Все записи автора Елена Тайлашева

Журналист газет "Томские новости", "Томский вестник".
BELOWTABSLEFT1, Бизнес

Кадровик-затейник

TNews767_07

За прошлый год «ТН» рассказали около 15 историй создания бизнеса в рамках проекта «Удалый малый». И вне зависимости от того, автосервис ли то был, кафе, продажа технологий или производство одежды, все собственники говорили об одной общей проблеме. И это не налоги, не проверки, не кредиты. Это – кадры. Абсолютно всех волнует, как искать адекватных сотрудников и как их мотивировать. Впрочем, некоторые предприятия ответы на эти вопросы уже нашли.

Обогреть и оценить

…На перилах в холле – еловые ветки, в приемной – пушистая елка, рабочие места в гирляндах и снежинках. В украшении офиса к праздникам принимали участие все сотрудники компании «Аргумент», причем это была серьезная проектная работа – с пакетом нормативных документов, бюджетом, системой субординации.

– Украшение офиса – это именно проект, каждый год за него отвечает кто-либо из молодых сотрудников, проработавших в компании три-четыре месяца. Он пробует свои силы как руководитель и учится управлять людьми вне зависимости от их ранга, ведь в этом проекте даже я его подчиненный, – говорит генеральный директор МО «Аргумент» Владислав Сокольников.

Человек, назначенный ответственным, получает пакет документов, где прописано пошаговое выполнение задачи и история 5–10 последних проектов: ошибки, рекомендации (отсюда елка падала, на это бюджета не хватило и т.д.).

– И это не занудство: так новый человек понимает суть проектной культуры компании, – добавляет Владислав.
Регламентация действий – важный этап на старте карьеры в «Аргументе»: это позволяет быстрее адаптировать неопытного новобранца. А неопытных брать приходится: абсолютно все предприятия ощущают демографический спад 1990-х, выбор кандидатов на соискание вакансии меньше. Многие томские работодатели говорят, что не работают со вчерашними студентами – не устраивает уровень их компетенций. В «Аргументе» тоже признают, что прикладная и теоретическая подготовка в вузах не всегда на высоте, но в условиях кадрового голода компания готова работать с молодежью.

– Мы ищем людей с живыми глазами, которые хотят учиться и к чему-то стремятся. Поэтому при отборе мы смотрим даже не на опыт, а на способность к обучению, – поясняет директор по персоналу компании «Аргумент» Светлана Волкова. – Почему мы имеем возможность взять человека неопытного? У нас созданы «входные» должности, которые не требуют развитых навыков и высокого уровня ответственности (например, оператор базы данных), но с них можно очень быстро и динамично в нашей системе обучения вырасти на следующий уровень. Для молодых специалистов существует система профессиональных стажировок и обучения у лучших тренеров, продуман процесс ввода в компанию.

Начинается все с таких мелочей, как вручение персонального «черного ящика» – набора канцелярских предметов («Пусть быстрее входит в курс дела, а не тратит время на поиск ручки»). Но главное – новый сотрудник сразу получает программу ввода в должность. Первое время его задачи расписаны на каждый день, затем – на неделю, затем – на месяц. За три месяца человек привыкает к четкому планированию и начинает делать это самостоятельно. Его продуктивность постоянно оценивается коллегами и начальством в режиме реального времени.

– Был случай, когда девушка вышла из декретного отпуска и в конце месяца обнаружила свой показатель на уровне 75%, – она в шоке! Решила разобраться в новой для нее системе. От каждого коллеги получила обратную связь – почему он оценил ее работу именно так, поняла свои ошибки, и на следующий месяц у нее было выполнено 120% плана, – улыбается Владислав Сокольников. – Когда ты четко знаешь, за что получаешь зарплату, это становится нематериальной мотивацией. Ты просто хочешь работать лучше, понимая, что за это будет достойное вознаграждение.
– Но, как известно, удержать человека только зарплатой невозможно. Один из секретов в том, что мы искренне любим свой коллектив, – добавляет директор компании. – Скажем, когда человек выходит из отпуска, его ждет стакан свежевыжатого апельсинового сока – специально для этого купили соковыжималку. Дни рождения сотрудников отмечаются с особой заботой: с утра имениннику сервируют индивидуальный завтрак, днем его спешит поздравить весь коллектив во главе с директором, рабочий день заканчивается на два часа раньше, и домой его отправляют на служебном автомобиле. Таких мелочей очень много. Это внимание вкупе с возможностью профессионально расти создает атмосферу комфорта на рабочем месте, делает коллектив более профессиональным и дружным, а саму компанию – узнаваемой на рынке труда.

Развязать руки

– Материальная мотивация – не единственная в выборе работодателя, – согласен Денис Шергин, генеральный директор компании Unigine.

Конечно, высокие заработки повышают привлекательность компании. Так, «Юниджайн» за последние полгода проиндексировал зарплаты на 43%, теперь вакансии программиста среднего уровня выставляются за 75–100 тыс. рублей, старшего уровня – 100–150 тыс.

– Но одной зарплатой можно воздействовать на сотрудника лишь до определенного момента, потом этот рычаг перестает работать. Так что деньги – лишь один из факторов мотивации, – считает Денис. – Второй фактор – интересные задачи. Мы занимаемся профессиональными решениями real-time 3D. Это крутые системы, а для человека талантливого важно заниматься чем-то интересным, оставить след в индустрии, кому-то что-то доказать. Я стараюсь для каждого идентифицировать, в каком направлении ему хочется развиваться. И, если он хорошо справляется с основными обязанностями, давать более сложные задачи. Хочется художественной анимацией заниматься – почему нет! Хочется программисту с определенной технологией поработать – дадим возможность. Ну а кто-то доволен просто рутинной работой, и это тоже выбор.

Третьим мотивирующим фактором Шергин называет свободу и высокую степень доверия:

– Для самых талантливых сотрудников именно эта мотивация наиболее мощная. Человек понимает, что ты можешь выдать ему задачу на месяц и не будешь ежедневно долбить: «Сделал? Сделал?», потому что веришь, что он проведет месяц эффективно. Тут главное – подруливать общее направление, чтобы в творческом порыве человек не ушел далеко от основного курса. Есть, конечно, и такие, кого надо ежедневно пинать, но это из разряда таких, которые вообще стоят на грани: подходят они компании или нет. Мы стараемся набирать именно талантливых, амбициозных людей.

Собеседования у Шергина свое-образные: редко какое длится меньше часа, за это время с кандидата сойдет семь потов.
– На входе мы стараемся максимально определиться, подходит ли нам человек. Нанимай медленно, увольняй быстро, – объясняет Денис. – Если нам нужен человек, но он не дотягивает по требованиям, мы лучше не закроем позицию, но слабого сотрудника не возьмем – сами потом будем мучиться и его зря выдернем. Я не верю сказочкам, которые рассказывают на собеседовании или пишут в резюме. Система рекомендаций тоже работает плохо: бывшим начальникам неудобно ругать уволенных. Мы можем объективно оценить человека, только предложив ему сложное тестовое задание, в которое зашиты определенные маркеры. Когда мы обсуждаем результаты, я всегда спрашиваю: «А как бы ты сделал лучше? А еще лучше? А еще?» Мне интересно, насколько человек пластичен и принимает ли интеллектуальный вызов. Иногда, не скрою, берет отчаяние: никого мы на томском рынке не найдем (у нас уже работают два программиста, которых мы перевезли из Новосибирска). А потом – бац! – приходит талантливый человек, который сидел в непонятной конторе и что-то невнятное делал. А у нас расцветает… Их меньше, чем хотелось бы: сейчас в компании открыто 10 вакансий, и потока на них мы пока не сгенерировали, хотя используем и собственные связи, и хедхантинговые агентства, и популярные интернет-сайты. Что ж, подождем…

Денис Шергин,генеральный директор компании Unigine

«У нас есть сотрудники и партнеры в разных странах, и нам есть с кем сравнивать свои кад-ры. Русские очень креативные. Нахождение творческих, нетривиальных решений, свойственных нам, нетипично для большинства культур. Например, китайцы теряются, если нет пошаговой инструкции. Ты вроде бы даешь им все стороны кубика, а сложить их в кучу они не могут. У них нет такой инструкции, что один можно приклеить к другому, второй развернуть на 19 градусов, а тут напильником доработать. А у нас в России вечно не хватает то материалов, то денег, то просто спросить не у кого, вот и приходится людям переизобретать что-то в режиме Кулибина. Но минусом является дезорганизованность и лень. Как только перестает припекать (например, нет жестких сроков), люди сразу перестают шевелиться. Так что надо держать их в тонусе, подкидывать нерутинные задачи.»

Денис Шергин,генеральный директор компании Unigine

BELOWTABSLEFT1, Деньги, Экономика

Переспите с деньгами

cgzofz cytuehjxrf

Какая модель финансового поведения в следующем году самая выгодная

Депозиты под 26% сроком на месяц предлагали в конце прошлой недели банки предприятиям. Так они пытались обеспечить запас ликвидности за счет юрлиц, потому что быстро образумить «физиков» не представлялось возможным: в одном только Сбербанке всего за один день (среду) томичи сняли 770 млн наличных рублей, тогда как обычно этот показатель не превышает 100 млн. Магазины ощущают потребительский бум, но, предупреждают эксперты, отрезвление будет жестким: следующие полгода тяжело придется всем – и покупателям, и продавцам.

Последний патрон

– Народ обналичивал зарплату и накопления и скорее бежал их тратить: некоторые покупали сразу по три телевизора! Думаю, в ближайшем будущем мы увидим объявления: «Продам телевизор в заводской упаковке», – улыбается управляющий томским отделением Сбербанка России Михаил Гребенников, обсуждая ситуацию с коллегами на круглом столе в пресс-центре РИА «Томск». – Часть вкладчиков уже понесли накопления обратно. Как и в кризис 2008 года, люди «переспали» с наличными деньгами, а наутро поняли, что хранить их дома все-таки небезопасно. Центробанк, конечно, зря сразу не сделал публичного заявления, чтобы разъяснить ситуацию. Паника убила сбережения небогатых: они вхолостую истратили последний запас…

– Если раньше у нас больше размещали деньги на вкладе, чем снимали, то в последнюю неделю деньги забирают, – соглашается зампредседателя правления Промрегионбанка Евгений Петренко. – Люди активно покупают все, вплоть до квартир, считая, что завтра-послезавтра смогут перепродать это дороже.

Характерная деталь: по данным Сбербанка, за прошлую неделю у них взяли около 150 ипотечных кредитов, в обычных условиях их почти вдвое меньше (300–350 в месяц). Впрочем, эту категорию паникеров можно считать счастливчиками: они успели оформить ипотеку по старым условиям. С 22 декабря все банки подняли ставку на несколько процентных пунктов (предложения дешевле 16% сейчас практически не найти), некоторые ужесточили условия по сумме первоначального взноса и срокам действия пред-одобренных кредитов.

Заградпроцент

Условия изменились по всем видам кредитов. И если фактическая смерть автокредитования объяснима ситуацией в автосалонах («Они стоят пустые, и так будет продолжаться, пока не стабилизируется валютный рынок, – объясняют банкиры. – Представьте, вы произвели машину за 20 тысяч долларов, а продавать ее надо в рублях. И какую ставить цену, если курс меняется ежедневно?»), то подорожание потребкредитов – инстинкт самосохранения самих банков. Они не просто повысили по ним процентную ставку, но и стали более избирательно относиться к заемщикам, пытаясь свести к минимуму риск невозврата.

Так, зампредседателя правления ОАО «Томскпромстройбанк» Надежда Кайдаш сообщила, что банк сконцентрируется на кредитовании тех физлиц, которые обслуживаются по зарплатным проектам либо имеют положительную кредитную историю. Томский филиал АКБ «Связь-Банк» «сосредотачивается на обслуживании бюджетников и корпоративных клиентов». Людей «с улицы» не жалует и Сбербанк: для них ставка выросла на 10 пунктов, тогда как для «зарплатников» условия кардинально не поменяются.

– Стагнация в секторе потребительского кредитования приведет к сжатию числа заемщиков, – подытоживает Михаил Гребенников. – Может, это и к лучшему – перегрев рынка будет устранен. Наращивание объемов кредитования вызывало опасения у всех, в том числе у ЦБ. Два года рынок потребкредитования был стимулятором роста экономики России, это неправильно. Она должна развиваться за счет длинных инвестиций.

Бить буду больно

Управляющий томским филиалом АКБ «Связь-Банк» Евгений Голубчиков уверен, что кредиты подорожают еще больше после Нового года.

– Но обратная сторона повышения ключевой ставки ЦБ РФ – очень комфортные условия по сбережению собственных средств: 15–20% годовых по депозитам, – подчеркивает он. – Мы видим активную игру на рынке привлечения ресурсов – за неделю ставки по вкладам юрлиц выросли в два раза, о чем еще неделю назад предприятия не могли и мечтать. Так что есть смысл разместиться на коротких депозитах, спокойно переждать ситуацию.

Тем более что понервничать придется: новая банковская ставка по корпоративному кредитованию еще не сформирована, но есть предпосылки к тому, что она вырастет на порядок. Поэтому Евгений Голубчиков в прогнозах не оптимистичен:

– Год предстоит крайне напряженный: для предпринимателей сложно будет рефинансироваться, и тут банковское сообщество должно пойти навстречу. За все заплатит население: предприя-тия переложат возросшую стоимость денег в цену своих товаров (хотя неправильно считать, что если кредиты подорожают на 20%, то и все товары подорожают на 20% – рубль кредита может генерировать 3–5–10 рублей в объеме выпуска продукции).

Впрочем, шокированные в первое время, потребители рано или поздно привыкнут жить в новой экономической реальности.

– Когда при социализме цену на проезд в такси подняли с 10 копеек до 20, население принципиально полгода на них не ездило, а потом ничего, адаптировались. Также будет и сейчас, – считает Михаил Гребенников. – Да, перестанут покупать красивое, но ненужное. Это тоже положительный фактор: люди в последнее время стали много тратить на безделушки. Не научимся считать каждую копейку – кризисы будут бить по нам больно.

– Всем заемщикам мы говорим: прежде чем взять кредит, просчитывайте свои финансовые возможности на несколько месяцев вперед, – добавляет Надежда Кайдаш. – Потому что испорченная кредитная история и отрицательная деловая репутация – это с вами надолго.

Featured Slider, Власть

Отскок неизбежен. На чем основывается оптимизм президента

путин

Следующий год, а то и два, будут тяжелыми для экономики. Это уже признается на высшем уровне, и об этом говорил Владимир Путин на большой пресс-конференции с участием 1 200 журналистов (в числе которых корреспондент «ТН»), прошедшей на прошлой неделе. Фоном для нее был «черный вторник», когда рубль побил все рекорды падения. Но президент, как ни странно, излучал оптимизм: прорвемся!

На крайний случай

…Улыбчивый, самоуверенный, он не ждет вопроса: «Что же такое творится, Владимир Владимирович?!» – и начинает именно с этого:

– Итак, сегодняшняя ситуация спровоцирована внешними факторами прежде всего. На нее влияют, конечно, цена на энергоносители, на нефть, за которой тянется и цена на газ. Считаю, что и Центральный банк, и правительство принимают адекватные меры в сегодняшней обстановке. Безусловно, если ситуация будет неблагоприятно развиваться, то нам придется вносить какие-то коррективы в наши планы, что-то сокращать. Но так же безусловно, и я хочу это подчеркнуть, наступит «отскок в плюс». Последующий рост и выход из сегодняшней ситуации неизбежен как минимум по двум причинам. Во-первых, рост мировой экономики будет сохраняться, его темпы снижаются, но рост точно будет сохраняться. С ростом мировой экономики потребуются дополнительные энергетические ресурсы.

