нашей ОКБ сын лежал в коме. Потом год был на постельном режиме, восстанавливался. Сейчас чувствует себя нормально, увлекается музыкой, всякой аппаратурой, семья у него сохранилась. Все хорошо. Только ходит с палочкой. А младший, Игорь, живет в Москве, занимается бизнесом.

– Нередко за теми, кто занимает высокий пост во властных структурах, тянется какой-нибудь скандальный след, связанный либо с коррупцией, либо с личной жизнью. За Рутманом такого следа нет. Как вы думаете, почему?

– Сказывается, наверное, влияние родителей. Они были скромные, порядочные, честные. В школе нас тоже учили только хорошему. Я рос в Омске, в районе, где жили в основном заводчане. Отец работал на авиационном заводе, мама в детском саду. У них была гордость за свою работу. Видимо, я все это впитал и старался жить достойно. Насколько удалось, не знаю, не мне судить.

рутман002

Блиц-опрос

Любимые места в Томске и окрестностях: Лагерный сад, набережная Томи от Белого дома до речпорта, Коларово, Ярское.

Не нравится в людях: непорядочность.

Не нравится в себе: излишняя мягкотелость. Пытаюсь войти в положение каждого, но часто оказывается, что напрасно.

Взаимоотношения с политикой: на работе старался быть вне политики. Считаю, что политика – удел первых руководителей, остальные должны профессионально выполнять свои служебные обязанности.

Любимый вид досуга: выезды с семьей на природу.

рутман00234Откуда пошли Рутманы

Roht в переводе с немецкого означает «борозда», «очищенная земля», Mann – «человек», «мужчина». Прозвище относится к числу профессиональных именований: основатель фамилии мог быть земледельцем.

По второй версии, основой могло послужить немецкое прилагательное Rot (красный). Рутманом могли называть человека с рыжими волосами.

Михаил Рутман считает, что первая версия происхождения фамилии в его случае более вероятна.

Александр Дронников: Сегодня я больше всего ценю независимость

Бывший вице-губернатор и представитель президента РФ о жизни при власти и после нее

Дронников004Александр Дронников

Александр Дронников родился в 1955 году в Усть-Абакане. Окончил МСФ ТПИ (ТПУ) и Сибирскую академию госслужбы. Работал мастером, начальником инструментального отдела и секретарем комитета комсомола на Томском заводе режущих инструментов, первым секретарем Кировского райкома комсомола, заведующим отделом промышленности и транспорта райкома КПСС, главой администрации Кировского района, первым заместителем мэра Томска, полномочным представителем Президента РФ в ТО, заместителем губернатора по социальной политике, руководителем регионального отделения Пенсионного фонда РФ. В 2009 году ушел в «свободное плавание».

Супруга Татьяна работала в департаменте недвижимости администрации Томска, сейчас на пенсии. Два сына, оба окончили ТПУ. Старший, Дмитрий, доктор экономики, живет с семьей в Берлине. Младший, Владимир, – в туристическом бизнесе. Внук и внучка.

…Фойе театра драмы, торжественное собрание, посвященное юбилеям Томска, области и губернии, солидная публика, знакомые лица. И вдруг – Александр Дронников! С Александром Михайловичем мы знакомы давно: оба начинали трудовые биографии на ТИЗе, куда он пришел молодым специалистом после окончания политеха, а я осваивала азы журналистики в многотиражке предприятия. Вскоре наши пути разошлись, но за поступательной карьерой бывшего заводского собрата я продолжала следить. Ступенька за ступенькой он уверенно продвигался по служебной лестнице. Попал во властную элиту района и города. Получил престижную должность представителя президента. Шесть лет отвечал за социальную политику на посту вице-губернатора. Потом – вираж в сторону ПФР. А спустя еще пару лет пропал с публичного горизонта. Что произошло?

Должности не вечны

– Александр Михайлович, для людей со стороны ваш уход из заместителей губернатора, а затем из руководителей областного отделения ПФР оказался неожиданным. Ходило много слухов, выдвигались разные версии. Что случилось на самом деле?

– И там, и там я написал заявления об увольнении по собственному желанию.

– Разве с таких постов по собственному желанию уходят?

– Обстоятельства иногда складываются так, что лучше уйти самому, чем ждать, когда тебя «уйдут». Как, например, получилось в ПФР? Когда я туда пришел, материально-техническая база фонда была очень слабая. Будучи замгубернатора, я даже не представлял, в каком все ужасающем состоянии. Правда, это федеральная структура, поэтому внимания ей уделял меньше, чем региональным, общался в основном с руководством, а в каких условиях работают рядовые сотрудники, не знал. Вопросы работы с пенсионерами были отлажены, все программы внедрены, но условия для сотрудников и клиентов оставались ужасающими. Надо было срочно ремонтировать помещения, закупать компьютеры. А чтобы решать эти вопросы в Москве, надо уметь кланяться. За два года удалось создать нормальные условия в районных и городском отделениях ПФР, последнему отдали здание, построенное на улице Гагарина и предназначавшееся под областное отделение. А тогда в Москве под подозрение попали несколько чиновников ПФР. Стали проявлять интерес и к региональным отделениям. В принципе, ничего криминального у нас не было, но в то время в стране начинались показательные посадки под флагом борьбы с коррупцией. Мне стали делать намеки. А поскольку я думал, что без работы не останусь, написал заявление об уходе. Оказалось, что я заблуждался.

– А с чем был связан уход из Белого дома?

– Все должности в администрации не вечны. Особенно уязвимы те, что связаны с социальными вопросами. Ни до меня, ни после никто в этой должности не работал так долго, как я. Когда много лет работаешь на одном месте, накапливается усталость, наступает привыкание, по словам Кресса, «глаз замыливается». Надо периодически что-то менять. А тогда как раз нужен был новый управляющий в областное отделение ПФР. Федеральный фонд возглавлял Михаил Зурабов, затевалась пенсионная реформа. Я не оцениваю ее с точки зрения эффективности, но это была живая организаторская работа. А потом Зурабова сменил Геннадий Ботанов, он мне очень нравился как толковый организатор. И так все срослось, что я перешел в ПФР. Но должен сказать, что на последнем этапе у нас достаточно непросто складывались взаимоотношения с губернатором, и значительная доля вины в этом была моя. У него появились серьезные претензии к моей работе, наверное, я действительно не был идеальным работником, допускал ошибки, но по одной позиции я до сих пор с ним не согласен. Кресс говорил, что все беды малоимущего населения идут от недостаточно продуктивной работы учреждений социального блока. Я же считаю, что в основе всего лежит экономика, если она хромает, то будет и плохое лекарственное обеспечение, и маленькие пенсии, и другие проблемы.

– Обиды на Виктора Кресса нет?

– Абсолютно никакой. У него была своя правда. Хотя я считаю, что в той ситуации поступил правильно.

– Но ведь переход в ПФР – это понижение статуса?

– Да, у управляющего статус ниже, чем у вице-губернатора. Отделение ПФР – это условно уровень департамента. А департаменты подчиняются заместителям губернатора. Я координировал работу департаментов здравоохранения, культуры и других, в том числе и Пенсионного фонда.

Пик карьеры

– Необходимость уйти из высшего эшелона региональной власти ударила по самолюбию?

– В том-то и состоит уязвимость власти, что когда-то наступает пик карьеры. Для меня таким пиком была не должность замгубернатора, а должность полномочного представителя Президента РФ в ТО. Она считалась третьей в области после губернатора и председателя областной Думы. Представители назначались на срок полномочий Президента РФ. Как только Ельцин ушел в отставку, мы стали и.о. представителей, а когда избрали Путина, он наши полномочия ликвидировал и создал семь федеральных округов, где были представители уже в округах, а на местах ввели должности главных федеральных инспекторов. Когда Путин ликвидировал институт полномочных представителей, передо мной встал вопрос, куда идти.

– В указе Путина говорилось о сохранении гарантий для полномочных представителей. Что это за гарантии?

– Некоторый срок, если не определяешься с работой, выплачивается денежное содержание. Право возвратиться на предыдущее место работы. Право получить компенсацию за неиспользованный отпуск. Ничего особенного. Я этими правами не воспользовался. Передо мной встала дилемма: либо я соглашаюсь переехать в другой регион федеральным инспектором, причем без учета моего пожелания – тогда всех представителей президента перетасовали кого куда, либо самому трудоустраиваться на месте. Из Томска мне уезжать не хотелось, я человек достаточно оседлый, кроме того, один сын оканчивал институт, другой школу, надо было определяться с их дальнейшей судьбой. У меня в Томске семья, знакомые, квартира, все обустроено. Я патриот Томска, хотя родился в Хакасии. А куда пошлют, неизвестно. Губернатор мне еще раньше предлагал должность заместителя по социальным вопросам. Я согласился. О должности представителя президента не сожалел. Во-первых, работал в этом качестве меньше года. Во-вторых, эта работа мне не очень нравилась: она была связана не столько с конкретными делами, сколько с бумагами и надуванием щек. Тем более что все было непонятно: Ельцин уходил, Путин приходил. Надо было еженедельно писать отчеты в Москву о положении дел в области. Все сводилось к бумагам, представительству, а мне больше нравится работа с людьми. Поэтому с должностью расстался легко.

Живая работа

– Из всех мест работы какое, Александр Михайлович, было наиболее созвучно душе?

– Первый выбор я должен был сделать, когда пришел по распределению на ТИЗ: либо идти в технологи-конструкторы, либо в цех, на организаторскую работу. Я выбрал второе и, думаю, не ошибся. Так и получилось, что всю жизнь работал с людьми. Были сложности, трудности, серьезные проблемы, но в целом я ни разу не пожалел о сделанном выборе. А больше всего по душе мне была работа в районной администрации. Это была конкретная работа, все время с людьми. Чем выше поднимаешься по служебной лестнице, тем сильнее отрываешься от людей прослойкой исполнителей. Нет, ты ведешь прием, встречаешься с посетителями, но ты уже не чувствуешь их настроения. На городском уровне решаешь проблемы через районы, на областном – через город и районы. И вот этот барьер зачастую отрезает тебя от реальной жизни, и ты не совсем адекватно начинаешь воспринимать то, что там происходит. Когда вдруг с этого высокого уровня, куда ты сам попал, ни папа, ни дядя тебя туда не затаскивали, ты спускаешься туда, откуда начиналась твоя карьера, то понимаешь: здесь не все так, как тебе виделось из окна кабинета мэрии или Белого дома. В районах этого все-таки нет. На заводе это вообще исключено. Чем выше уровень власти, тем больше интриг, группировок, подводных течений, соперничества, главный вопрос – к какой группировке примкнуть, чтобы не прогадать. Я попытался дистанцироваться. Может быть, это была моя ошибка.

– На заводе все понятно: черное – это черное, белое – белое.

– Рабочий коллектив – самый здоровый. Он и при социализме, и при капитализме отличается от конторских коллективов, это понимают только те, кто в нем работал. Не зря же в прежние времена был принцип, что каждый партийный руководитель должен пройти школу трудового коллектива. В той же областной администрации замы губернатора имели за плечами опыт конкретной работы на более низком уровне. Владимир Гончар, царство ему небесное, прошел мощную школу ССО, Оксана Козловская начинала на ГПЗ-5, Владислав Зинченко прошел путь от младшего научного сотрудника до доктора наук и проректора ТГУ, Александр Феденев начинал на селе. Да и Виктор Мельхиорович начинал агрономом и директором совхоза.

Родной Кировский район

– В газете «За кадры» 20-летней давности было опубликовано интервью кандидата в городские депутаты Александра Дронникова. Автор спрашивает: «А что Дронников сделал для студентов?» Дронников отвечает: «Ремонт общежитий» – и обещает проект «Европейский квартал». Это был проект или все-таки прожект?

