В прошедшую пятницу гособвинение планировало допросить в качестве свидетеля Алену Яковлеву — дочь Александра Макарова и учредителя, а в первое время и директора, ООО «Экострой».

— …По настоящему делу вас предложено допросить в качестве свидетеля. Скажите, пожалуйста, являетесь ли вы родственником кого-либо из подсудимых, — начал стандартную процедуру допроса судья Анатолий Павлов.

— Родственная связь моя установлена свидетельством о моем рождении…

— В связи с тем, что вы являетесь близким родственником обвиняемого, вы имеете право отказаться от дачи показаний.

— Именно так я и поступаю, — ободряюще кивнув на прощание находящемуся за решеткой отцу, Алена Яковлева сошла с трибуны свидетеля и вышла из зала.

Затем сторона обвинения представила пакет документов по 9 коммерческим фирмам, представленный Федеральной налоговой службой (ФНС) по запросу прокуратуры. Согласно налоговой отчетности всех этих фирм, они не вели никакой производственно-финансовой деятельности от самого своего образования в 2004 году и по настоящее время: в декларациях по НДС (налог на добавленную стоимость), ЕСН (единый социальный налог) и т.д. – сплошные нули.

Все эти фирмы («Экострой», «Астера», «Квартал», «Регион Трейдинг», «Виконт» и т.д.) были зарегистрированы в одно время (осень 2004 года) с уставным капиталом в 10 тысяч рублей и имеют прямое отношение к родственникам Александра Макарова (дочь, зять, жена) и адвокату семьи Виктору Бакуревичу, которые либо выступают учредителями, либо руководителями. Например, директором нескольких ООО одновременно выступает один человек – Арсений Бурлаков, родственник Бакуревича.

Напомним, по оценке гособвинения, высказанной на первом судебном заседании 18 августа, именно этим фирмам Александр Макаров «вопреки интересам службы, с целью личного обогащения и обогащения своих родственников и знакомых» подписал 13 постановлений о предварительном согласовании земельных участков под строительство общей площадью более 1,3 млн. кв. метров:

— Земельные участки согласованы не с целью осуществления на них строительства, а для дальнейшего их сбыта, — из речи гособвинителя Елены Караваевой. — В результате граждане и строительные организации были лишены доступа к градостроительной деятельности…

По оценке защиты, высказанной тогда же, в результате подписанных Александром Макаровым постановлений «ущерб никому не был причинен: данные 13 земельных участков как были муниципальными, так муниципальными остаются до сих пор и никогда не переходили в собственность или в аренду родственников Макарова или даже не родственников, а вообще каких-либо томичей и жителей Российской Федерации».

В нынешние понедельник и вторник суд присяжных прослушивал телефонные переговоры, представленные стороной обвинения в качестве доказательств по первому эпизоду дела. По давнему уже ходатайству Александра Макарова и его адвокатов такие заседания проходят в закрытом режиме.

 

P.S. Во вторник, 18 ноября, суд продлил срок содержания под стражей (СИЗО) Александру Макарову и его сватье Нине Егоренковой на три месяца, до 20 февраля 2009 года.

Сайт Александра Макарова сообщил в понедельник, что вопрос был инициирован стороной обвинения. Однако, по информации «ТН», гособвинение подобное ходатайство не подавало. Просто сегодня, 20 ноября, истекал ранее назначенный судом для обвиняемых 6-месячный срок содержания под стражей, поэтому стороны защиты и обвинения обсудили возникшую тему в рамках рассмотрения процессуальных вопросов — они всегда решаются в закрытом режиме.

Согласно законодательству по истечении 6-месячного срока нахождения в СИЗО суд каждый раз может принять решение о продлении срока содержания под стражей не более чем на 3 месяца. (Александр Макаров и Нина Егоренкова находятся в СИЗО 715 дней.)

 

«Дело Никифорова» дошло до «эпизода с Вахненко»

Вторник, 18 ноября. Зал заседаний полон, все скамейки для посетителей заняты: рассматривается эпизод о «совершении действий в отношении Вахненко».

«Не думала, что милиция…»

На трибуне Наталья Вахненко, жена погибшего бизнесмена Игоря Вахненко:

— 29 сентября 2007 года утром муж выехал из дома по делам. В 15.30 мы созвонились, он сказал, что находится в Академгородке. Договорились через час встретиться дома, я приехала домой – мужа не было. В течение 40 минут я отзванивала ему через каждые 5 минут — шли гудки, он не отвечал. В 17 часов телефон ответил, что абонент недоступен. Я забеспокоилась… Всю ночь прождала у окна, утром… позвонила близким друзьям — звонили в больницу, морг, милицию, на штрафстоянки. В час дня решили писать заявление в милицию. Мы прожили вместе 11 лет — никогда не было, чтобы сутки не было дома и он не отзвонился. Приехали в РОВД, у нас приняли заявление — мы объяснили, что человек занимается серьезным бизнесом, и просто так пропасть не мог.

Я созвонилась с друзьями, которые могли мне помочь. Мне сообщили, что последний раз «отсветился» телефон мужа в конце улиц Сибирской — Алтайской. На двух машинах с друзьями одни поехали по Сибирской, другие и я по Алтайской — в конце, у последнего дома, я нашла машину мужа… «Лэндкрузер», в машине было все нормально. Присутствовал портфель, в котором были документы по предприятию, на заднем сиденье ячейка яиц – он собирался домой.

1 октября дело было передано в областное УВД. Четверо суток я искала мужа, не знала, где он, куда пропал. Спрятала детей по родственникам. Ждала звонка: должны же позвонить, за что его взяли, что нужно от нас.

Только 3 октября вечером я узнала, что арестовали человека, который задерживал моего мужа. 4-го мне сообщили, что муж мертв, а 5-го вызвали на опознание. Когда я увидела тело, поняла — моего мужа медленно и верно убивали.

— Во что был одет ваш муж 29 сентября? – здесь и далее вопросы гособвинителя.

Наталья Вахненко описывает одежду, часы, телефон, портмоне – там документы на машину, паспорт, деньги – не менее 15 тысяч.

— Вещи, документы были вам возвращены?

— Нет, представили для опознания только сумочку для сотового телефона.

— Никифорову вменяется хищение этих денег. Откуда вам известно, что при нем была именно эта сумма?

— За 2-3 дня до его смерти мы заняли 50 тысяч: заплатить страховку за автомобиль, отдать другой долг. Он мне должен был оставить 10 тысяч на взнос по кредиту за вторую машину и 5-7 тысяч всегда оставлял мне с детьми, когда уезжал.

— Состояние здоровья вашего мужа?

— Для 45 лет нормальное, не обращались к врачам, на учете в поликлинике не состоял.

— Почему приняли меры для обеспечения безопасности детей?

— Мой муж не был зарегистрирован ни в одном отделении милиции, и я считала, что не правоохранительные органы его арестовали.

«Есть же камера!»

— Каким бизнесом занимался муж? – здесь и далее вопросы адвоката Натальи Вахненко.

— В 2006 году с тремя соучредителями приобрели золотодобывающую артель в Хакасии, участок. Через несколько месяцев стало ясно — предприятие не приносит прибыли. Денег вложено много, отдачи не было. Был разговор, что придется продавать. Семья жила в долг, очень много занималось денег на тот момент. Продали квартиру родителей. Был магазин — тоже продали. Часть денег оставалась в семье, часть вкладывалась в бизнес.

«Лэндкрузер» был приобретен, когда продали квартиру, мы его взяли в кредит. Так же, как и мою машину.

— Что вы сами предпринимали по поиску мужа?

— Звонила всем знакомым, кто мог хоть каким-то образом повлиять на ход следствия, попросить. Мне казалось, никто ничего не делает, не ищет его… Мне сказали, что видели его на автомойке. 3 октября вечером приехала на автомойку, хотела поговорить с девочками, которые мыли его машину. Попросила администратора связаться с ними по телефону, и девушка сказала: «Есть же камера!»

Сообщаем следователю, уже в 11 вечера едем в УВД, до часу ночи представляем это сотрудникам. Я увидела (на записи. – Прим. авт.) мужа, как подходят к нему люди. Девочки мне уже объяснили: подошли трое мужчин, предъявили удостоверения. Муж взял документы в руки, посмотрел. Приказали выгнать машину, сели, уехали. Вели себя очень грубо, на девушек накричали. Когда он взял в руки телефон, не разрешили позвонить.

— Что увидели при опознании мужа?