– Сколько на это потребуется времени? – Путин как будто отвечает на немой вопрос зала. – При самом неблагоприятном стечении обстоятельств, я думаю, что года два, но ситуация может выправиться и раньше – в первом, во втором квартале, в середине следующего года либо в конце следующего года (очень много факторов неопределенности). В целом мы будем исполнять все наши социальные обязательства, опираясь на те резервы, которые у нас есть. И, слава богу, они в этот год даже подросли. Резервы ЦБ составляют 419 млрд долларов. Центральный банк не намерен их «палить» бездумно. Резервы правительства, ФНБ, Резервного фонда подросли в этом году примерно на 2,4–2,5 трлн рублей. Общий объем резервов – 8,4 трлн. Опираясь на эти резервы, уверен, мы спокойно будем решать основные социальные вопросы, будем заниматься диверсификацией экономики.

Рука рынка

– С 2008 года мы с вами говорим о том, что пора слезать с «нефтяной иглы», перестраивать нашу экономику, делать ее более эффективной. Но то, что происходит в эти дни, согласитесь, показало: нам это так и не удалось, – слово дают журналистам «кремлевского пула», и у них, кажется, меньше оптимизма. – В своем послании Федеральному собранию вы под аплодисменты страны и бизнеса изложили целый ряд послаблений, которые давно напрашивались. Но главная в России опасность – это забюрокрачивание всех важных, правильных решений, в том числе и президентских. Есть ли у вас сейчас уверенность, что ваши постулаты все-таки будут выполнены и ваш оптимизм будет подтвержден более реальными шагами?

– Наши бюрократы еще отдыхают по сравнению с брюссельскими, – настроение президента не портится, напрямую он, к сожалению, на вопрос не отвечает, но разворачивает проблему другой стороной: – Дело ведь не в том, что у нас забюрокрачивают решения. Дело в том, что когда внешнеэкономическая конъюнктура подталкивает участников экономической деятельности вкладывать деньги, скажем, в энергетику либо в химию, либо в металлургическую промышленность, то, как бы правительство ни старалось настроить инструменты налогообложения, льготирования несырьевого бизнеса, это достаточно сложный процесс, потому что ресурсов бюджета, как правило, на это не хватает. Если конъюнктура складывается иначе, тогда сама жизнь подталкивает к тому, что деньги надо вкладывать в другие отрасли. И это вселяет оптимизм, как ни странно.

Словом, невидимая рука рынка все отрегулирует…

ЦИТАТЫ

Цены на бензин, цены на продукты питания – надо этим заниматься. Причем в такой ситуации нужно работать в ручном режиме, как бы кто этот метод ни критиковал. Ежедневно, еженедельно встречаться с производителями, с участниками рынка, с торговыми сетями, с розницей и нефтяными компаниями, которые у нас в значительной степени рынок монополизировали, – ФАС должна как следует работать.

Рост ВВП за 10 месяцев текущего года составил 0,6–0,7%. После прошлогодней паузы немного ускорилось промышленное производство. За январь – октябрь прирост составил 1,7%. Продолжает развиваться агропромышленный комплекс. Думаю, что по результатам года его рост составит 3,3%. И, как вы знаете, в этом году у нас рекордный урожай – 104 млн тонн. Несмотря на все турбулентности на финансовом рынке, федеральный бюджет в этом году будет сверстан с профицитом, то есть доходы будут превышать наши расходы на 1,2 трлн рублей».

«Что нужно для будущего нашей экономики? Нужно создать благоприятные условия для ведения бизнеса, обеспечить свободу предпринимательства, нужно гарантировать собственность, нужно перестать с помощью правоохранительных органов гонять всех, кто не понравится, и использовать эти инструменты для конкурентной борьбы. Нужно увеличить льготирование производственной части, нужно поднимать регионы Российской Федерации, которые требуют особого внимания, такие как Дальний Восток. Делаем мы это или нет? Да. Но в послании я изложил целую программу того, что мы должны сделать. Я имею в виду и налоговые каникулы на четыре года, каникулы по проверкам на три года в отношении тех предприя­тий, которые три года не были замечены в каких-то серьезных нарушениях, льготы для малого бизнеса.

BELOWTABSLEFT1, Деньги, Экономика

Не истерите, когда самолет падает

TNews764_04

Пожар на стадионе

– Представьте ситуацию: на стадионе возник пожар. Люди бегут к выходу, начинается давка. Полицейский вынужден дать пощечины тем, кто устраивает истерику, – просто затем, чтобы привести их в себя. Вот примерно то же самое и сделал Центробанк, – метафорично объясняет Андрей Салдин, директор компании «Консультант Аудит». – С одной стороны, у населения и правда началась самая настоящая паника: последние недели люди как сумасшедшие бежали в обменники. С другой – компании, имевшие валюту на руках, держали ее в надежде, что начнется девальвации рубля и тогда-а-а!.. Так что регулятор просто хотел «ударить по лицу», чтобы эти люди очнулись.

Удар, кажется, пришелся в пах.

– Мы в шоке, и внятно объяснить, что происходит, я не могу, – сказал в беседе с «ТН» руководитель томского филиала одного из федеральных коммерческих банков. Характерно, что получить официальные комментарии от нескольких банкиров, к которым мы обращались, не удалось, взвешенно высказаться о ситуации не может даже их начальство в Москве. Но анонимно они готовы порассуждать.

– ЦБ предпринял усилия, чтобы стабилизировать ситуацию на валютном рынке, – соглашается с Салдиным руководитель томского филиала банка с госучастием. – Повысив ключевую ставку, Центробанк попытался сократить предложение денег, которые могут выплеснуться на валютный рынок. Но это не помогло. Те, у кого валюта есть, продавать ее не спешат – по-прежнему ждут пика стоимости, то есть уверены, что и 100 рублей для евро не предел. Определенная нервозность у людей, которые приходят к нам последние дни, есть. Чем это все закончится, я не берусь сказать – знал бы, жил бы на Канарах. Но однозначно стоит ждать роста цен на продукты и товары. Голодать, конечно, не будем, но уровень жизни среднего класса снизится.

Надо подумать

– Люди, безусловно, держат руку на пульсе: в последние дни посещаемость нашего сайта, и особенно раздела «Курсы валют», выросла в три раза, – рассказывает Евгений Басаргин, руководитель томского банковского портала. – Есть нервозность и у самих банков, так, некоторые из них в начале недели с утра выставляли свои курсы (это делается удаленно самими банками), а днем я видел вместо цифр пустые поля. Может быть, у них просто кончалась наличка. Но, скорее всего, они просто приостанавливали операции с валютой, чтобы не купить дорого и не продать дешево, потому что угадать, что случится с ней даже через час, в эти дни было сложно. Разница же между покупкой и продажей составляла больше чем 20 рублей, хотя обычно она в районе пяти рублей. Так банки тоже страховали свои риски.

Предприниматели в Томске, наоборот, проявляют удивительную выдержку.

– Первая реакция – боже, как мы будем жить дальше? – признает совладелица салона свадебной и вечерней моды «Подружка невесты» Анна Николаева. – Мы ведь сильно привязаны к курсу евро, потому что наши основные поставщики – итальянские и испанские модные дома. Но уже в среду мы собрались и с холодной головой провели совещание. Решили, что до нового года, пока не уляжется паника, вообще не будем ничего предпринимать: есть прошлые коллекции, которые мы закупали по 46 рублей за евро, цены на них останутся для покупателей прежними. С нового года начинаются предзаказы на новые коллекции, мы уже провели переговоры с западными партнерами, они готовы на оплату предзаказа в рассрочку – понимают, что иначе лишатся огромного российского рынка.

– Мы изменения курса особо не почувствовали, потому что наш основной продукт (монетные аттракционы) производится в Томске, доля импортных комплектующих там минимальна, – говорит президент холдинга Di-Group Игорь Ковалев. – А вот в том, что касается наших западных проектов – 3D-ручки и других, мы вообще выиграли: да, инвестиции в долларах, но и выручка тоже в долларах. Некоторое время назад я перевел деньги на зарплату томским сотрудникам из Сингапура (у нас есть там подразделение). Они шли два дня и за это время существенно подорожали. Я выплатил всю сумму, полагавшуюся на зарплату, и еще осталось «лишних» 90 тысяч…

Добрый командир – обреченная армия

Игорь Ковалев понимает, что как потребитель он наверняка пострадает из-за роста цен.

– Вчера ночью заехал в «Холидей», а там бабушка продает веточку хризантемы за 250 рублей. Говорю: «Почему так дорого?» А она: «Вы же видите, что с долларом-то творится!» – улыбается Игорь. – Да, повышение цен неприятно, но я не так много на себя трачу и, поди, переживу.

Оставаться спокойным советует и Андрей Салдин:

– Мы все равно не можем повлиять на ситуацию, – говорит он и снова приводит образный пример: – Когда самолет падает, вы какие кнопки будете нажимать? Наверное, никакие, для этого есть пилот, и он сам будет принимать экстренные меры. А вас даже в кабину не пустят. У страны есть руководители, и они так же, как пилот в случае ЧП, экстренно ищут выход. То, что против России ведется экономическая вой-

на, очевидно. А на войне командир всегда прав, какие бы методы он ни использовал (их не всегда есть время тщательно обдумать). Более того, добрый командир – это обреченная армия, так что не исключаю в недалеком будущем очень суровых решений. Например, по предприятиям поедут «воронки» и банально будут изымать валюту, раз директора не хотят сдавать ее даже при резком повышении ключевой ставки (рубль-то от этой меры так и не укрепился). Или специальным указом закроют все валютные счета. Это пока незаконно, но на войне любой декрет может быть оправдан и принят. Особенно если это – как сейчас – вопрос выживания страны.

Featured Slider, Бизнес, Деньги

имПАТЕНТ

TNews763_07

Почему в Томской области плохо работает патентная система налогообложения

Два года у бизнесменов Томской области есть возможность купить патент – своего рода абонемент на предпринимательскую деятельность, донельзя упрощающий налоговую отчетность. В 2018 году, когда перестанет действовать популярный ЕНВД, его, по идее, должна заменить именно эта система налогообложения как наиболее близкая по размеру отчислений. Также она может вывести из тени часть малых предприятий. Но за два года патентов в регионе купили лишь 209 – из почти 30 тысяч ИП. На ноябрьском собрании Законодательная дума ТО приняла поправки, совершенствующие патентную систему, но популярности это ей вряд ли прибавит. Одни бизнесмены про нее не знают, другие, видимо, просто считают деньги. И все надеются, что привычные «вмененка» и «упрощенка» никуда не денутся.

Вперед и с песней

Индивидуальный предприниматель Павел Кузьмин, живущий в селе Подгорном, занимается пассажироперевозками. У него несколько микроавтобусов, которые возят людей из Подгорного в Томск. Именно автотранспортные предприятия считаются у законодателей одними из наиболее вероятных приобретателей патента. Размер потенциально возможного годового дохода, из которого высчитывается стоимость патента (6% от этой суммы), для перевозчиков определен в 20 тыс. рублей с одного места. Если, скажем, в твоем микроавтобусе пять пассажирских мест, то теоретически ты можешь заработать 100 тыс. в год. Покупай «абонемент» на год за 6 тысяч – и вперед.

– Честно говоря, вообще не знал про существование патента, – говорит между тем Павел Кузьмин. – Сейчас мы находимся на едином налоге на вмененный доход. Почему выбрали его?.. Да особо не выбирали: в налоговой сказали, что нам, исходя из нашего вида деятельности, больше всего подходит эта система. Раз сказали, значит, правда. Мы досконально знаем только свое дело, я в пассажироперевозках 15 лет. Нельзя одновременно быть и хорошим водителем, и хорошим юристом…

О том, что 2017 год – последний год действия ЕНВД, Павел Кузьмин не знает. Соответственно, пока об альтернативах не думает.

– Придется считать, что выгоднее, – говорит предприниматель, – тем более что доходы снижаются: в этом году народу ездит ощутимо меньше, чем в прошлом…

Нолик туда, нолик сюда

– Не все готовы заплатить налог вперед, ведь заранее сложно сказать, выгорит дело или нет, и это одна из причин того, что патент идет так трудно. Впрочем, не обязательно покупать его на год – можно и на квартал, и на полгода, – анализирует ситуацию Валерий Падерин, уполномоченный по защите прав предпринимателей в Томской области. – Главная проблема в том, что патент не выгоднее ЕНВД, хотя является наиболее близким к нему по размеру фискальной нагрузки. Ставка, может, и меньше, но предпринимателя интересует суммарный платеж. А он складывается из налогов и платежей в социальные фонды. Сумму выплат по вмененному налогу можно снизить на сумму страховых взносов в Пенсионный фонд и выплаченных работникам больничных. В патентной системе такого бонуса не предусмотрено, а региональные законодатели не могут его ввести в обход федерального закона. И то, что мы совместно с областными депутатами снизили до разумных пределов ставку патента, все равно не позволило сделать суммарный платеж меньше, чем у ЕНВД. Мы считали, что, если швея, которая работает одна, заплатит все что полагается, у нее останется всего 6 тысяч в месяц.

– К сожалению, в итоге мы получили ситуацию, когда закон не будет работать все равно. Как раньше он был интересен в основном для немногочисленной группы людей, которая занималась сдачей недвижимости в аренду, так и остался, – констатирует Падерин.

Один из представителей этой группы, владелец коммерческой недвижимости Виталий Н., подтверждает:

– Конкретно в 2014 году патент для меня был выгоднее, чем упрощенная система налогообложения, и я купил его для торгового центра. Грубо говоря, если при УСН я бы заплатил 6% с доходов, то патент мне обошелся примерно в 3%. Но есть один нюанс: дешевым патент для предпринимателей, сдающих в аренду нежилые помещения, был именно в этом году. То ли депутаты забыли добавить один нолик, когда высчитывали потенциальный размер максимально возможного дохода, то ли это было сделано специально в интересах неких лиц, во что, конечно, поверить трудно… Как бы то ни было, на ноябрьском заседании областная Дума этот крен исправила, но теперь перестаралась в другую сторону: оценку дохода увеличили сразу раз в пять.

Так что в 2015 году я, вероятно, патент покупать не буду, снова верну объект на «упрощенку». Сейчас все очень тщательно считают деньги, оптимизируют затраты, потому что доходы падают. Например, я ожидаю, что в следующем году стоимость аренды на моих площадях не то что не вырастет, а даже снизится.

Не верю!

Виталий считает, что патент идеален для самозанятых людей: им не нужно подавать в налоговую гору документов, нанимать бухгалтера или оплачивать дорогие аутсорсинговые услуги, а процедура приобретения довольно проста.

– Если ЕНВД будет отменен (чего очень не хотелось бы), это действительно станет одной из самых близких альтернатив – наряду с «упрощенкой», – уверен предприниматель.

Ключевое слово здесь «если». В близкую «смерть» вмененного налога не верит ни один из опрошенных «ТН» экспертов, несмотря на то что в аналитической системе «Консультант» четко сказано: «С 1 января 2018 года отменяется ЕНВД (глава 26.3) – это прописано в п. 8 ст. 5 ФЗ от 29.06.2012 г. № 97-ФЗ «О внесении изменений в часть 1 и часть 2 Налогового кодекса РФ и статью 26 ФЗ «О банках и банковской деятельности».