– Я тогда работал главой администрации района. Предприятия, вузы жили относительно неплохо. Многое с их помощью удавалось сделать. У нас была идея проспект Ленина от Лагерного сада до Новособорной площади привести в порядок. Еще до подготовки к 400-летию Томска мы многое там сделали. Как преобразился тогда ТПУ! ТЭМЗ стал украшением проспекта. Так что это был вполне реальный проект.

– Продолжая логику интервью, задам вопрос: а что Дронников сделал для района, города, области?

– Когда я пришел работать в районную администрацию, была шоковая терапия, заводы стали сбрасывать с себя социалку – отказываться от жилья, детских садов и т.д. Мы тогда приняли на районный бюджет все социальные объекты заводов и вузов. И второе – было очень много бесхозных инженерных сетей, которые строились предприятиями района по каким-то партийным поручениям. Потом все от них отказались. Мы перекладывали километры труб и кабелей и передавали их специализированным организациям. Валентина Денисович, нынешний глава администрации, которая тогда только что пришла в администрацию, часто мне говорит: «Если бы мы с вами этого не сделали, сейчас была бы катастрофа». С точки зрения инженерной инфраструктуры мы фактически спасли Кировский район. Ни одной более-менее серьезной аварии не допустили. А еще полностью вывели из аварийного состояния абсолютно все школы. А когда я пришел замом мэра Макарова, я посчитал нужным привести в порядок все объекты социальной сферы города. Более активно стали ремонтировать детские сады, учреждения здравоохранения. Лезть во внутренние дела школ, вузов, поликлиник, с моей точки зрения, бессмысленно – лучше, чем специалисты, ты не сделаешь, но помочь руководителям этих учреждений создать условия для нормальной работы – это реально. Этим я и занимался и в районной, и в городской, и в областной администрациях.

Крутой нрав одиночества

– Ваша карьера складывалась последовательно по нарастающей. И вдруг оборвалась. Если по-честному, переживали?

– Первый год сильно переживал. Не из-за материального положения, эту проблему я сумел решить. Просто вот ты все время был на людях, решал какие-то вопросы, помогал, и бах – труба, вакуум. Ты, по сути дела, оказываешься один. Самое сложное – это одиночество.

– А как же друзья?

– У Пушкина есть такие строки:

«Всегда так будет, как бывало,
Таков издревле белый свет.
Ученых много – умных мало,
Знакомых тьма – а друга нет».

Друзей у меня немного, в основном еще со школы, они живут в Хакасии, я там бываю раза два в год, у меня там родители похоронены. Студенческие друзья почти все оказались в ближнем зарубежье. Среди бывших коллег не столько друзья, сколько знакомые. Семья меня очень хорошо поддержала, это моя главная опора. Мы с супругой уже 38 лет в браке.

Жизнь продолжается

– Читая то интервью в студенческой газете, я сделала неожиданное открытие: Дронников играл на соло-гитаре!

– Я окончил музыкальную школу по классу баяна. А тогда в школах создавали ВИА. Я руководил таким ВИА в своей школе, играл на соло-гитаре, но не пел.

– А на факультете?

– Я жил не в общежитии. У сес-тры, которая тоже училась в Томске, была небольшая квартирка. Ее мужа, военного медика, перевели в другой округ, мне осталось их жилье. Вся группа у меня тусовалась. На гитаре в студенчестве я не играл, больше занимался спортом, был даже капитаном областной команды по спортивному туризму, потом увлекся лыжами. Любил и люблю путешествия. Стараюсь каждый год месяц проводить не в Томске. В прошлом году ездили в Горный Алтай, Хакасию – там красивейшие места. Есть давняя мечта проехать горной дорогой через Саяны от Абазы до Кызыла и Абакана. Бываю и за границей. Путешествуем вместе с женой. Только один раз в силу объективных обстоятельств провели отпуск не вместе.

– Какие эмоции, Александр Михайлович, испытываете, сравнивая то, что было, и то, как жизнь складывается сегодня? Удовлетворение? Разочарование?

– Когда работал, было удовлетворение, потому что при всех неоднозначных оценках другими людьми моей деятельности, в целом я считаю, мне за свою работу краснеть не приходилось. Что касается последних лет, то был первый период растерянности и ощущения одиночества, но потом я сумел адаптироваться. Переболел. Разочарования у меня нет. Жизнь продолжается.

– А ревности к сегодняшней власти не испытываете?

– Конечно, я внимательно слежу за тем, что происходит. Иногда думаю: я бы сделал по-другому. Но сравнивать и давать оценки не хочу. Каждый отрезок времени отличается чем-то своим. 1990-е и 2000-е – очень разные периоды. Сейчас объективная ситуация совершенно другая. Я не знаю, кому легче, нам или сегодняшним руководителям. У каждого поколения свои задачи и свои возможности. Мне кажется, что по сравнению с 2000-ми сейчас сложнее: тяжело с финансами, экономикой, политическим положением, что-либо планировать очень трудно. И выполнять амбициозные программы – повышать зарплату учителям, медикам – тоже трудно. Эти задачи надо решать, но где взять деньги? Никакой ревности у меня нет, скорее есть сочувствие.

дронников001

дронников003

Блиц-опрос

Кредо

Честность и порядочность в делах и отношениях.

Самый ценный совет, полученный в жизни

Если человек не учится у жизни, то жизнь учит человека.

Нет ничего хуже…

Чем разочароваться в человеке.

Любимый афоризм

Когда судьба ставит тебе палки в колеса, ломаются лишь негодные спицы.

Нравится в людях

Искренность, трудолюбие, пунктуальность.

Способ снять стресс

Внуки и дача.

Хобби

Фотография. Люблю снимать пейзажи и детей.

 Об амбициях

Я мог бы пойти на любую рядовую должность, но не хочу просиживать штаны. Если раньше для меня была важна статусность положения, то сейчас таких амбиций нет –для меня на первом месте стоит независимость. Раньше я всегда был в маске, играл какую-то роль, теперь я сам по себе, ни от кого не завишу. Было, как в театре: роли распределены, и, если ты не справляешься со своей ролью, ты лишний. Я сейчас и в смысле здоровья намного лучше себя чувствую, и психологически мне комфортнее.

О Макарове

Александр Сергеевич очень умный человек. Независимый, самостоятельно принимающий решения, что многих раздражало и даже пугало. И очень сложный. У него немало недостатков. Я не про то, что ему инкриминировали (употребление наркотиков) – у меня не было ни одного повода поверить в то, что это правда. Поэтому я не верю в правдивость обвинений с этой стороны. Но срок (я говорю не о длительности наказания, а в принципе) он получил, с моей точки зрения, заслуженно. Когда мы работали рядом, у меня сложилось понимание, что что-то такое произойдет. Иначе я бы ни за что не ушел из мэрии, там была моя работа. Вот мою работу можно оценивать по-разному, но обо мне никто не скажет, что ко мне «прилипло». А Александр Сергеевич в этом смысле шел по лезвию бритвы, чем все закончилось – известно. Я не могу сказать, что я такой вот бессребреник, если мне помогали – я тоже помогал чем мог, но в бюджет никогда не лез. Когда занимаешь какой-то пост, обязательно находишься в ситуации риска.

Где же вы сейчас? Юрий Краснов: Дураков у нас не больше, чем у других

Краснов

Бывший спикер Северского горсовета о времени, реформах и о себе

Председатель городского совета народных депутатов ЗАТО Северск Юрий Краснов, избранный на этот пост на изломе 1990-х, вспыхнул яркой звездой на томском политическом небосклоне и… исчез с горизонта. «Я теперь человек непубличный, – объясняет он затишье вокруг своего имени. – Работаю в ТУСУРе, где пригодился мой опыт переписки с федеральными министерствами и ведомствами, а также уважение к стилю и букве нормативных документов». Преодолев нежелание Юрия Ивановича «светиться», мы уговорили-таки его пообщаться с прессой.

Куда приводит интерес к периодике

– Юрий Иванович, что побудило вас, технического специалиста, заняться политикой?

– Это произошло почти случайно. Помнится, в начале перестройки очень интересные материалы публиковали журналы «Огонек» и «Новый мир», в частности статьи Василия Селюнина. Я эти издания выписывал, читал и рассказывал о них друзьям и коллегам по работе. В 1989 году друзья предложили мне поучаствовать в выборах народных депутатов СССР и выдвинули от коллектива заводской лаборатории. На конференции СХК меня поддержали, и я вышел на окружное предвыборное собрание, где занял 3-е место из 11. Но в бюллетень решили внести только двоих, на этом все закончилось. Но, видимо, фамилия прозвучала, поэтому на выборах в городской совет Северска меня избрали депутатом, а потом на сессии и председателем. В то время необходимость перемен была очевидна для большинства, выборы отличались очень высокой активностью, поэтому на моем месте мог оказаться любой, к власти тогда пришло много новых людей – и в центре, и на местах. Характерно, что на тех первых, самых искренних выборах рядовые работники зачастую побеждали представителей номенклатуры. Может быть, мне помогло то, что было уже понятие о системном подходе, лекции о котором нам в политехе читали Феликс Перегудов, Владимир Ямпольский.

– Но в советское время у томичей сложился стереотип Северска как сытого и всем довольного города, этакого острова коммунизма, где невозможно появление идеологической оппозиции. Это было обманчивое мнение? Чего не хватало северчанам?

– Надо признать, что в прошлом этот стереотип имел объективную основу, но в конце 1980-х – начале 1990-х он уже был несправедлив. С каждым годом снабжение города ухудшалось. А ранее действительно обеспечение Северска, как и всех городов Минсредмаша, было на высоком уровне, как и уровень всей инфраструктуры. Как мне рассказывали, когда Сталину сказали, что в Америке ученые-ядерщики получают зарплату на порядок выше наших и всем обеспечены, было принято решение создать более высокий уровень зарплаты и обеспеченности в закрытых городах ядерного комплекса. Такие города создавались вдали от других населенных пунктов, только Северск оказался рядом с областным центром. В этом ему повезло впоследствии, когда не стало хватать рабочих мест. Другое дело, что спад в Северске, где все было и вдруг не стало, воспринимался иначе, чем в Томске и других местах, где давно ничего не было.

Талоны были введены практически на все, да и то не отоваривались. Поэтому в Северске, как и везде, появились неформальные движения, в которые входили люди с активной жизненной позицией, стали проходить митинги. Вопросы поднимались вокруг дефицита, справедливости, состояния экологии, нехватки информации по распределению авто, гаражей, погребов.

Испытание властью

– Каким оказался путь к креслу председателя горсовета – тернистым или легким? Хотелось его занять? Или пришлось ломать себя?

– К должности председателя я не стремился и даже не представлял, освобожденная это работа или по совместительству, тем более что раньше никогда не был депутатом. И, когда меня назвали в числе кандидатов, не верил, что это серьезно. Но, когда после ответов на вопросы депутатов, обсуждения кандидатур, нескольких туров голосования прошла моя кандидатура с перевесом всего в два-три голоса, почувствовал какое-то беспокойство: справлюсь ли? смогу ли сделать что-то доброе для людей?

– Что было самым трудным в работе?

– Самым трудным был начальный период организации работы совета. Нет помещений, телефонов, машинистки, того, другого. По всем вопросам обращались к администрации, все постепенно налаживалось. К тому же ответственными работниками администрации совет избрал практически всех бывших членов исполкома во главе с Николаем Кузьменко, который досконально знал город и, что немаловажно, хорошо знал чиновников в Минатоме, от которых во многом зависит благополучие города. И второе – организация работы большого коллектива (тогда в совете было 200 депутатов). Надо было как-то структурировать по направлениям деятельности, политическим пристрастиям, создать атмосферу совместной работы (как сейчас говорят, толерантности). Были образованы депутатские группы (аналог фракции), тщательно вырабатывался регламент работы совета. На это ушло много времени, и необходимость этого не все понимали. Впоследствии с избранием малого совета, появлением законодательства о местном самоуправлении, разделением полномочий представительной и исполнительной власти эффективность работы повысилась.

