Экс-вице-мэр Томска о времени, власти и о себе
Михаил Рутман окончил в Омске Сибирский автомобильно-дорожный институт по специальности «инженер путей сообщения», диплом защищал по проектированию и строительству мостов. По распределению попал в Туву. Работал мастером на строительстве автодороги через Западно-Саянский хребет с выходом на Хакасию и Кузбасс. Через два года был призван в армию рядовым. Служил в Приморье в ракетных войсках. После армии год работал в Омске, а в 1968-м вместе с супругой и маленьким сыном переехал в Томск, родной город супруги. 20 лет работал в тресте «Строймеханизация» мастером, прорабом, начальником участка, начальником управления механизации.
В 1987 году был назначен руководителем «Водоканала». В 1990-м приглашен на работу в горисполком заместителем председателя. В общей сложности в городской администрации проработал 14 лет и 10 месяцев, из них шесть лет – первым заместителем градоначальника.
В настоящее время советник при ректорате ТГАСУ. Кандидат технических наук. Вице-президент Союза строителей Томска и Томской области. Почетный строитель РФ. Член совета ветеранов строительного комплекса области. Награжден знаком отличия «За заслуги перед Томской областью».
С супругой, Маргаритой Николаевной, в свое время окончившей Томский медицинский институт (СибГМУ), прожили вместе 45 лет, пять лет назад после тяжелой болезни она ушла из жизни. Сыновья Александр и Игорь окончили ТГАСУ. Внук Артем и внучка Алена – тоже выпускники ТГАСУ.
У Михаила Рутмана более чем полувековой трудовой стаж, в котором весомую часть – почти 15 лет! – занимает работа в городской власти. По нынешним меркам – достижение, а если сравнивать с местными постсоветскими руководителями аналогичного уровня – рекорд. Причем, что удивительно, никакого скандального шлейфа за ним не тянется. Умело маскировался? Нет, по отзывам тех, кто его хорошо знает, Михаил Григорьевич просто во всех отношениях достойный человек.
В обрамлении города
– Каким образом, Михаил Григорьевич, вы попали в городскую администрацию?
– К этому приложил руку Владимир Гончар. Будучи заместителем председателя горисполкома, он предложил мне возглавить «Водоканал», а когда стал председателем горисполкома, позвал к себе заместителем.
– С чем пришли в муниципалитет, какие задачи перед вами поставили?
– Я пришел замом по капитальному строительству, потом добавили «и по развитию территорий». Лет пять я еще курировал «Водоканал», занимался поиском денег на его развитие.
– Процитирую одно из ваших тогдашних высказываний: «Администрация Томска намерена изменить облик города с помощью высотных зданий, построенных вокруг исторического центра (этот план разработал Институт ЭНКО, Санкт-Петербург. – Прим. Т.В.). Новые высотки (12–18 этажей) образуют своеобразную корону вокруг исторического центра – это будет высотное обрамление города. Новый высотный силуэт Томска планируется завершить в 2015 году». 2015 год наступил. И что?
– Генплан развития города стал разрабатываться еще до моего прихода в администрацию, а утвердили его в 1991 году.
– Этот план предполагал строительство высотных зданий, подобных «Статусу»?
– Нет, имелись в виду высотные жилые дома не в историческом центре города, а вокруг него. Они, между прочим, продолжают активно строиться. Микрорайоны Радужный, Зеленые Горки, Мокрушинский и другие постепенно формируют высотное обрамление города. При этом хочу заметить, что установка наших преемников в администрации не застраивать высотками историческую часть города, на мой взгляд, правильная.
– Еще одно ваше высказывание прозвучало в защиту дольщиков недостроенного жилья: «Самим им не вылезти. Государство должно помочь. Выдать беспроцентные ссуды или поспособствовать выделению средств из бюджета, чтобы достроить дома и снять социальное напряжение». Как вы оцениваете деятельность администрации в этом направлении?
– Власть, прежде всего областная, за последние 4–5 лет предприняла для этого серьезные усилия. Из 26 недостроенных домов более половины уже сданы. Я думаю, что в течение ближайших 2–3 лет, если ничто не помешает, проблема будет решена.
– Недавно городские депутаты приняли новую норму жилой застройки: 30% территории отводится самому объекту, остальное – под социальную инфраструктуру: парковки, зоны отдыха для детей и стариков. Зная томскую ситуацию, вы считаете это реальным?