– Разговоры об отмене ЕНВД идут как минимум четыре года, но сроки постоянно переносятся. В недавнем обращении к Федеральному собранию Владимир Путин обещал четыре года не усложнять условий ведения бизнеса, а отмена удобного налога – это именно усложнение, – говорит Андрей Салдин, директор ООО «Консультант Аудит», преподаватель кафедры налогов и налогообложения ЭФ ТГУ. – Патент – это сегодня инструмент, который не работает, потому что есть более удобные системы, в другом случае люди массово покупали бы его. Но не покупают же! Для сравнения: по данным за 2013 год, на ЕНВД находятся 16 545 ИП Томской области, на УСН – 10 597. У меня вообще ощущение, что большинство из тех 200 предпринимателей, которые перешли на ПСН, вряд ли внятно ответят на вопрос: «Зачем ты это сделал?» Предложили – они перешли… К тому же сейчас состояние экономики таково, что 2018 год, когда якобы произойдет налоговая реформа, находится за горизонтом планирования у большинства бизнесменов.

С 1 января 2013 года 209 предпринимателей Томской области приобрели 344 патента. Они принесли в бюджет Томской области 8 196 тыс. рублей (для сравнения: ИП, находящиеся на УСН, заплатили 473 млн, на ЕНВД – 366 млн). Самый популярный вид деятельности среди обладателей патента – сдача в аренду жилой и коммерческой недвижимости (143 штуки). На втором месте оказание автотранспортных услуг по перевозке пассажиров (72), на третьем – парикмахерские и косметические услуги (23).

У предприятия, работающего на ПСН, не может быть больше 15 работников.

Справка «ТН»

Стоимость патента рассчитывается исходя из максимально возможного годового дохода (6% от этой суммы). Например, парикмахерские, веткабинеты и швейные ателье, имеющие до пяти наемных работников, в Томске потенциально могут заработать 550 тыс. рублей, в Стрежевом и Северске – 400 тыс., в Кедровом и райцентрах – 350 тыс., в прочих муниципальных образованиях – 300 тыс. Авторемонтники или, скажем, бюро ритуальных услуг с таким же количеством персонала – 1 млн, 800 тыс., 700 тыс. и 600 тыс. соответственно. Годовой доход с одного такси – 250 тыс. вне зависимости от территории работы. Сдача в наем жилого имущества принесет, по расчетам депутатов, 2,5 тыс. рублей за один «квадрат» в областном центре и 1 тыс. где-то в глубинке (не в райцентре и не в городе). Коммерческая недвижимость в разы выгоднее: 30 тыс. рублей в год за 1 кв. метр в Томске, в небольшом поселении теоретически можно рассчитывать на прибыль 12 тыс. рублей с «квадрата».

BELOWTABSLEFT1, Бизнес, Экономика

Дешевеющий рубль помог автосалонам реализовать отложенный спрос

продать_авто

Если с января по октябрь спрос на автомобили в России падал – на 13% по сравнению с аналогичным периодом 2013-го, то в ноябре он резко вырос: объем продаж оказался всего на 1,1% меньше, чем в этом же месяце годом ранее. Такие данные содержатся в свежем отчете комитета автопроизводителей Ассоциации европейского бизнеса. Продавцы популярных брендов в Томске подтверждают: в их салонах ажиотаж.

Автомобиль «знает» хозяина

– Объем продаж в ноябре позволил нам догнать показатели всего прошлого года, хотя до этого мы сильно отставали: с января по октябрь падение составило 7% по сравнению с аналогичным периодом 2013-го, – говорит директор «Тойота Центр Томск» Ольга Курченко. – Обычно у нас довольно много автомобилей в наличии, но сейчас – единицы: из почти 100 машин на складе свободны только четыре. Все автомобили на складе «знают» своего хозяина, причем даже те, которых в Томске еще нет: на декабрь – январь почти все законтрактовано (то есть зарезервировано. – Прим. ред.). В соседних регионах у дилеров явно наблюдается дефицит, и люди едут за новой машиной в Томск: 30% наших продаж в ноябре пришлись на иногородних покупателей, особенно новосибирских.

Всего за ударный прошлый месяц томский дилер «Тойоты» реализовал 105 машин, еще 131 была зарезервирована. Для сравнения: в ноябре 2013 года было 78 куп­ленных авто и 73 законтрактованных, то есть продажи выросли на 35%, контрактов стало больше на 80%. Такой ажиотаж, по словам Ольги, – это результат реализации отложенного спроса: люди, собиравшиеся купить автомобиль в недалекой перспективе, решили поторопиться с решением. По меткому выражению директора автоцентра «Сто коней» Николая Воронкова, «пока деньги не превратились в фантики».

Придут иные времена

– У нас, конечно, не было такого, как в Москве: коллеги рассказывали, что люди стояли в очереди в автосалоны до часу ночи. Но в целом спрос был выше среднемесячного, – рассказывает Николай Воронков («Сто коней» – официальный дилер в Томске марок «Опель», «Шевроле», «Шевроле-Нива» и «Киа»). – Народ понимает: с такими темпами роста валют машины не могут не подорожать. И они, конечно, правы. Моя оценка: цены вырастут на 20–30% в течение первого квартала 2015 года. Конечно, надо учитывать степень локализации сборки. Например, если у «Тойоты» уровень локализации (то есть доли комплектующих российского производства) всего 10%, она явно подорожает больше, чем «Нива-Шевроле», производство которой локализовано на 95%.

– Повезут ли импортеры в Россию автомобили, которые полностью производятся за границей? Непонятно, – добавляет Андрей Щегерцов, генеральный директор автоцентра «Евразия» (официального дилера Volkswagen, Skoda, Peugeot, Suzuki, Honda в Томске). – Проблема в том, что на изменение цены влияет слишком много факторов – не только экономических, но и политических. Например, недавно прочитал, что американская компания General Motors может закрыть свой завод в Петербурге, в качестве показательной воспитательной меры в отношении России. Я считаю, если бы производители хотели резко поднять цены, они бы давно это сделали. Но рост пока незначительный и постепенный. Другое дело, что сейчас практически нет больших скидок и подарков покупателям, какие были раньше, а это тоже своего рода подорожание.

Эксперты единодушны в том, что следующий год окажется тяжелым для автомобильного рынка: отложенный спрос будет выбран в ближайшие месяц-два. Автоимпорт по итогам 2015 года может снизиться на 20–25%.

За прошлый месяц российские дилеры реализовали 229,4 тыс. новых автомобилей, с начала года – 2 220 тыс. Продажи в ноябре сокращались только у трех брендов из десятки самых популярных: в минусе оказался «АвтоВАЗ», реализовавший 30,4 тыс. штук, что на 17% меньше по сравнению с ноябрем 2013 года. Сокращение продаж также зафиксировано у Volkswagen (11 тыс. машин и 14%) и Chevrolet (10,5 тыс. машин и 22%).

Серьезный рост объемов продаж – на 32% – показала Toyota (15,9 тыс. машин), на 19% улучшила позиции KIA (20,6 тыс.), на 11% – Mitsubishi (7,8 тыс.).

– Возможно, покупатели, вкладывая деньги в автомобиль, учитывают степень его ликвидности в будущем, – комментирует Ольга Курченко.

BELOWTABSLEFT2, Бизнес, Новости компаний

БУБУКА вошла в двадцатку лучших ­IT-стартапов текщуего года по версии Russian Startup Rating

Эксперты оценили более 1600 российских стартапов, а в отборе топ-50 участвовали около 30 топ-менеджеров и основателей успешных российских компаний: Mail.ru, ­Banki.ru, «Третий Рим», «Русский стандарт», «Московская биржа» и т.д. В список 20 лучших в категории IT вошла «Бубука» – облачный сервис для легального музыкального и видеооформления предприятий торговли, общепита и сферы услуг.

Среди ее соседей по номинации такие проекты, как «Смарт Музей» (мобильный аудиогид), популярная профессиональная сеть «Доктор на работе», AmazingHiring – приложение для IT-рекрутеров, ускоряющее поиск подходящих кандидатов.

пангаев– Материальных бонусов попадание в рейтинг не приносит, это, скорее, определенное признание, – говорит совладелец проекта «Бубука» Дмитрий Пангаев. – А также лишнее напоминание инвесторам о том, что они не зря с нами работают.

По словам Пангаева, сейчас они ведут переговоры с потенциальными инвесторами, и в следующем году скорее всего произойдет сделка по продаже доли в компании.

Дмитрий Пангаев: «Инвесторы сегодня в первую очередь рассматривают не технологию, которую ты им предлагаешь, а бизнес-модель. Если бизнес локален (направлен на одну страну) и медленно окупается, то у него мало шансов привлечь инвестиции».

ЦИФРА

180 молодых бизнесменов Томской области стали участниками пилотной образовательной программы по корпоративному предпринимательству. Им расскажут о внедрении инновационных подходов к разработке и реализации проектов, управлении рисками и развитии бизнеса.

Featured Slider, RSS test, Бизнес, Здоровье

Как томские лекарства пытаются победить иммуноглобулин и «Арбидол»

НТМ

Десять миллионов потенциальных потребителей – это, кажется, мечта любого производственного бизнеса. Именно такую цифру озвучивает Владимир Худолей, директор ООО «Наука, Техника, Медицина», которой принадлежат права на противовирусный препарат «Йодантипирин». Правда пока его продажи на порядок меньше, и это актуальный вопрос для любого предприятия, выпускающего оригинальную продукцию: как завоевать рынок? как быстрее пройти этот путь через тернии?

Кто смелый?

В 1998 году Владимир Худолей (в прошлом научный сотрудник, а в тот момент совладелец оптовой компании по продаже медикаментов) думал над тем, как диверсифицировать свой бизнес. На рынок Сибири, где они успешно работали, вышли национальные дистрибьюторы, и надо было чем-то отличиться. Выходец из медицинских кругов, он знал, что в мединституте заканчивается регистрация оригинального противовирусного препарата, направленного в первую очередь на профилактику клещевого энцефалита. Им много лет занимался известный томский фармаколог Альберт Саратиков. Патент, принадлежавший Альберту Самойловичу, в итоге «НТМ» выкупила. По сведениям из открытых источников, сумма сделки составила 20 тыс. долларов.

Компания за свой счет провела дополнительные аналитические исследования, в частности сравнение эффективности йод­антипирина и иммуноглобулина, изучив 200 тыс. случаев использования того и другого препарата. Также было налажено производство: первоначально фармацевтическую субстанцию (лекарственную основу) по заказу «НТМ» выпускал бийский завод «Востоквит» (сейчас к нему добавились еще два – в Москве и Праге), а таблетки – Томский химико-фармацевтический завод.

– Вывод на российский рынок нашего препарата оказался не столь затратен, если сравнивать с Западом, – вспоминает генеральный директор «НТМ» Владимир Худолей. – Там фактически на то же самое пришлось бы потратить сотни миллионов долларов. Это сложная научно-техническая задача, и не факт, что инвестиции окупятся: многие проекты закрываются после испытаний, потому что, например, были выявлены побочные эффекты или фармсубстанция оказалась слишком дорогой. Поэтому во всем мире в год появляется всего 30–50 новых препаратов.

– В США в создание принципиально нового лечебного средства фармкомпании вкладывают около 1 млрд долларов, и процесс занимает от 10 до 20 лет, – уточняет завкафедрой патофизиологии СибГМУ, д.м.н. Вячеслав Новицкий. – Дженериков (аналогов уже существующих лекарств) и ­БАДов сейчас появляется много, но все-таки это повторение уже созданного. Свежих идей очень мало, достаточно сказать, что за последние 70–80 лет в нашем университете было создано всего 7–10 оригинальных лекарств, и это при мощнейшей фармакологической школе и профильном факультете. Преклоняю голову перед бизнесменами, которые берутся выводить на рынок передовые разработки. С Владимиром Худолеем я много общался, еще будучи проректором по науке. Он оставил впечатление очень основательного, приличного человека, без наскока. Рад, что его компания еще на плаву.

Главный враг

На плаву – очень точное определение для состояния многих компаний на рынке сегодня: растущая конкуренция, зависимость от экономической ситуации в стране, дефицит свободных денежных средств. «НТМ» не исключение. Массовые партии йодантипирина она начала выпускать еще в 2002 году. В открытых источниках десятилетней давности годовые продажи лекарства оцениваются в 500 тыс. долларов (200 тыс. упаковок). Как говорит Владимир Худолей, уже несколько лет продажи держатся приблизительно на одном уровне: особо не растут, но и не падают.

– Хотя потенциальный рынок огромен, – говорит он. – В России в зоне повышенного риска заболевания клещевым энцефалитом проживает больше половины россиян. Из них 14% – наиболее вероятные потребители препарата: люди, активно посещающие лес, имеющие свои приусадебные участки, любящие охоту и рыбалку и т.?д.

В «человекоцифрах» это около 10 млн. Проблема в том, что очень мало из них, кто знает о достижениях томских ученых в борьбе с энцефалитом. А часть тех, кто в курсе, все равно надеется на русский авось.

– Для того чтобы быть узнаваемыми (и значит, продаваемыми), нужно создать национальный бренд. Понимая это, еще в начале 2000-х мы обратились в одно московское рекламное агентство, – рассказывает Владимир. – Там с нас попросили 500 тыс. долларов за годовое обслуживание. Сумма немаленькая… Мы могли бы взять кредит, но под такие цели наши банки денег не дают, а залогов на требуемую сумму у нас не было.

Ограниченный рекламный бюджет (несколько тысяч долларов) был направлен в первую очередь на специализированную прессу, на организацию научно-практических конференций, чтобы именно медицинское сообщество повернулось лицом к томской разработке. Продвижением йодантипирина занимались восемь сотрудников «НТМ», семь из которых – медицинские представители. Они общались с врачами, знакомили их с результатами исследований, доказывающих более высокую, чем у иммуноглобулина, эффективность при цене одного курса всего 400 руб­лей (лечение традиционным способом – это несколько тысяч рублей).

– Мы просчитали, что, если бы каждая область, в которой остро стоит вопрос клещевого энцефалита, закупала в течение нескольких лет йодантипирин вместо иммуноглобулина, она могла бы экономить около 50 млн рублей. Но пока работа в этом направлении безуспешна, в том числе в Томской области, – говорит Худолей. – Сложно поменять в сознании устоявшиеся стереотипы: все привыкли, что при укусе клеща надо идти в пункт серопрофилактики, ставить инъекцию. У отдельных людей есть пренебрежение: «Что хорошего в Томске могут сделать?» А ведь могут! И мы не на пустом месте это утверждаем.

Разомкнуть круг

Ограничивает круг вероятных потребителей и то, что в инструкции по применению препарата стоит возрастной ценз – 18 лет. Уже проведены первоначальные исследования, доказывающие безопасность для детей, но это процесс долгий и дорогой, поэтому быстро внести изменения не получается.

Несколько лет назад «НТМ» начала продвигать йодантипирин и как средство против гриппа, но опять же это свойство пока не зафиксировано в инструкции по применению из-за дороговизны процедуры.

– Официальное подтверждение того, что йодантипирин можно использовать для лечения простудных заболеваний, могло бы способствовать росту продаж. Все-таки у клещевого энцефалита есть сезонность, а гриппом люди болеют круглый год, – говорит генеральный директор ЗАО «Альдомед» Александр Дорошенко, ранее руководивший в «НТМ» медицинским отделом. – Врачи, конечно, об антигриппозных свойствах томских таблеток знают, но официально они могут назначить только тот препарат, который входит в алгоритм лечения, утвержденный Минздравом. Я сам был свидетелем, когда врач в рецепте писал: «Арбидол», а неофициально говорил: «Лучше пейте йодантипирин». Поскольку лобби в Москве у нас не было, вряд ли мы бы смогли вой­ти в список рекомендованных противогриппозных средств, хотя попытку делали. С другой стороны, тяжело было тягаться с западными производителями. Их медицинские представители приходили к практикующим врачам с хорошими подарками. А мы – с календариками и жалобными глазами… Дело, конечно, не в подарках, а в финансовых возможностях: западные компании могут позволить себе проведение дополнительных исследований, организацию научных конференций для врачей и обучение своих медпредов несколько раз в год.