Вспоминая то время, я вижу и ошибки: мало рассказывали жителям о деятельности совета. Или, например, нужно было просмотреть все решения депутатов предыдущего созыва и принять по ним решение: что отменить, что пролонгировать, что обеспечить финансовыми ресурсами.

– Какие наиболее важные шаги тогда удалось сделать, какие решения принять?

– Преимущество того совета (когда 200 депутатов) было в том, что депутаты хорошо знали проблемы, настроения и жизнь своих избирателей. Сложное положение было с талонами, существовала биржа, где желающие менялись талонами: колбасу меняли на курево, на водку, на мясо… Поэтому мы выработали положение о торговых книжках, в которых были талоны на все. Причем на детей и детские товары выдавались отдельные книжки. Сейчас даже страшно подумать, какой толщины были бы эти книжки, если бы не состоялись переход к рынку, свобода торговли и ценообразования (Егор Гайдар). Из важных решений того времени могу назвать разработку положений о строительстве погребов, гаражей, выделении авто, земельных участков с учетом льготных категорий и возможной справедливости. Была разработана и принята программа социальной защиты малоимущих.

Вместе со всей страной в городе началась приватизация жилья и госимущества по утвержденной депутатами программе. А ведь скептики предупреждали, что жители сожгут первый же частный ларек. Но ничего подобного не произошло, в Северске рыночные преобразования шли даже быстрее, чем в других закрытых городах. Важно, что мы изучали и заимствовали опыт томского совета, с которым поддерживали тесные связи. Не всегда удавалось принимать решения, что называется, справедливые, но это отдельный разговор (законное не всегда справедливое).

– Говорят, власть для мужчин слаще денег и женщин. Удалось вкусить прелесть власти? Или это был все-таки горький хлеб?

– Честно сказать, хватало того и другого: и радостей, и горечи, и несправедливых обид, которые приходилось терпеть. Что скрывать, у представителей власти больше возможностей иметь и деньги, и все остальное. Не могу сказать это про всех мужчин, люди разные, это зависит от того, как ты относишься к власти (как к возможностям или как к служению). Сначала приятно: тебя приглашают как важную персону на всякие мероприятия, сажают в президиум, кормят, поят на халяву (не будешь же расплачиваться с пригласившими), потом это воспринимаешь как обязанность, но жалко времени. Расставаться с должностью было не то чтобы жаль, но некоторая неожиданность и растерянность присутствовали.

Смена власти должна происходить путем конкурентных честных выборов. А в 1993-м работа городских и районных советов была остановлена, советы распущены указом Ельцина, после того как представительная и исполнительная власти в Москве не смогли мирно урегулировать разногласия. Но зато не успел, как говорится, забронзоветь. Кстати, семья была рада, что я ушел с этой работы, так как доставалось и им.

Иных уж нет, а те далече

– С кем из прежних единомышленников поддерживаете отношения? Многие томские политики-демократы перебрались в Москву (Сулакшин, Добжинский, Сеньковская), кто-то (Попов) – за океан. Нет ли чувства досады, что не удалось сделать аналогичную карьеру?

– Да ну что вы! Никаких связей с известными демократами уже давно нет. Некому объединять: кого посадили, кого убили, кто уехал, а кто и разочаровался или переориентировался. Да и само слово дискредитировано. Ваши примеры – это единицы, которые только подтверждают правило, я их всех знаю и уважаю, у них сложилось, и дай бог им доброго здоровья. Надо отметить очень большую роль Сулакшина в ту пору по поддержке демократических идей, людей, преобразований в Томске и Северске. Последующий период – это другой вопрос, но, как говорится, еще не вечер. Я поддерживаю отношения с друзьями из Северска – депутатами того самого совета, в котором мы вместе работали. Мы, хотя и не часто, встречаемся, с грустью вспоминаем бурные события нашей молодости, обсуждаем, анализируем уже с позиции сегодняшнего дня; часто у нас разные мнения о том периоде, можно ли было сделать лучше и больше и каким образом. Про карьеру – недолго переживал, что вышло так, как вышло. Мне не один раз предлагали должности (Кресс в те далекие годы предлагал должность представителя президента в Томске), от которых я отказывался. Может, потому, что рос в среде и во время, когда скромность считалась добродетелью. Сейчас другое время.

Оценки выносить рано

– Нет ли у вас, Юрий Иванович, разочарования тем, как проходили реформы?

– Как говорится, задним умом мы все горазды (лучше всех сформулировал Черномырдин: «Хотели как лучше…»). Сейчас много пишется негативного про лихие 90-е, причем пишут зачастую те, кто выиграл от реформ. Но нет глубокого анализа, почему страна подошла к 1990-м в состоянии, когда «могучая экономика» не способна производить простые товары народного потребления, когда ничего нельзя купить, не говоря уже про сложную бытовую технику, технологии и автомобили, что давным-давно освоено за рубежом. Да и вся история с 1917 года в обществе не осмыслена, не оценена, не извлечены уроки, это еще предстоит сделать. Сами реформы 1990-х шли в пожарном порядке.

Народный капитализм не получился. Можно сказать, что народ заплатил очень высокую цену за обучение рынку, а результат никого не устраивает. Хотя, как говорят психологи, – это всегда неизбежная плата при переходе общества на другой уровень управления, взаимоотношений.

– Все ли, с вашей точки зрения, правильно делал президент Ельцин? Ваше отношение к его «загогулинам», к семье, тотальной коррупции, вопиющему контрасту в доходах людей?

– Вот про писателей говорят, что бывает ранний и поздний период творчества. Так и про Бориса Николаевича можно сказать. Ранний Ельцин – начало реформ, ничего не скрывалось, свободная пресса, разделение властей, свобода выезда за рубеж, приватизация жилья, государственного имущества, развитие малого бизнеса, рост авторитета России в мире, атмосфера свободы и энтузиазма. Поздний Ельцин – сосредоточение собственности в руках немногих, отложенные реформы армии, суда, социальной сферы, возврат подковерной политики.

Что касается известных поступков и личных качеств Бориса Николаевича, то, конечно, репутационные издержки такие поступки вызывают, но не это главное в политике. Недавно один из прошлых руководителей Польши высказывался, почему, по его мнению, у них реформы были успешны, а в России нет. Преобразования начинались практически в одно время, но в Польше уже через пять лет начался рост экономики, а в РФ все вернулось на круги своя. Он считает главными два момента. Во-первых, власть и оппозиция сумели договориться, сели за круглый стол переговоров (при посредничестве католической церкви). И, во-вторых, у них не было цели набить карманы. Что явилось причиной неуспеха реформ у нас, историки напишут позже, слишком мало времени прошло.

Мечты и реальность

– Насколько, Юрий Иванович, совпали мечты и надежды 1990-х с реальным положением дел?

– У Микеланджело есть выражение: чтобы сделать шедевр, нужно взять глыбу мрамора и отсечь все лишнее. Вот и в 1990-е годы на основе мирового опыта и множества проблем попытались сформулировать, что убрать, от чего избавиться, а что сохранить и к чему стремиться. В первую очередь ликвидировать монополию на власть, льготы и привилегии, бесчисленные запреты на то, другое, а внедрить равенство всех перед законом, разделение властей, независимый суд, независимую прессу, свободные, альтернативные и, главное, конкурентные выборы, а также реформировать пенсионную систему, здравоохранение. Я считаю, большинство целей не достигнуто, хотя подвижки были и есть.

– Некоторые политологи утверждают, что сегодня Россия находится в точке бифуркации, когда шансы на прорыв страны вперед и на развал примерно равны. Вы согласны с такой оценкой?

– Нет, развала не произойдет, а если когда-нибудь и произойдет, это не будет в форме войны и трагедии. Это будет спокойный, долговременный, мирный, договорный процесс. Россия успешно преодолевала любые катаклизмы. Только за разную цену. И самое печальное, что в наш менталитет впечаталось «…мы за ценой не постоим». А ведь цена, то есть жизни и кровь людей, это самое важное. Помните у Достоевского: даже за слезинку ребенка нельзя построить счастье всего человечества?

И еще считается, что главные проблемы России – дураки и дороги. Я так не считаю: дураков у нас не больше, чем у других. Про дороги – это тоже решаемо. Главная проблема – милитаризм в политике и экономике. Историки пишут, что у России 80% – это вой­ны, только 20% мирного времени и конца не видно. Мне больше подходит определение России не Тютчева, а Некрасова: «Ты и убогая, ты и обильная, ты и могучая, ты и бессильная, матушка Русь!»

 Маленькие радости жизни

– Что, Юрий Иванович, вас радует в жизни, приносит удовлетворение?

– С одной стороны, радостей в жизни по-настоящему немало, особенно если не смотреть наше ТВ, где много агрессии, жестокости. Кто-то сказал, что счастье – это чашечка кофе наедине с хорошей книгой. А дети, внуки, общение с ними! Господи, они будут совсем другими. С двух лет надо уже с ними договариваться. У нас дом в деревне с красивым именем Терсалгай в Кожевниковском районе. Там природа, другой воздух, интересно что-то самому построить и необычное вырастить. С другой стороны, в 1990-е было очень тяжело, ничего не было в магазинах, но были вера и оптимизм. Сейчас вроде бы все есть, но оптимизма поубавилось, есть и тревога за будущее детей и внуков, страны.

– Если бы можно было вернуться на 20 лет назад, пошли бы тем же путем?

– Скорее всего, да. И скорее всего, с тем же результатом. Я в самом начале своей работы в совете в одном из интервью говорил, что первая волна демократов поляжет под колесами административно-командной системы, как назвал советский период Гавриил Попов. И все же семена демократии, свободы, гуманизма на нашей Родине в 1990-е посеяны, будут и плоды. 20 лет для истории не срок.

Родился в Магнитогорске 23.02.1945 в семье первых строителей Магнитки, раскулаченных и высланных из Поволжья. Окончил Магнитогорский индустриальный техникум, после армии – Томский политехнический институт, позднее – Академию народного хозяйства при Правительстве РФ. Начинал трудовую деятельность электрослесарем на Магнитогорском металлургическом комбинате. После института работал руководителем группы математического обеспечения лаборатории АСУ ТП на заводе разделения изотопов СХК, управляющим Северским отделением банка «Томск­резерв», руководителем отдела целевых программ обладминистрации. В настоящее время – инженер учебного управления ТУСУРа.

Женат, со своей любимой Ольгой Константиновной вместе почти 40 лет, трое взрослых детей (все окончили ТГУ), пять внуков (пока).

DSCF2898

Блиц

Кумиры в политике?

– Известная заповедь гласит: «Не сотвори себе кумира». Но есть много людей, перед кем я, образно говоря, снимаю шляпу, например Сахаров, Солженицын, детский педагог Януш Корчак.

Литературные пристрастия?

– Русская классика, из зарубежных – Джек Лондон, Хемингуэй. Перечитываю такие маленькие шедевры, как «Много ли мужику земли надо» Льва Толстого, «Добродетели и пороки» Салтыкова-Щедрина, «Повести Белкина» Пушкина.

Не нравится в людях?

– Самоуничижение.

Не нравится в себе?

– Говорят, мудрые люди дают советы, когда их попросят. Так вот, это не про меня.

Любимый вид досуга?

– Баня с друзьями, чтение. Летом в деревне что-то построить, вырастить.

Хобби?

– Шахматы.

Жизненное кредо?

– Легко быть занятым – трудно быть эффективным.