— Очень много кровоподтеков – на руках, ногах, животе, груди, лицо вообще все черное, глаза — уголь черный. Страшно смотреть. Руки все в ссадинах. Ощущение, что или каблуками топтались, или сигаретами жгли.

— С кем сейчас проживаете?

— У меня осталась 5-летняя дочь наша совместная и дети мои от первого брака – дочь 19 лет и сын 28 лет, который нас содержит — после смерти мужа я осталась без средств к существованию. Все деньги были вложены в бизнес.

«Воровство на предприятии»

— Назовите предприятие мужа, — здесь и далее вопросы Марины Жилко, адвоката Никифорова:

— ООО «Джес». Соучредители Ногайцев Олег Викторович, Дудко Олег Викторович, Ступаков Андрей.

— Во время поисков кому-то из соучредителей звонили?

— С Ногайцевым постоянно общались мы, а Ногайцев общался с Дудко. Дудко прекрасно знал, что его задержали, но нам ничего не сообщил. Лично от Ступакова мы узнали, что они с Дудко общались на автомойке с моим мужем. Со слов Ногайцева, они сообщили Вахненко, что на долю его и Ногайцева нашлись покупатели из Москвы. Якобы муж согласился.

— Был ли конфликт между соучредителями?

— Я читала заявление — Дудко считал, что золото с предприятия воруется Вахненко и Ногайцевым. Был конфликт в июне: Дудко и Ступаков хотели сместить моего мужа с поста директора. В сентябре было уже понятно — прибыли предприятие не принесет. Мы с мужем за 3 дня до его смерти выставили дом на продажу — решили поменять на меньший.

Свидетель Дудко:

— С Вахненко знаком с весны 2006-го, познакомил общий знакомый по поводу нового для нас бизнеса – золотодобычи в Хакасии. Я выступил в качестве соучредителя и соинвестора. По 32,5 процента было у Вахненко и Ногайцева, 30 процентов моих и 5 процентов Ступакова. Когда все организовали, перспективы были радужные. Нам объяснили, что Вахненко и Ногайцев в этом бизнесе порядка 4 лет. Решили, что Вахненко будет директором, Ногайцев помощником.

— Расскажите о последнем дне, — здесь и далее вопросы гособвинителя.

— Договорились 29-го встретиться в первой половине дня у меня в офисе. Было принято решение о продаже предприятия. Позиция у всех была одинаковая. Оставался месяц до окончания сезона, а мы подошли с серьезными убытками. Средства вкладывал в основном я – у меня в Томске свой бизнес. Совещание заняло максимум часа полтора. Я и Ступаков остались, Вахненко и Ногайцев уехали.

— Куда вы подавали заявление и почему?

— Я пошел на прием к заместителю начальника (в ОБЭП. – Прим. авт.). Он назначил повторный прием, на него пригласил двух сотрудников – одним из них был Никифоров – и сказал, что они будут заниматься заявлением.

— Чем вызвано заявление?

— Воровство на предприятии. Была собрана часть доказательств – золото выписывают с участка, на завод оно не попадает. Оригиналы документов передали Никифорову. (Позже в показаниях фигурирует цифра – 700 граммов стоимостью около 500 тысяч руб. – Прим. авт.). Никифоров позвонил 29-го и сказал: они готовы задержать Вахненко, попросил помочь найти их (Вахненко и Ногайцева. – Прим. авт.) — созвониться с ними и попытаться выяснить, где они находятся. Я звонил Вахненко.

— Сколько раз вы связывались с Никифоровым?

— Часто, почему-то они не могли их найти.

— Что спрашивали у Вахненко, когда звонили?

— Где они находятся и можем ли мы подъехать, чтобы выяснить какие-то моменты по рабочему процессу. Он отвечал: «Без проблем».

— Кто приехал на АЗС?

— Мы со Ступаковым. Никифоров попросил нас подъехать, убедиться. Общались недолго, минут 15.

— Были ли покупатели на предприятие?

— Реальных не было. Звонили по объявлению, интересовались.

«Тайна следствия»

— В последующем с Никифоровым общались? – продолжает допрос гособвинитель.

— По телефону. Я сам позвонил на следующий день, потому что звонил Ногайцев, спросил, не знаю ли я, где Вахненко. Я сказал, что не знаю, версии разные мы выстраивали. Потом перезвонил Никифорову, поинтересовался, почему Вахненко не ночевал дома. Тот сказал, что забирать Вахненко они не стали — у него не было с собой недостающих документов. Они отправили его домой, он пообещал сам прийти с документами. Никифоров сказал: Вахненко не явился, и они его объявили в розыск.

— Сообщали ли вы Никифорову, где находится Ногайцев?

— Да, потому что сразу было озвучено, что будут забирать двоих.

— Еще с Никифоровым общались?

— Позвонил, когда нас вызвали в УВД, и задал вопрос, с чем связано? Он сказал: ни в коем случае никому не говорите ничего — закрытая следственная информация.

— Сколько дней подряд Ногайцев спрашивал, знаете ли вы, где Вахненко? – здесь и далее вопросы адвоката Натальи Вахненко.

— Не помню. Скорее всего, разговоры были, потому что Вахненко-то не нашли.

— Почему вы не сообщали людям, которые разыскивали Вахненко, что им интересовались правоохранительные органы?

— У меня никто не спрашивал.

— Сообщали ли вы в УВД, что сотрудничаете с ОБЭП?

— Мне сказали: ни в коем случае в связи со следственными действиями не давать информацию о Вахненко.

— Как Никифоров мотивировал, что не надо никому сообщать, что Вахненко у него? – здесь и далее вопросы адвоката Геннадия Никифорова.

— Возможно, противодействие следственным действиям — Вахненко не раз говорил, что у него серьезные покровители где-то в УВД. Чтобы не произошла утечка информации. На тот момент я всецело доверял Никифорову.

…Гособвинитель зачитывает справки из сотовых компаний: номер ххх принадлежит Вахненко, номер ххх принадлежит Дудко. И фигурирует еще один номер, с последними цифрами 80-70, к которому обещают вернуться позже.

Согласно справке сотовой компании, 29 сентября за 3 часа 40 минут (с 14.57 до 18.37) Дудко 16 раз говорил с «80-70» и 4 раза с Вахненко. 30 сентября – 5 разговоров и SMS «80-70». С тем же «80-70» 1 октября – 5 разговоров, 2-го – 1, 3 октября – 2.

Вопросы к свидетелю:

— Кому принадлежит номер «80-70»?

— Честно говоря, не помню.

— Номер Никифорова не напоминает?

— Не помню.

От редакции. При освещении «дела Никифорова» и «дела Макарова» редакция сталкивается с некоторыми этическими проблемами. Мы понимаем, что свидетели, пострадавшие высказывают свое субъективное восприятие произошедшего, и истинность или ложность их утверждений может определить только суд. Однако, с другой стороны, эти люди официально предупреждены об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний. Поэтому редакция считает необходимым как можно более полно освещать процессы по делам, которые вызвали большой общественный резонанс.

«Дело Никифорова» движется к финальному эпизоду – гибели бизнесмена Вахненко. Суд уже в основном рассмотрел «эпизод 3» — допрос в ОБЭП Натальи Скороходовой и начал четвертый с допроса потерпевшего Ивана Иванова.

«Была бы юридически подкованной…»

Потерпевшая Наталья Ивановна Скороходова:

— 18 ноября 2006 года я работала в магазине компании «Лидер-Колор М» продавцом-консультантом, занималась продажей лакокрасочных материалов. Вечером были покупатели, им нужна была определенная краска, по базе я не могла ее найти, предложила другую. Как раз директор приехала, видела, что я ее не нашла. Она позвонила, приехал Халин и еще один человек, повели меня на склад: «Откуда здесь эти три банки?» (той самой ненайденной краски. – Прим. авт.). В фирме не я первая побывала в ОБЭП, до меня тоже возили людей, у нас забрали документы приемки товара, мне нечего было им показать. Мужчина сказал: «Для объяснения проедете на Фруктовый». Он ходил за мной по пятам до закрытия магазина. Я вышла в туалет и позвонила знакомым, что меня увозят. Когда мы ехали, в районе Фрунзе к нам сел Никифоров.

…Приехали на Фруктовый, они ушли, вернулись с пакетом с едой для Никифорова. Начался допрос. Он начал говорить: «Все про тебя говорят, что ты воруешь. Что ты занимаешься незаконной деятельностью»… Он со мной в грубой форме разговаривал, матерился. Сказал, что у меня родители вообще никто и воспитание у меня ужасное. Ударил по голове два раза. Я поняла, что кричать бесполезно — пластиковые окна, 4-й этаж. Он (после еды. – Прим. авт.) вытирает нож о лист бумаги, вокруг меня ходит: пронеслась мысль, что мне надо отсюда выйти живой. Говорит: «Пошли». Спустились на третий этаж – оказывается, он захотел в туалет, и я должна была его сопровождать.