Получается замкнутый круг: нет агрессивной рекламы – нет больших продаж и дополнительных средств на развитие, нет больших продаж – нет бюджета на рекламу. Выиграть на эти цели гранты или средства венчурных фондов нельзя, ведь «НТМ» давно не стартап. Войти в федеральные программы поддержки (например, «Фарма-2020») пока тоже не удалось. Один из вариантов – поиск инвесторов, чем, по словам Владимира Худолея, компания активно занимается. Средства нужны на окончание еще одного социально значимого фармпроекта, который ведет «НТМ», – вывод на рынок препарата для лечения эпилепсии и алкоголизма «Галодиф». Он уже прошел экспертизу в Минздраве и включен в Государственный реестр лекарственных средств РФ. Выход на российский фармацевтический рынок запланирован на 2018 год, на международный – после 2020 года. Осталось найти партнера.

Худолеев

В конце 2009 года «НТМ» наладила выпуск светодиодных зубных щеток Longa vita и зубной пасты с хлорофиллом Longa vita natura, выведя на промышленный уровень еще одну идею томских ученых: использование фотодинамической терапии в стоматологии. «Наша цель – поставить на колени «Колгейт» и «Орал-Би», у нас получены международные патенты на эту продукцию, – улыбается Владимир Худолей. И серьезно добавляет: – Однажды я видел дореволюционный видеоролик: едет трамвай, и на боку надпись: Colgate. Представьте, сколько они существуют на рынке… Так что со временем, я думаю, и мы сможем сыграть на этом рынке свою роль. Главное – достучаться до потребителя»

 До 1992 года Владимир Худолей, выпускник лечебного факультета ТМИ, работал младшим научным сотрудником НИИ онкологии. «А потом в стране произошли известные события. И в институте практически остановилось финансирование научной работы, закупки реагентов», – вспоминает он.

Бывший ученый ушел в бизнес – втроем с товарищами продавали все, что хорошо продавалось. А в середине 1990-х, обнаружив острый дефицит медикаментов в аптеках, основали компанию по продаже лекарств. В 1998 году ею был куплен патент на йодантипирин

BELOWTABSLEFT1, Власть

Мэр Кедрового написал заявление об освобождении его от занимаемой должности по семейным обстоятельствам

ЗваричПонедельник – 8 декабря – у Леонида Зварича последний рабочий день. Об этом «ТН» сообщил председатель Думы г. Кедрового Сергей Ковалев. Без пяти минут бывший мэр информацию подтверждать отказался, но заверил, что население всецело за него.

– Я всегда ощущал поддержку людей, другой вопрос, что есть два-четыре человека, которые будоражат ситуацию, – сказал Лео­нид Зварич в разговоре с «ТН».

Зварич, хирург местной больницы, выиграл выборы мэра в 2010 году, победив кандидата от правящей партии. Тогдашний губернатор Виктор Кресс так говорил о победе самовыдвиженца: «Я его спрашивал: зачем пошел на выборы? Он отвечал: «И не думал об этом никогда. Но вижу, что больнице денег не хватает, а если переоборудовать и выделить помещение, то можно зарабатывать. Но главврач не поддержал: мол, все равно же бюджет – попросим, и нам дадут… И большинство так ведут себя». В общем, хирурга в Кедровом мы потеряли, а вот мэр из него, думаю, получится».

Однако отношения нового мэра с муниципальным органом самоуправления не сложились.

– Конфликтовали мы много – и из-за профессиональных вопросов, и из-за его личных качеств, писали жалобы в Белый дом, но до поры до времени конфликт оставался нашим внутренним делом, – говорит Сергей Ковалев. – «Спусковым крючком» его увольнения стали проблемы со строительством школы в селе Пудине: объект был на контроле президента, а его сдача срывалась.

В сентябре губернатор Сергей Жвачкин устроил мэру публичную порку: «В затянувшихся сроках ремонта виновата не плохая погода, а безответственность местных властей». Кстати, школа все-таки открылась – вчера, 4 декабря, она была готова принять детей.

– Честно говоря, я думаю, что большая часть людей все же рада отставке Зварича, – говорит главный редактор газеты «В краю кедровом» Елена Баклина. – Но нельзя не отдать должного и его заслугам: Леонид Степанович поработал над внешним видом города, например, привел в порядок центральную площадь.

В одном из предыдущих номеров «ТН» опубликовали «Народный рейтинг» мэров и глав городских муниципалитетов области. Народное голосование определило Леонида Зварича на последнее, шестое, место в рейтинге с 392 баллами (лидер рейтинга – мэр Стрежевого – набрал 724). Так что о поддержке горожанами сегодняшнего главы мэра Кедрового говорить не приходится…

Дата выборов нового мэра будет назначена местной думой в понедельник, скорее всего, они пройдут 1 марта.

BELOWTABSLEFT2, RSS test, Бизнес

Фаст-Томск

kfc

Здание напротив ТГУ, в котором расположился второй ресторан KFC, многие годы считалось «проклятым» для ресторанного бизнеса: там поочередно открывались разные заведения общепита («Белград», «Корчма у Тараса», «Эдельвейс»), но через какое-то время неизбежно закрывались.

– У них был слишком высокий ценник для студентов. Для нас же место оказалось идеальным – мы точно попали в свою целевую аудиторию, – комментирует ежедневный аншлаг Евгения Марьюшкина, директор KFC в Томске.

Мировая сеть фастфуда, у которой больше 18 тыс. ресторанов в 110 странах, пришла в Томск больше семи месяцев назад. Первый ресторан открылся в конце апреля в ТЦ «Изумрудный город», и успех был впечатляющий: посетители отстаивали в очереди по часу-два, чтобы попробовать легендарные куриные крылышки.

– Ресторан окупился за четыре месяца. Для нашей сети в масштабах России это средний показатель, но для Томска он очень хорош. В среднем в KFC в «Изумрудном городе» бывает тысяча человек в день, – оценивает Евгения Марьюшкина. – Открытие второй точки никак не повлияло на посещаемость первой.

По словам Евгении, в декабре заработает третий KFC, он также будет находиться в месте концентрации студентов. Сумму инвестиций в объект она раскрывать не стала, но во франчайзинговом предложении на официальном сайте компании сообщается, что открытие одного ресторана обходится в 700 тыс. долларов. Предельную емкость томского рынка сеть KFC оценила в восемь ресторанов, именно столько их появится у нас в городе до 2017 года.

BELOWTABSLEFT1, Бизнес, Персона

О том, почему рынок индивидуальной трикотажной одежды в Томске оказался «монопольным»

Коришева01

Из вещей, сшитых когда-то Галиной Коришевой, почему-то больше всего поражают кожаные куртки из боксерских перчаток. «А что, – говорит, – кожа на них была хорошей выделки, пара стоила в пределах 9 рублей, из нескольких пар получались стильные куртки – детские и взрослые, каких ни у кого не было». Советский дефицит – это одна из причин, по которым Коришева бралась за рукоделие. Вторая причина – к нему тянуло с детства: с трех лет бабушка садила Галину за швейную машинку «Зингер». Долгое время вязание оставалось хобби для нее, выпускницы ТИАСУРа, работавшей в комсомольских и партийных структурах. А в 2001 году она наконец решилась открыть трикотажное ателье. Тогда в Томске закрылись все аналогичные предприятия и ее бизнесу тоже прочили скорую смерть. Но ошиблись. Теперь, 13 лет спустя, Галина Коришева ищет инвесторов на проект трикотажной фабрики.

Естественная монополия

– Каждый из нас имеет какие-то способности, предрасположенности. И если они не реализованы, человек несчастен, – так Коришева объясняет решение уже в солидном возрасте открыть свое дело.

Тут нужно сделать небольшое биографическое отступление. В конце 1980-х Галина таки оставила партийную деятельность и два года работала заведующей трикотажным ателье в Томске (оно располагалось на ул. Артема). Затем уехала в Узбекистан, где получила опыт технолога на прядильно-трикотажной фабрике «Агама». Назад вернулась в 1999-м.

– И вот прихожу я в свое старое ателье, а там до сих пор вяжут то, что мы вязали 10 лет назад, – вспоминает Галина Коришева.

Даже в начале 2000-х трикотажные ателье города продолжали работать по технологиям 1970–1980-х годов, народу такие услуги были не нужны, и это стало главной причиной их массового закрытия. Так что Галина в один момент стала «монополистом».

В 2008 году, когда все магазины элитной одежды потеряли большую часть покупателей, Галина Коришева, наоборот, сидела в своем ателье до ночи.

– Ко мне пришли чиновники, банкиры, топ-менеджеры. Если раньше для них не было проблем купить платье за 30–40 тысяч, то в кризис они стали считать деньги. Я вязала им точные копии брендовых вещей, но по цене в 10 раз меньше.

И швец, и жнец

Ателье, названное «СоФи», она открыла в помещении старого, к тому моменту почившего ателье на Артема. Хозяин по остаточной стоимости продал ей две вязальные машинки, к которым она докупила одну швейную. Все вложения ограничились 5 тыс. долларов. С клиентами проблем не возникло: благодаря партийной работе у нее осталось огромное количество знакомых, которые видели, как элегантно она всегда одевалась, и знали, что это сделано собственными руками.

– Сначала у меня работали три девочки, потом восемь. Из опыта я поняла: чем больше женщин, рядом сидящих, тем больше проблем, – говорит Галина. – Сейчас я опять вернулась к коллективу в три человека, этого хватает. В случае чего на замену сажусь сама: заболела швея – я села шить, заболела вязальщица – я села вязать. Это не страшно.

– Страшно то, что за 13 лет я так и не нашла человека, которому могла бы доверить основную работу, – добавляет она с горечью. – Я до сих пор крою сама, заказы принимаю сама, все расчеты для машинки делаю сама. Поначалу были попытки делегировать полномочия – брала много закройщиков. Но как они меня подводили! Все время им говорила: «Делайте как для себя, и все получится». Не делают. Похоже, даже для себя нормально не сделают. Люди не хотят работать – хотят просто сидеть на месте, полуспать и получать зарплату.

Есть лишь один крохотный плюсик в отсутствии профессиональных вязальщиц: конкурентов у Коришевой как не было, так и нет.

– Недавно появилось трикотажное ателье, но там почему-то такая конспирация! Я позвонила ради интереса, так мне даже номера квартиры не сказали, мол, сообщим, когда подойдете к дому… Бизнес очень специфичный и потому непопулярный, одна моя клиентка называет его не бизнесом, а ремеслом, и это правда. Я ни разу не рискнула сделать годовой финансовый анализ: боюсь, что, когда сведу доходы с расходами, решу: «А зачем мне это вообще надо?» Год кормят осенние и зимние месяцы, а весной и летом я часто не зарабатываю на покрытие текущих нужд («коммуналка», зарплата и т.д.). Рентабельность невысокая, ведь создание одной вещи – длительный процесс. Один джемпер, например, мы вяжем от двух до четырех дней. Стоит он от 3 до 5 тыс. рублей. Иногда люди спрашивают, глядя на цены: «У вас что, пряжа дорогая?» Я отвечаю: «Нет, у нас работа дорогая». А почему она должна быть дешевой?

Раз в полгода Галина Коришева объезжает крупные ТЦ Томска – изучает рынок. Говорит, что реально хорошая трикотажная кофточка стоит 25–30 тыс. Про одежду класса масс-маркет она вообще молчит: натуральных тканей почти нет.

– Это понятно, ведь для шерстяных изделий нужно натуральное сырье, а для синтетических – ничего, синтетика делается из отходов нефтепроизводства, поэтому ее проще создавать. Китайцы в этом плане ушли ого-го куда, – говорит Галина. – Однажды в Пекине я помогала выбирать подруге шубу. Когда я увидела их торговые центры на семь этажей, по 15 тыс. квадратных метров каждый, под завязку забитые норковыми шубами, то посмеялась: «Не удивлюсь, если они изобрели какой-то вид крыс, похожих на норку и молниеносно размножающихся, и разводят их под землей». Потому что невозможно вырастить ­СТОЛЬКО норки.

Как жить без «Сникерса»

Когда Галина Коришева вернулась в Томск из Узбекистана, она была твердо уверена: области нужно свое текстильное производство. Та же узбекская фабрика «Агама», где Коришева работала несколько лет, находилась в маленьком городке Зарафшане («Там домов-то полторы штуки!»), но была отлично оснащена и снабжала одеждой не только весь Узбекистан, но и Сибирь.

Галина оценила проект в 2 млн долларов (сама была готова взять на себя роль организатора производства), он мог окупиться за 3–5 лет.

– Это на ремесленном уровне сложно получать хороший доход. На промышленном же уровне это хорошая рентабельность, ведь та же кофта, которую мы вяжем 2–4 дня, на производстве готова за 20 минут, – поясняет она.

Но никого из знакомых богатых людей заинтересовать предложением не удалось:

– Бизнесменам того времени нужны были даже не быстрые, а сверхбыстрые деньги: возврат инвестиций дольше чем один-два года им был не интересен. Сейчас, в свете разговоров об импортозамещении, я снова хочу вернуться к этой теме. Зачем жителям Сибири переплачивать за доставку одежды, за услуги бесконечных посредников? Мы могли бы сами шить, скажем, школьную форму, которая сейчас закупается в Китае и которую через 2–3 месяца невозможно надеть – все закатывается. К тому же новое производство могло бы дать региону 100 дополнительных рабочих мест.

– Про тот же Узбекистан говорят много плохого: и что страна отсталая, и что власть тоталитарная, – подытоживает Коришева, – но там есть одно бесспорное достоинство: Ислам Каримов (президент республики) никого не пускает в страну: они сами собирают машины (пусть плохонькие, но свои), шьют свою одежду и т.д. И поэтому жителям по барабану колебания доллара и евро. То, что происходит сейчас в России, я уверена, во многом запрограммировано: нас как в 1990-х посадили на все эти марсы-сникерсы, на иглу западных товаров, так мы и сидим на ней. А пора бы слезть и начать обеспечивать себя самим. В том числе хорошей одеждой.

«Мечтаю открыть свою школу и научить всех женщин вязать, ведь это такая экономия для семейного бюджета! Сейчас доступны любые машинки для домашнего использования, стоят от 30 тыс., – говорит Галина Коришева. – Меня в молодости они очень выручали. Набегаются дети по лужам, так мне проще за 20–30 минут связать новые штаны, чем стирать и сушить старые. Вязание под силу каждому, нужно лишь желание. Хотя, признаю, не всем это интересно, например моей дочери. Для нее это просто неактуально: она живет во Франции, ценовая политика на детские вещи там просто смешная – в сезон сольдов (распродаж) фирменную вязаную кофточку можно купить за 5 евро»

Рост курса евро осложняет производственный бизнес: пряжу Галина закупает в Германии, достойной замены в России ей нет. Стоимость материала в цене изделия – 30%. То ли интуиция, то ли провидение заставили Коришеву год назад, когда евро только начал расти, закупить нетипично большую для нее партию пряжи – 400 кг. Учитывая, что на одну вещь уходит 200–500 г, этого запаса хватит еще на пару лет.

all-feed, Featured Slider, RSS test, Общество, Отдых

Гималаи моей мечты

 

Спецпроект «ТН» «Мы – везде!»

