24 сентября в Томске открывается симфонический сезон. Накануне долгожданного события на огонек в «ТН» заглянула директор филармонии Наталия Чабовская. В беседе о музыке и не только гостья рассказала, почему некоторые инструменты стоят как однокомнатная квартира, как заманить звезду в Томск и почему оркестр – дорогое удовольствие.

«Не считаю себя коммерсантом»

– Наталия Игоревна, получив полтора года назад предложение возглавить Томскую филармонию, сразу согласились?

– Честно признаюсь: прежде чем сказать да, долго и мучительно думала. Мне очень дорог музыкальный колледж, я им руководила 11 лет, дороги его достижения. У нас были конкретные планы на дальнейшее развитие, мы четко понимали, в каком направлении нужно двигаться. Было страшно оставлять то, что хорошо знакомо и понятно.

Но привлекало обилие творческих возможностей, которые открывала работа в филармонии. Общение с музыкантами, знакомство с разными жанрами, непосредственное взаимодействие с музыкой в живом процессе – ты ее «производишь» и доносишь до слушателя… Такие перспективы подкупали.

У меня по-прежнему осталась небольшая педагогическая нагрузка. Самых талантливых и способных студентов я привлекаю к участию в проектах Томской филармонии. Это была одна из мотиваций моего перехода на новое место работы: проложить мостик между профессиональным образованием и профессиональным искусством.

– Когда стало известно о том, что вы смените Марину Шерину на посту директора филармонии, в Интернете развернулась бурная дискуссия. В основном это были безымянные комментарии из серии «сможет/не сможет», «потянет/не потянет». Как вы реагировали на эти досужие разговоры? И как оцениваете работу своей предшественницы?

– Марина Алексеевна создала крепкую административную команду. Многие из тех, кого она привлекала в коллектив, – достойные, высококлассные профессионалы, знающие и любящие свое дело.

Про комментарии в Интернете я в курсе, некоторые из них читала. Только одна-единственная ремарка меня задела: мол, бросили бюджетницу в коммерцию (улыбается). На мой взгляд, десятилетний опыт работы в бюджетном учреждении (хотя внебюджетной деятельностью колледж тоже занимался) в данном случае только на пользу. Был азарт привлечь в филармонию как можно больше именно бюджетных средств. Эта задача показалась мне любопытной. Но я не считаю себя коммерсантом. Я – творческий работник, на собственной шкуре испытавший все прелести и сложности творческой жизни, а сегодня занимающийся организаторской деятельностью. Для промоушена это бесценный опыт.

Встречаясь с коллегами по Союзу концертных организаций России, убеждаюсь: большинство успешных руководителей в прошлом музыканты. Если в руководителе учреждения культуры сочетаются способности менеджера и умение творчески взглянуть на стоящие задачи – это идеальный вариант. Хотя есть случаи, когда и «голые» менеджеры выводят свои филармонии на очень приличный уровень.

– Вам приходилось на новом и предыдущем местах работы увольнять людей? В каких случаях вы решаете расстаться с сотрудником?

– Приходилось. Ощущения не самые приятные. Даже если сотрудник сам принял решение уйти и никаких обид в адрес учреждения у него нет. Для меня как для руководителя важно, чтобы человек понимал цели и задачи учреждения, работал в первую очередь на него и уже во вторую – на себя. Если вижу, что работника интересует исключительно своя собственная выгода, расстаюсь с ним. Но делаю это деликатно. Стараюсь мягко убедить человека в том, что ему лучше попробовать себя в каком-то другом деле.

У приезжающих в Томск молодых музыкантов серьезные запросы. Они хотят все и сразу: получать достойную зарплату, жить в хорошей квартире, играть качественные музыкальные программы, работать с разными дирижерами, иметь возможность гастролировать с оркестром. И желательно не только в пределах своего региона. Сложно судить ребят за это. Большинство из них – талантливые музыканты, адекватно оценивающие свои силы и возможности.

И у контрабаса бывают стрессы

– Перед вами были поставлены три задачи: укомплектование симфонического оркестра, улучшение материально-технической базы учреждения, увеличение количества творческих коллективов при филармонии. Какая из них оказалась самой сложной?

