Каждый из четырех сыновей семьи Бураковых получил от жизни, что хотел

Ричард Бураков начинает учебный год первокурсником факультета международного права МГИМО, одной из главных российских кузниц кадров для МИД РФ. На вступительном экзамене по английскому он показал шестой результат среди 6 тыс. абитуриентов вуза и поступил на бюджетное отделение при конкурсе 18 человек на место. «Мы всегда считали, что наш главный родительский долг – дать сыновьям хорошее образование», – говорит мама Ричарда Наталья Гречихина. Сыновей у них с мужем четверо.

Учеба как мечта

– Мы детей всегда поддерживаем в их начинаниях, – говорит Наталья Гречихина. – Если бы Ричард захотел поступать в пединститут, например, сначала бы, конечно, удивились, а потом все равно бы поддержали, потому что любое положительное действие ребенка должно одобряться. Он изъявил желание учиться в одном из престижнейших вузов страны – здорово! И, хочу сказать, мечта родилась не на пустом месте: Ричард, как и старшие братья, с малых лет изучал языки, прекрасно говорит на английском, итальянском и испанском. Давно интересовался обществознанием, политикой – у него очень глубокие, даже энциклопедические знания для его возраста. Ко всему прочему можно сказать, что эта тяга у него на генном уровне: его прадедушка был деканом юридического факультета ТГУ, а прабабушка знала шесть восточных языков.

Бураков-младший готовился к вступительным экзаменам два года. В школе – он учился в 24-й гимназии – дали хорошую базу, но не меньшая нагрузка была дома, с частными педагогами.

– Репетиторы у нас в семье переходили по наследству от старших сыновей к младшим, фактически стали членами семьи, – рассказывает Наталья. – Все дети их очень любили и никогда не бунтовали против жесткого графика учебы, хотя у них не было ни выходных, ни праздников: если следующее занятие приходилось на 1 января – без вопросов. Когда ежедневно учишься, это входит в привычку, так что проблем в школе не было ни с одним сыном.

Смотр талантов

– Нет, конфликты по поводу учебы случались, – с улыбкой поправляется Наталья Гречихина, – но очень нестандартные. Ежедневно за графиком сыновей следила моя мама – она для них стала собственной Ариной Родионовной, ради внуков оставив работу задолго до пенсии. И, например, со средним, Андреем, конфликтовала из-за того, что он делал уроки тогда, когда, по ее мнению, должен был спать. Просто график действительно был бешеный: утренняя тренировка в 6.00 в бассейне, школа, вторая тренировка, репетиторы… На уроки оставался поздний вечер. То же самое было с Анатолием, погодком Андрея: он занимался музыкой по 3–4, а потом и по 6 часов в день, и тоже вынужден был отодвигать домашнее задание на ночь, а то и вовсе не делать.

Серьезное увлечение имел каждый из сыновей, и это тоже было стратегической семейной задачей: рассмотреть таланты и, если таковые есть, помочь развить их. Если нет – не давить…

– У старшего, Славы, в детстве не было особой страсти ни к чему – ни к творчеству, ни к спорту, мы и не настаивали, – констатирует Наталья. – Зато он оказался прекрасным организатором и очень успешно помогает нам в бизнесе – сейчас вместо меня возглавил нашу компанию, а я смогла сосредоточиться на общественной работе (Гречихина – президент Томской региональной подводной федерации, рекордсменка мира по плаванию в ластах. – Прим. авт.). Андрей любил спорт и, как всякий мальчик, изъявил желание заниматься футболом. Другое дело, что в середине 1990-х футбол в Томске находился на очень низком уровне: полей не было, они все время в какой-то грязи тренировались… Мы видели, что парень способный и может добиться большего. И переманили его в подводное плавание. Мотивировка была такая: в футболе ты никогда не станешь чемпионом мира, в подводном плавании – возможно. Это сработало. И Андрей действительно стал чемпионом мира, и не раз.

Ричард тоже пытался заниматься разными видами спорта, но уже в средних классах стало понятно, что у него больше будет получаться учеба. Анатолий имел талант в музыке, в юности выигрывал международные конкурсы пианистов.