Хаос, настоящий хаос. Это первая мысль, которая возникла в голове, когда мы ехали из аэропорта Катманду в гостиницу. Cверхнасыщенное движение на дороге, где сотни машин и тысячи мопедов пользуются, кажется, лишь одним правилом – «кто наглее, тот и прав»; грязные фасады нищих домов и невозможная пылища (асфальта либо нет, либо он очень плохой), к которой добавляется запах кремированных человеческих тел, когда мы проезжаем мимо индуистского комплекса Пашупатинатх. На улочках Тамеля – самого популярного района для проживания туристов – наше такси переходит с медленной скорости на черепашью: узкую, шириной в 1,5 машины дорогу приходится делить с потоком людей. Между людьми, авто и витринами магазинов пытаются протиснуться мопеды, а позади яростно давят на гудки велорикши: «Дайте проехать!». Бросив вещи в номерах, мы выходим на эти безумные улицы: хочется поесть. Как ни странно, с первых же шагов удается приспособиться к броуновскому движению Тамеля и лавировать между транспортом и туристами. Потом, сидя в кафе под названием «Намастэ» («Здравствуйте» по-непальски) и слушая «Pink Floyd» в живом исполнении непальской рок-группы, вдруг осознаешь: в этом городе надо просто расслабиться и принять все таким, как есть. Снять с себя шелуху…

гималаи02

Многие приезжают в Катманду именно расслабиться: потусоваться, вдохновиться местной экзотикой, отдохнуть от порядка и условностей европейской цивилизации. Этот город атмосферой (и отчасти «внешностью») очень похож на индийский штат Гоа — всемирную Мекку хиппи. Впрочем, большинство туристов все же используют столицу Непала как перевалочный пункт для поездки в горы. На территории страны находятся восемь из 14 «восьмитысячников» – гор, превышающих высоту 8000 м, в том числе самая высокая — Эверест (8848 м). И если на их вершины восходят несколько сотен спортсменов в сезон (все же это долго, дорого и опасно), то к их подножиям устремляются тысячи гуляющих и глазеющих. Например, самый популярный треккинговый маршрут в мире – тропа к базовому лагерю Эвереста. На ней, как мы впоследствии убедились, народу больше, чем на проспекте Ленина в выходной день. Наша команда выбрала трек с восхождением на пик Мера – технически несложную, высокую (6476 м) и потому идеальную точку для обзора высочайших гималайских вершин.

Рашн акклиматизейшн

«Бум!» — наш 12-местный самолет очень жестко соприкасается со взлетно-посадочной полосой городка Лукла и резво едет по ней вверх. ВВП в Лукле входит во всевозможные рейтинги самых пугающих, страшных, опасных etc. в мире – она находится на высоте больше 2800 м, имеет уклон 12 градусов и длину 527 м, и заканчивается скалой. Мы выгружаем свои бесчисленные баулы и рюкзаки, находим нашего гида, нанятого через непальскую контору («Намка Шерпа», — представляется он), и начинаем долгий торг с портерами – высотными носильщиками. Туристы – единственный способ заработать для жителей высокогорных деревень, и мы без обид относимся к тому, что из нас хотят выжать все до цента. Берем в итоге трех портеров, каждому будем платить по 20 долларов в день (всего пять дней), каждый будет нести примерно по 30 кг. Личных вещей остается по 10-12 кг у девочек и по 15-18 кг у мальчиков. Делаем фото нашей команды – семерых еще упитанных, белолицых людей, и выходим на горную тропу.

Сразу открывается фантастический размах гималайских долин, но трепета перед этим величием лично у меня нет — наоборот, в горах всегда возникает ощущение, что я дома, в своей стихии, что я хоть и ничтожно маленькая, но гармоничная часть этого величия. Сейчас в Гималаях осень, и кругом буйство красок – зеленый, красный, желтый, оранжевый, черный, коричневый, и все это на фоне пронзительно-синего неба. Печет солнце, и запах нагретой травы и хвои пронизывает воздух…

Первая ходка – до деревни Чутанг – занимает 3,5 часа. Иностранцы, встречающиеся на тропе, удивленно смотрят на наши рюкзаки: обычно на треке весь груз отдают портерам и несут за спиной небольшие городские рюкзачки.

— Рашн методик акклиматизейшн! – весело улыбается им Женька.

Смех смехом (и экономия экономией), а для акклиматизации подъем на высоту с грузом эффективнее, чем налегке: вечером мы сидим за столом как огурцы, хохочем, за обе щеки поглощаем тибетские пельмени момо и лепешки чапати. Русская коммерческая группа (по-нашему – «клиенты»), которая шла параллельно с нами и у которой на 14 человек было 12 портеров, сидит вялая и на еду смотрит с отвращением: горная болезнь. Высота уже 3370 м.

Новый день или новая жизнь

Дни в треке подчиняются одному расписанию: отбой редко случается позже восьми вечера, потому что банально нечем заняться – в 18.00 уже кромешная тьма. В шесть утра, с рассветом, просыпаешься безо всякого будильника, а в 7.30 снова в путь, до следующего ночлега. Тропа уводит все выше и выше, бамбуковые леса сменяются рододендровыми, порой местность выглядит как натуральные джунгли, а заснеженный перевал, который мы преодолеваем несколько часов, сменяется пейзажем, напоминающим тундру… В треки стоит ходить хотя бы затем, чтобы увидеть такие контрасты, чтобы почувствовать, как очищаются мысли от близости к первозданной природе. И чтобы понять ценность жизни. Наш гид Намка останавливается побеседовать со знакомым шерпой, а потом говорит мне (по-английски):

— Плохие новости. На перевале Мера-Ла погиб человек от отека легких.

— В Тибете есть пословица – никогда не знаешь, что наступит раньше: следующий день или следующая жизнь, — говорит, услышав новость, русский гид-буддист, сопровождающий вышеупомянутую коммерческую группу.

Сверху слышится гул вертолета — наверное, отправился на Меру за очередным пострадавшим. Он летает каждый божий день. Потом мы не раз слышали истории типа таких: мужик не взял теплых вещей (это на шесть-то тысяч!), простудился, и его бронхит начал переходить в отек легких, пришлось срочно эвакуировать; испанка не смогла сама спуститься в Луклу – обморозила ноги, ей, скорей всего, отнимут пальцы. Проблема не в том, что люди ходят в горы. Проблема в том, что люди ходят в горы неподготовленными. Техническая простота маршрута привлекает массу дилетантов без опыта высотных восхождений, но это как если бы человек без прав сел за руль и поехал по городу: может, повезет объехать столб, а может, нет…

Strong siberian women

«Кажется, сегодня 2 ноября. Высота 5800 метров – штурмовой лагерь пика Мера. Сегодня было восхождение», — записываю я в дневнике. Руки дрожат – до сих пор не могу отогреться. Мы вышли на штурм вершины в три часа ночи, потому что Намка сказал, что позже задуют ветра. Блин, знали бы мы, что они УЖЕ дуют, так хотя бы дождались рассвета, потому что первые часы пришлось идти в космической темноте и при космическом же холоде. Кашель такой, что от него болит пресс. Коченеют руки, хотя на них шерстяные варежки и краги. Дубеют ноги и пятая точка, хотя надета вся одежда, какая есть: теплое термобелье, толстые флисовые и плотные ветрозащитные штаны. Ветер впивается в лицо сотней иголок, а временами его порывы так сильны, что нужно со всей силы вцепиться в палки и вогнать их в снег, чтобы тебя не унесло по склону. В один из таких порывов думаю: «Ну зачем я это терплю! Еще чуть-чуть – и поверну, и залезу в пуховый спальник, и нафиг не нужен мне весь этот альпинизм!» Но ветер успокаивается — я продолжаю идти. Для русских альпинизм – это вечное преодоление себя. Повернуть, потому что замерз, — не то чтобы позорно, но как-то несерьезно: ты пять дней шел по долине, потом еще два дня без портеров добирался по снегам до штурмового лагеря, и все зря?..

Слева на черном небе появляется красно-оранжевая полоска рассвета. Справа проступают серо-черные очертания гигантов Эвереста и Макалу на желтеющем небе. Потом небо розовеет, потом становится розово-голубым. От величия картины захватывает дух. Вспомнилась мысль одного альпиниста: только перенесенные страдания позволяют природной красоте проникать в нас на необходимую глубину, затрагивая самые чувствительные и тонкие струны. Сытое любование не вызовет в душе такого пронзительного отклика.

На вершину пика Мера мы поднимаемся в 9 утра – итого шли шесть часов. Радость приправлена безумной усталостью. Но сегодня каждый узнал о себе кое-что новое, попробовал узнать предел своих возможностей. А он снова отодвинулся…

— Дошли до вершины? – спрашивают американцы, с которыми мы сдружились по ходу пути.

— Конечно, мы же сильные сибирские женщины! – улыбаемся с Аленкой.

Мы шли вместе с американцами несколько дней, сейчас они уходят по пути подъема обратно в Луклу, а мы из базового лагеря переваливаем в безлюдную долину Хунгу, чтобы через нее пройти сложный и нетипичный трек до базового лагеря Ама-Даблана. Среди американцев у меня есть «yak brother» — парень из Калифорнии, с которым мы несколько дней назад отравились стейком из яка. Мы очень тепло обнимаемся со всей их командой. Чуть позже встречаем бельгийцев, с которыми тоже подружились и которые поют нам на прощание «Катюшу» и «Калинку». В треки в Гималаи стоит ходить хотя бы затем, чтобы понять: мир огромен, но люди, живущие в нем, одинаково классные.

патан1

патан

Район Патан – концентрация лучших образцов средневекового строительства в долине Катманду. Кстати, от средневековых привычек город избавился не так давно, например, от обычая сжигать живьем вдов вместе с умершими мужьями Непал избавился лишь в 1920-х годах.

портер

Этому непальцу 45 лет, но выглядят они гораздо старше. Портеры носят груз с помощью широкой ленты на лбу. Не дураки выпить, постоянно жуют насвай (легкий азиатский наркотик). Легко несут груз 40-60 кг.

ступени

«Те, кто делал эти ступени, наверняка уже достигли нирваны – столько людей вспоминает их добрым словом!» — думаю, поднимаясь по ступеням, выложенным из огромных плоских камней в самых крутых местах. Система троп здесь формировалась тысячелетиями, но с ростом потока туристов их начали благоустраивать. Муж говорит, что в 1990-е непальцам – дорожным рабочим, которые ворочали эти каменные плиты, платили по пять долларов в месяц.кхаре

момо

лоджия

На треккинговых маршрутах туристы живут в лоджах – домах, сложенных из камней. Они разделены на комнатки, в которых есть только деревянные кровати или нары. Ночевка стоит от 5 долларов. Удобства на улице, отопления нет (как нет его вообще во всем Непале). Вечерами в «дайнинг рум» («обеденной комнате», где кормятся туристы) топят печь, за что с каждого входящего берут по два доллара. Стоимость ужина – около $10 на человека: порция момо стоит от $5 до 6 (в зависимости от высоты), лепешка чапати – $3,5, стакан чая – меньше доллара. Лоджи кончаются на высоте около 5000 м, в деревне Кхаре. Дальше начинается жизнь в палатках и готовка самостоятельно на газе.

перевал

 

долина

Долина Хунгу – мечта мизантропа: за четыре дня пути по ней мы не встретили никого, кроме пары непальцев. После оживленного людского трафика на тропе к Мера это было просто подарком. Как правильно заметил один из членов нашей команды, в таких местах ты живешь внутренним миром своим и окружающих людей, и это бесценно.

Из долины Хунку мы попали в базовый лагерь Ама-Даблана, перевалив через перевал Мингбо-Ла (5800 м).

тропа к эвересту4

ама-даблан

Ама-Даблан — один из символов Гималаев, вторая по популярности вершина для восхождений после Эвереста. Трек к базовому лагерю Эвереста проходит мимо этой горы, и виды, открывающиеся на нее, делают треккинговую тропу одной из самых красивых в мире.

сваямбоуднатх2 боуднатх

Одни из главных достопримечательностей Катманду – ступы Сваямбунатх и Боднатх. Если первая кишит больше туристами, то вторая – паломниками: Боднатх считается центром тибетского буддизма в Непале.

деревня

улицы катманду4

цветы непала3

цветы непала5

тропа к эвересту6

Мы организовывали трек самостоятельно, обратившись в непальскую фирму лишь за оформлением пермитов на посещение национальных парков и поиском гида, брать которого обязывает непальский закон. Трек обошелся нам в 1300 долларов на каждого. Коммерческие экспедиции за такой же берут больше чем 3 тыс. Авиабилеты до Катманду стоили 32 тыс рублей на человека. Мы летели через Дубаи, хотя наиболее популярный вариант – через Дели. Прямых рейсов из России нет.

мы-везде

all-feed, Featured Slider, Персона, Строительство

Шабан Байрамов: Нам помогла власть. Тем, что не мешала

Фото: Юрий Цветков

Байрамов

Агония строительного рынка, почти миллиардный долг перед банками, конфликт с Минобороны… Вот лишь малый список событий, которые в 2008–2009 годах пережила компания Шабана Байрамова ОАО «Томлесстрой». «У меня до сих пор нет ответа, почему миллиардные госзаказы получали компании, которые заведомо не имели шансов достроить стратегические для региона объекты, – говорит Байрамов. – Мы за время кризиса не получили от власти ни финансовой, ни административной поддержки. И при этом уцелели».

Топор на шее

– За год до кризиса ваша доля на строительном рынке Томска оценивалась в 7%. Как обстоят дела сейчас?

– Конечно, позиции по объему вводимого жилья в городе мы потеряли, но пятерку лидеров никогда не покидали, что, впрочем, несложно в отсутствие конкурентов. Сейчас у нас два объекта на подходе: на ул. И.?Черных заканчиваем последнюю, третью, очередь (идут отделочные работы), вот-вот сдадим трехподъездный дом на ул. Советской, 90, – осталось благоустроить территорию. Плюс активно строим многоэтажку на ул. Киевской, 1. В прошлом году мы сдали 6 тыс. кв. метров – очень скромно по старым меркам. Но очень хорошо по сравнению с 2009 годом, когда мы вообще ни «квадрата» не сдали. Реалии рынка таковы, что порядка 70–80% жилья строит ТДСК. Остальные объемы распределены между несколькими оставшимися в живых строительными компаниями.

– Сколько компаний осталось в живых?

– До кризиса на рынке было порядка 30 игроков: топ-10 сильнейших, затем те, что поскромнее, и третья десятка – компании с нестабильными объемами. На сегодняшний день с рынка ушли порядка семи-восьми компаний из первой двадцатки, включая такие крупные, как СУ-13, которая сдавала по 20–30 тыс. «квадратов» в год, и «Строймонтаж-М» (15–20 тыс. кв. метров). На плаву из былых лидеров остались, помимо ТДСК, «Континент», ТПСК, «Карьеро­управление», «Паводок», «Лидер-Прогресс», ну, и мы, конечно. И еще штук 10–15 мелких, которые строят по одному дому в несколько лет. Жаль, потому что очень хочется иметь сильных соперников: так ты все время в тонусе, бизнес растет быстрее. Но сейчас ситуация другая. Я в прекрасных отношениях с руководством ТДСК – это мои коллеги и партнеры, но факт остается фактом: при отсутствии реальной конкуренции город застраивается однотипным жильем, а горожане остаются без права выбора – и по качеству жилья, и по его цене. При этом можем ли мы отнести панельное домостроение к экономклассу? Наверное, нет, потому что 45–50 тыс. руб­лей за «квадрат» – это все-таки не бюджетный вариант.

– Можете изложить свою версию, почему рынок стал таким?

– Лоббистские способности одних оказались сильнее, чем у других, вот и все. Напомню, на момент, когда разгорелся кризис, было негласное распоряжение тогда еще премьера Путина для региональных властей: поддерживать строительную отрасль госзаказами. В то время все – подчеркиваю, все! – компании находились в одном стартовом состоянии. Получив колоссальную поддержку в размере 10 млрд рублей на разного рода госзаказы, сложно было поделить их по справедливости, а не вложить их только в лидеров строительства. Может быть, в какой-то степени это было правильно – удержать основного строителя. Если бы он умер, рынок мог взорваться, и один «квадрат» стоил бы уже тысяч сто. Но я считаю несправедливым, что полностью обделили вниманием другие компании, которые тогда занимались крупными промышленными комплексами: «ГазХимСтройИнвест» и «Томлесстрой». Например, мы пытались вытянуть проект кирпичного завода и поэтому находились в первой тройке кандидатов на поддержку. Потому что одно дело – возвести доходный дом, и совсем другое – дать области новое производство, которое сулило дополнительные налоги в казну и рабочие места. По какому тогда принципу отбирались те, кому в итоге доставалась помощь, я оценивать не буду. Но в результате власть получала долгострои – тот же многострадальный перинатальный центр, под который СУ-13 выделили почти 1,5 млрд рублей. Ответственно заявляю, что мы за время кризиса не увидели ни одной государственной копейки.