– Я считаю, это нереально. Сегодня землю застройщик выкупает. И если выполнять норму по обеспечению каждой семьи местом для парковки автомобиля, то для застройщиков это неподъемно. Мы еще не можем себе позволить так роскошно жить. Земля очень дорогая, строители понесут колоссальные убытки, а чтобы их возместить, будут вынуждены повышать цену квадратного метра, жилье окажется золотым. А в стране в целом и у нас в Томске ставится задача строить прежде всего жилье экономкласса. Богатые давно уже построили себе все, что хотели. Речь идет о людях невысокого достатка, для них должно строиться доступное по цене жилье.
– А что, по вашему мнению, будет с пресловутой точечной застройкой?
– Хотим мы или не хотим, точечная застройка в Томске будет продолжаться. Она ведется в основном там, где сносятся старые деревянные дома, которые физически и морально устарели. При дефиците территории эти места будут точечно застраиваться.
Где был завод, там дом стоит
– Сейчас промышленные предприятия постепенно переводятся за черту города либо исчезают вовсе. На их территориях строятся торгово-развлекательные комплексы, в лучшем случае – жилые дома. Если посмотреть с точки зрения истории, все правильно, а если с точки зрения живых людей, очень драматично. А как, Михаил Григорьевич, к этому относитесь вы?
– Это действительно очень болезненный процесс для тех, кто работал на этих предприятиях. Я сочувствую им.
– Территории промпредприятий продаются под строительство жилых микрорайонов. Например, огромная площадь от ул. Бердской до конца пр. Ленина, где когда-то был шпалопропиточный завод, переведена из промзоны в зону возможной застройки ТДСК. По вашему мнению, это перспективный для Томска проект?
– То, что промпредприятия выводятся за черту города, это правильно. И то, что на их месте строятся жилые дома, тоже правильно.
– Разве это не вредно для людей с точки зрения экологии?
– Нет, ведь предусматривается рекультивация территорий. На той же площадке шпалопропиточного завода ТДСК уберет и вывезет верхний слой почвы. Там будет отличный район для жилья. Рядом река, берег высокий, так что подтопления можно не бояться.
– А насколько перспективно, по вашему мнению, развитие города в сторону Кузовлевского тракта?
– Территории вокруг Томска, которые можно было бы осваивать для массовой застройки, постепенно исчерпываются. ТДСК уже зашел на площадку в районе Зонального, там планируется построить 600 тыс. кв. метров. Солнечный, Радужный, Зеленые Горки уже почти полностью застроены. Старым генпланом еще предусматривалось строительство примерно 2 млн кв. метров жилья за приборным заводом в сторону Михайловки. В районе Кузовлевского тракта можно построить почти 10 млн кв. метров на 350 тыс. человек – целый новый город. Все это – перспективы развития Томска.
И гордость, и досада
– В 1990-е предприятия сбрасывали «социалку», избавлялись от детских садов и прочих объектов. Многие не платили налоги в бюджет. Тогда была создана комиссия для работы с предприятиями-неплательщиками, введена практика погашения долгов долями. Кому пришла в голову такая идея?
– В тот сложный период предприятия, чтобы выжить, стали продавать свои здания, в первую очередь непрофильные объекты, например детские сады. Тогда были массовые задержки по выплате зарплаты. Муниципалитет ничего не мог сделать. Тем более поступила команда из Москвы: отдавайте соцобъекты в частные руки.
Что касается комиссии по доходам в бюджет города, то инициатором ее создания выступила заммэра по экономике Марина Сеньковская. После ее ухода мне поручили воссоздать и возглавить эту комиссию. В нее входили представители мэрии, правоохранительных, налоговых и других органов. Заседали каждую неделю, приглашали руководителей предприятий-должников и предлагали погашать долги по графику, постепенно. Ситуация не кардинально, но все-таки изменилась к лучшему. Мы сумели внушить руководителям мысль, что от их добросовестности зависит жизнь города.
– Что еще при Рутмане сделано такое, чем можно гордиться?
– Тогда была тяжелейшая обстановка с инженерной защитой территорий. Оползни, подтопления представляли для них серьезные риски. Мы создали координационный совет по инженерной защите территорий, привлекли к этой работе ученых ТГАСУ, специалистов профильных служб, составили программу действий. Благодаря этому удалось многое сделать в Лагерном саду, в микрорайоне Солнечном. Появилась возможность управлять процессами, своевременно принимать профилактические меры. Второе: изменилась политика по энергосбережению. Одними из первых в Сибири мы создали координационный совет и перешли на новые нормы по энергосбережению в строительстве. Начали применять стеклопакеты, толщина наружной стены стала значительно больше, ввели тройное остекление окон, утепление подвалов, перекрытий. Все это позволило сократить теплопотери до 50%.