Главное оружие

«Вам легко говорить, вы ни в чем не нуждаетесь», – обеспеченные люди часто слышат такие упреки. «Легко жить», «легко позволить», «легко воспитывать»…

– Да, мы никогда не строили детям искусственные барьеры: «хочешь купить – заработай сам». Но они не избалованы вообще. Единственное, на что мы тратили действительно немалые суммы, – это образование, – парирует Наталья Гречихина. – Машину имеет только старший сын: купил ее в кредит, когда ему исполнилось 28 лет и когда начал прилично зарабатывать сам. Остальные три сына считают ее ненужной грудой железа. Более того, Ричарду было стыдно, что его отвозят в школу и на тренировки на автомобиле (в противном случае он бы не успевал!), а Андрей вообще запрещал возить его на тренировки, хотя бассейн был на другом конце города.

– Действительно, трудно помогать ребенку, когда у тебя нет финансовых возможностей. Но попробуйте замотивировать ребенка на учебу и на работу, когда он ни в чем не нуждается! Это тоже проблема… Так что главное – это не материальная составляющая, – продолжает Наталья. – Самое главное, чтобы твои дети знали, что ты их любишь, ежедневно, ежечасно, счастливыми, несчастными, напакостившими… Да, поругаешь, но все равно любишь. И они должны это слышать – при каждом удобном случае надо говорить, что они для вас самые лучшие, неповторимые. Ведь сколько примеров – у родителей состояния, а ребенок любви не чувствует: ему пытаются подсунуть вместо нее машинки да куколки…

Ошибки исправляются

– Мы не Макаренки, и у нас тоже случаются родительские ошибки, – признает Наталья Гречихина. – Бывают критические ситуации, когда приходится надавить, но потом пружинку надо обязательно отпустить. Особенно если видишь, что ребенок не может сделать то, чего от него требуют. Например, Ричард какое-то время играл в большой теннис, не все получалось, и на него насела вся семья, особенно бабушки-дедушки: «Тренируйся больше! У тебя брат – чемпион мира! Ты должен быть на уровне!» Слава богу, быстро закончили. Точно так же было с музыкой у Толика: уже учась в Мерзляковском училище в Москве, он захотел бросить занятия и стать программистом. Мы заставляли его, увещевали: «Столько сил и средств потрачено, это же твое будущее!» Еще раньше, в школе, мы пытались бороться с тем, что Толик никогда не делал домашние задания, не вел дневник. Считал, что это лишнее. С другой стороны, контрольные точки всегда проходил прекрасно – мог за день выучить 11 стихотворений. В итоге, приняв особенности сына, мы всегда вставали на сторону Толика, защищали его перед учителями: «Ну, не делает домашние задания, такой он человек!» Зато в университете (Анатолий учился в London Metropolitan University) он был одним из лучших студентов, хотя тоже был предмет, который он считал лишним и по которому еле-еле получил тройку. Еще во время учебы его приметили в Intel и предложили работу. Сейчас живет и работает в Шенноне (Ирландия), снимает квартиру, купил кота, очень доволен своей работой и своей судьбой.

Андрей Бураков учится в английском университете на спортивного менеджера, правда, никак не настроится на сдачу диплома. Родители тоже относятся к этому философски:

– Когда мы устраивали в Томске международные соревнования «Снежные ласты», Андрей был одним из самых активных членов оргкомитета. Я видела, что он может работать круглые сутки, что он мастер на все руки, прекрасно знающий и разбирающийся в предмете, отличный менеджер, в жизни не пропадет. Да, у нас в семье были трудные разговоры об окончании высшего учебного заведения. Андрей нас внимательно выслушал и сказал: «Спасибо вам большое, вы мне дали возможность учиться, но дальше можно я сам буду принимать решения?» Требовать от своих детей, чтобы они соответствовали какому-то уровню, например, чтобы были такими же, как их родители, или даже лучше, круче, бессмысленно, у каждого ребенка должен быть свой путь.

«Высшие учебные заведения в России, к сожалению, не очень конкурентоспособны. А вот школьное образование еще сохранило свое преимущества: в советские времена оно было настолько выше, чем в какой-либо другой стране, что даже нынешняя «остаточная стоимость» дает приличный результат, – считает Наталья Гречихина. – Более того, в глубинке средняя школа гораздо лучше, чем в Москве или Петербурге, я вижу это по школьным учителям и нашим репетиторам (таким же обычным учителям). Сравниваю их с московскими, итальянскими, испанскими, у которых учился Ричард, и вижу, что уровень преподавания томских педагогов выше. А цены – в разы ниже. Поэтому все наши дети учились именно в томских школах.