– А как же дом для военных на Ивана Черных?

– Контракт с Минобороны был, но он сорвался – по вине экс-министра Сердюкова и Васильевой. На момент, когда мы выиграли конкурс Минобороны (осенью 2009 года), на ул. И.?Черных, 66, было свободно 350 квартир из 741. Их мы и предложили военным. Но затем, когда дом был готов, Минобороны просто отказалось выкупать жилье. Почему, не знаю. И при этом еще подало на нас в суд за невыполнение госзаказа. Даже не смешно… Хорошо, судья попалась адекватная (суд идет в Москве). Она задает истцу вопрос: «Вы оплатили этот заказ?» – «Нет». – «А чего вы тогда хотите?..» Единственный плюс ситуации в том, что под контракт с военными банки дали нам кредиты, благодаря которым мы достроили дом.

– У вас лично кредиты есть?

– Можно считать, что нет. Лично я должен банку миллион – ипотека на собственную квартиру. Есть банковская карточка на 450 тыс., на которой «дырка» 440 тыс. Но это мелочи по сравнению с тем, что мы пережили. Представьте ситуацию: контракт с Минобороны должен принести компании порядка 800 млн рублей, а кредитов у нас – на 900 млн. В один «прекрасный» момент мы контракт теряем, и у нас на шее повисает топор на сумму 900 млн… Я каждый день ходил в Божий дом и молился, чтобы сохранить компанию и свою честь. И Бог нас никогда не оставлял. У нас больше нет долгов. Мы достроили все дома и дополнительно ни одного руб­ля с дольщиков не брали, потому что, во?первых, удалось продать те квартиры, что не забрали военные, во?вторых, каждый дом был на отдельном балансе, и мы не закрывали «дыры» одной стройки деньгами с другой. Конечно, есть стыд, что мы не все объекты сдали вовремя. Но сдали же! Я благодарен своим дольщикам, которые несмотря ни на что верили в меня, благодарен федеральным фискальным органам, которые входили в наше положение, не душили, а ждали. И мы со всеми рассчитались.

– Быть не может, чтобы за эти годы у вас не возникло ни одной проблемы с дольщиками.

– А я и не говорил, что их не было, иначе бы соврал. Среди дольщиков тоже есть разные люди – у кого-то психика не выдерживает, кому-то срочно нужно выдернуть деньги, замороженные в строительстве (все-таки дом на ул. И.?Черных мы строили шесть лет). Но все спорные ситуации урегулировались в моем кабинете. Было два или три судебных разбирательства – люди хотели получить то, что они вложили в долевое строительство, в двукратном размере. Но мы ведь не банк, в который вкладывают деньги под проценты.

Разрешите работать!

– Последний подъезд на Черных мы построили за год (плюс полгода на отделку). Предыдущий подъезд вообще построили за два месяца – надо было досрочно убрать башенный кран. По скорости кирпичной кладки мы можем поспорить с любыми другими технологиями возведения домов. И еще свое слово скажем. Если дадут…

– А кто вам должен «дать»?

– В первую очередь те, кто отвечает за бюрократические процедуры. Например, часто можно услышать восторженные рапорты чиновников: «У нас ускорен процесс получения разрешительной документации до трех дней!» Да, действительно, администрация города теперь выдает разрешение на строительство в течение трех дней. Но сначала ты должен подготовить земельный участок, и вот для этого надо три года ходить по коридорам! Не все земли в учете, не все кадастровые документы соответствуют действительности. Когда начинаешь оформлять подходящий под застройку клочок земли, то легко может оказаться, что ты наступил на чей-то огород, объединил два разных участка и так далее. А прокуратура бдит…

– Как вы считаете, в какую сторону должен развиваться Томск?

– Мне кажется, наиболее удачное направление – от Белого дома в сторону ЛПК. Город не должен быть слишком растянутым – он должен быть компактным и комфортным. Под комфортом я подразумеваю в том числе чистоту: неправильно, когда чистится одна центральная улица, а, например, Черемошники стоят в грязи. Для решения этой проблемы у меня даже есть идея. Сейчас идет самая настоящая битва «Спецавтохозяйства» и частных компаний за право вывоза мусора в густонаселенных районах, потому что многоквартирный дом платит за уборку мусора больше. Никому не интересно ехать в частный сектор, ведь тарифы и там, и там одинаковые… Я считаю, пора вводить дифференцированную плату: если человек живет в центре, за эту привилегию он должен выкладывать, условно говоря, не 16 рублей, а 100. А власть за счет этой повышенной платы лучше убирает «убыточные» Черемошники, исполняя свои социальные функции.

– А власть не может просто выделить больше денег из бюджета на уборку отдаленных районов?

– Ей негде взять дополнительные деньги, потому что расписана каждая копейка: зарплата бюджетникам, содержание детских садиков, больниц и так далее. Сегодня расходная часть бюджета составляет чуть более 13,5 млрд рублей, а налоговых и неналоговых доходов – менее 6,2 млрд. Каждый раз, планируя расходы, мы гадаем: в какой же момент придут недостающие 7 млрд в виде субсидий от области и Федерации?.. Было бы справедливо, если бы мы из тех денег, которые город собирает в виде налогов, нам оставалось не 6, а хотя бы 13 млрд рублей – тот самый необходимый для комфортной жизни города минимум. Тогда мы могли бы думать о развитии, о том, как больше заработать. И, получив дополнительные полмиллиона, могли бы их направить на создание парков, строительство детских садов, ремонт многострадальной ливневки и прочее, прочее.

Словом, это порочная система, когда Федерация сначала забирает у субъекта большую часть денег, а потом дает обратно под проекты, которые сама считает нужными. Например, финансирование развязки на 4-й поликлинике и ул. Балтийской мы получили только потому, что ОЭЗ нуждалась в улучшении транспортной доступности. Не будь у Томска этой зоны, он так и мучился бы в пробках… Хотелось бы самим решать, что для города первоочередно. Например, если бы нам дали несколько миллиардов рублей не на конкретный проект, а просто на транспортные нужды, мы, возможно, для начала привели бы в порядок имеющееся дорожное хозяйство. Я бы лично первым делом сделал ливневки. Если мы воду с дорог не уберем, асфальт долго жить не будет, так и будем его катать, катать, катать… На ул. Сибирской, например, локальные очистные не такие дорогие, но их не сделали. А улицу отремонтировали. Надолго ли?

– Это в любом случае утопия: Федерация не позволит муниципалитетам стать более самостоятельными. Не реальнее ли городу заняться повышением своих доходов? Например, за счет более эффективного администрирования долгов. Год назад мэр Кляйн озвучивал информацию, что дебиторская задолженность по аренде за землю составляет полмиллиарда рублей, из них 300 млн задолжали городу строительные компании, и ваша в том числе…

– Если пустить аудиторские компании анализировать эти долги, то выяснится, что многие из них, с одной стороны, пририсованы, с другой – безнадежны. Например, за СУ-13 числится долг порядка 100 млн рублей. Найдите Замощина и спросите, вернет ли он деньги. Думаю, нет. То же самое с другими крупными должниками.

Что касается «Томлесстроя», то наш долг – 13 млн – я выплатил полностью. Еще 20 млн приписывается СК «РосТом» – это компания, которая строила кирпичный завод и учредителем которой являюсь я. Здесь вообще вещи удивительные. Еще до кризиса мы стали строить кирпичный завод в промзоне на ул. Мостовой, потому что три кирпичных завода в спальных районах города – это экологическое издевательство. Все на свои средства, без какой-либо господдержки. Было 80% готовности завода, когда грянул кризис. Налог на землю нам насчитали на общих основаниях, хотя завод только строится и не приносит прибыли.

С 2009 года завод банкротят, а счетчик на землю продолжает тикать. Ну, обанкротят его, порежут оборудование на металлолом, получат от этого копейки, кому от этого станет легче? И в это же время выделяется 1,2 млрд рублей федеральных бюджетных денег на северную промзону, на бесплатные коммуникации и бесплатную аренду земли, плюс возврат 25% затрат на строительство – приходите строить заводы. Где логика? Почти построенный завод угробим из-за нескольких миллионов в бюджет города, а 1,2 млрд из федерального бюджета потратим, чтобы кто-нибудь пришел и начал строить то же самое. Но что-то очереди из желающих не видно. Это какой-то местечковый, а не государственный подход. Какая разница – городской или федеральный бюджет? Это наши общие деньги, только в разных карманах лежат. Я же сегодня предлагаю: дайте достроить завод, не душите, примените налоговые каникулы, как во всем мире. Появятся сотни рабочих мест. Ведь основное наполнение городского бюджета – это подоходный налог, а не налог с земли. Вот это и будет реальная, а не декларируемая помощь бизнесу от власти.

Мы все не вечны

– Пока у вас было достаточно денег, вы много занимались благотворительностью – устанавливали памятники, спасали деревянные дома…

– Почему же «занимался»? Я до сих пор по мере возможностей помогаю. Глава Советского района может подтвердить: в сложные годы, даже не имея средств полностью выплатить зарплату сотрудникам, я все равно не упускал случая поддержать разные мероприятия – День старшего поколения, детские конкурсы и так далее. Конечно, крупные проекты временно пришлось отложить, законсервировал деревянный дом на ул. Белинского, 23. Защитники деревянного зодчества иногда пытаются вытереть об меня ноги: мол, когда, Байрамов, этот дом сдашь? Но, послушайте, мы единственные в городе, кто выкупил, расселил исторический дом за свой счет и готов заниматься его реставрацией. Я охраняю этот дом пять лет, сейчас начал потихоньку делать. И обязательно доделаю.

– Зачем вам все это надо?

– Я не родился в этом городе, но именно здесь заработал капитал, реализовав свои возможности как бизнесмен. Поэтому считаю, что должен сделать больше, чем все остальные. И так же должны думать все богатые люди. Вот строят они один шикарный дом, второй, третий, обвешивают их произведениями искусства… Но роскошь на тот свет не унесешь! Так не лучше ли обойтись одним домом для себя, любимого, а другой дом построить для тех, кто в нем нуждается? Я очень горжусь тем, что в свое время «Томлесстрой» построил семейный детский дом (он обошелся нам во многие миллионы). Там растут восемь детей, один уже «выпустился», достигнув 18-летия и получив квартиру от государства. Самое главное, мы не сделали из этих детей иждивенцев – они очень самостоятельные и крепко стоят на ногах. И эти люди потом будут ставить за тебя свечки в храмах. Мне скоро будет 49 лет, я уверен, что все в мире не просто так, что нас создал Бог, и, когда мы умрем, за нас кто-то должен помолиться.

– Многие ли бизнесмены осознают свою ответственность перед социумом?

– Не скажу, что их нет совсем. Многие не афишируют благодеяния, и все же сознательности большей части бизнеса не хватает. Знаю директоров строительных компаний, которые могут себе позволить широкие жесты, но делать их не торопятся. Не так давно ко мне обратилась женщина, которая занимается проблемами детей-аутистов. Ей нужно было помочь с помещением под центр реабилитации. У меня на тот момент средств не было, но я знал, что завод «Манотомь» продает подвальное помещение. Позвонил лично директору, попросил: «Сделай хотя бы скидку этой женщине!» Не сделал… А я нашел возможность помочь этому центру.

Я не раз говорил, что в Томске 200 очень богатых людей и еще 2 тыс. – просто состоятельных, с доходом в несколько миллионов долларов. Представьте, как изменился бы Томск, если бы каждый из них отреставрировал хотя бы один деревянный дом или пожертвовал часть своих денег на социальные проблемы…

Справка «ТН»

Родился в 1965 году в Грузинской ССР. Окончил сельскохозяйственный техникум по специальности «бухгалтерский учет», незаконченное высшее образование (Ростовский инженерно-строительный институт) по специальности «инженер-строитель»).

В 1994 году руководил фирмой, поставлявшей в Томск тяжелую строительную технику. С 2004 года – гендиректор ОАО «Томлесстрой».

Член попечительских советов Томского кадетского корпуса, Красной мечети, гимназий № 2, 4, ДЮСШ «Томь». Председатель попечительских советов шахматной академии при Томском шахматном клубе им. Измайлова, Томской федерации по хачи-о-кай карате-до.

Почетный работник лесной отрасли, победитель областного конкурса в номинации «Меценат года», награжден почетным знаком «Строительная слава», орденом «Звезда созидания».

Женат, воспитывает троих детей.

Муниципальные депутаты сегодня не имеют реальных полномочий. Мы сидим, решаем всякие мелочи – вроде тех, куда поставить детскую площадку. Да ведь глава района лучше это знает! А сделать что-то более глобальное, реально влиять на распределение ресурсов мы не в силах. Мы даже ни разу не встречались с областными депутатами, чтобы обсудить проблемы Томска! Обращался к ним несколько раз с идеей сделать совместный круглый стол, но они этот формат не приняли.

 

2008 и 2009 годы – ужасное время. Предприятие с коллективом 750 человек, которое столько лет успешно работало, уходит в кризис с недостроенным заводом и кредитами на 900 млн руб­лей. Все счета арестовываются. Надо самостоятельно выжить… Я обращался за помощью куда только можно, во все органы власти. И везде был один ответ: «Если мы тебе не мешаем, значит, мы тебе помогаем». Что ж, спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Сейчас я благодарен многим чиновникам за то, что хотя бы не создавали нам проблем. Зато теперь я никому не обязан.

 

Если хочешь быть успешным в жизни, обязательно делай две вещи. Первое – каждый вечер перед сном давай себе отчет: что я сегодня сделал, чтобы считать день удовлетворительным? И второе – всегда планировать завтрашний день. Утром встаешь, загружаешь себя и выполняешь план. А еще очень важно верить в себя. Во время кризиса сотрудники часто спрашивали: «У нас точно все хорошо?» Я всегда отвечал: «Да». Если я сам в себя не верю, мне никто не поверит.

all-feed, Featured Slider, Образование, Персона

Юрий Лирмак: в вузах Томска нужна революция

 

Лирмак

От ресторана «Графт» до факультета инновационных технологий в ТУСУРе. От магазина бытовой техники до школы менеджеров продаж инновационной продукции. Путь Юрия Лирмака полон парадоксов, с годами в нем не менялось лишь одно – страсть к английскому языку. Какой должна быть идеальная система обучения английскому? Почему он конфликтовал с представителями официального образования на этой почве? Почему он потерял развлекательный бизнес и как сейчас хочет коммерциализировать свое совершенное знание языка? Об этом и многом другом Юрий Лирмак рассказал журналистам «ТН».

Бизнесмен выздоравливающий

– Представлять вас, Юрий Михайлович, журналистам, наверное, не надо… Хотя нет, надо. Уследить за вами трудно: то вы ученый, то бизнесмен, то наемный менеджер, то опять бизнесмен. Как сами себя сейчас идентифицируете?