Анатолий Черкасский: «Я ездил на трамвае, чтобы знать настроение людей»

Бывший председатель горсовета Томска воюет с коммунальщиками и ведет домашнее хозяйство

Черкасский

Черкасский2Анатолий Черкасский родился в селе Хорошем Новосибирской области в 1943 году. Школу окончил с серебряной медалью. Поступил на физический факультет ТГУ, затем перевелся на энергомеханический факультет ТПИ, учебу завершил заочно по специальности «инженер-механик». 25 лет работал на ТИЗе. В 1987–1990 годах в составе демократической оппозиции выступил против КПСС. В мае 1990-го был избран на альтернативной основе председателем Томского городского совета народных депутатов. Возглавлял совет до декабря 1993-го. Затем работал в частных структурах. В настоящее время на пенсии.

Женат. С супругой Надеждой 43 года в браке. Трое сыновей, три внука, внучка.

Последние два-три десятилетия в России так круто насыщены событиями, что ассоциируются с кадрами ускоренной киносъемки. Да какими событиями! Революциями, реформами, путчами, дефолтами, изменением строя, страны… В потоке перемен стремительно появляются новые лидеры и так же быстро исчезают с горизонта. Взять 1990-е. Что знает о них нынешняя молодежь, кроме того, что они «лихие»? Или о героях первой демократической волны? Ничего. А между тем время было хоть и неспокойное, но интересное, судьбоносное, обнадеживающее и противоречивое. Одних оно сломало, других вознесло на вершины власти. Анатолий Черкасский – из второй категории.

Стал компромиссной фигурой

– Анатолий Иванович, давайте вспомним, как вас, рабочего, угораздило попасть в руководители города?

Черкасский3– К началу горбачевской перестройки я отработал на инструментальном заводе больше 20 лет. Последние годы числился наладчиком (поссорился с директором и принципиально ушел в рабочие). Я поддерживал начинавшиеся в стране преобразования, общался со Степаном Сулакшиным, другими активистами демократического движения. Когда объявили первые альтернативные выборы в горсовет, завод выдвинул меня кандидатом. Из четырех претендентов я набрал больше всех голосов – 80%. На пост председателя горсовета депутаты выдвинули тогда двух кандидатов – Олега Попова и Владимира Гончара. Три дня шло голосование, они набирали почти поровну голосов, но до 50% ни у того, ни у другого не хватало. Сложилась тупиковая ситуация. В поисках компромиссной персоны, по-моему, Николай Сергеев предложил выдвинуть меня, дескать, производственники своего поддержат. Я оторопел: «Вы чокнулись?» У меня не было ни желания, ни амбиций, ни соответствующего опыта. Единомышленники уговаривали меня всю ночь. Ну и выбрали. И началось!

– Продуктов нет, прилавки пустые, очереди километровые, все по талонам?

– Это хотя бы ясно почему. Такого органа, как горсовет народных депутатов, до тех пор фактически не существовало. Надо было с нуля организационно все выстроить. Очень многое зависело от того, кто предложит кандидатуру председателя горисполкома. За это шла настоящая битва. Такое право дали председателю горсовета. Я предложил на этот пост Гончара. Убежден, что это было правильное решение. Плюс все то, о чем вы говорите: экономическая разруха, задержка зарплаты, кризис на предприятиях, инфляция, эксперименты с деньгами. Помню, в день павловского финта с 50-рублевыми купюрами (Валентин Павлов – тогдашний министр финансов. – Прим. ред.) я был в Москве, в комитете по местному самоуправлению у Николая Травкина, они как раз получили зарплату пятидесятками и носились как безумные, пытаясь хоть во что-то вложить деньги, потому что знали: на следующий день эти купюры изымут из обращения.

– Мне кажется, у Томского горсовета даже помещения своего не было.

– Да, не было. Когда мы сформировали органы власти, я пошел на третий этаж «красного дома», где помещения арендовал горком партии, и в категоричной форме потребовал, чтобы они освободили кабинеты. Мы въехали туда. Вскоре к нам присоседились вновь образованные организации: таможня, налоговая полиция. Внедрилась и редакция учрежденной депутатами газеты «Томский вестник».

– Через год после «Томского вестника» в городе появилась независимая телекомпания «ТВ-2». Горсовет участвовал в ее создании?

– Ко мне приходил Аркадий Майофис и предлагал войти в состав учредителей. Я ответил: «Какой смысл? У вас ведь должны быть развязаны руки для инициативы». Но под нашу гарантию ребятам дали кредит. А тут грянула очередная денежная реформа, и долги ТВ-2 во много раз подешевели. Кстати, о деньгах. В 1991 году председатели советов областных центров организовали союз российских городов и были приглашены на встречу к президенту Ельцину. Я тогда внес предложение: вот сейчас будут отпускать цены, и все рубли из всех советских республик окажутся в России, инфляция у нас будет просто страшная, надо немедленно вводить собственные деньги. Второе: чтобы регулировать эти процессы, нужен институт финансовой полиции. Президент ответил: это политический вопрос, нас не поймут. В итоге Россия приняла на себя все удары. На местах царила разруха. Люди теряли работу, голодали. Курильщики собирали окурки и крутили из них самокрутки.

– И Черкасский крутил?

– А куда денешься? Я же из военного поколения, всякое видал. Меня ничем не напугаешь.

Главное достижение – свобода

– Какое, с вашей точки зрения, самое важное решение было принято депутатами в то время?

– Концепция деятельности горсовета в переходный период. Там все расписано по всем направлениям: медстрахование, приватизация, органы местного самоуправления. Мы выполнили все, кроме создания муниципальной полиции. Но появилась милиция общественной безопасности. Страховая медицина. Прошла приватизация, так называемое разгосударствление. Развивалась частная инициатива. Удалось стабилизировать бюджет. Возобновилось строительство жилья. Произошло зонирование. Появился «Томск исторический», то есть историческое наследие мы худо-бедно старались сохранять. Я тогда почти не пользовался служебной машиной, ездил на трамвае, чтобы знать настроение людей.

– А настроение в 1990-е было уже не такое бравурное, митинговая эйфория первых перестроечных лет стала угасать. Появилось понимание того, что реформы – это больно. Особенно когда они затрагивают лично тебя. Вот были ГПЗ-5, «Контур», ТИЗ… Гиганты промышленности, которыми люди гордились. И вдруг одних предприятий уже нет, а те, скукоженные, – за городом. На их месте – парки развлечений и торговые ряды. Не кажется ли вам, что перемены происходили слишком ли круто?

– Задним умом мы все умные. Легко спустя 20 с лишним лет рассуждать: надо было делать так, а не эдак. Тогда все происходило стремительно, и никто не знал, чем каждый шаг обернется. Люди ведь во многом были виноваты сами в том, что оказались не готовыми к новым требованиям. Когда мне говорили с гордостью: «Мы производим 2 млн сверл в день», я отвечал: «Если мясо и молоко производятся без сверл, кому они нужны в таком количестве?» С менталитетом наших людей «Сибэлектромотор» никогда не сделает двигатели такого качества, как Германия. И «Лада» никогда не станет лучше «Мерседеса». Противно, но у нас не соблюдаются даже элементарные правила человеческого поведения: не плевать на улице, не бросать окурки мимо урны, не разбивать лампочки в подъездах. Это ведь пришло к нам не из древности, а тогда, когда никто ни за что не отвечал. Помните фильм «Окно в Париж»? Француженка, оказавшаяся в России, бежит ночью по Санкт-Петербургу, и вдруг идущий перед ней мужик ни с того ни с сего бросается на телефонную будку и начинает ее громить. Пока наши люди будут ходить мимо писсуара и уничтожать общественное добро, порядка ни в наших квартирах, ни в наших головах, ни в наших делах не будет.

– Неужели все так пессимистично?

– Нет, то время я вспоминаю с хорошими чувствами. Во-первых, сам я был намного моложе. Во-вторых, каждый день происходило что-то новое. Но я видел, что основное зависит не от нас, а от создания условий для появления других людей. Перемены требовались в школах, институтах, на производстве, в газетах, на телевидении – везде. В один момент этого не решишь. Чтобы появились другие люди, должно смениться не одно поколение. Я смотрю на своих внуков и вижу, что у них мозги работают иначе, чем у нас. Они все знают, все понимают. В чем преимущество больших семей (а мы живем в трехкомнатной квартире тремя поколениями одной семьи – семь человек)? В том, что ребенок ощущает защищенность. А когда он защищен, он лучше развивается. Уверенность в том, что наши внуки будут жить по-другому, внушает мне оптимизм.

– И все-таки, Анатолий Иванович, есть ли в сегодняшней жизни что-то хорошее, о чем вы можете сказать: основы этого заложили демократы в 1990-е?

– Возможность выбора. И свобода слова.

И эконом, и аналитик, и кулинар

– Чем сейчас занимается бывший спикер Черкасский?

– Я сейчас пенсионер. Получаю, страшно сказать, 9 700 рублей пенсии.

– Почему так мало?

– Средняя зарплата, по которой рассчитывалась пенсия, была около 700 рублей. Я веду домашнее хозяйство. Закупаю продукты, готовлю обеды для всей семьи – варю борщи, леплю пельмени, котлеты, бью масло, делаю творог. У меня все экологически чистое, потому что мясо и молоко покупаю на рынке у одних и тех же фермеров. Ремонты все на мне, бытовая техника, электрика.

– С трудом верится, что 9 700 хватает на продукты с рынка.

– Просто вы, женщины, не умеете считать. Мясо я покупаю раз в месяц, трачу 1,5 тыс. рублей. Кручу фарш, леплю примерно тысячу пельменей. Если бы я покупал готовые в магазине, денег уходило бы в два раза больше. Жена работает, помимо пенсии вносит в бюджет семьи еще 5–6 тыс. На еду и всякую мелочевку хватает.

– После активной общественной жизни – домашние заботы. Не скучно?

– Да у меня ни одной свободной минуты нет! В последние годы я много занимаюсь правовыми вопросами в сфере взаимоотношений населения с коммунальными службами. Меня просто бесит необоснованность тарифов по теплу, электроэнергии. По моим расчетам, только наш дом переплачивает за тепло порядка миллиона рублей в год. Я подолгу сижу за компьютером, собираю информацию, изучаю технические вопросы, анализирую, сравниваю. Смотрю, где и как людей «обувают». Пытаюсь судиться, пока, увы, безуспешно.

– Нет ли, Анатолий Иванович, чувства досады от того, что что-то не получилось, пошло не так?

– Тогда, в 1990-е, мы не ожидали, что будет такой дикий контраст между доходами: одни люди жируют, другие едва сводят концы с концами. Перекосов и тревожных симптомов сегодня вообще много. Но вектор развития, как говорил в свое время Степан Сулакшин, выбран верный. Жаль, конечно, что наше время заканчивается. Но я все-таки надеюсь дотянуть до лучшей поры.

 

Журналист Виктор Лойша: «Я стал инвалидом, но это неважно»

OLYMPUS DIGITAL CAMERA

Золотое перо областной журналистики советского и постсоветского времени. Репортер-аналитик,  ревнитель чистоты русского языка, поборник абсолютной достоверности фактов. Наставник, которого боялись и к которому стремились попасть на практику студенты журфака. Человек, имеющий множество почитателей и не меньшее число оппонентов… Да-да, вот этот персонаж, облаченный в потертые джинсы и свитер, с вечной сигаретой в зубах и есть Виктор Лойша, с которым мы знакомы Бог знает сколько лет и, конечно, давно на «ты»…

Ни дня без строчки

— Виктор, широте твоего профессионального амплуа можно позавидовать: географ, геолог, журналист (газетный, журнальный, телевизионный, сетевой), писатель, критик, поэт, колумнист… В каком порядке ты выстраиваешь для себя приоритеты?