Колоссальная работа была проведена по подготовке к 400-летию Томска. Николай Закотнов, руководитель «Томска исторического», съездил в несколько городов, которые тоже готовились к юбилею, и привез много ценных идей. В мэрию пригласили главным архитектором Александра Авсейкова, который ранее работал в «Томскпроектреставрации» и хорошо знал город. Вместе разработали программу подготовки, губернатор получил добро на ее реализацию у председателя правительства Виктора Черномырдина.
По первому варианту подготовки было предусмотрено 700 млн рублей, но программу развили до 4 млрд. Вышло специальное распоряжение президента Бориса Ельцина, постановление правительства, куратором назначили министра финансов Алексея Кудрина. Город преобразился, похорошел. Большую роль в подготовке к 400-летию Томска сыграли руководители области Виктор Кресс, Оксана Козловская, Владимир Гончар, Владимир Пономаренко. Мы все мотались по министерским кабинетам в Москве в поисках финансирования программы. Была проведена реконструкция вокзалов, Губернаторского квартала, набережной Ушайки и многих других объектов. Это был общий большой труд. Еще в тот период многое сделано по совершенствованию инженерной инфраструктуры, развитию подземного водозабора, выполнению противооползневых мероприятий. Несмотря на трудности с выплатой зарплаты, удавалось выкраивать деньги на эти важные для города дела.
– А что не удалось сделать, от чего осталось чувство досады?
– Мы разработали программу расселения аварийного жилья. А претворить ее в жизнь не смогли из-за отсутствия средств. Только сейчас появилась возможность приступить к ее выполнению. Жалею и о том, что до конца не удалось обеспечить развитие «Водоканала». Тогда Минстрой расформировали, создали агентство и прекратили финансирование. Еще огорчает, что не совсем продуманно влезли в историческую часть города: нужно было больше думать о сохранении и реставрации исторических объектов, а не о строительстве новых многоэтажек.
Без подводных камней
– Почему, Михаил Григорьевич, вы ушли из мэрии? Официально называли формальную причину: по возрасту. А на самом деле? Может быть, были какие-то подводные течения, разногласия с мэром?
– Никаких подводных течений не было, я на самом деле достиг предельно допустимого для руководящей муниципальной должности возраста. Мне поступило несколько приглашений в строительные организации, звал и ректор ТГАСУ Геннадий Рогов. Я посоветовался с Гончаром, он сказал: иди в строительный университет. Я прислушался, хотя многие отговаривали: там, дескать, зарплата меньше. О принятом решении не жалею. Умный, интеллектуальный коллектив, работать интересно.
– В 2003-м вы защитили диссертацию «Закономерности развития опасных природных и техноприродных процессов на территории Томска и их влияние на устойчивость природно-технических систем». Взялись за диссертацию, чтобы обеспечить себе запасную площадку или это были давние планы?
– Ни о каких запасных площадках не думал. Просто этой темой занимался восемь лет, накопил много материала. Большой материал собран и по теме энерго-сбережения. Тогдашний проректор по науке ТГАСУ, умнейший и мудрейший Леонид Ляхович мне сказал: «С таким материалом тебе нужно защищать диссертацию». Я поступил в аспирантуру и в течение трех лет под научным руководством профессора Валентина Ольховатенко написал и защитил диссертацию. Тогда я еще работал в мэрии.
– Судя по теме, вы знаете, какие зоны в Томске неблагоприятны для застройки, а какие, наоборот, комфортны?
– Конечно, знаю. Я ведь кроме всего прочего веду курс у студентов по инженерной защите сооружений и читаю лекции по управлению охраной окружающей среды. Район Лагерного сада и микрорайон Солнечный из-за оползней неблагоприятны для застройки. В Солнечном в свое время пришлось даже расселять дом.
Власть и коррупция
– Не хочется лишний раз вспоминать неприятную ситуацию с Александром Макаровым, он расплатился по полной программе, но не могу не спросить, было ли у вас во время совместной работы с ним ощущение возможного ЧП?
– Я, естественно, видел, что делается что-то не то, особенно с выделением земельных участков – эту работу Александр Сергеевич замкнул исключительно на себе. Но делал он все по-хитрому: в бюджет не лез, договаривался, похоже, об откатах с глазу на глаз с застройщиками. А вот с наказанием, я думаю, наше правосудие переборщило, срок заключения мог быть гораздо меньше, чтобы он осознал содеянное.