– Бесспорно, улучшение материально-технической базы. Приходится прилагать серьезные усилия для привлечения финансов. Например, дорого обходится приобретение музыкальных инструментов. Сначала оторопела от таких сумм. Для колледжа инструменты обходились в разы дешевле – студенты играют на ученических моделях. Для симфонического оркестра они не подходят.

Последнее большое поступление инструментов в Томскую филармонию было в 2014 году. Для понимания приведу цифры: на 5 миллионов рублей оркестр приобрел два тромбона, медные тарелки и трубу-пикколо.

Тем не менее материально-техническая база постоянно обновляется. За полтора года мы приобрели два шикарных инструмента: фагот и валторну. Последнюю приобретали по частям, потом собирали сами. На «целый» музыкальный инструмент потратили бы более 2 миллионов рублей. Ранее кларнеты покупали у завода-производителя во Франции, так дешевле.

По штатному расписанию в нашем оркестре должно быть 108 музыкантов. Сейчас – 77. Так исторически сложилось, что в Томске хронически не хватает контрабасистов. Тубист у нас один-единственный на весь город. Но даже таким составом оркестр может исполнять большинство крупных симфонических произведений мирового репертуара.

– На музыкальные инструменты санкции не распространяются?

– В России профессиональные музыкальные инструменты практически не производятся. При закупках нам необходимо доказывать, что аналогичного товара у нас в стране нет.

А ведь кроме самих инструментов нужны подставки для них. Это не прихоть – жизненная необходимость. Во время исполнения некоторых концертов кларнетист, например, может играть на двух кларнетах разного строя. Он же не бросит инструмент на пол. Значит, надо ставить стул, чтобы на него положить кларнет. Это лишнее загромождение сцены. И инструмент со стула, не дай бог, упадет. Если бы я сама не видела, сколько неудобств доставляет музыкантам отсутствие подставок, сказала бы, что можно и стулом обойтись. Недавно приобрели специальную подставку для контрфагота. На очереди – кларнеты.

– Как инструменты переносят поездки по сельским дорогам во время гастролей по области?

– Любая поездка для инструмента – стресс. Но наши музыканты – народ бывалый. Многие из них сами ремонтируют инструменты, если поломка несерьезная.

Перевозка инструментов – это целая наука. Непросто приходится с контрабасами – у них тонкий гриф, он может отвалиться, и наладить его самостоятельно музыкант не сможет. Контрабасы вместе с ударными инструментами путешествуют в отдельной грузовой газели. При этом тщательно закрепляются, чтобы в случае тряски не разбились. Зато повезло скрипачам и альтистам: они могут смело положить инструменты на багажную полку. Разумеется, предварительно упаковав их в хороший мягкий футляр и переложив со всех сторон мягкой тканью.

Для виолончели требуется отдельное посадочное место. Исходя из нашего опыта, в автобус входят 44 музыканта и четыре виолончели. Кстати, поэтому не поехал на последние северные гастроли художественный руководитель филармонии Дмитрий Ушаков. Поскольку мне было важно сопровождать оркестр в поездке в Стрежевой, было решено, что заодно поработаю на выезде ведущей концерта.

– В этом году оркестр как никогда много гастролировал по области. Какие впечатления остались у музыкантов от сельской публики?

– Гастрольный тур действительно выдался ударный. За лето оркестр дал 19 концертов в районах области. Нас встречали разные дома культуры, и публика везде была разная. Незабываемыми стали концерты в Кривошеине, Александровском, Стрежевом. На наших концертах было много детей. Но слушали хорошо. Приятно удивило, что ребятишки неплохо знают популярную классику. Зато мелодии из фильмов на ура принимали люди старшего поколения.

Возобновление по инициативе главы региона Сергея Жвачкина наших гастролей по области – большое дело. Многие селяне признавались, что последний раз слышали вживую симфонический оркестр пять – семь – десять, а то и 20 лет назад.

Музыкант – человек мира

– Симфонический оркестр окупает себя?