В это время мне пришло SMS: человек, к которому я обратилась, стоит внизу. Когда мы поднялись обратно, Никифоров спрашивает: «Ты кому-нибудь звонила?» Я говорю: «Да, предупредила, меня ждут». Ему позвонили на сотовый, и он начал набирать на компьютере: «Сейчас дам прочитать…» Я понимаю, что тон уже не тот. Он мне дал то, что он мне напечатал, разрешил подправить. Сказал: «Тебя отпустили».

— Сколько было ударов? Что при этом говорилось? – гособвинитель.

— Я не могла дать точного ответа о появлении данной краски на складе. Два удара ладонью в правую затылочную часть головы. Подходил и бил. Это было внезапно для меня. От третьего удара я увернулась.

— Последствия?

— Мне было плохо, голову не могла опустить, тошнило. Вышла из ОБЭП, встала на крыльце — не могла понять, в какую сторону идти. Друг мой сигналил фарами, я не понимала, он подошел и отвез в первую горбольницу. Сотрясение головного мозга, ушиб мягких тканей головы. Это было в субботу, в понедельник меня повезли к адвокату, я составила жалобу в ОСБ и прокуратуру. Обратилась в 10-ю поликлинику. На работе показала справку, что ухожу на больничный с последующим увольнением.

— В кабинете кто был кроме вас?

— Один на один.

— Объяснение вы подписали? – адвокат.

— У меня другого выхода не было. Но там был бред полный: что-то про краску и двойную 1С (двойная бухгалтерия. – Прим. авт.).

— Что значит двойная 1С?

— Он имел в виду, что эта краска находилась в другой номенклатуре.

— Вам удостоверения не показали мужчины? Почему вы поехали?

— Была бы юридически подкованной — не поехала… ОСБ передал (жалобу. – Прим. авт.) в прокуратуру, я постоянно звонила туда. Перед новым годом сказали — Никифоров в командировке, потом — в отпуск ушел… Сказали: нет доказательств, вы могли удариться головой. После того, как убили Вахненко, меня вызвали.

— Когда вы проходили в ОБЭП, внизу при входе вас регистрировали? – гособвинитель.

— Нет.

Присяжным показывают журнал посещений: Скороходовой в нем нет.

Справка от начальника ОБЭП Быкова: «…Скороходова была опрошена в связи с проверкой по факту хищения денежных средств. Дело было прекращено в связи с неподтверждением информации, на основании которой было возбуждено».

«Потому что очень больно»

Потерпевший Иванов Иван Юрьевич:

— В ноябре, часов в 8-9 вечера, приехали двое сотрудников ОБЭП ко мне домой. Предъявили удостоверения, попросили проехать, чтобы разобраться в каком-то деле. Я работал инкассатором, с напарником заезжали в банки, имели прямой доступ в кассовые помещения. Мне сказали, пропал корешок из стола на 50 тысяч рублей. Я подумал, что это напарник — я не брал. Привезли на Фруктовый, поднялись на 4-й этаж. В кабинете находились еще сотрудники. Начались вопросы. Никто ничего не записывал. Никифоров зашел минут через 20 — те же вопросы. Завели в соседнюю комнату, надели наручники за спиной. Посадили в позе лотоса, ноги связали, руки привязали к ногам. Это делалось очень профессионально — не в первый раз. Минут десять сидишь – руки-ноги затекают. Потом руки отвязывают и начинают поднимать вверх.

— Кто застегнул наручники? — здесь и далее вопросы гособвинителя.

— Никифоров.

— Кто вас посадил на пол?

— Никифоров.

— Вопросы кто задавал?

— Все.

— Остальные останавливали Никифорова?

— Нет.

— Сколько времени длилась беседа со связанными ногами-руками?

— Полчаса. Никифоров 3-5 раз отводил мои руки назад — до моего крика. Не сильно большие удары кулаком по голове, телу, спине. Наносил Никифоров.

Потом с теми же двумя сотрудниками ОБЭП поехали на поиски напарника. Я оставался в наручниках. Проехались по городу, залам игровых автоматов, кафе, доехали до его дома и там простояли часа два. Когда я только зашел в ОБЭП, у меня изъяли сотовый те же два сотрудника. Когда мы ждали, ко мне приходили звонки от отца – определил по звонку. Раз на третий они дали мне телефон. Отстегнули наручники. Я позвонил, сказал: все в порядке, ищем моего напарника. Телефон остался у меня.

— Почему сказали, что все в порядке?

— Чтобы не сильное физическое воздействие на меня было от сотрудников ОБЭП.

…Поехали обратно. Завели в тот же кабинет. Те двое поехали домой. Со мной оставался сотрудник ОБЭП и Никифоров. Он сказал: «Пойдем повторим, и будем повторять, пока не признаешься». В этот раз руки и голова связывались с ногами. Надели наручники, посадили на пол в позу лотоса, связали. Ремень широкий, как на сумках, перебрасывается через голову, под мышки. Корпус нагибается ближе к ногам и связывается с ногами. Пожестче, чем в первый раз — тело затекает намного больше… Когда становилось очень больно, я говорил, что взял деньги. Он спрашивал – где? Я называл совсем другое место, поскольку не знал.

— Второй сотрудник видел?

— Я сидел спиной к двери и не мог видеть, и в таком состоянии не мог запоминать какие-то звуки. Стал кричать, что признаюсь. Никифоров меня развязал. Предупредил — если буду упираться, будет еще хуже. Я зашел в другой кабинет, и другой сотрудник стал составлять протокол. Когда сотрудник, который вел допрос, выходил в туалет, меня пристегивал к решетке.

Дошли до места, где я должен был сказать, что взял деньги, но я молчал… тихо-тихо говорил, что не брал. Меня пристегнули к батарее: как я понимаю, было ближе к утру, и они устали…

Когда меня связали, мне удалось достать телефон из кармана, нажать на последний набранный номер, и около десяти минут отец все слышал – крики, вопросы и мои ответы. Я бросил телефон рядом с собой, под ногу, и он лежал, пока его не заметили.

— Что происходило, когда был включен телефон?

— …Никифоров отводил мне руки назад. Я кричал, что это мой напарник, потом сказал, что да, я все скажу, я взял все деньги либо мы все поделили.

— Кто вас пристегнул к батарее?

— Второй. В положении сидя. Утром зашел сотрудник, который меня допрашивал, расстегнул наручники и сказал, что я могу быть свободен. Документы я подписывал со своими показаниями — деньги не брал.

— Никифорова видели?

— Он заходил, но никаких вопросов, претензий.

— Последствия?

— Растяжение суставов. Дней пять на больничном.

Заносят манекен, потерпевший показывает на нем положение своего тела во время допроса. Присяжные привстают, чтобы лучше видеть.

— Второй раз связывали порядка 20 минут — недолго, потому что очень больно…

«Рабочий день плавно перетек в послерабочий»

— При первом эпизоде в кабинете кто присутствовал кроме Никифорова? – здесь и далее вопросы адвоката.

— Двое — кто приезжал за мной, кто составлял протокол и Никифоров. Насколько я понял, они между собой солидарны: никто не кричал, чтобы меня развязать. (Адвокат тщательно записывает эти слова, проговаривая их вслух.)

— Когда вас посадили в машину, кто надел наручники?

— Один из сотрудников.

— Когда сняли?

— Когда решили, чтобы я ответил на звонок.

— Когда вас пристегнули к батарее, поза была удобная?

— Относительно позы лотоса — да.

— Вы обращались в больницу?

— В травмпункт.

— С жалобами на действия сотрудников обращались?

— В прокуратуру, на Белинского.

— К другим сотрудникам кроме Никифорова у вас претензии есть?

— Нет. Я не хочу объяснять причины.

Гособвинитель показывает объяснение Иванова, взятое Гильденбрандом. Дата отсутствует. В качестве свидетеля приглашают Гильденбранда:

— …Имени инкассатора не помню. Сначала он сообщал, что не видел ничего.

— Кто-либо с ним еще беседовал?

— Никифоров.

— В какое время происходила беседа?

— Рабочий день плавно перетек в послерабочий.

— Все время в вашем кабинете?

— Никифоров уводил к себе в кабинет. Когда он вернулся, начал давать уже другие объяснения: якобы взял деньги. Через еще какое-то время начал говорить, что не брал.