– Неужели коррупция во власти непобедима?
– Боюсь, что нет. Мое поколение все-таки было воспитано по-другому: поступать нечестно, красть считалось зазорным. К тому же при советской власти существовала система подготовки руководящих кадров, человека отслеживали чуть ли не с рождения, последовательно проводили по ступеням карьеры, прежде чем он занимал какой-то пост. В перестройку такая система была разрушена.
– Вы, Михаил Григорьевич, имеете опыт общения с тремя градоначальниками – Гончаром, Коноваловым, Макаровым. С кем из них было интереснее и продуктивнее работать?
– Пожалуй, с Гончаром. Во-первых, он сам по себе очень порядочный человек, профессионально вникал во все дела, знал город, знал проблемы. С Коноваловым тоже складывались нормальные деловые взаимоотношения, да и Макаров не мешал работать, но Гончара я могу назвать своим учителем, хотя Владимир Васильевич, царствие ему небесное, был несколько моложе меня.
– На памятной доске часовни Преображения Господня в Чернобыльском сквере написано: «Строительству способствовали такие-то организации и граждане города…». В числе граждан значится ваша персона. В чем заключалось ваше содействие?
– Ко мне пришли ребята-чернобыльцы и попросили о помощи. Через строителей удалось помочь материалами, гравием, сваями, немного деньгами. Можно сказать, что часовню мы сделали сообща.
Семейный фон
– О вас говорят, что во всем, что касается вашей личной жизни, вы закрытый человек. Приоткройте завесу тайны, расскажите немного о семье.
– С будущей женой, Маргаритой, познакомился после окончания вуза в Туве. Поженились в 1964 году. Вырастили двух сыновей. Прожили вместе 45 лет, но пять лет назад ее не стало. Для меня это очень тяжелая утрата.
– Извините, что задеваю больную тему, но слышала, что какая-то беда случилась и с вашим сыном. Как он себя сейчас чувствует?
– Александр, старший сын, после окончания ТГАСУ работал в ТДСК, дослужился там до начальника участка и заместителя начальника управления по комплектации строительными материалами. Но вот уже 12 лет он на инвалидности. Поехал с супругой отдыхать в Турцию. Вышел из самолета, жара 45 градусов, он потерял сознание, упал, стукнулся головой о бордюр, через четыре часа ему сделали в госпитале операцию. Когда нам сообщили о ЧП, я срочно вылетел в Турцию. Неделю еще он там пролежал. Потом врачи разрешили транспортировать его в Россию. Еще месяц в нашей ОКБ сын лежал в коме. Потом год был на постельном режиме, восстанавливался. Сейчас чувствует себя нормально, увлекается музыкой, всякой аппаратурой, семья у него сохранилась. Все хорошо. Только ходит с палочкой. А младший, Игорь, живет в Москве, занимается бизнесом.
– Нередко за теми, кто занимает высокий пост во властных структурах, тянется какой-нибудь скандальный след, связанный либо с коррупцией, либо с личной жизнью. За Рутманом такого следа нет. Как вы думаете, почему?
– Сказывается, наверное, влияние родителей. Они были скромные, порядочные, честные. В школе нас тоже учили только хорошему. Я рос в Омске, в районе, где жили в основном заводчане. Отец работал на авиационном заводе, мама в детском саду. У них была гордость за свою работу. Видимо, я все это впитал и старался жить достойно. Насколько удалось, не знаю, не мне судить.
Блиц-опрос
Любимые места в Томске и окрестностях: Лагерный сад, набережная Томи от Белого дома до речпорта, Коларово, Ярское.
Не нравится в людях: непорядочность.
Не нравится в себе: излишняя мягкотелость. Пытаюсь войти в положение каждого, но часто оказывается, что напрасно.
Взаимоотношения с политикой: на работе старался быть вне политики. Считаю, что политика – удел первых руководителей, остальные должны профессионально выполнять свои служебные обязанности.
Любимый вид досуга: выезды с семьей на природу.
Откуда пошли Рутманы
Roht в переводе с немецкого означает «борозда», «очищенная земля», Mann – «человек», «мужчина». Прозвище относится к числу профессиональных именований: основатель фамилии мог быть земледельцем.
По второй версии, основой могло послужить немецкое прилагательное Rot (красный). Рутманом могли называть человека с рыжими волосами.
Михаил Рутман считает, что первая версия происхождения фамилии в его случае более вероятна.