– Ни в одной стране мира ни один оркестр себя не окупает. Но он и не должен этого делать. Симфонический оркестр – дорогое удовольствие, которое позволяет себе город, область, префектура. Даже камерный его состав включает 40–45 музыкантов. А есть и еще большие составы – по 60, 70, 100 человек. И каждого из них нужно обеспечить зарплатой, социальными льготами, жильем. Прибавьте к этому немаленькое количество вспомогательного персонала, работающего на оркестр. Это обходится филармониям недешево. Но все понимают: симфонический оркестр – высшее явление музыкальной культуры, его нужно сохранять. И пусть он никогда не будет себя окупать. Но определенные художественные и денежные дивиденды приносит. И имидж.

– Для многих молодых актеров Томск становится перевалочным пунктом: приехали после института, поработали в местном театре, набрались опыта на сцене и отправились покорять столицу. С музыкантами похожая история?

– Есть те, кто надолго у нас не задерживается, но таких немного. Интересной работы у нас достаточно, поэтому, если музыкантов устраивает сибирский климат, они с удовольствием остаются. Фаготист Радик Хасанов, выпускник Московской консерватории, сменил Белгород на Томск и, кажется, не жалеет об этом.

На самом деле сложнее удержать молодого талантливого музыканта. Из деятелей искусства, пожалуй, только музыкант (и разве что еще художник) – человек мира. Он может быть востребован и успешен в любой точке земного шара. Для него нет разницы, будет он играть в русском оркестре музыку американского композитора или симфонии Чайковского в Америке. Поэтому скрипачи, кларнетисты, пианисты легко и часто меняют творческие коллективы, города, страны. В штате Томской филармонии есть музыканты, в разное время игравшие в оркестрах Малайзии, Кореи, Германии. Я уже не говорю про прославленные оркестры России.

Есть лишь одно «но»: у каждого национального оркестра своя манера игры. Валторнист Захар Никифоров рассказывал, что российская духовая школа сильно отличается от немецкой. Поэтому в германском оркестре нашим музыкантам играть сложнее. А оркестр Малайзии настолько уникальное явление, что для «правильного» исполнения произведения ориентироваться можно только на дирижера.

Меня не раздражает, когда у кого-то на звонке сотового телефона пиликает популярная классика. Пусть даже в очень примитивной обработке. Не считаю, что это опошляет великую музыку. Скорее, говорит о том, что у людей, поставивших ее на рингтон, неплохой вкус.

Все звезды – к нам

– В последние годы частыми гостями Томска стали выдающиеся дирижеры и исполнители. Сложно ли заманить звезду?

– Если говорить про Дениса Мацуева и Валерия Гергиева, то их приезд стал возможен благодаря поддержке областной администрации. Наша задача – обеспечить достойный прием, решить возникающие организационные вопросы.

Что касается выступления других прославленных оркестров и солистов, то они с удовольствием включают Томск в свой гастрольный тур по Сибири. Так было, например, с Юрием Башметом. К сожалению, не получилось в прошлом году привезти Владимира Спивакова. Только потому, что в филармонии подряд шли несколько дорогостоящих проектов. А мы всегда ориентируемся на зрителя: сможет ли он приобрести билеты. Но выдающийся дирижер обязательно приедет к нам с концертом в ближайшее время.

Есть еще очень хорошая программа Московской филармонии «Звезды XXI века». В Томск приезжают молодые талантливые музыканты. Жаль, что их концерты не всегда собирают аншлаги. Просто потому, что имена пока не раскрученные. Но это действительно очень одаренные музыканты, лучшие в своем поколении. В июне «Стейнвей-вечера» закрывал потрясающий пианист Дмитрий Маслеев, победитель последнего международного конкурса имени Чайковского. Пианистка Екатерина Мечетина постоянно выступает за рубежом по приглашению разных филармоний, а Томск ее слушал много раз. Не удивлюсь, если со временем эти ребята станут такими же известными и узнаваемыми, как Денис Мацуев.

Несколько десятилетий назад на сцене БКЗ выступал Красноярский театр оперы и балета. Нам с бабушкой, а она у меня настоящая театралка и ценительница этого вида искусства, тогда очень понравился исполнитель баритоновых партий опер «Евгений Онегин» и «Иоланта». Спустя некоторое время он стал звездой мирового уровня. Это был молодой Дмитрий Хворостовский.