— Не слышали ли крики?

— Не помню.

— Известно ли вам, применялось ли к инкассатору физическое насилие?

— Не известно.

— Этот человек пристегивал вас наручниками к батарее и решетке? – вопрос потерпевшему.

— Да. (Сначала говорит неуверенно. – Прим. авт.)

— Присутствовал ли этот человек, когда вас связывали?

— В первый раз все время. Во второй — я не видел.

У стороны защиты вопросов к Гильденбранду нет.

От редакции. При освещении «дела Никифорова» и «дела Макарова» редакция сталкивается с некоторыми этическими проблемами. Мы понимаем, что свидетели, пострадавшие высказывают свое субъективное восприятие произошедшего, и истинность или ложность их утверждений может определить только суд. Однако, с другой стороны, эти люди официально предупреждены об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний. Поэтому редакция считает необходимым как можно более полно освещать процессы по делам, которые вызвали большой общественный резонанс.

 

По «делу Макарова» продолжается рассмотрение первого эпизода (выделение земельных участков). В этот раз «ТН» отступают от правила передавать ход заседания в хронологическом порядке и объединяют показания свидетелей, исходя из адресов площадок, о которых идет речь, — обвинение и защита тасуют множество документов с разными названиями и датами, и при передаче процесса в хронологическом порядке читателям будет крайне сложно что-либо понять.

«Помогает расселять»

Свидетель Александр Иванович Цымбалюк, ныне управделами администрации Томска, ранее – заместитель управделами:

— В моем подчинении протокольный отдел; регистрация всех постановлений мэра после подписания.

— Что вам известно по ситуации с предоставлением участка по Лебедева – Жуковского, 56-60, фирме «Мастер-Декор»? – здесь и далее вопросы гособвинителя Елены Караваевой.

— В сентябре 2005 года ко мне пришел Илья Макаров с пакетом документов, все визы и подпись Макарова стояли. Но Макаров был на больничном, исполнял его обязанности Лазарев. Я сказал, что документ не могу зарегистрировать. Подошел к Александру Сергеевичу: он сказал — фирма серьезная, большое расселение, надо подписать, хотя нет двух экспертиз – заключения СЭС и экологов. Сказал, не отдавать документы, пока все не принесут… Представитель фирмы забрала документы (когда появились экспертизы. – Прим. авт.). Через неделю пришел Илья, сказал: постановление надо отменять. Принес незарегистрированный листок бумаги с обращением жителей.

— Вы восприняли обращение серьезно?

— Нет. Есть процедура отмены… Я сказал: ты сначала бегал, отца заставлял подписать, а теперь отменяешь? Он сказал: фирма не выполняет обещаний. Потом, когда изымались документы, я увидел, что где-то через месяц появилось тоже не зарегистрированное отрицательное заключение СЭС, подписанное Зинченко. Постановление приостановили.

(Адвокат возражает – постановление не инкриминируется Макарову.)

— Как Илья сказал, почему он бегает с документами чужих фирм?

— Сказал, помогает расселять жилье.

«Риски заявителя»

Свидетель Альфия Зариповна Кобеева, ныне заместитель директора городского департамента строительства и архитектуры по земельным отношениям, в прошлом – начальник управления земельных отношений городского департамента недвижимости:

— В нашу компетенцию входит формирование земельных участков, выставление обременений, в том числе на постановлениях о строительстве. Если есть собственники на земельном участке, мы указываем: согласовать.

— Проигнорировать фирму, которой получено предварительное согласование, можно?

— Фирма разрабатывает проект — это большие деньги. Потом согласовывает его на градосовете. Если другая организация хочет что-то построить, надо это указывать. Иначе фирма потратит деньги, а проект будет не соответствовать.

— Если у фирмы забирают участок, эти затраты компенсируются?

— На моей памяти такого не было. Это риски заявителя.

«Наш дом» против «Экостроя»

— Что известно о ситуации с Ленина, 35-37?

Кобеева:

— Был предварительно согласован «Наш дом». Они не успели в срок оформить: изменился СанПиН, и жилой дом строить стало нельзя (там санитарно-защитная зона ТЭМЗ. – Прим. авт.). Они подали заявление о продлении, но постановление не состоялось — через 6 дней подал заявку «Экострой», Бакуревич.

— Разработка проекта, согласования потребовали от ЖСК «Наш дом» значительных сумм?

— Миллионы.

— Все убытки упали на ЖСК?

— Да.

— Если бы к вам пришли на согласование два комплекта документов, кому бы отдали предпочтение?

— «Наш дом». Если бы они перепрофилировали объект на административный, почему нет?

— На момент обращения «Экострой» постановление на «Наш дом» утратило силу? – здесь и далее вопросы Дмитрия Хардина, адвоката Макарова.

— Да, в августе.

— То есть не было обременений?

— Да.

— Принятие постановления нарушило права ЖСК?

— Нарушило. «Наш дом» подали заявку на продление первыми. Есть письмо Бузаева, где он извещает «Экострой», что подготовлено продление «Наш дом» и он прекращает работу по заявлению «Экостроя». Считаю, правильное письмо.

С бумагами по участку знакомится Цымбалюк:

— …Произошло удивительное: мы, когда начали подбирать документы по запросу, в материалах дела нашли заявку, которая не была зарегистрирована, – фирма «Экострой» просит изменить назначение с жилого на административное здание.

— Эта заявочка? Почему она не зарегистрирована? – гособвинитель.

Некоторое время все обсуждают несовпадение дат на документах «Экостроя». Из контекста разговора можно предположить: заявителю отказали в документах на строительство жилого дома, но еще раньше появилось его же заявление о строительстве административного комплекса. Обсуждались два варианта документов, «расписанных» для работы разным исполнителям….

— Отсутствие входящего штампа и наличие визы Макарова – свидетельство, что заявитель был на личном приеме? – гособвинитель Виктор Балдин.

— Можно сказать, на частном приеме.

— Как получилось, что по незарегистрированному заявлению «Экостроя» вынесено постановление?

— Думаю, подписано задним числом.

— То есть оно вложено в материал, по которому шла работа?

— Да.

— Вы лично вкладывали заявление? Как вы можете это утверждать? – адвокат Игорь Трубников.

— Потому что оно там появилось.

— То есть это предположение. На чем оно основано?

— По одному постановлению было отказано, потом исполнителю поручили работу от даты, когда оно зарегистрировано.

«Прием личный и частный»

Александр Макаров — Александру Цымбалюку:

— Каким путем шли заявления граждан – только через канцелярию или при личном приеме мэр имел право поставить визу?

— И на личном приеме, такая процедура осталась до сих пор.

— Заставлял мэр подписывать документы своим знакомым, родственникам, стоматологам, юристам, гинекологу?

— «Мастер-Декор»: вы мне такое поручение дали. Мы подписали незаконный документ.

Документы, которые я сейчас смотрел, — никакой регистрации мы не нашли. Эти документы непосредственно поступили от вас заказчику, от заказчика в архитектуру.

— По 13 постановлениям, которые вменяются Александру Сергеевичу, кто-нибудь к вам подходил? – адвокат Игорь Трубников.

— Нет.

— А если исполнитель написал «категорически против»? Александр Сергеевич дает указание зарегистрировать, несмотря на отсутствие виз?

— По «Мастер-Декору» так и произошло.

-…Про «Мастер-Декор» я вас не спрашивал. Александру Сергеевичу не вменяют в вину такой эпизод вообще…

— Человек из кармана достал заявление. Мэр поставил свою визу. Существует на этом документе штамп входящий? – Александр Макаров.

— На личном приеме прилагается карточка личного приема.

— Можно ли говорить, что есть личный, официальный, и частный прием? – гособвинитель Виктор Балдин.

— Что касается строительных вопросов, то это серьезные люди, которые не утруждали себя записью.

— Чтобы прояснить вопрос о личном и частном приеме. Вы слышали, чтобы мэр отказал в приеме какой-нибудь старушке? – Макаров.

— Вы никогда не отказывали.

— Можете назвать правовой акт, запрещающий мэру вести прием граждан вне рамок личного приема? – адвокат Дмитрий Хардин.

— Нет такого закона.

«Коллеги»

Свидетель Альфия Кобеева.

— Как получалось, что визы проставляла более высокая ступень раньше вас? – гособвинитель Елена Караваева.

— Документы же у заказчика на руках — кто свободен, туда и забегают…

— К вам лично часто приходили люди с постановлениями на руках?