— Прежде всего я естественник, то есть человек, взращенный в мироощущении той части европейского сознания Х1Х века, которая была нацелена на изучение природы как понимания самих себя. Возможно, это звучит несколько общо, но таким меня сделали мои учителя, сами получившие образование в эпоху «до исторического материализма». Это Михаил Владимирович Тронов, Венедикт Андреевич Хахлов, Иван Кузьмич Баженов, Александр Яковлевич Булынников. Вообще ГГФ ТГУ в мои студенческие годы был неким если не заповедником, то заказником «чистого разума», не слишком отягощенного политической болтовней.

— В 2012-м ты получил специальный приз «За верность профессии» в областном конкурсе «Акулы пера», там же был назван коллегами лучшим журналистом года, незадолго до этого стал лауреатом областного писательского конкурса (за книгу «Это все о нас…»). И вдруг исчез с публичного горизонта. Что случилось?

— Исчезать с «публичного горизонта» я не собирался и не намерен. Много пишу, готовлю к печати сразу несколько новых книг. О Томске и Сибири, о тонкостях журналистской профессии, об удивительном мире пернатых, о ядерной промышленности… Тематический разброс достаточно большой, но мне это все по-настоящему интересно и есть о чем рассказать. Попутно из повседневных наблюдений и заметок складываются еще две книжки. Одна называется «Исповедь негра преклонных годов» и посвящена русскому языку, которым я восхищаюсь с годами все более и более. Вторая имеет немного кокетливое название «Заметки ни о чем», хотя правильнее было бы сказать «обо всем»: это наблюдения и мысли, которыми я считаю нужным поделиться.

Без своих двоих

— «Пора мемуары писать, прощаться с самим собою. Приходит последний пассат, пропитанный старческой болью…». Эти строки ты написал в то время, когда ничто не предвещало печального поворота событий. Что это было – предощущение беды или обычная хандра?

— Прощаться ни с самим собою, ни с кем бы то ни было из близких я не собираюсь. Что касается беды… Да, я стал инвалидом первой группы: мне ампутировали обе ноги. С интервалом в несколько месяцев, но это неважно. Передвигаюсь в кресле на колесах, осваиваю протезы. Что случилось? Если бы не ампутация, неминуемо была бы гангрена со всеми вытекающими последствиями. Причина – изношенный мотор. Имею четыре шунта (кто не знает, что это такое, лучше не знать). Но – стучу по дереву! – после всех операций практически перестал ощущать эту мышцу.

Я спокойно отношусь к случившемуся — за свои шестьдесят с лишним лет напрыгался по белу свету достаточно. А родные говорят, что характер у меня даже улучшился.

— Все ли друзья, близкие остались рядом? Кто подставил плечо, поддержал?

— Все родные и близкие – при мне и со мной. Никто не отвернулся и не отшатнулся. Даже, как ни странно для моего возраста, появились новые друзья. Это несколько пациентов, товарищей по несчастью, а также мой главный врач профессор Владимир Митрофанович Шипулин. Мы с ним принадлежим к одному поколению и удивительно созвучны в понимании многих вещей и сущностей. Конечно, на первом месте в ряду родных и близких –жена Валя. Говоря о ней, рискую впасть в грех сентиментальности, поэтому не стану употреблять лишних слов. Просто скажу: это изумительный человек! Повезло дураку… Разумеется, отец, Андрей Иванович. Ему сейчас девяносто третий год, он живет в родовой нашей Тальменке. Умственные способности – дай бог иным тридцатилетним! Ну, и так получилось, что я как бы оказался его товарищем по несчастью: он инвалид войны, потерял ногу на фронте. Консультирует меня по телефону, поддерживает морально. Иногда спрашивает: «Сын, может, тебе деньги нужны? Я вышлю». Трогательно: для кого-то я еще ребенок.

Все в мире относительно

— Чего в сегодняшней жизни не хватает как воздуха?

— Отнюдь не ощущаю себя в безвоздушном пространстве. Живу полноценной жизнью. Некоторая ограниченность возможностей … — ну, что поделаешь? Но мысль о том, что на свете множество людей, которым гораздо хуже, чем мне, гасит противное чувство жалости к себе любимому. У меня ведь было по-настоящему счастливое детство, задиристая юность, любимая работа. Не каждый может похвастать благосклонностью судьбы даже по таким параметрам. А дети? Я ими горжусь. Они разные, но этой разностью как бы дополняют друг друга. Главное – добрые и умные. Вот, может быть, одна нехватка: дороги. Часто повторяется сон про вокзалы: аэро, железнодорожные, морские и речные. Спешу куда-то, крайне надо успеть, боюсь опоздать… Интересно, как бы это трактовали психоаналитики?

Курить не бросил, хотя сократил потребление очень ощутимо. Ну и пару стопок позволяю себе не без удовольствия.

— Какие периоды жизни ты назвал бы самыми счастливыми? О каких упущенных шансах сожалеешь?

— Никаких упущенных шансов не вижу и видеть не хочу. Что дано, то дано. Насчет первой части вопроса… Что такое счастье – каждый понимал по-своему – так, кажется, писал Аркадий Гайдар? Если говорить всерьез, то счастье довольно часто воспринимаешь задним числом: ах, как молоды мы были, как искренне любили, как верили в себя! На меня ощущение счастья накатывает редко и всегда неожиданно. Оно возникает из ничего: вдруг увидишь огромную радугу или гусиный клин, идущий на север, или одинокую сосну, изогнутую ветрами. Или речной плес, или первый снег. Впрочем, не обязательно первый. А еще я счастлив тем, что совершенно не знаю скуки. Даже если случайно оказываешься среди скучных людей, всегда можно думать о чем-то, интересном для тебя.

— Что за странную дату ты собираешься отмечать 29 января?

— Дата вовсе не странная, а вполне логичная. 29 января 2014-го исполняется ровно две трети века, как я появился на свет. 66,666 года. Учитывая условность всех календарных систем, такой юбилей ничуть не хуже любого другого. Впрочем, я не призываю соотечественников бить по этому поводу в бубны или устраивать фейерверки. Это моя личная дата и мое частное дело. Всего-навсего – первые две трети века.

«Родился 31 мая 1947 года в рабочем поселке Тальменка Алтайского края. Это северный Алтай, равнина и лесостепь, землепашеская местность с березовыми колками и ленточным сосновым бором. Поселок большой, он вытянулся вдоль реки Чумыш на добрый десяток километров, население превышало 20 тысяч. С 17 лет – томич, с перерывом на Колыму и Чукотку, где трудился по распределению после окончания ГГФ ТПУ в системе Северо-Восточного геологического управления. Вернувшись, не смог найти в Томске работы по специальности и пошел в газету «Красное знамя»: друзья убеждали в пригодности к журналистской профессии. Так оно и оказалось: пригоден».

( В.Лойша о себе)

Фото из личного архива В.Лойши 

Создатель сайта gorod.tomsk.ru Артём Городецкий – о своей жизни в Нью-Йорке

За эти два года он сделал на «Городе» столько качественных изменений, сколько не было в предыдущие шесть лет вместе взятые. А также создал Designstudio.ag, превратив в прибыльный бизнес то, что в Томске он воспринимал как подработку, фриланс. «Америка многому учит», – говорит Артем. Но, добавляет, если для вдохновения лучшего места, чем Нью-Йорк, не найти, то Россия остается одной из лучших стран непосредственно для создания бизнеса.

Сибирь и реальность

– Да не счастья мы тут искали, а денег! – Артем Городецкий улыбается, услышав мой вопрос наподобие: «Когда вы решили сбежать от суровой российской действительности и поискать счастья в Америке?»

Нам кажется, эмигрируют тогда, когда в родной стране все осточертело. Или поступило предложение (по работе), от которого было глупо отказаться. Но это не случай Артема, его жены Натальи и двух друзей. Вообще-то он с неохотой рассказывает о проекте, для которого нужны были американские инвестиции и, следовательно, переезд, потому что его закрыли сразу по приезде в Америку.

– У нас был новый проект соцсети, – Артем краток. – В 2010 году мы ее сделали, в 2011-м сильно переработали и осенью поехали в Америку: интернет-бизнес хоть и глобален, но перспективные стартапы в IT лучше развивать не в Сибири, а ближе к Силиконовой долине. Пока сидишь в Томске, кажется, что все так радужно, так великолепно. Но оказалось, что та картина, которую ты рисуешь, сидя в «Буланже», отличается от того, что происходит в мире. Все гораздо более серьезно, более прозаично, в разы более профессионально.

Дорого. В центре

Серьезных сбережений для переезда у Городецкого не было, впрочем, наличие успешного интернет-бизнеса (а Город.томск.ру стал финансово состоятельным уже через восемь месяцев после старта) упрощает любое передвижение по миру.

– Всегда будет что-то капать на счет, где бы ты ни находился, хоть в Америке, хоть в Чехии, – говорит Артем. – Но, вообще, чтобы переехать в Нью-Йорк, надо кучу денег. Слава богу, у нас были друзья, которые приютили на первое время, без них пришлось бы очень туго, потому что это один из самых дорогих городов в мире. Например, если снимаешь маленькую квартиру в Манхэттене – не в той части города, где стреляют круглосуточно, а где живут обычные приличные люди, это стоит около 2 тыс. долларов в месяц плюс коммуналка. Это будет квартирка 2 на 2 метра, в которой владелец здания не разрешает иметь собаку или кошку и в которой ты точно не станешь рожать детей.

– Зато ты на каждом шагу понимаешь: находишься в месте, в котором происходит все, – добавляет Артем. – Например, недавно была неделя моды – можно было пешком дойти до места основных мероприятий, увидеть супермоделей, мировых знаменитостей. Тебе не нужно быть миллионером, чтобы к этому прикоснуться. Досуг здесь в сто раз богаче, чем где бы то ни было в мире. Кого бы ты ни хотел увидеть – это только вопрос времени. Если захочешь послушать вживую Мадонну, не будешь думать: приедет она или нет. Вопрос только в том, когда у нее следующий концерт в Нью-Йорке. Если тебя замучает ностальгия по юности и ты решишь послушать «Бэкстрит Бойз» – это тоже вопрос времени. Ну и вопрос концертной площадки, куда ты поедешь: в Верхний Манхэттен или в Нижний, или в Бруклин, или в Нью-Джерси.

Уровень шума, уровень жизни

– Когда попадаешь в Нью-Йорк первый раз, получаешь настоящий культурный шок: все другое! Другая архитектура, другие люди, другая еда, другие машины (каждая вторая – желтое такси), другой воздух (летом часто плюс сорок и ни одного дуновения ветерка), – говорит Артем. – Перенасыщенность во всех смыслах: плотность застройки, населения, разнообразие наций, языков, вероисповеданий. В 2009-м мы приехали сюда первый раз и были поражены. К моменту окончательного переезда культурный шок прошел, но понимание того, что место крутое, только окрепло.

– Наверное, Нью-Йорк для меня больше место для вдохновения, чем для бизнеса, тем более что бизнес физически находится в России, – размышляет он. – Здесь бешеный ритм жизни, бешеная конкуренция абсолютно во всех сферах. Именно здесь пришло осознание того, что мы слишком мало занимаемся тем, что умеем лучше всего, и напрасно не пытаемся прыгнуть выше головы. Именно здесь мы стали активнее развивать Город.томск.ру. Кстати, когда американцам говорю, что у меня на сайте бывает минимум полмиллиона человек в месяц, у них глаза округляются – это означает, что у тебя большой бизнес. Для нас это просто факт: есть да есть, а американцы трубили бы о такой цифре на каждом углу, шумели бы во всех СМИ. Этому умению пиарить себя я здесь учусь.

Еще Городецкий именно в Америке пришел к тому, чтобы зарегистрировать свою студию веб-дизайна.