– На сцене Томской филармонии выступают представители не только высокого искусства, но и более демократичных жанров. Например, участники популярного шоу Stand Up телеканала «ТНТ». У филармонии есть фильтр: кого пускать на сцену, а кого – нет? Приходилось ли вам отказывать кому-то?

– Мы избирательно относимся к проектам, которые нам предлагают прокатчики. Все-таки есть вещи, на сцене филармонии недопустимые. Стараемся брать эстрадный продукт, проверенный временем. Опасаемся принимать цирковые шоу – это не наш формат. Исключение сделали только для Юрия Куклачева. Честно скажу, переживали за состояние сцены и закулисья. Но кошечки оказались очень воспитанными (улыбается).

– Кто-то из звезд удивил своим райдером?

– Заоблачных требований не припомню. Обычно музыканты и актеры просят минеральную воду, чай, кофе, фрукты. Особенные предпочтения постоянных гостей мы уже выучили. Евгений Дога пьет только черный чай, Валерий Гергиев – чаи травяные. Есть любопытная деталь, связанная с оркестром Мариинского театра. Если их выступление в Томске приходится на четное число – на обеденном столе должны быть мясные блюда, если на нечетное – рыбные. Это связано с тем, что музыканты по месяцу живут в дороге. И еще в гостиничном номере обязательно должны быть плотные темные шторы, чтобы перед концертом музыканты могли поспать.

Ориентация – Томск

– Вам, как музыканту, никогда не хотелось перебраться в какой-нибудь другой город – строить карьеру?

– Нет, такого желания не возникало даже по молодости. Хотя в Новосибирске у меня все складывалось неплохо, была реальная возможность остаться там после консерватории. Но я уже была замужем, на семейном совете мы решили вернуться в Томск, где вся родня и друзья. Опять же, я живу по принципу: где родился, там и пригодился. Мне хотелось окончить консерваторию, чтобы потом применять полученные знания в родном Томском музыкальном училище. Об этом же говорил мой педагог Николай Федорович Овчинников, с которым мы были в хороших отношениях до последних его дней.

– Часто ли с вашей занятостью удается сесть за кото (Японские гусли. – Прим. ред.)?

– Как минимум раз в месяц. И это не обязательно выступление на сцене. Кроме концертного инструмента у меня дома есть камерный кото. Когда возникает напряженная ситуация или эмоции зашкаливают, я сажусь за инструмент. Обычно нескольких минут хватает, чтобы привести в порядок мысли и чувства.

Если я хочу расслабиться, включаю спокойную мелодичную музыку. Не обязательно классические произведения. Многие, для кого музыка является профессией, не могут отдыхать под аккомпанемент. Сразу начинают подмечать: здесь музыкант мимо ноты промазал, здесь взял не ту тональность… Это происходит непроизвольно, на уровне подсознания. Я умею отключаться и получать удовольствие от прослушивания.

– Что вас греет в жизни кроме музыки?

– Моя замечательная семья: родители, дочь, бабушка. Бабуле 92 года, она всегда поддерживала и поддерживает меня в моем увлечении музыкой. Когда я училась в консерватории, бабушка возила мне из Томска пирожки, не пропускала мои выступления. Дочь в музыканты не пошла, хотя музыкальную школу окончила, оперу прослушивает целиком, не засыпая (улыбается). Она любит животных, у нас всегда дома жили собаки и кошки. Благодаря дочери я хорошо изучила разные породы собак, их характеры, особенности ухода за ними. И, конечно, греет и вдохновляет общение с людьми. Разными. Кто бы и что ни говорил, я убеждена: жизнь прекрасна всегда и во всех своих проявлениях.

Это на работе я лидер и человек, ведущий других за собой. Вне стен филармонии, наоборот, стараюсь быть мягкой, уютной, женственной. Сознательно «выключаю начальника». Хочется хотя бы в кругу близких не быть той, что коня на скаку остановит, в горящую избу войдет.