— Много. Процедура согласования долгая — люди просили документы на руки и ходили сами.

— Одни и те же люди или любой мог прийти?

— Есть группа «больших» строителей, которые сопровождают свои документы. Есть люди индивидуально заинтересованные. И есть группа людей, которые зарабатывают на этом. Это «ноги»: им дают определенную сумму, и они ходят.

— Макаров Илья часто появлялся?

— Появлялся, но не часто.

— Получал согласования на свои фирмы или чужие?

— Я не знаю, где он учредитель или директор. Разные фирмы. Илья появлялся раза 3-4, Бакуревич гораздо чаще. Это были разные фирмы. Я воспринимала Бакуревича как коллегу Макарова.

— Что они просили?

— Разные ситуации; проставить обременения, чтобы пропустить документы дальше. Была ситуация очень неприятная для меня: настоятельно просили сделать некоторые вещи, которые мы сразу не могли сделать. Не то что бы незаконные… но с упорством и давлением. Все понимали, что Илья — сын Александра Сергеевича, Бакуревич его юрист, они коллеги.

«Молодые недоумки»

Прессу просят выйти из зала: телефонные разговоры опять прослушиваются в закрытом режиме. Некоторое представление об их содержании возникает из вопросов защиты и Александра Макарова: разговоры — с участием Ильи Макарова, Виталия Бакуревича и Мурата Хуснутдинова (на тот момент — директор департамента недвижимости). «Те разговоры, где в конце… неприятно выражались», — выразился адвокат Трубников. А Макаров употребил словосочетание «молодые недоумки»:

— Вот слушали мы неприятные разговоры молодых недоумков, насколько обоснованы эти угрозы?..

Свидетель Кобеева.

— Вы сказали, на вас оказывалось давление со стороны Ильи Макарова и Бакуревича. Со стороны Александра Макарова и Егоренковой оказывалось? – адвокат Игорь Трубников.

— Нет.

— …О злоупотреблении с чьей стороны вы говорили?

— Вы считаете, как ведет себя Бакуревич с Ильей, это не злоупотребление?

— Вы не имеете в виду Макарова Александра Сергеевича?

— Все понимают, кто за этим стоит.

— На вас оказывали давление. Вы обращались к Макарову с заявлением?

— У меня был руководитель, который должен был снивелировать эту ситуацию.

— Вы обвиняете Илью, что он злоупотреблял положением отца или что помогал ему в решении вопросов? – гособвинитель Виктор Балдин.

— Все понимают: если Илья пришел, то с определенной целью, и если будет не удовлетворен, будут определенные поручения даны.

В областном суде продолжается слушание «дела Никифорова». Количество присяжных уменьшается: по состоянию здоровья ушла одна из запасных.

Тем не менее процесс идет оперативно, уже исследуется второй эпизод — с Натальей Князюк. Она под конвоем: проходит обвиняемой по другому делу. К трибуне выходят сразу трое: потерпевшая и двое ее конвоиров.

«Буквально полчаса»

— История началась 20 июня 2006 года, — рассказывает Князюк. — Мой шестилетний сын гулял на улице. В половине десятого вечера в квартиру стали громко стучаться. На вопрос «кто?» разумно не объяснили. Сказали, касается ребенка. Естественно, дверь я не открыла. Стучать не прекращали, пытались объяснить, что хотят видеть меня, причем не называли моей фамилии. К окну (у меня первый этаж) подошел человек в гражданской одежде. Я была вынуждена позвонить соседям, попросить 12-летнего мальчика побыть с сыном. Позвонила знакомому, Уласову. Он работает на Кирова, 18. Сказал, что минут через 20 подъедет, а я чтобы не открывала дверь и вызвала 02.

Подъехал Уласов, я открыла. Выяснилось, что все были сотрудниками милиции, из разных отделов. «02» уехали, Уласов приехал с сослуживцем Скорниченко, поговорили в коридоре со стучавшими. Меня попросили выйти во двор, чтобы я опознала одного человека. Вышла, на заднем сиденье увидела малознакомого человека. Сказала: «Да, я его знаю». Меня попросили проехать на Фруктовый, я отказалась — ребенка не с кем оставить. Сначала меня пытались уговорить на улице, потом продолжили в квартире. Дверь с этого момента я не могла закрыть — один сотрудник стоял в коридоре, другой в квартире. Буквально переодевалась в присутствии сотрудников. Просила выписать повестку и вообще объяснить, для чего ехать в половине десятого вечера. Уласов и Скорниченко поговорили с ними и сказали мне: «Это займет буквально полчаса». Я попросила Уласова отвезти меня на Фруктовый. Поднялась с работниками ОБЭП на четвертый этаж. Внизу никак не фиксировалось, что я находилась в здании. Мне поставили стул у стены, деревянный. На этом стуле я просидела 18 часов. Мне нельзя было с него вставать, передвигаться по помещению, облокачиваться на стол. За 18 часов дважды разрешили сходить в туалет. Все это время продолжались допросы.

Там было порядка 10 работников, периодически они менялись между собой. Все вопросы задавались в унизительной форме — не буду повторять, это нецензурно. Постоянно мне давали бумаги на подпись, я отказывалась. Никифорова увидела в 6 утра. 21-го в районе обеда прибыл адвокат. В кабинете находились я, Никифоров и еще один работник ОБЭП. В кабинет адвоката не пустили, хотя он сразу показал ордер на мою защиту. Никифоров вытолкал его в коридор, дверь закрыл на ключ.

Я поняла, что адвокат подал жалобу в прокуратуру, потому что из прокуратуры звонили. Никифоров ответил: «Все нормально». Вышла в 4 часа дня, после беседы с Гришиным. Фамилий сотрудников на тот момент не знала, узнала по фотографиям уже после заявления в ОСБ (отдел собственной безопасности УВД. — Прим. авт.) — Никифоров, Гильдебранд, Гришин, Олимпиев, Щербин.

«У меня была истерика»

Гособвинитель:

— Когда вас уговаривали поехать в ОБЭП, объясняли, для чего и сколько времени это займет?

— Сказали — объяснить, при каких обстоятельствах познакомилась с человеком, который сидит в машине. Займет полчаса.

— Кто приезжал?

— Олимпиев, Гилдьдебранд и стажер.

— Вы объяснили, где видели человека?

— Да. Объяснила, при каких обстоятельствах, что он занимается металлом.

Спрашивала — что я здесь делаю, у меня ребенок остался на улице. Мне ответили, что таким, как я, надо находиться там столько, сколько положено.

— Когда вас привезли, фамилия Никифорова упоминалась?

— В разговоре между собой упоминали. Когда я стала кричать, Щербин позвонил Никифорову на сотовый. Два раза заводили Вахрушева («человек на заднем сиденье». — Прим. авт.). Первый раз он мне пытался объяснить, что надо подписать бумаги, и мы все пойдем домой. Что из-за того, что я ничего не подписываю, он содержится в соседнем кабинете, пристегнутый наручниками к батарее. Когда его завели второй раз, он мне сказал, что он все подписал и уходит домой. Прямо при мне ему объяснили, что он должен меня уговорить. (Позже сотрудники ОБЭП в своих показаниях сказали, что Вахрушева сразу отпустили. – Прим. авт.)

— Утром с Никифоровым беседовали?

— Он со мной беседовал. Объяснил мне, кто я такая, что со мной будет происходить дальше, а ребенок мой поедет в детский дом.

— Что от вас требовали?

— Подписать бумаги по незаконной выдаче кредитов.

— Вы работали в банке?

— Никакого отношения не имела. Никифоров отлучился из кабинета, у меня получилось взять телефон и позвонить домой. Ответил ребенок. У него была истерика. Тут у меня у самой случилась. Телефон у меня отобрали — зашел Щербин. Они между собой переговорили и дали мне второй раз позвонить… . Когда я второй раз набрала, у меня в квартире находился мой знакомый, я объяснила, что я на Фруктовом и мне нужен адвокат. Потом сидела до прихода адвоката, он чисто случайно оказался в здании ОБЭП. Никифоров его ко мне не пустил, сказал, что я не нуждаюсь в адвокатах.

Зашел Гришин с кучей бумаг. Сказал, что не могут меня выпустить — нужна хоть какая-то подпись, и я должна выбрать подходящие объяснения. Я написала, что знала Вахрушева, после этого спустилась вниз.

— Вам два раза позволяли сходить в туалет.

— Первый раз после часа ночи. Дверь оставили открытой. Второй раз – после двух часов на следующий день. Адвокат подал сразу три заявления – в прокуратуру, Гречману и в отдел собственной безопасности УВД (ОСБ).