– Я сейчас выздоравливаю. После продолжительной болезни – работы в государственной структуре – я снова начинаю входить в бизнес. Я наигрался в образование, правда в бизнес опять вхожу через образование: ну люблю я английский! Открыл свою языковую школу «Английский пациент», но цель иная – проекты онлайн-обучения английскому языку. Например, создан уникальный сайт, единственный в мире, содержащий тысячу идиом английского языка с видеофрагментами – примерами использования. Без идиом (устойчивых выражений) выучить язык невозможно, и я их пилил 10 лет – из фильмов, новостей, передач. Сколько в мире людей, которые готовы заплатить за пользование этим ресурсом 1 доллар? 2–3 млн человек точно есть. А как мне их найти? Пока не знаю. Ищу тех, кто знает. Поскольку я еще в процессе выздоравливания, требуется время, чтобы вспомнить хватательные инстинкты. Я, к сожалению, сейчас работаю один. Лучше, когда рядом есть человек, который умеет и любит считать деньги…

– Вы разве деньги считать не умеете?

– Не люблю, ненавижу!

– Как в таком случае удалось построить тот, первый бизнес: ресторан, магазин техники и все остальное?

– А всегда в команде были люди, которые возбуждались просто от хруста денег. А я получал кайф, что-то придумывая или решая проблемы. Даже самая ужасная-преужасная, критическая ситуация мне нравилась. Ну, например, когда начальник архитектурного надзора говорит: «Ничего больше, чем сортир, в этом месте ты не построишь», а через два года там стоит ресторан «Графт» – это и есть кайф! Если кто помнит, до ресторана на этом месте был мерзкий деревянный дом и противопожарная кирпичная стена. Я снес дом, оставил стену, но одна из жилиц соседнего дома мне сказала: «Будешь строить в шести метрах от моих окон» (ее окна сто лет смотрели в стену). Я начал придумывать всякие фокусы, чтобы придать стене исторический статус и оставить ее там навечно, пристроив к ней ресторан. Например, инсценировал находку старинного клада: пошел в антикварный магазин, за видеоплеер выменял древнее барахло, закопал его в котловане под стеной, затем оно было «найдено» экскаваторщиком и описано милицией. Какие-то умники что-то бубнили про купеческое наследие. Сюжет был показан по двум каналам. Это было весело! Кстати, войну с той дамой я проиграл: пришлось ей материально компенсировать неудобства от нового строительства. Но компромисс – это тоже своего рода удовольствие.

Язык мой – друг мой

– Почему вы ушли из торгового и развлекательного бизнеса? Не интересно стало?

– Да потому что бездарно вел бизнес, вот и все! Кризис 2008 года стал для меня катастрофой. Представьте: все, что у тебя есть, стоит в четыре раза дороже того, что ты должен банку. Но в один день стоимость бизнеса становится равна долговой нагрузке. И ты – никто… Но кризис на самом деле не оправдание: хорошие бизнесмены любые резкие изменения рынка могут обернуть в свою пользу. Но мне на тот момент вообще стало не интересно. Приходит управляющий: «Надо утюг на два доллара в цене убавить!» – «Ну, убавь». Такая тоска! На тот момент, когда я закрыл фирму, я уже три года был занят в ТУСУРе – организовывал языковую подготовку в Институте инноватики.

– Помнится, до ТУСУРа вы участвовали в конкурсе на пост директора ИЯК ТПУ (нынешний ИМОЯК), но проиграли и, более того, имели крупный конфликт с тогдашним ректором Юрием Похолковым на тему преподавания языка в вузе…

– Конфликт был за несколько лет до того, как Юрий Петрович пригласил меня возглавить ИЯК. Когда меня пригласили, все шло гладко, но преподаватели перепугались – пришлось бы язык учить и работать. Я безмерно уважаю Юрия Петровича за постановку задач – он умел делать это смело, глобально. Но решались эти задачи так же, как и везде – с опорой на дутые авторитеты. Проблема в том, что у нас практически нет языковых экспертов в системе образования. Я открыл ужасный закон: вероятность встретить эксперта в языке в непедагогической среде выше, чем в педагогической. Например, у меня есть друг-программист, который говорит: «При мне рот не открывай, ты слово «girl» произнести правильно не можешь!» При этом у него нет загранпаспорта, он ни разу в жизни не был за границей. А знает четыре языка.

– Как же он их выучил?

– Это, во-первых, талант, во-вторых, любопытство. Любопытный человек будет смотреть англоязычные новости, выписывать непонятные слова, выражения, разбирать их. Потому что недостаточно просто выучить правила – язык должен существовать в какой-то среде: новости, сериалы, фильмы, аудиокниги, музыка. Так вот, 99,9% преподавателей иностранного языка почти ничего не поймут из новостной телепередачи. Пройдите по любому университету и спросите первых встречных 100 человек, как прочитать «а/b». Много ли людей вам скажут, что читается это как «а over b»? Да никто! Если не делать революцию, на которую Похолков в свое время не решился, то о каком мировом топ-100 можно говорить, о каких 60 тысячах иностранных студентов в ближайшие годы?

– Что предполагала эта революция?

– Я бы не допускал к преподаванию иностранных языков тех, кто инвестировал свои усилия в корочку кандидата наук, если их темами были, например, особенности селькупского языка или «Евгения Онегина». Такой публики тьма! Вместо этого стимулировал бы в качестве диссертаций серьезные методические разработки, которые нужны и полезны для обучения. Убрал бы такие имитации, как «язык профессиональной коммуникации». Надо учить студентов обычному английскому, тому, что называется general English, а профессионалы и сами потом в словарь заглянуть смогут и найти профессиональные термины. Далее, учат какому-то «бизнес-инглишу», не имея понятия ни о бизнесе, ни об инглише! Я большую часть жизни был деловым человеком и не знаком с «бизнес-рашн»: разговор деловых людей почти ничем не отличается от разговора неделовых.

Когда несколько лет спустя я организовывал в ТУСУРе факультет инновационных технологий, то благодаря руководству вуза нам удалось создать идеальную систему обучения. Оплачивались любые преподаватели – у меня в штате работал американец, англичанин, при желании студенты могли общаться с носителями языка. Не было проблем с оборудованием (важнейший фактор!). У меня был единственный факультет в РФ, где для инженеров читалась новейшая история. Проверьте учебные планы: везде недостоверные сказки про князей и вождей под названием «Отечественная история». А люди должны ориентироваться в современном мире. Был еще один дикий предмет – «Концепции современного естество-знания» – нечто напоминавшее природоведение для взрослых. И это для будущих инженеров! Я заменил этот курс на физику, причем добавил изучение физики еще в течение нескольких семестров. Кому-то это очень нравилось, кто-то от этого ныл: «Мы же ме-е-енеджеры!» Было много интересных, умненьких ребят, но надо было спасти их от этой болезни – дать реальное образование. А подготовка «управленцев» – все это понты и обман, который заканчивается безработицей.

– То есть статус предпринимательского университета это тоже, по вашей терминологии, понты?

– Предпринимательству нельзя научить, можно научить лишь законам и финансам. Качественное базовое образование – прежде всего. Студент должен с какой мыслью просыпаться? Как денег заработать или как решить дифференциальное уравнение, которое он вчера не решил? Наверное, он все-таки должен думать про уравнение. Но как только у тебя проблемы с уравнением, ты сразу вспоминаешь, что ты менеджер. В этом и есть главная деструкция всех этих псевдоуправленческих специальностей. Но вместе с ним университету, конечно, нужно дать возможности для развития предпринимательских компетенций у студентов. И вот для этого у томских вузов уже есть неплохой инструмент – бизнес-инкубаторы. Многие их критикуют, мол, это все имитация, но придите в субботу вечером и посмотрите, в окнах всегда свет горит – люди работают. Это они имитируют деятельность специально для вас?.. Ко мне приезжал мой партнер из МФТИ. Увидев студенческий бизнес-инкубатор ТУСУРа, он отметил: классно, у нас-то все в общагах «на коленке» делается!

Взрыв мозга

– В свое время вы выпустили книгу «Как выжить в Томской области». Расскажите, как проект родился?

– Во-первых, это детское увлечение ядерными войнами. Во-вторых, хотелось научить жизни пристававших ко мне «зеленых». Я всегда им говорил: пока люди не начнут платить за свою безопасность, ничего не будет меняться в экологическом сознании. Для эксперимента открыл фирму «Гражданская оборона», продавал дозиметры с противогазами, но так вяло! Книжку вот издал. «Позеленел» на некоторое время, сошел с ума, признаю…

Но в этой истории меня интересовал еще и политический компонент, связанный с правом населения иметь мнение. Когда атомщики говорят: «Вы – дилетанты, не лезьте к нам», я соглашаюсь: «Да, я дилетант», хотя слово «атом» в названии моей диссертации присутствовало. Но требую ответа на два вопроса. Первый – могу ли я застраховать «ядерные» риски? Когда я спросил это у знакомого руководителя крупной страховой компании, он засмеялся: «За твои деньги любой твой дурацкий каприз!» На следующий день меня встречает и признается: «Оказывается, не имею права…»

Второй вопрос – как выглядят современные российские средства гражданской обороны? Как американские середины прошлого века. Далее, в свое время я провел эксперимент с йодистым калием, запас которого был сделан Центром медицины катастроф на случай ядерного ЧП на СХК. Взял 10 упаковок, сдал их в аптеку под видом торговца медикаментами и получил ответ: бесполезные, опасные, не растворяются, прожигают желудок. Вот все у них так! Я понимаю, что вероятность ядерной аварии ничтожно мала, но цинизм меня просто убивает. Выпускают всякие брошюрки с лебедями на фоне градирен с описанием пользы малых доз радиации…

– Сейчас вы по заданию власти готовите менеджеров продаж инновационной продукции. Не рассматриваете ли декларации о построении экономики знаний как большой обман? Учитывая все то, что вы говорили о томских вузах…

– Если я говорю про недостатки, это не означает, что все вообще ужасно. У нас есть такая патология – постоянно рождаются умные дети, мне кажется, даже в большем количестве, чем в других странах. Но для экономики знаний этого мало. Я в свое время написал Оксане Козловской: если мы будем учить студентов дробям на первом курсе, то никаких инноваций не будет! Я рекомендовал открыть пару физмат-интернатов, собирать умных детей со всей России. Я был приглашен для беседы в Белый дом, и не без моего участия появилась на свет Мариинская физико-техническая школа.

Дальше эти умненькие дети идут получать высшее образование, но пока томские вузы как заминированное поле. Если ты доверишься системе, то никакого образования мирового уровня не получишь. Но если будешь рассматривать вуз как кекс, в котором можно наковырять изюма, то можно стать высококлассным специалистом. Окончив физико-математический факультет ТГПУ, можно стать не только средним учителем сельской школы, но и ученым мирового уровня в области теоретической физики (благодаря тому что рядом есть «изюм» – профессор Бухбиндер и его команда). Все зависит от того, с каким багажом студент пришел из школы, какие гены он несет и сколько труда он готов вложить в свой успех.

Купи меня

– Вторая проблема развития инновационной экономики заключается в том, что компании, в которых реальные инновации есть, испытывают проблемы с выводом их на рынок. Директора каждой из них с руками-ногами оторвут человека, который способен продать их продукт! Например, я как-то проводил экскурсию в ОЭЗ для своих слушателей, и мы общались с резидентом, который продает ПО для гаджетов в Голландию. Я спрашиваю: «В России кто-нибудь его покупает?» – «Нет, здесь мы пока ничего не можем продать, нет специалистов». Такая вот безработица. Я даже придумал определение термина «безработица» – это невозможность найти работника. Есть еще одно: безработица – это невозможность найти высокооплачиваемую работу по специальности рядом с домом. Кадры нужны везде, но люди работать не хотят…

– И как вы учите продавать инновации?

– Обучение нацелено на то, чтобы подготовить продажника с помощью конкретной инновационной компании для этой же компании. Лекции, основанные на реальном опыте, читают представители крупных фирм («ЭлеСи», «Элекард», «Мойе Керамик» и т.д). Они готовы потратить время на человека и затем предложить ему работу. Среди аттестационных заданий – реальные звонки с попыткой продать продукт, письма в организации. Все это оценивается экспертами-лингвистами и маркетологами.

– Как думаете, могли бы вы снова стать олигархом местного уровня, используя ваши знания в области образования?

– Заработать на английском в Томске невозможно, это просто мое хобби и моя слабость. На более простое с точки зрения применения интеллекта я уже не способен, не рискну брать большие кредиты и начинать что-то грандиозное – год выпуска у меня не тот…

Мелкие проекты масштаба «для души» есть. Например в Томске нет профориентации как бизнеса. Вот как девочки попадают в медуниверситет? Как правило, это классические зубрилы начиная со школьной скамьи. Они учатся-учатся, их высоких баллов достаточно, чтобы пройти в мед. Но вдруг на третьем курсе выясняется, что они не хотят быть врачами – на трупы неприятно смотреть!

На том, чтобы у школьников была возможность осознанно выбрать профессию, можно делать большие деньги. Например, я водил дочь (ей 13 лет) в симуляционный центр на базе СибГМУ. Шикарнейшее место, где школьники могут увидеть приближенные к реальным операции, процесс родов и так далее. Моя дочь увидела все это по знакомству, но, думаю, немало родителей готовы платить за такие визиты, платить за то, чтобы их дети правильно выбрали путь и стали счастливыми людьми. Это касается не только медицины. Я также водил дочь к одному из сильнейших томских химиков – в лабораторию каталитических исследований ТГУ. Физиков и математиков можно вычислить уже в пятом классе, а вот химиками, биологами и врачами становятся почему-то тогда, когда уже можно рожать детей…

– Какую вы профессию предпочли бы для дочери?

– Дочери я сразу сказал: или ты получишь естественно-научное образование, или станешь лингвистом. А лингвист – это три языка на хорошем уровне: два европейских и китайский. Тогда можешь никаких химий-физик глубоко не учить – у тебя точно будет работа. Сам я не смог выучить французский и китайский – не понимаю их систему ценностей, а без этого овладеть языком невозможно. Я рад, что дочь не выбрала лингвистику.

справка «тн»

Юрий Лирмак окончил физический факультет ТГУ, кандидат физико-математических наук. В 1990-е годы организовал торговлю электронной техникой из Сингапура (впоследствии – ТЦ «Графт»), создал туристическую фирму «Графт-тур», юридическое агентство «Лэндсервис», ресторан «Графт». Параллельно занимался образовательной деятельностью: в конце 1990-х основал английскую школу «Эксодус», от которой потом отпочковались основные томские языковые школы. В начале 2000-х помог открыть языковой центр в ТГПУ. С 2009 по 2013 год был деканом факультета инновационных технологий ТУСУРа, короткий период руководил отделом международного сотрудничества в СибГМУ. В 2014 году создал английскую школу «Английский пациент». Руководитель школы менеджеров продаж инновационной продукции.

 

В 1990-е было больше азарта. Представьте: живешь в 1980-е, говоришь всем, что коммунизм XXI век не перешагнет, на что все окружающие крутят у виска, и вдруг ты оказываешься прав. Ты, естественно, должен показать, что в этом мире чего-то стоишь… Первым делом я открыл языковые курсы в центре культуры «Досуг», потом организовал школу «Эксодус», от которой, по сути, откололись почти все частные английские школы Томска. Потом нанятые мной девочки решили работать самостоятельно, даже заплатили тысячу долларов, чтобы отпустил их с миром. Я отпустил. Сейчас, конечно, не отпустил бы – я жалкая, ничтожная личность: две школы лучше одной. А тогда это была капля в море.

 

Однажды я придумал рекламу для магазина техники: «Мы продаем средства развлечения мужчин и средства облегчения рабского труда женщин». Запустил ее между 23 Февраля и 8 Марта. Это была провокация! Неважно, что тебя ругают, – главное, что тебя помнят.