– В Томске я периодически делал какие-то заказы – так, подрабатывал. А здесь я понял, что у нас быстрорастущий рынок, при этом люди не избалованы хорошим сервисом, креативом, – рассказывает Артем. – В России клиенты привыкли, что разработчик может взять деньги, начать затягивать сроки, не брать трубку. И, когда с ними общаешься по-другому, они удивляются. Хотя, живя в Нью-Йорке, понимаешь, что это элементарные вещи! Здесь учишься радовать людей не потому, что ты лизоблюд и хочешь сорвать с них побольше денег, а просто потому, что хороший бизнес – это когда обеим сторонам хорошо.

Страна возможностей

Работой Designstudio.ag в Томске руководит друг Городецкого, тоже Артем. В следующем году надеются открыть офис в Москве. Не в Нью-Йорке, потому что с такими налогами, которые обеспечивают весь этот лоск, ровные дороги и стриженые газончики, с социальными отчислениями и ценой рабочей силы открывать что-то экономически бессмысленно. Не в Томске, потому что уже сейчас большая часть заказов поступает из столицы, там спрос гораздо выше предложения, рынок развивается бурными темпами, а бюджеты несоизмеримы: когда в Томске говоришь, что сайт стоит 3 тыс. долларов, большинство людей округляют глаза. В Москве никто глазом не моргнет – три так три, слава богу, что не пять.

Соответственно, и жить Артем планирует на два города – Нью-Йорк и Москву.

– Сейчас нигде нет желания оседать. Пожив в разных городах, начинаешь по-другому смотреть на вещи, видеть мир более осмысленно и не так полярно. При всех плюсах этого мегаполиса скучаю по людям… Не только по родне и друзьям, но и просто по людям с общими корнями, языком и мировоззрением.

…В Нью-Йорке его чаще всего принимают за шведа.

Артем  Городецкий:

Первое время Артем жил в США по туристической визе, затем оформил рабочую. В один из вечеров он сидел за компьютером, перебирал почту и наткнулся на письмо с номером участника в лотерее Green Card (программа, по которой случайным образом разыгрывается вид на жительство в Америке) – подал туда документы просто так и даже забыл проверить результат. Со скучающим видом перешел на сайт лотереи и… Гости, находившиеся в тот момент дома у Городецких, должно быть, услышали радостный вопль: номер Артема значился среди выигравших!

– Это решение многих проблем с нашим статусом в Америке, – говорит Артем.

Зима 2011/12 была для Артема первой без снега, но это не мешало кататься на настоящем катке в Центральном парке Нью-Йорка. Сейчас на вопрос приезжего туриста «Куда сходить?» Артем как настоящий местный может выдать десятки мест, начиная с дежурной площади Таймс-Сквер с ее сувенирными магазинами, бродвейским шоу (70–150 долларов), ресторанами с крутящимися полами и видом на 360 градусов (средний чек на человека 30–50 долларов) и заканчивая районом Вильямсбург в Бруклине, где бывшие заводские территории попали в руки художников и музыкантов, где низкие домики, много молодежи, музыканты с тромбонами, гитарами, скрипками, магазины с пластинками, патефонами и старинной мебелью…

Если замучает ностальгия, можно поехать на Брайтон-Бич (1,5 часа на поезде от Манхэттена) и закупиться в русском магазине.

– Брайтон-Бич – это Одесса конца 1980-х – начала 1990-х со всеми вытекающими, – рассказывает Артем. – Склоки в магазинах («женщина, вас тут не стояло»), продавщицы в колпаках («вам докторскую послайсить или так свешать?»), Юра Шатунов с экранов телевизоров в кафе, бабушки, продающие пирожки, семечки, и прочие радости

Алексей Урсу: Я не больной, я временно нетрудоспособный

Известный томский телеведущий медленно, но верно возвращается к прежнему качеству жизни

Один из самых популярных тележурналистов Томска, эрудит и интеллектуал, любимец публики, которому, казалось, во всем благоволила фортуна, неожиданно получил от судьбы удар в виде опухоли головного мозга. Осенью 2012-го Алексей перенес операцию по удалению новообразования (к счастью, доброкачественного). Операция, выполненная в Новосибирске, прошла успешно. Но, как это часто бывает при подобном вмешательстве, вызвала серьезные последствия. Вот уже полгода журналист восстанавливает здоровье.

Несколько лет назад у Алексея Урсу начались головные боли. В 2010 году сделали МРТ и обнаружили опухоль. Он лечился, прошел курс лучевой терапии. Два года все было хорошо. А осенью 2012-го боли вернулись.

Обратился в ОКБ к главному нейрохирургу Александру Чирикову. Тот посмотрел снимки и сказал: «Удивительно, что вы сами добрались до больницы, обычно людей в таком состоянии приносят на носилках. Нужна срочная операция, иначе кома или смерть».

Оказалось, что опухоль сильно увеличилась и, по оценке врачей, была хоть и доброкачественной, но агрессивной. В Томске таких сложных операций на головном мозге не делают, нужно было ехать в Новосибирск.

События развивались стремительно. 8 октября доктор озвучил страшный диагноз. 9 октября мама Алексея, Людмила Долгова (директор школы «Эврика-развитие». – Прим. авт.), взяла отпуск для сопровождения сына. А 10-го в четыре утра на машине скорой помощи Алексея увезли из ОКБ в Новосибирск. В 12 часов в тот же день лучшие ученики профессора Кривошапкина (знаменитого на весь мир нейрохирурга) сделали операцию. Мать с сыном не успели даже испугаться. Перед операцией, правда, их предупредили, что могут быть последствия, связанные с нарушением функций органов движения. Так оно и случилось: левые рука и нога отказались слушаться.

– Психологически ощущение того, что ты не можешь встать, очень тяжелое, – признается Алексей. – На одной ноге, оказывается, ходить невозможно…

Через 12 дней после операции Алексея привезли в Томскую ОКБ, где он прошел курсы химиотерапии и продолжил заниматься лечебной физкультурой. Так у Леши начался не менее тяжелый период реабилитации.

Спустя полгода, наполненных визитами в Новосибирск для контроля состояния, восстановительными процедурами, сеансами массажа, выполняемого не только специалистами, но и мамой, освоившей его ради сына, а главное – усилиями самого Алексея удалось достичь колоссального прогресса. Самостоятельно, не без труда, конечно, но уже без помощи трости, на своих двоих Алексею удалось пешком подняться на девятый этаж!

– Я контролирую еще не все мышцы ноги, – уточняет Алексей. – Надо еще очень много работать, чтобы чувствовать себя уверенно.

– Нога подарила нам надежду на то, что заработает и рука. Мне нравится Лешина установка: «Я не больной, я временно частично нетрудоспособный. Я обязательно вылечусь и вернусь в профессию», – говорит мама.

В планах семьи – использовать все возможности восстановительного лечения в России (есть квота), а дальше, если будет необходимость, попробовать полечиться в Германии. Алексей верит в успех и продолжает бороться. Уже не за жизнь, а за ее качество.

Родился в 1981 году в Томске. Окончил Красноярское училище искусств по классу трубы и факультет журналистики ТГУ. Работал преподавателем в детской музыкальной школе, ведущим и корреспондентом программ «Утро по-нашему» на «ТВ3-Томск» и «Обстоятельства» на канале «СТС – Открытое ТВ». С 2010 года – ведущий программ «Крупным планом» и «Будьте здоровы» на ТВ-2. Обладатель двух профессиональных наград «Акулы пера», призер всероссийского конкурса «Культура в эфире».

Возникали вопросы: почему такое произошло именно со мной? За что, Господи? Я ведь сознательно крещеный, я пел в церковном хоре. А после операции появились мысли в духе Ницше: Бог умер – человек свободен. Потом мне встретился Бэн, австралиец, женатый на моей коллеге. Он сам много пережил, болел раком, находился в состоянии клинической смерти, но сохранил светлое отношение к жизни. Мы с ним играли на гитаре, он зажимал пальцем струны, а я правой рукой ударял по ним. Он вернул меня в позитив. Коллеги, родные, друзья очень меня поддержали.

Людмила Долгова,  мама Алексея:

– Поскольку операция у Алексея была экстренная, мы не попали в квоту, надо было платить большие для нас деньги. Выручили Лешины коллеги, организация, в которой он работает, – «Томская Медиа Группа» выделила 300 тыс. рублей на операцию. Особенно мы благодарны директору студии «Крупным планом» Виктории Мучник и ведущей программы «Успеваем» Полине Ромашовой. В этой ситуации они выступили настоящими ангелами-спасителями Леши. А потом ребята-музыканты провели благотворительный концерт в поддержку Алексея (руководила проектом Варя Гулевская), мои коллеги по школе организовали благотворительную ярмарку, да и многие томичи, узнав про нашу беду, помогли материально. Мы до сих пор оплачиваем лечение теми деньгами, которые тогда были собраны. Люди вообще проявили удивительную чуткость – и в департаменте здравоохранения, и в ОКБ, и в новосибирской клинике… Лешины коллеги и друзья постоянно о нем помнят, шлют SMS: «Держись, ты нам нужен!» Такая поддержка мотивирует сына на скорейшее выздоровление.

 

«Проснувшись после операции, я понял, что даже в такой ситуации остаюсь журналистом. Лишь только у меня из горла вытащили трубку от аппарата ИВЛ, я тут же стал детально расспрашивать хирурга, каким образом мне делали операцию и почему у людей вообще возникают опухоли мозга. Потом уже врач спросил у меня, как самочувствие. Я ответил: «Ну, бывало и получше». Он: «Шутим – это уже хорошо». Но потом мне стало не до шуток. Послеоперационные боли были очень сильные. Но я был живой! Я понимал, что у меня работает голова, остался тот же тембр голоса, то есть профессиональные инструменты тележурналиста сохранились. Я стал вспоминать любимые стихи, песни, использовал их как болеутоляющее. Строки и мелодии приходили как бы ассоциативно. Мама рассказала, что из окна палаты видны церковь и вокзал, и я вспомнил любимого Шевчука: «Вышел из комы ночью, там, где храм без крова, капельницы – в клочья, жить начинаю снова…»

Оксана Макеева уехала в длительную командировку, но обещала вернуться

Оксана Макеева

 

Родилась в Кемеровской области. В 1994 году окончила журфак ТГУ с красным дипломом. Работала корреспондентом и ведущей информационных программ ГТРК «Томск». Была старшим редактором информпрограмм, ведущей «Губернских новостей». В 2004 году окончила Президентскую программу подготовки управленческих кадров по специальности «менедж-мент». Проходила стажировку в Италии (Милан).

Лауреат городских, областных, всероссийских журналистских конкурсов. В 2006-м удостоена звания «Журналист года». В 2006–2010 годах работала начальником департамента по связям с общественностью ОАО «Востокгазпром». В 2007-м была избрана депутатом Думы Томска. В декабре 2010-го заняла пост директора ГТРК «Томск». В сентябре 2011-го покинула его. Работала советником регионального департамента ВГТРК.

В настоящее время – директор ОАО «ТРК «Заречный».

Звезда по имени Оксана

Макеева вспыхнула на томском теленебосклоне почти 20 лет назад. Карьера тележурналистки, не только служебная, но и политическая, развивалась последовательно и по восходящей. И вдруг на пике успеха произошел конфликт, в результате которого Оксана оставила должность гендиректора ГТРК «Томск» и исчезла из поля зрения томичей. Мы нашли журналистку в ЗАТО Заречный Пензенской области и попросили рассказать, какие пути привели ее в закрытый город и как ей работается на новом месте.

 К бюрократической работе душа не лежала

– Предложение возглавить телерадиокомпанию ЗАТО Заречный мне поступило от мэра города Вячеслава Гладкова, – рассказывает Оксана. – Мы познакомились в Москве, вместе в 2012 году заканчивали академию народного хозяйства и госслужбы, получая второе высшее образование. За время учебы я многое узнала о Заречном как уникальном городе в системе корпорации

«Росатом». В мэре видела человека целеустремленного, пытающегося привлечь в свой город лучшее, что есть в России. Над предложением думала три месяца.