Адвокат:

— Почему вы не открыли дверь?

— Они стучали слишком громко. Мне разумно не объяснили, что работники ОБЭП. Уласов подъехал, я открыла. С Уласовым мы односельчане.

— В какой момент они представились?

— Мне никто не представлялся.

— Что сказали, когда отдали деньги?

— «Это твои друзья оставили на такси, которым ты не сможешь воспользоваться лет десять».

Поэтому они решили воспользоваться ими сами, сходить в магазин.

— Из чего вы сделали вывод, что был звонок из прокуратуры?

— Частично слышала беседу. Потом брань – мол, наглые мамаши, еще и из прокуратуры названивают.

Никифоров ответил: «Она находится здесь добровольно, ей хотелось со мной поговорить. Я не смог приехать раньше, поэтому ей пришлось подождать».

— Чем закончилось обращение в ОСБ?

— Никифоров получил строгий выговор, Олимпиев — просто выговор. Ответ, что причин доставления меня на Фруктовый не было.

— С Вахрушевым встречались после этого?

— Нет, я его больше не видела.

— Ваше поведение какое было?

— Постоянно пыталась встать со стула и выйти из кабинета. Кричала. Плакала. У меня была истерика.

— Оскорбляли сотрудников? Не употребляли нецензурных выражений?

— Ни в коем случае.

— Вы сказали, стажер отобрал у вас телефон…

— Ему стало меня жалко, он дал мне свой сотовый, я долго разговаривала, и он его забрал.

«Обычная ситуация»

Свидетель Уласов Владимир Александрович, оперуполномоченный отдела по расследованию убийств УВД:

— Князюк позвонила на сотовый, сказала, что врываются в квартиру какие-то бандиты. Мы с сотрудником поехали к ней. Там встретили сотрудников ОБЭП, которые сказали, что хотят пообщаться. Как я понял, она использовала нас в качестве прикрытия, чтобы ей не задавали лишних вопросов.

— Вы видели двух работников ОБЭП?

— Потом третий подошел. Были не на служебной машине.

— Вы видели ребенка?

— Да, в комнате. 10-12 лет.

— Сопровождали Князюк в ОБЭП?

— Да, она попросила подождать. Сотрудники сказали, возьмут объяснения в районе получаса. Прождали час. Вышел сотрудник, мы сказали, что некогда ждать, оставили ей 100 рублей на такси и уехали. …Как я понимаю, сотрудники ОБЭП ей представились сразу, но когда она мне звонила, не сказала.

Адвокат:

— В квартире еще кто-то был?

— По-моему, женщина находилась.

— Вопрос с кем оставить ребенка решался?

— Вроде с ним соседка должна была остаться.

— Ситуация с вашей точки зрения обычная?

— Естественно, мы точно так же людей доставляем. Если человек требует повестку, выписываем.

— Без повестки тоже можете приехать?

— Да.

— О судьбе ребенка вы думали?

— Насколько я понял, ребенок остался с надежным человеком, которой сама Князюк доверяла.

Гособвинитель:

— Когда вы передавали 100 рублей, спрашивали, сколько Князюк проведет в ОБЭП?

— Сказал — еще полчаса.

— Есть ограничения по работе с людьми в ночное время?

— Есть.

— На сколько могут доставить?

— По согласию — сколько угодно.

— Без согласия? Три часа о чем-то вам говорит?

— Не больше трех часов.

— Если больше трех часов, какие документы должны быть оформлены?

— Мы не задерживаем. Мы доставляем людей для беседы, по согласию или по повестке.

Адвокат:

— По результатам беседы вы какой-то документ составляете?

— По необходимости.

— Про какие три часа говорится?

— Было раньше, сейчас сомневаюсь, что и это есть, — можно доставлять человека в РОВД и держать не больше трех часов.

«Она грубила, хамила…»

Свидетель Скорниченко Андрей Васильевич, коллега Уласова. Подтверждает слова Уласова.

Князюк:

— При вас я просила выписать повестку?

— Вроде нет.

— Я оставалась одна?

— Да. В квартиру заходила. Дверь закрывала.

Адвокат:

— Она согласилась с тем, что надо ехать?

— Да, попросила ее довезти.

— Она не просила увезти ее в другое место? В прокуратуру?

— Нет.

Свидетель Гильденбранд Сергей Артурович, бывший младший оперуполномоченный ОБЭП:

— Мы проводили проверку по информации по поводу помощи в получении кредитов. При получении кредита был задержан гражданин на белой «Тойоте». Доставлен в отдел. Сказал, что организатор другой человек — всем занимается Князюк. Мы проехали к предполагаемому месту проживания. Постучали, ответила девушка. Мы сказали, что мы из милиции и надо поговорить. Она ответила: «Не верю». Мы через окно показали удостоверения. Приехал наряд вневедомственной охраны.

Гособвинитель:

— В какое время узнали, что Князюк имеет отношение к получению кредитов?

— 7-8 вечера. Часа через полтора приехали.

— Какая была необходимость именно в это время доставить Князюк?

— По объяснению Никифорова: станет все известно, и на следующий день мы никого не найдем.

— Как Князюк объясняла свое нежелание ехать с вами?

— Говорила, что боится. Вообще, импульсивно себя вела.

— Видели вы ребенка?

— Нет, я видел женщину.

— Были препятствия взять объяснение у Князюк в ее доме?

— Нам была поставлена задача доставить.

— Князюк регистрировали на посту в ОБЭП?

— Я не помню.

— Кто находился в ОБЭП?

— Все сотрудники нашего отделения, 4-5 человек и стажер.

— Никифоров был на работе?

— Несколько минут поговорил с ней и уехал. Сказал: «Ждите меня».

— Что он ей разъяснил?

— Что она является преступницей и должна признаться. Я образно говорю — не помню содержания беседы.

— Могли вы без разрешения Никифорова отпустить Князюк домой?

— Нет. Он начальник, он дал распоряжение.

— Как шла беседа?

— Она не хотела отвечать, вела себя вызывающе, потом все превратилось в посиделки.

— В чем выражалось вызывающее поведение?

— Грубила, хамила, говорила: «Вы здесь работать больше не будете». Кто-то связался с Никифоровым, был ответ: работайте, я приеду, помогу. Это не дословно. Смысл.

Перешло в посиделки, о жизни разговаривали. Кто-то за сигаретами, за пивом ходил по ее просьбе. Князюк сначала против была, потом сказала: хорошо, буду сидеть здесь до утра.

— Она звонила?

— У нее был сотовый телефон, она заходила в туалет, и я слышал, что она разговаривала по телефону. Я ходил в свой кабинет, лежал на стульях. Возвращался. В 2-3 часа лег спать.

— Когда пришел Никифоров?

— Полседьмого, в семь. Я проснулся, Никифоров сказал: идите домой до вечера.

— Была ли у Князюк возможность передвигаться?

— По зданию даже в дневное время нельзя передвигаться без сопровождения.

— Что-нибудь известно о приходе адвоката?

— На следующий день ходили слухи, что приходил адвокат, и кто-то из наших сотрудников его послал.

Князюк:

— Правильно я поняла, что сидела всю ночь добровольно?

— В какой-то момент вы разозлились, огорчились и сказали: буду ждать начальника.

— Я просила меня вывести из здания?

— До определенного момента — да, потом нет.

— Вы меня оскорбляли?

— Нет. Вы нас оскорбляли.

— Вы записывали мои показания?

— Нечего было записывать.

Адвокат:

— Князюк могла не поехать?

— Что бы мы — потащили ее? Никто бы не стал брать ее за руки, вытаскивать из квартиры.

— Вы сказали, Князюк вас оскорбляла?

— Угрожала, что найдет рычаги воздействия, у нее есть связи. Для меня было оскорбительно, что с ней обращаются по-человечески, а она сидит нога на ногу, хочет — курит.

— Вы ее не били?

— И не замахивался.

— Оскорбляли?

— Нет, я просто высказал свое недовольство ее поведением: она ведет себя расхлябанно, разболтанно, я не хочу с ней общаться.

Князюк:

— Могла я уйти?

— Без распоряжения Никифорова – нет.

Гособвинитель:

— В связи с чем Князюк показали человека в машине?

— Это ее человеку показали. Чтобы он сказал, что это она.

Судья:

— После того как Князюк адаптировалась и возжелала сидеть там до бесконечности, были угрозы с ее стороны?

— Нет.

Адвокат к Князюк:

— Гильдебранд говорит, вы разговаривали с Никифоровым после задержания.