 

Пять месяцев я искал себе в школу преподавателей английского. Нашел только двух – тех, которые любят язык, знают его и могут увлечь других. На собеседованиях я люблю спрашивать особенности похоронной терминологии – а я ее любитель, ведь все время кто-нибудь из великих умирает – то Тэтчер, то Чавес, и об этом рассказывают в новостях, и я должен понимать все до мелочей. Приходит однажды на собеседование девушка. До того как спросить ее о таких мелочах и убедиться, что она знает английский, я ее сдуру сначала спросил, кто такой Чавес. Она сказала: «Это президент Кубы». Я сказал: «До свидания».

all-feed, Featured Slider, Бизнес

Марш-бросок: итоги года спецпроекта «ТН» о малом бизнесе

«Малый бизнес если не основа экономики, то ее пульс», – с таких слов чуть больше года назад мы начали проект «Удалый малый». Проверяя, как изменилось состояние «кровеносной системы» страны за это время, мы выяснили: каждый предприниматель осознает приближение экономического кризиса. Многие вообще перестали смотреть новости, потому что повестка дня слишком пессимистична. Удивительно, но на этом безрадостном фоне каждое малое предприятие, о котором мы рассказали в рамках проекта, показало рост. Может быть, это характерно только для наших героев – все-таки мы выбирали необычных, заряженных людей, которые нашли интересную идею и ни за что не опустят руки. А может быть, жизнеспособность – это просто синоним трудоспособности. Как метко выразился директор теннисного клуба «Чемпион» Феликс Кацман, «все малые предприятия, которые хорошо живут, чаще всего реально хорошо работают. Они каждый день становятся лучше, иначе рано или поздно не смогут существовать».

англия

Языковой тренд

Что: языковая школа «Англия».

Первоначальные вложения: 200 тыс. рублей.

Самое видимое изменение «Англии» за год – переезд в новый офис.

– Теперь у нас 13 кабинетов, просторных и светлых, нормальная учительская, где преподаватели могут отдохнуть между занятиями. И никаких коммунальных катастроф и дури собственников, с которыми мы устали бороться в двух предыдущих офисах, – не нарадуется директор школы Роман Нечаев. – За год придумали несколько интересных мероприятий: появился еженедельный бесплатный киноклуб с фильмами на иностранных языках, провели две ярмарки – рождественскую и пасхальную. Это форма развлечения – нашего и студентов и попытка стать площадкой для чего-то большего, чем просто обучение.

Итоги осеннего набора в школе пока не подвели – группы еще формируются, но ожидают, что в конце октября в «Англии» будет заниматься около 400 человек (на 17 преподавателей).

– Ввели два новых языка – китайский и итальянский, – рассказывает Роман. – Правда, группы маленькие – четыре и пять человек соответственно. Но это тренд (недавно, например, в Томске открылась целая школа, специализирующаяся на китайском, японском, корейском языках), его нельзя не учитывать в развитии.

 «Такого понятия, как языковой барьер, не существует. Проблема не в языке, а в том, что человек боится встречаться с новыми людьми. Поэтому наша первая задача – научить людей общаться».

альдо

Скрип технологий

Что: производство новых продуктов на основе глиоксаля.

Первоначальные вложения: 70 млн – в разработку технологии, 50 млн – в строительство опытного участка.

У группы компаний «Новохим» сейчас 17 дилеров в России и Казахстане, скоро откроется представительство в Чехии. Наиболее востребованный продукт – «Антиржавин» для очистки котлов и труб от накипи и ржавчины. Его реализация за год выросла в 10 раз, превысив 100 тонн. Этому способствует в том числе большое внимание СМИ к томским инновациям.

– Последний сюжет про производство глиоксаля вышел на телеканале Russia Today, – говорит главный инженер ООО «Новохим» Андрей Князев. – Конечно, в реализации много сложностей. Например, второй по продажам продукт – средство «АльдоКАС» для газо-, нефтедобывающей промышленности – пока продвигается с большим скрипом, потому что заключение контрактов с сырьевыми компаниями требует долгих согласований. В итоге мы выполнили план продаж лишь на 10%.

Зато летом на рынок «Новохим» вывел третий продукт с высоким потенциалом – средство для бальзамирования «Альдофикс». За неполных два месяца продано порядка 2–3 тонн.

 «Думали, сделаем прорывную технологию, и к нам в очередь встанут. Но невнимание к активным продажам было большой ошибкой на старте. Инновационный бизнес начинается не с удачной идеи, он начинается с того момента, когда пытаешься ее продать».

пангаев

Ешь ананасы, рябчиков жуй…

Что: сеть пабов Harat’s pab, пивной ресторан «Мюнхен». Компания «Бубука» – база легальной музыки для заведений общепита и супермаркетов.

Первоначальные вложения: 12–13 млн в один ресторан. 10 млн – в IT-проект.

Последние пару лет в Томске наблюдался ресторанный бум. У Дмитрия Пангаева также была идея открыть еще один ресторан, но решил повременить.

– Рынок сейчас перенасыщен. Несколько наших конкурентов закрылись, – объясняет он. – Масла в огонь добавляют новые законы, направленные на борьбу с курением и продуктовым импортом. Сердце кровью обливается, когда я иду мимо «Мюнхена» и вижу наших клиентов, солидных дядь, вынужденных курить под дождем. Сейчас это еще можно терпеть, но зимой люди вряд ли сделают выбор в пользу заведений общепита – курить на улице в минус 30 как-то не очень. Поэтому сейчас все рестораторы озадачены тем, как устроить подобие комнат для курения.

Темпы развития IT-стартапа «Бубука» его собственника радуют.

– Мы заключили несколько новых контрактов с крупными правообладателями и стали напрямую выходить на авторов (один из последних примеров – мультсериал «Фиксики»). Подключений стало больше в два раза, сейчас «Бубуку» используют около 700 клиентов. К концу года начнем выходить на рынок Европы.

 «Хороший ресторан – это очень стабильный бизнес. Рестораны и в войну были! Но масштабы этих проектов локальны. А вот IT – это бизнес амбиций. Он легко масштабируется, ты можешь покорить весь мир. Интернет открыл в этом смысле невероятные возможности».

IMG_3204

Санкции докатились до рыбок

Что: океанариум «Риф-парк», создание и обслуживание аквариумов.

Первоначальные вложения: не раскрываются. Но один только центральный рифовый аквариум в «Риф-парке» обошелся в 1 млн рублей.

– Я «Риф-парком» сейчас не занимаюсь, – огорошил создатель океанариума Алексей Медведев. – Продвижение взял на себя развлекательный центр «Шарики». С окончанием летних каникул поток посетителей увеличился примерно на треть, но он все равно недостаточен для того, чтобы проект стал рентабельным.

– А тут еще и санкции докатились до рыбок, – улыбается Алексей. – Самыми лучшими на рынке были немецкие корма, но они попали под запрет, поскольку в их составе есть рыба. Пока запас есть, но в ближайшие два месяца он кончится, ищем замену.

Активно развивается другое направление бизнеса Медведева – изготовление аквариумов. Как и планировал, он арендовал в Северске цех, чтобы заниматься склейкой аквариумов из акрилового стекла, самых дорогих на рынке.

– Также мы нашли новую нишу – открыли две соляные пещеры, ищем помещение под третью, – рассказывает предприниматель. – Бизнесом управляет моя жена. А у меня появился новый простор для творчества: никто в России не оформляет пещеры так, как мы.

 «Был тяжелый период, когда из 100 клиентов один сотрудник забрал на индивидуальное обслуживание 20, другой – 15… Но я относился к таким урокам философски. В настольной игре «Кэш Флоу» есть карточка с неприятными ситуациями: разбил лобовое стекло, проколол колесо. Играя, рано или поздно на эту карточку попадешь. Так же и в жизни».

Гостиница-для-животных02

Собачки требуют ухода

Что: зооцентр «Золотая косточка».

Первоначальные вложения: 500 тыс. рублей.

«Золотая косточка» – уже не просто гостиница для животных.

– Мы открыли детский сад для котят и щенков – приучаем их к правильному поведению. Ввели услугу зоотакси, доставку кормов на дом. Начал работу ветеринарный кабинет, – перечисляет совладелица «Косточки» Анна Вишнякова. – Конечно, основной доход по-прежнему приносит гостиница, но это и логично – ей уже четыре года. Выручка за год удвоилась.

Весной, когда нужно было переезжать (с ул. Трифонова на Иркутский тракт) и заниматься расширением бизнеса, Анна оставила все другие проекты (в частности, «Томскую школу продаж»).

Теперь, когда зооцентр стабильно работает и есть надежный управляющий, Вишнякова снова ушла в проекты по основной специальности (маркетолог) – развивает консалтинговые услуги.

Недавно пробежала в Омске свой первый марафон – за 5 часов 9 минут. Бизнес бизнесом, а время на спорт всегда должно быть.

 «Однажды я участвовала в жестком бизнес-тренинге. На тот момент я работала маркетологом, были планы создать что-то свое, но лет через пять. Тренер прямым текстом называл нас задницами, потому что мы сидим на стуле, не можем оторвать пятую точку и пойти зарабатывать деньги».

Ракова

Здоровье в цене

Что: биомороженое «Десант здоровья».

Первоначальные вложения: ребрендинг и расширение ассортимента – 1 млн рублей.

– За этот год люди стали с большим пониманием относиться к нашему продукту, в том числе благодаря публикации в «ТН». Когда вышел ваш материал, многие томичи звонили и спрашивали: неужели ваша полезность – не просто маркетинговый ход? – рассказывает директор ООО «Фермент» Римма Гордова. – Главное событие последних месяцев – завершение глобальных клинических испытаний в Омске, начатых в 2011 году. Они доказали, что «Десант здоровья» – самый эффективный пробиотический продукт, и с октября наше мороженое введено в рацион питания во всех детских садах Омска. Думаю, на 2014–2016 годы Омск станет одним из крупнейших потребителей: на начальном этапе поставки в детсады составят 10 тонн ежемесячно, но реально добиться увеличения до 50 тонн.

В 2006 году компания уже проходила этот путь, когда биомороженое вошло в рацион детсадовцев Северного округа Томска.

– Но тогда у нас не было дилерской сети, и этот успешный опыт мы не смогли транслировать по стране. Теперь большая сеть построена – у нас 49 дилеров, и, имея свежий пример Омска, мы сможем вдохновить им дилеров в других городах.

«Когда мы только начинали строить дилерскую сеть, я радовалась каждому звонку. Сейчас понимаю, что многие из тех, кому мы тогда доверили представлять свою марку, на самом деле не совсем подходили. Да, они очень любили наше мороженое, но большинству все же не хватало главного – навыков продаж».

Кацман

Спрос на спорт

Что: теннисный клуб «Чемпион».

Первоначальные вложения: несколько сот тысяч рублей. В строительство собственного теннисного центра было вложено около 70 млн рублей.

К работе в условиях спада экономики Феликс Кацман был готов еще весной.

– Мы понимали, что из-за напряженной экономической ситуации спрос будет меняться, и готовились к этому, – говорит директор ТК «Чемпион». – Сейчас люди заметно меньше потребляют дорогостоящие услуги, поэтому мы должны предложить более разнообразный пакет недорогих услуг. Например, открыли для детей школу выходного дня: те, кто не может тренироваться среди недели, получают один интенсивный урок в субботу. Больше работаем над тем, чтобы привлечь новых клиентов. В сентябре организовали акцию по знакомству с большим теннисом: заинтересованные люди приходили раз в неделю, знакомились с историей этого вида спорта, пробовали на практике основные технические приемы. Все это – бесплатно. Усилия приносят результат: количество учеников в клубе остается стабильным – около 500, тогда как многие спортивные секции сейчас пустеют.

 «В малом бизнесе успешно можно работать только по-честному: мы должны биться за своего потребителя. Крупный бизнес может навязать свои услуги, вытеснить конкурентов, заставить людей покупать только у него. Малый – нет. Потребитель может в любой момент повернуться к вам спиной».

пиццерия

Кому горяченького?

Что: доставка пиццы Make Love Pizza.

Первоначальные вложения: 1,5 млн рублей.

– Год мы посвятили росту не вширь, а вглубь, – говорит Евгений Давыдов, основатель и генеральный директор Make Love Pizza. – Производство перевезли в другое место – более просторное и удобное. Занимались усовершенствованием рецептов, работали над качеством услуг, улучшали стандарты работы. Как результат: выручка выросла раза в четыре. Работаем над расширением меню – к пицце могут добавиться салатики, кесадильи.

– Скоро у нас закончится запас европейской моцареллы, – рассказывает Евгений о трудностях работы в условиях эмбарго. – На следующий же день, как Россия ввела санкции, европейская моцарелла подорожала на 10%. Поняв, что дальше будет хуже, мы закупили моцареллу на полмиллиона и арендовали для ее хранения терминал в логистическом центре под Томском. Через два месяца, когда запас кончится, придется искать альтернативу европейскому сыру… Также пришлось отказаться от европейской ветчины – цены стали нереальными, но мы нашли очень хорошего российского производителя и берем у него напрямую, не переплачивая посредникам.

 «Путь от того, когда ты думаешь: «Черт возьми, не получается ничего», до того, когда все отлично, преодолевается очень быстро. Успешной может стать любая компания, построенная по принципу «Делай как для себя и уделяй внимание деталям».

Шергин

Прогибаться под изменчивый мир

Что: 3D-платформа Unigine.

Первоначальные вложения: интеллектуальная собственность.

– Если бы мы не диверсифицировали предложение, то в марте 2014 года «Юниджайна» уже не было бы, – говорит генеральный директор компании Денис Шергин и поясняет: – Для нас умер целый сегмент рынка – компьютерных игр. На нем стало невозможно присутствовать с коммерческим продуктом, потому что наши основные конкуренты (западные разработчики) начали демпинговую войну, в итоге пользователи практически забесплатно могут получить альтернативные технологии.

При этом у компании «Юниджайн» получилось увеличить выручку в 1,5 раза.

– Потому что удалось нащупать альтернативные ниши, – говорит Шергин. – В первую очередь это использование нашей платформы в профессиональных симуляторах. За год мы закрыли несколько крупных сделок с азиатскими парт-

нерами и закрепились на азиатском рынке. Сейчас для компании он основной, наряду с отечественным. Из-за политической напряженности сложнее стало общаться с американскими партнерами, но для нас США никогда не были стратегическим рынком. С европейскими клиентами проблем не возникало.

 «Не бывает так, что ты что-то гениальное придумал и – бац! – проснулся богатым и знаменитым. Рост компании пропорционален труду, который мы ежедневно в нее вкладываем. Рыночная стоимость идеи – десять центов за пучок».

Колмаков

На машинах не экономят

Что: автоцентр «АвтоИмпорт».

Первоначальные вложения: от 1,5 до 4 млн на каждую новую станцию.

Сейчас на каждой из двух автостанций «АвтоИмпорта» обслуживается примерно по 600 человек в месяц. Ежемесячно прибавляется около 250 клиентов. Владельцы бизнеса – Сергей Колмаков и Максим Тотымачев – планировали на 2014 год 15–20%-й рост оборотов, на деле вышло 50%.

– Возможно, это связано с тем, что у нас стал еще более агрессивный маркетинг, и в то же время мы переориентировались на клиентов с более новыми и дорогими машинами, – говорит Колмаков. – Сейчас у населения большая перекредитованность, что сказывается на их платежеспособности. Но при этом средний чек у нас вырос: люди стараются решить все проблемы с машиной зараз и забыть о ремонте на год-два. Потому что скупой платит дважды. Сейчас ищем помещения под новые автоцентры – хотим открыть еще три.

«Любой автосервис может окупиться за два года. Но только если собственник умеет подбирать кадры и распоряжаться финансами, занимается стратегическим планированием. Знаю немало примеров, когда «бизнесмен» сидит у себя в гараже, чумазый, не ходит в отпуск, не видит семью, зарабатывает меньше, чем мой наемный работник, зато гордится: работаю на себя!»