В том, что дело будет интересным, не сомневалась – предстояло выводить ТРК, в которой почти 100 человек, на новый уровень. Но ведь Томск – это вся моя жизнь. Здесь семья, мои избиратели, коллеги, друзья, которые в меня верят, и вдруг бросить все и уехать в длительную командировку! Однако должность советника меня не устраивала: я привыкла не к бюрократической, а к реальной работе топ-менеджера. Спасибо мужу – он поддержал меня. Взяла с собой дочь Вику, кота и поехала осуществлять серьезный проект.

Нет сотрудников, способных на подлость

– ТРК «Заречный» работает по трем направлениям: городское телевидение, городское радио, кабельная сеть. Все три направления мы начали поднимать одновременно. Я очень довольна коллективом, это люди, на которых можно положиться. Есть, конечно, такие, которых нужно подталкивать, направлять, но это исправимо. Главное, нет сотрудников, способных на подлость…

Я очень уважаю мой прежний коллектив, жаль, что многие единомышленники вместе со мной покинули компанию. Слежу за работой ГТРК «Томск», но все свои силы, знания и умения отдаю ТРК «Заречный».

Томск – лучший город

– Дочка учится в 8-м классе лицея Заречного. Муж остался работать в Томске. Сын Денис – студент ЭФ ТГУ. Летаем с дочерью в Томск каждые два месяца. Когда приезжаю, сажусь за руль своей любимой Kia Cerato. Со стороны Томск еще привлекательней, намного лучше всех европейских городов, той же Пензы, которая расположена в10 кмот Заречного.

В ЗАТО нам предоставили квартиру. Сам город небольшой, компактный, зеленый – единственный в России, расположенный на лосиной тропе, лося можно встретить прямо во дворе или в центре. До Пензы 10 минут на машине, до Москвы – ночь на поезде.

Все идет по возрастающей

– Интересное чувство пришлось пережить. В Томске меня знают все. А в Заречном в сентябре 2012-го пришлось начинать с чистого листа. И вот не прошло и полгода, как стала публичным человеком. Знакома лично с губернатором Василием Бочкаревым, со спикером Законодательного собрания Иваном Белозерцевым, с некоторыми руководителями Росатома, потому что поставила цель, чтобы наша ТРК стала центром единого информационного пространства закрытых городов России. Реальный проект уже представлен в Росатом.

– Я бы не сказала, что моя карьера прервалась, все идет только по возрастающей, – говорит Оксана, отвечая на вопрос, не осталось ли чувства досады от того, что прервалась карьера. – Но что касается томской карьеры, конечно, странно, что свой профессионализм (не буду скромничать – я умею работать очень хорошо) я отдаю не родному Томску, а другому городу. Так сложилось. Досады уже нет. Но до сих пор удивляюсь, какую роль в России играет человеческий фактор, как отдельно взятые люди могут влиять на ход событий и даже истории. Ведь все, что было в Томске в сентябре 2011 года, это нелепый детектив всероссийского уровня с переворотом и захватом власти, когда зло, как в том мифе про яблоко раздора, победило добро. Я обязательно об этих событиях еще напишу книгу. Обидно было и за политическую партию, ярким представителем которой я являлась в тот момент. Сильная, казалось бы, партия руку помощи, к сожалению, протянуть не смогла. Но сейчас, спустя полтора года, я в прекрасной профессиональной форме, полна идей, преподаю по-прежнему на факультете журналистики ТГУ – частично дистанционно, частично в очной форме. Пишу кандидатскую диссертацию и надеюсь вернуться в большую политику к моим избирателям.

Что произошло  в сентябре 2011-го

Представители КПРФ, «Справедливой России» и ЛДПР выступили с открытым обращением к Оксане Макеевой, предложив ей сделать выбор между политической карьерой и руководством ГТРК. Однако Оксана объяснила, что политика – это ее хобби, которым она занимается в свободное от работы время, поэтому уходить с поста не намерена. По ее словам, 7 сентября она была в Москве на ВГТРК, где ей предложили написать заявление об уходе. Иначе пригрозили увольнением по политическим мотивам. Оксана писать заявление отказалась. 8 сентября вечером в здание ГТРК «Томск» пришли вооруженные люди, которые попросили сотрудников покинуть рабочие места. На следующий день состоялось собрание, на котором был представлен новый руководитель ГТРК и объявлено, что Оксана Макеева уволена с формулировкой «за грубые нарушения трудовых обязанностей, а также за агитацию в пользу «ЕР». Журналистка подала иск к ВГТРК в районный суд, но затем отозвала его, мотивировав тем, что конфликт исчерпан и что она согласилась занять должность советника регионального департамента ВГТРК.

Томский правозащитник Борис Крейндель увез из России семью и два инсульта

Борис Крейндель исчез с томского политического горизонта стремительно. Вот только что его колоритная фигура мелькала на трибунах, а низкий голос клеймил сталинскую диктатуру и террор. И вдруг самый, пожалуй, резкий в своих высказываниях томский правозащитник как в воду канул. Ни слуху ни духу. Причина столь внезапного залегания на дно оказалась более чем уважительной. Борис Максович, и без того имевший массу идеологических противников, взялся защищать права новосибирских цыган, чьи дома были подожжены из-за подозрения в торговле наркотиками. Это понравилось далеко не всем. В результате посыпались угрозы не только в его адрес, но и в адрес дочери. Крейндель был вынужден уехать.

Спустя почти семь лет Борис Максович столь же неожиданно объявился. Электронное письмо содержало лаконичное сообщение: «Живу в США».

Об остальном Борис Крейндель рассказывает сам.

Уехали стремительно

– Первые полгода после скоропостижного отъезда из Томска мы с дочкой скитались по Москве. Я работал, заканчивал мониторинг для Европейского центра защиты прав ромов (цыган), оформлял загранпаспорта для семьи – было понятно, что в России нам не жить… В сентябре мы уехали туристами в Турцию, имея в карманах обратные билеты, а оттуда сразу в США. До февраля 2007-го учил язык и искал работу. Потом три года работал… И вот уже в течение двух лет на инвалидности: врачи нашли два перенесенных инсульта.

 Устроились нормально

– Квартиру сначала арендовали по коммерческим ценам, а затем получили льготную муниципальную по возрасту, обслуживание и содержание которой вдвое дешевле, что очень приятно. Соседи у нас весьма доброжелательные. Белочки заглядывают перекусить, как будто по расписанию, заходят в дом, позволяют себя гладить… Выписываем русскоязычную газету и три журнала. Я консультирую беженца из Москвы, лишенного российского паспорта и едва добившегося освобождения из тюрьмы. Он сейчас в США, семья еще в Москве.

Самое главное – дочь жива! В Томске ее обещали «похоронить» еще в 2006-м… Возится с котом-томичом, который у нас заболел, и доктора хотели его усыпить. Но она не согласилась.

Особенности американской жизни

– Здесь никто не спросит о национальности, цветом кожи интересуются лишь для учета, что специально оговаривается в любой анкете. Если вы говорите, что вы из России, значит, вы русский, а не турок или афроамериканец. Точно так же не спросят здесь о религиозных предпочтениях… Новый год почти не заметен, широко празднуется Рождество Христово. Совершенно не известен Международный женский день 8 Марта, как и его основательница Клара Цеткин.

Пышно цветут всевозможные конфессии. На словах одна другую разве что не кушает, но не более чем на словах и неофициально. Высказывания чиновников, священников, журналистов тщательно анализируются, и чуть что – отставка! Спасает разве что публичное признание ошибки и принесение извинений. Аналогичная ситуация с сексуальными ориентациями. Если вам не нравится сосед или сослуживец, вас никто не принуждает терпеть его, при этом никто никогда не позволит сказать ему об этом.

Вот так и переходим от одной жизни к другой…

ДОСЬЕ «ТН»

Борис Крейндель родился в Томской области в 1948 году. Окончил ТГПИ, работал преподавателем, электромонтером, слесарем КИПиА, инженером-электроником. С 1993 по 2006 год – в правозащите. Несколько лет был членом совета Томского общества «Мемориал». Работал с «Международной амнистией», Московской Хельсинкской группой, входил в коалицию «За демократическую АГС» (АГС – альтернативная гражданская служба. – Прим. ред.), возглавлял областную комиссию по правам человека и антифашистский комитет, был региональным координатором проекта ООН «Права человека в современном мире». С 2006 года – в эмиграции (США).

Кстати

Инвалиды в США

Получить статус инвалида очень трудно, люди продолжают работать даже на протезах и в колясках. Но какое им внимание! Специальные кабинки с поручнями в каждом туалете, телефон-автомат на уровне коляски в гостинице. Уход на дому предоставляется на несколько часов в день, доставка горячих обедов силами волонтеров. В магазине, в больнице инвалидная коляска всегда наготове. И пособие такое, что позволяет достойно жить. В 62 года ставят в очередь на государственную квартиру. Я ждал всего полгода. Лампочку ввернуть не дадут, персонал сделает это в тот же день…

Бывший главный охотовед Томской области: «Я не позволял вип-персонам охотиться в заказниках»

«Наконец-то осуществил свою давнюю мечту, – говорит Евгений Батурин. – Живу в пригороде. У меня все под боком: гараж, погреб, баньку построил, а самое главное – есть мастерская, где занимаюсь обработкой трофеев»

Главный охотовед Томской области занял аналогичный пост в Алтайском крае

Томские охотники и егеря без труда вспомнят Евгения Батурина: долгое время он возглавлял областное охот­управление, после ликвидации учреждения работал в ОГУ «Облкомприрода» начальником отдела охраны заказников. Последние два года Батурин живет в Барнауле, где профессиональную жизнь начал с должности экологического инспектора, но вот уже почти полгода работает в администрации Алтайского края.

Евгений Батурин говорит, что последние 15 лет лелеял мечту перебраться на постоянное место жительства в Барнаул…

С первого взгляда

Впервые гостем Алтая Евгений Батурин стал в 1994 году, когда с семьей отправился в путешествие в этот загадочный край. Конец июня. В Томске холодно. Дождливо. Заедают комары и мошка.

– Как сейчас помню, проехав Новосибирск, еду по трассе М-52 и вижу большие буквы «Алтайский край», а сразу за ними – синее небо и солнце. Тепло было на протяжении всего отпуска: от отдыха остались прекрасные впечатления, – до мелочей помнит первую поездку Евгений Александрович.

С тех пор Батурин стал поклонником «края тысяч озер»: хоть на недельку, но вырывался на алтайские просторы. Со временем мечта жить именно на этом пространстве превратилась в семейную. Первопроходцем стала старшая дочь Батурина: в 2008 году, развивая свой бизнес, переехала с семьей из Томска в Барнаул. Обустроились, купили дом.

– Вскоре и мы с женой и младшей дочкой последовали их примеру. Чем старше становишься, тем сложнее срываться с обжитого места, и это, наверное, была последняя возможность для нас что-то поменять в своей жизни.

Город-симпатия

В Барнаул Батурин перебирался, не имея профессионального тыла: не было связей, друзей. Работу начал искать по специальности. В Управлении Росприроднадзора по Алтайскому краю и Республике Алтай тогда объявили конкурс на замещение должностей. Батурин подал документы на вакансию старшего государственного экологического инспектора и стал им.

– Когда решилась ситуация с трудоустройством, взялся за квартирный вопрос и был приятно удивлен: в Барнауле цены на жилье значительно ниже, чем в Томске.

Подобрал небольшой новый дом с участком в пригородном коттеджном поселке и, продав томскую недвижимость, стал домовладельцем. Наконец-то осуществил свою давнюю мечту. Живу в пригороде. У меня все под боком: гараж, погреб, баньку построил, а самое главное – есть мастерская, где занимаюсь обработкой трофеев. Супруга разводит розы, я собираюсь разбить виноградник и делать вино.