Князюк:

— Я увиделась с ним в 6 утра…

На подходе следующий эпизод — в суд уже приглашали потерпевшего Иванова, но заслушать его не успели. Очередное заседание — 6 ноября.

 

От редакции. При освещении «дела Никифорова» и «дела Макарова» редакция сталкивается с некоторыми этическими проблемами. Мы понимаем, что свидетели, пострадавшие высказывают свое субъективное восприятие произошедшего, и истинность или ложность их утверждений может определить только суд. Однако, с другой стороны, эти люди официально предупреждены об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний. Поэтому редакция считает необходимым как можно более полно освещать процессы по делам, которые вызвали большой общественный резонанс.

Судья Анатолий Павлов вынес предпоследнее замечание подсудимому Александру Макарову

На заседании в субботу, 1 ноября, обвинение ходатайствовало о приобщении к материалам дела ряда документов по выделению фирме «Экострой» (в названии, записанном на слух, возможны неточности, директор фирмы – адвокат семьи Макаровых Виктор Бакуревич) земельных участков по пр. Ленина,35-37.

По закону при рассмотрении дела судом присяжных на этом этапе изучения материалов стороны не могут их комментировать. Поэтому сторона обвинения, представляя документы, просила присяжных обратить особое внимание на соотношение разных дат и границы земельных участков. А сторона защиты акцентировала внимание присяжных, что ни на одном документе нет возражений и замечаний ни одной из контролирующих инстанций.

— Думаю, присяжные быстрее поймут, чем прокуратура, — уронил Александр Сергеевич в конце своего выступления.

— Замечание, — отреагировал судья.

— А я не с места, я стою, — ответил подсудимый.

На это судья Анатолий Павлов указал Александру Макарову, что замечание относится не к положению тела, а к последней реплике.

Тем временем, в ответ на выступление стороны защиты, обвинение обратило внимание присяжных на надписи контролирующих служб, сделанные при согласовании землеотводов:

— «Дополнительно согласовать», «учесть обременения», «выполнить проект благоустройства», — цитирует надписи на документах гособвинитель Виктор Балдин.

— Я хочу обратить внимание присяжных – это не замечания, это условия освоения…, — чуть погодя начал говорить Александр Макаров.

— Не комментируйте, пожалуйста, — обратился судья к обвиняемому.

— Это не комментарий, это я документы поясняю – это условия освоения участка…. — продолжил Александр Макаров.

— Уважаемый суд…, — начала гособвинитель Елена Караваева.

— Александр Сергеевич, это комментарий, — сказал своему клиенту Игорь Трубников, — и обратился к судье, — ваша честь, я попробую переформулировать…

— Не позволяю.

… В конце заседания Анатолий Павлов обратил внимание присяжных на приведенные замечания и еще ряд особенностей поведения Александра Макарова во время заседания («неподчинение», «пререкания») и заявил, что в случае получения подсудимым еще одного замечания, он, судья, примет решение удалить Александра Макарова из зала суда до конца рассмотрения дела.

P.S. Согласно закону, если кто-либо из участников процесса систематически нарушает порядок и мешает ходу процесса, судья имеет право удалить его из зала заседаний. Александр Макаров получил уже несколько замечаний.

Первой новостью на возобновившихся в понедельник слушаниях по делу Александра Макарова стало сообщение судьи Анатолия Павлова: еще один присяжный отказался от участия в процессе, а еще один «потерялся» — не явился и не отвечает на телефонные звонки. Во вторник «потерявшийся» нашелся. Таким образом, в процессе остаются 12 основных и двое запасных присяжных (из былых шести).

(Напомним, если общее число присяжных окажется меньше 12, то в соответствии с законодательством судебный процесс придется начинать с самого начала – с формирования новой коллегии присяжных заседателей и рассмотрения обвинения заново.)

Детективная история

Во вторник были допрошены три свидетеля.

Директор СУ-21 Юрий Павлюченко показал, что несколько лет назад к нему обращался человек, представившийся юристом компании «Виконт» (учредитель ООО «Виконт», как было оглашено на прошлом заседании, — Илья Макаров. – Прим. авт.) с предложением купить участок земли. Участок Павлюченко не понравился, и больше он контактов с «Виктонтом» не имел.

Помощник директора ООО «Мастер-Декор» Евгений Антух и заместитель директора этой же компании Александр Феофанов показали, что в 2004 году к ним обратился некто Хромин и, сославшись на знакомства в мэрии, предложил за 300 тысяч рублей полный пакет разрешительных документов на земельный участок по ул. Лебедева — Жуковского, 56-60. Однако время шло, а суммы расходов росли: Хромин, показывая появляющиеся подписи, все время говорил, мол, надо «решать вопросы» в мэрии.

— А вам не приходило в голову, что проще самим обратиться в мэрию и выяснить судьбу документов, — спросил Александр Макаров.

— Он же нам копии документов показывал.

— То есть у вас не было попытки прийти в мэрию и спросить?

— Не было.

В общей сложности «Мастер-Декор» передал посреднику почти 1,5 млн. рублей, а затем через «знакомую Галину» сам добыл в мэрии часть документов. После этого, по словам свидетелей, к ним обратился некий Константин, который требовал 800 тысяч, в противном случае угрожал аннулировать весь пакет документов. В итоге, мол, так и произошло: только месяц назад руководство «Мастер-Декор» узнало, что постановление о выделении им земли уже давным-давно отменено мэрией. Еще раньше предприниматели обращались в ФСБ…

Какая связь?

Все свидетели показали, что никогда не общались ни с Александром Макаровым, ни с кем-либо из его родственников. И даже их имена не всплывали во время происходящего. И претензии у свидетелей есть только к тому самому Хромину – где переданные деньги, свидетели не знают.

Присутствующие на процессе журналисты пребывали в недоумении, присяжные — спокойны. Гособвинитель время от времени предваряла свои вопросы вводным обращением к присяжным:

— Помните — эти документы мы уже изучали…

После заседания Елена Караваева кратко пояснила журналистам, что напоминала присяжным о телефонных переговорах, прослушивание которых по ходатайству защиты проходило в закрытом режиме.

P.S. Следующее заседание состоится в субботу, 1 ноября.

Наша справка

По-прежнему рассматривается первый эпизод дела, по которому Макаров обвиняется в том, что вопреки интересам службы и с целью личного обогащения в 2003-2006 годах вынес 13 постановлений о предварительном согласовании земельных участков под строительство фирмам, доли в уставных капиталах которых, по версии следствия, принадлежат родственникам Макарова, а также адвокату его семьи Виктору Бакуревичу. Сторона защиты считает обвинение несостоятельным, настаивая, что эти 13 участков «никогда не переходили в собственность или аренду родственникам Макарова» и по-прежнему являются муниципальной собственностью. «В вину Александру Сергеевичу вменяется совершение тех действий, которые он должен и обязан был совершать в силу своих должностных обязанностей», — настаивает защита.

 

К 4 годам колонии строгого режима приговорил суд Кировского района троих молодых людей, совершивших разбойное нападение. К преступлению троица подготовилась заранее и объект ограбления выбрала не случайно. Парни решили «кинуть» двух братьев, проживающих по пер. Нахимова. По имеющейся у грабителей информации, братишки приторговывали наркотиками. Это означало, что налет на их квартиру останется без последствий. Какой наркоторговец побежит жаловаться в милицию?!

12 января 2008 года парни приехали по нужному адресу. С собой они захватили маски-шапочки, биту и пневматический пистолет. Выждав, когда дверь откроется, они ворвались в квартиру. «Госнаркоконтроль! Всем на пол!..» — приказал один из бандитов.

В квартире находилось трое человек. Все упали: пистолет в руках «гостя» был достаточным аргументом. Другой нападавший прошелся по лежащим битой (больно, но без серьезных увечий).

Троица начала обыскивать комнаты. Ни денег, ни наркотиков здесь не нашлось. Решили взять вещи поликвидней: телефоны, фотоаппарат, системный блок, монитор, студийный микрофон, пуховик… Набрали на 119 550 рублей.

Квартиру с награбленным покидали спешно – запрыгивали в такси еще в масках, в суете забыли в салоне автомобиля биту…

Братья, против ожиданий, обратились в милицию.

— В суде потерпевшие первоначально попросили наказать налетчиков по всей строгости закона, — рассказывает старший помощник прокурора Кировского района Евгения Карелина. – Согласно ч. 3 ст. 162 УК РФ это от 7 до 12 лет лишения свободы со штрафом. Но, увидев раскаяние подсудимых, шоковое состояние родственников, выслушав положительные характеристики, смягчились. (Немалую роль сыграло, конечно, и то, что ущерб был возмещен им с лихвой. Последнюю похищенную вещь – винчестер – адвокат вручил законному владельцу прямо в зале суда.)

Сменив к концу процесса гнев на милость, потерпевшие остановились на условном сроке. Тем не менее, хотя судья и назначил наказание ниже низшего предела, подобное тяжкое преступление карается только лишением свободы.

В настоящее время приговор не вступил в законную силу.

Вступает в новую фазу дело бывшего сотрудника ОБЭП Геннадия Никифорова, обвиняемого в убийстве бизнесмена Игоря Вахненко, — в понедельник в областном суде состоится первое заседание с рассмотрением обвинения по существу. По выбору Никифорова процесс пройдет с участием присяжных заседателей. Коллегию суд смог сформировать только со второго раза – выбраны 12 основных и 5 запасных присяжных. Председательствующий на процессе – судья областного суда Геннадий Ткаченко.

В этот же день после длительного перерыва возобновляются слушания по делу временно отстраненного от должности (в СИЗО уже 686 дней) Александра Макарова и его сватьи Нины Егоренковой, прерванные 16 сентября из-за ухода в отпуск гособвинителя Елены Караваевой и судьи Анатолия Павлова.

Напомним, для рассмотрения «дела Макарова» были выбраны 12 основных присяжных и 6 запасных. За месяц заседаний трое присяжных уже выбыли, заявив о невозможности своего дальнейшего участия в процессе.

Тяжелой травмой закончилась для гражданина Л. попытка навести порядок в подъезде своего дома. Выпив в компании знакомых, мужчина вышел на лестничную площадку – «провести воспитательную беседу» с подростками. (Парни, облюбовавшие подъезд для встреч, мусорили и грубо отвечали на замечания.) Схватив одного из них за шиворот, Л., ругаясь, поволок подростка по лестнице. Тот начал сопротивляться, огрызаясь в ответ. Соседка, ставшая свидетельницей этой неприглядной сцены, пригрозила вызвать милицию. Конфликт закончился тем, что Л. выпустил парня и вернулся к себе в квартиру.

Оскорбленный и слегка помятый молодой человек – К. – решил отомстить. Подобрав на улице стеклянную бутылку, он изготовил «розочку» и сам вызвал обидчика в коридор. На площадке К. встретил борца за чистоту нецензурной бранью. Мужчина отреагировал именно так, как ожидал мститель: сгреб его за грудки и стал трясти. Выбрав момент, К. ударил его осколком бутылки в лицо — «розочка» попала в глаз.

Л. пришлось немедленно отвезти в больницу. Потребовалась операция, чтобы он окончательно не лишился зрения. В настоящее время для полного восстановления глаза необходима еще одна операция.

Суд Октябрьского района, вынося К. обвинительный приговор, учел, что молодой человек является несовершеннолетним, ранее не судим. Кроме того, сам потерпевший изначально повел себя неправомерно. В итоге – 3 года лишения свободы условно с трехгодичным испытательным сроком; возмещение материального вреда в размере 2 982 рублей и компенсация морального вреда — 50 тыс. рублей.

Гражданин Т., проходя по ул. Бела Куна, заметил, что на одном из металлических гаражей нет замка и дверь слегка приоткрыта. Заглянув внутрь, Т. убедился, что помещение используется как склад для старых вещей. Хозяин, скорее всего, наведывался сюда редко. Поживиться было особенно нечем, но сам гараж представлял определенную ценность. В тот же день Т. навесил на дверь новый замок. Потом, найдя в газете объявление «куплю гараж», созвонился с потенциальным покупателем.

Тот приехал на Бела Куна вместе со своим братом. Осмотрел гараж, внимательно изучил предъявленный Т. паспорт. Поинтересовался, почему при прописке в Парабельском районе, Т. продает собственность в Томске? «Наследство получил», — не растерялся жулик.

Сторговались за 26 тыс. рублей. Т. вызвал на место «Зил» и «МАЗ» и чужой гараж благополучно переехал на ул. Тверскую.

Ловкую кражу удалось раскрыть, и преступник предстал перед судом Октябрьского района. В качестве потерпевшего на процессе фигурировал владелец гаража. Т. возместил ему ущерб, и дело закончилось примирением сторон. Покупатель может вернуть свои деньги, только заявив гражданский иск.

В 1999 году группа молодых людей вымогала деньги у студентов. Преступление было раскрыто, совершившие его лица осуждены условно. Все, за исключением одного. Гражданин Узбекистана Б., дав признательные показания на предварительном следствии, неожиданно исчез из Томска. И вот недавно Б. был обнаружен. Он благополучно жил у себя на родине, успел обзавестись семьей и думать забыл, что когда-то имел неприятности с правоохранительными органами, считая, что счастливо скрылся от уголовной ответственности. Но поскольку он числился в розыске, следственная машина была запущена вновь. Б. арестовали, подготовили необходимые документы и препроводили в Томск (все время с момента задержания он находился за решеткой). И вот, спустя почти десять лет, он все-таки предстал перед судом Кировского района и получил свой условный двухлетний срок. Возвращаться в Узбекистан он будет уже за свой счет.

Бывший чиновник Ростехнадзора Владимир Чурилов пробудет под стражей два месяца. Такое решение принял в субботу, 4 октября, суд Кировского района. Чурилов был задержан двумя днями ранее по подозрению в получении взятки в крупном размере.

По оценке следствия, в 2007 году представители коммерческой фирмы «Инкор» обратились к Владимиру Чурилову с просьбой оказать содействие в согласовании пакета документов, поданных на получение лицензии на разработку участка в районе деревни Калтай для добычи гравийно-песчаной смеси. За оказание такой услуги чиновник получил 1 250 тыс. рублей. Однако в уже согласованных документах была обнаружена ошибка, за ее исправление Чурилов попросил у ООО «Инкор» еще 1 млн. рублей.

Неделю назад вместе с Чуриловым была задержана девушка, которая должна была передать ему эти деньги. Она является соучредителем частной фирмы «Беловодье», которая занималась подготовкой документов для предпринимателей и, как полагают в УБОП, служила ширмой для махинаций Чурилова.

Как рассказал в пятницу и.о. начальника УБОП УВД по Томской области Андрей Зорин, при задержании чиновник был подавлен и давал достаточно сумбурные показания. Владимиру Чурилову грозит срок лишения свободы от 8 лет. Примечательно, что за несколько дней до задержания Чурилов был уволен из Ростехнадзора – попал под сокращение.

Никифоров: присяжных не выбрали

Формирование коллегии присяжных по делу об убийстве томского бизнесмена Игоря Вахненко, в котором обвиняется бывший сотрудник ОБЭП Геннадий Никифоров, перенесено на 20 октября. Заседание, намеченное на 6 октября, не состоялось из-за неявки необходимого количества кандидатов в присяжные заседатели.

Дурнев и Лазарев: Прокурор ушел в отпуск

Судебные слушания по делу бывшего вице-мэра Сергея Лазарева и бывшего депутата облдумы Владимира Дурнева должны были продолжиться в этот вторник, 30 сентября. Однако заседание не состоялось по причине отсутствия стороны обвинения: прокурор ушел в отпуск. Слушания перенесены на месяц.

Никифоров: Делу исполнился год

В понедельник, 6 октября, в областном суде начнется формирование коллегии присяжных по делу бывшего сотрудника ОБЭП Геннадия Никифорова. Напомним, его обвиняют в убийстве томского бизнесмена Игоря Вахненко.

Игорь Вахненко пропал 29 сентября 2007-го, а 4 октября его тело было обнаружено в лесу. В отношении бывшего сотрудника ОБЭП Никифорова возбуждено пять дел. Все они связаны с незаконной доставкой людей в милицию.

Бывший глава Томского управления Росимущества Михаил Нужный отпущен под подписку о невыезде в минувшую пятницу, 19 сентября. Об изменении меры пресечения «ТН» сообщили в следственном комитете СКП РФ по Томской области. Нужный провел в СИЗО четыре месяца.

Напомним, он был задержан 22 мая в собственном кабинете. Следствие подозревает бывшего федерального чиновника в получении взятки, растрате и злоупотреблении служебными полномочиями – формировании заведомо заниженной цены госпакета акций ЗПП «Томский».

Сейчас у следствия нет оснований для дальнейшего содержания обвиняемого под стражей. В ближайшие дни Михаилу Нужному будет предъявлено новое обвинение.