Барнаул мне симпатичен, это просторный и светлый город, где широкие проспекты, много зелени, парков, интересная современная архитектура. Первый год жили, постоянно сравнивали цены. Здесь дешевле все – и продукты, и жилье, и бензин. Единственный неприятный момент, что последние два года стали появляться пробки на дорогах, раньше их не было. Но это беда всех развивающихся городов.

Дело жизни

На алтайских просторах Евгений Батурин адаптировался быстро. Например, на общественных началах стал поднимать трофейное дело. Благодаря томскому опыту организовал проведение межрегиональной выставки трофеев, чем взбудоражил охотничий мир. А еще в 2012 году издал книгу «Охотничьи трофеи». Энтузиазм, организаторские способности, мастерство или все в комплексе – неизвестно, что именно оценило руководство, но чуть более года назад Евгения Александровича пригласили на работу в администрацию края, где он сейчас занимает пост начальника управления охотничьего хозяйства. По сути, должность, аналогичная той, что занимал в Томской области.

– Знаю, что бытует мнение, будто я уехал по причине разногласий с тогдашним главой области Виктором Крессом. Это не так. Хотя с губернатором отношения складывались непросто. В 1993 году глава области принял решение о ликвидации охотуправления, а я оспаривал это в суде. Процесс тогда выиграл, но в течение дальнейших девяти лет работы начальником охотуправления ни разу не попал на прием к главе региона. Все вопросы, касающиеся охотничьего хозяйства области, приходилось решать с его замами. Не думаю, что Кресс демонстративно меня игнорировал, скорее, его окружение создавало негативный информационный фон.

Не было в мой адрес и претензий, что я разрешал ВИП-персонам охотиться в заказниках (ходили такие слухи, называлась фамилия Николая Вяткина). Заказники – это мое детище: я создавал их, обустраивал, налаживал работу, подбирал и обучал егерей, это дело моей жизни, то, чем горжусь. С Вяткиным мы много раз ездили на охоту, меня всегда привлекала в этом человеке жизненная энергия и надежность. Он, кстати, долго мне припоминал, как в свое время я не дал ему выстрелить по бобру на весенней охоте. Ни ему, ни кому другому в заказниках охотиться не позволял. Наоборот, когда на осенней охоте в Тегульдетском районе мы увидели большие скопления глухарей, Вяткин выступил с инициативой закрытия охоты в том месте и создания заказника. Благодаря его инициативе и помощи был создан заказник Чичкаюльский, который действует до настоящего времени.

***

В Томск Батурин приезжает раза два в год, в основном чтобы побывать на могилах родителей.

– Я приземлился, – убежден Батурин, – в Барнауле у меня дети, внучка растет, по воскресеньям мы с ней ходим в театр. А томичам я всегда рад, приезжайте!

В охотничьих хозяйствах Томской области и Алтайского края много общего, но опытный глаз охотоведа фиксирует различия: «На Алтае значительно теплее: лето длится дольше, солнца больше, снега меньше, поэтому богаче и разнообразнее животный мир. Численность промысловых животных выше. Несмотря на освоенность угодий и наличие дорог, можно постоянно видеть косуль, лосей… Есть и такие виды, которых не встретишь в Томской области: заяц-русак, корсак, марал. Больше кабанов. А вот численность медведей в Алтайском крае ниже. Край исполосован дорогами, практически нет места, куда нельзя подъехать на машине. Это хорошо и для охотников, и, к сожалению, для браконьеров – приходится вести с ними жесткую борьбу»

Светлана Шерстобоева: Я при жизни попала в рай на земле

Теперь она носит другую фамилию, живет в другой стране и ездит только по встречке

Медовый месяц по-тайски

– Скорость, с которой мы проживаем свой медовый месяц в Таи­ланде, просто умопомрачительна, – признается Светлана. – Праворукую «Хонду» прямо из салона купили на второй день (обычно люди стоят в очереди от двух месяцев до полугода в зависимости от марки авто). А спустя еще две недели купили дом, пересмотрев при этом более полусотни разных вариантов. После обеда в лэнд-офисе юрист (говорят, друг короля Таиланда) за полчаса оформил документы, и уже с утра тайские рабочие начали копать огромный котлован под бассейн. Этим же вечером в апартаментах мы отмечали праздник happy new house с нашими английскими и канадскими товарищами. Они были просто ошеломлены нашим напором, довольно непривычным для размеренного и сонливого Таиланда.

– Что за дом?

– Небольшой, около 100 «квадратов», с хорошим куском земли для бассейна. Веранда, две спальни.

– Света, естественный вопрос: а почему Таиланд?

– С тех пор как я первый раз попала за границу (с легкой руки редактора Нилова – в Турцию, это был мой первый бизнес-трип), я успела объездить полмира, не считая мелкие и неразвитые страны. Когда попала в Таиланд впервые, поняла – вот здесь я хочу умереть. Кстати, до этого я хотела отбросить коньки только в Томске. Вот такие резкие перемены… Затем жизнь вынесла меня в Новосибирск, этот огромный город, третий после Москвы и Питера… О том, как мелок и ничтожен в своих размерах Томск, я поняла благодаря работе на ТВ. Если в Томске ты ищешь новости для выпуска , то в Новосибирске небрежно выбираешь. Какой вывод я для себя извлекла из этого жизненного зигзага (помимо нового мужа)? Какого хрена я загубила свою молодость в Томске?! Ведь рядом, под боком, был отличный мегаполис с огромными перспективами и всем таким…

– Подробнее про мужа… Хоть мы и не женский журнал.

– Подробно не буду. Скажу вкратце: у нас в загородном доме, который остался на Обском заливе, над входом висит барельеф Дзержинского. В коттеджном поселке близкие друзья называли его Бонд. Джеймс Бонд. А я называю просто Саша.

– Как все-таки пришла в голову идея переехать в Таиланд?

– Последнее время я работала на новосибирских депутатов – советником председателя Надежды Болтенко. Уже сама эта работа готовила меня к вечному отдыху. Зарплата 70 штук, с девяти до шести сидишь и смотришь на часы. С такой низкой интенсивностью труда я не работала никогда. Ужас! Вечно крутилась как белка в колесе. А тут колесо остановилось… И мне это, как ни странно, понравилось! Но только здесь, в Таиланде, а не там.

Больше не рабочая лошадь

– Неужели правда понравилось бездельничать? Не поверю, зная, что ты трудоголик.

– А найти дом – это не труд? На нас работали несколько тайских и русских риелторов, а нашли мы сами… через англичан. Будем теперь соседями. Сейчас мне предстоит обустроить наши жилище и «придомовую территорию». Тут есть свои особенности. Пальма, посаженная вблизи бассейна (так хочется!), может своими корнями взорвать его в два счета. Поэтому большинство тайцев высаживают пальмы в высоких горшках и активно подкармливают удобрениями. Сегодня меня осенила гениальная идея: а почему бы горшок с пальмой не зарыть в землю? И бассейны целы, и пальмы сыты. Мне довольно быстро (а безработная я с июля) удалось поменять парадигму рабочей лошади на противоположную. И самым сложным был не сам отказ от работы, а то, что за тебя все всегда сделают, но самое «позорное» – платят. Огромная внутренняя работа, и вот результат: ощущение, что ты на содержании у мужчины, превратилось из стыда в радость. Я научилась и попрошайничать, сложив губки, и получать подарки и, что самое главное, удовольствие от этого. Оказывается, этому можно научиться точно так же, как языкам. И, заметьте, никаких угрызений совести!

– Ты поменяла фамилию?

– Мне ее здесь поменяли помимо моей воли. При оформлении документов на дом в тайской транскрипции потребовался перевод Ф.И.О. с английского (как в загранпаспорте) на тайский. И выяснилось, что букв и звуков «Ш» и «Р» в тайском языке нет. Поэтому теперь моя прежняя фамилия Шерстобоева в тайском варианте звучит как Чистобоева. Это чисто по-нашему… еще и пальцы так эф-ф-фектно разогнуть.

– Можете ли вы в Таиланде получить гражданство?

– Нет. У мужа будет пенсионная виза, ее дают после 50. А мне еще два года придется с нетерпением ждать этого прекрасного возраста. Буду получать образовательную визу, а для этого необходимо учить языки. Решила начать с тайского, так как мой английский меня вполне устраивает. По-русски мы говорим только дома, и то не всегда… Если кто-то искренне переживает, что я забуду родную речь,  мой скайп: svetasherst, e-mail: simochka2003@sibmail.com.

– А как тайцы относятся к русским?

– Как-то вечером мы с мужем прикидывали, что бы нам привирать, отвечая на вопрос «Where are you from?». Быть русским здесь страшно невыгодно. Любую мелочь (даже жареную утку) тебе предложат в 2–3 раза дороже, узнав, что ты из России. А если это покраска дома? Как мы поняли из общения, новые русские с многомиллионными доходами вообще не понимают цен и не считают денег. Бассейн полтора миллиона? Оk! Решетки на окна за пол-«лимона»? Сейчас отсчитаю. У работящих маленьких тайцев это вызывает шок и… естественное желание срубить бабки по-легкому. Вчера возле языковой школы, пока муж парковался, пожилая тайка заговорила со мной на English. Узнав, что я из России, пожаловалась мне, что 10% русских люди хорошие, а 90 – плохие. Нам с мужем повезло, мы живем в отеле, где никогда до нас не видели русских. Никто не успел изгадить общее впечатление о нации, именно поэтому, наверное, нам все наши европейские друзья и их тайские жены так активно помогают.

Будни – праздники для нас

– Чем занимаетесь в свободное время?

– Как говорит муж, у нас с тобой теперь одна работа – праздники отмечать. День короля, День надписей на песке, День страстных поцелуев… Но больше всего мне понравился праздник Лои Кратонг – полнолуние в конце ноября. В этот день тайцы делают очень красивые и источающие аромат тортики из цветов. Они стоят от 30 до 100 бат (читай: рублей). Нужно зайти по пояс в воду, зажечь две свечи, загадать желание и отпустить в море… Тысячи таких цветочных корабликов уплыли в Сиамский залив. Наш в том числе. Кстати, фото с праздника сделал мой экс-супруг (он из Северска), сейчас тоже живет и работает в Паттайе, мы общаемся и стараемся помогать друг другу.

– Где будете отмечать Новый год?

– Уже получили приглашение на Сhristmas party на виллу к Майклу и Нике. Он англичанин, она тайка. Так что 25 декабря отметим с нашими многочисленными друзьями из Европы. Нужно будет притащить с собой пару русских блюд да любимые спиртные напитки. Я хочу подготовить свою фирменную беспроигрышную лотерею, но уже на английском. А на Новый год сюда едет из Томска Андрей Зибалов, одноклассник моего первого мужа. Привезет русской водки и, наверное, красной икры. И то и другое в Тае дефицит. Вернее, этого здесь нет вообще.

Досье

Светлана Шерстобоева родилась в Омске, школу окончила в Бердске Новосибирской области. Поступила на журфак Кишиневского госуниверситета, на втором курсе перевелась в ТГУ. По окончании работала в томских газетах («ТМ-экспресс», «Диалог», «Томский вестник»). С 2010 года на ТВ. В 2011-м переехала в Новосибирск, в 2012-м – в Таиланд, Паттайя.

 

«Сейчас в Паттайе плюс тридцать. И на суше, и на море. Ранним утром, качаясь на волнах, я мысленно благодарю Всевышнего за этот рай, подаренный мне еще при жизни. Ну и, конечно, Виктора Мельхиоровича и Сергея Ильиных. Это с их легкой руки я избавилась от необходимости нянчиться с «Томским вестником». А теперь нянчат меня – муж и море. Надеюсь, никому не нужно объяснять, что лучше?»