Архив рубрики: Персона

all-feed, Featured Slider, RSS test, Власть, Персона

Евгений Паршуто: Власть должна не указывать, а дирижировать

Фото: Анатолий Тетенков

Паршуто

Евгений Паршуто принадлежит к тем, в общем-то, немногочисленным представителям чиновничества, к которым журналисты относятся с симпатией. В редакции даже разгорелся спор, кто же будет ведущим круглого стола с новеньким вице-губернатором. Гость возлагаемые на него надежды оправдал. На вопросы отвечал открыто, со знанием дела, а если в чем не очень пока разобрался – так и говорил. Неудобных тем не избегал, понравиться не старался, ироничен был в меру… Словом, не подвел.

Территория больше в тысячу раз

– Евгений Валерьянович, вас поздравлять или выражать соболезнование?

– Поздравлять, конечно.

– Как себя ощущаете на новом месте? Всё по-другому?

– В работе разница огромная. Мэрия – это конвейер. Каждый день на столе три стопки документов, и я знал: если что-то не посмотрю, не подпишу и не отработаю – задержится решение конкретного вопроса конкретного человека. У меня было 50 разных совещаний – от ландшафтной комиссии до фонда ЧС. В администрации региона совсем другое, абсолютно иной уровень: больше стратегии, меньше контакта с людьми, к сожалению. Но на порядок больше ответственности за конкретное направление – за строительство и инфраструктуру.

– Что для вас оказалось самым сложным?

– Сама территория. Если город был для меня абсолютно понятен – 300 кв. км, которые я знал как свои пять пальцев, то здесь 300 тыс. кв. км. То есть ровно в тысячу раз больше. И очень много новых людей, фамилий, лиц…

– Насколько вам, совершенно городскому человеку, сложно понять, чем живет Кожевниково и Тегульдет?

– Кожевниково и Тегульдет – не очень сложно, а вот Сарафановка – сложнее. Районные центры живут жизнью, понятной горожанам. А вот уклад отдаленных деревень мне, томичу в четвертом поколении, неизвестен, поэтому подходы к решению проблем пока не все очевидны.

– А если отбросить человеческий, так сказать, фактор?

– Тогда во главе угла тема коммунального хозяйства на сельских территориях. С жилищным фондом, например, все более-менее ясно – есть федеральная линия, местная история, каждый муниципалитет как-то по-своему справляется. А в ЖКХ очевидно – больших ресурсов нет и никогда не будет. Тем не менее скорость для обновления сельской «коммуналки» требуется максимальная, потому что она в критическом состоянии.

– Хуже, чем в Томске?

– Я всегда думал, что в Томске с этим беда, на самом деле – почти идеально! В городе есть возможность привлечь частные инвестиции. Самый яркий пример – «Водоканал». Сегодня это одно из самых успешных коммунальных предприятий в России. Помню, с чего начинали: 200 аварий в сутки. В конце моей работы в мэрии – 8–10. И если вы зайдете в офис «Водоканала» или его гараж – это совершенно европейское предприятие. Основная проблема Томской области – ­о-о-очень большая территория! Поэтому в «коммуналку» районов, особенно отдаленных, затащить частный рубль крайне сложно. Значит, помимо тарифов и бюджетных программ надо рассчитывать на местные небольшие компании, отдавать предприятия в долгосрочную аренду или концессию. Сегодня за пределами Томска в ЖКХ нет ни одного успешного частника, а он нужен, чтобы вкладывать деньги в модернизацию котельных. Вместо того чтобы бесконечно тратить их на старые и неэффективные источники энергии.

– Уже везде побывали?

– Не побывал в пяти муниципальных образованиях. Из двадцати. Остаются Кедровый, Белый Яр, Каргасок, Парабель, Бакчар. Все остальные районные центры я проехал. В некоторых районах удалось побывать в отдельных населенных пунктах, где есть проблемы.

– Вам в мэрии было не скучно?

– Скучно – не скучно, не то слово, наверное. Вы замечали, что на уровне первых заместителей муниципальных образований люди задерживаются редко? Потому что это колоссальная нагрузка, особый стиль и ритм жизни, который мне, честно говоря, не хотелось бы повторить. Это сродни космическому полету. Он может быть не больше полутора лет – и все: на пике, всегда в цейтноте у человека есть предел прочности. Я понял, что реализовал и отдал себя полностью, что больше не могу спать с телефоном под подушкой, как это делал на протяжении восьми лет.

– Вы действительно уходили в никуда?

– Абсолютно. Хотя что значит «в никуда»? Все знали, что я занимался бизнесом 25 лет, что у меня есть любимое дело. Я, собственно, туда вернулся, и все, что там мог сделать за восемь месяцев, я тоже сделал.

Стройка на тройку

– Сейчас вы свежим взглядом смотрите на строительную отрасль…

– Нет. Вот на это я свежим взглядом не смотрю, со строителями я уж лет 10 точно, тут для меня никаких откровений не было. Сегодня в самом деле в этой отрасли самое тяжелое положение. Если про другие можно говорить, что они еще не в кризисе или уже не в кризисе, то строители так основательно и плотно увязли в проблемах и федерального, и регионального уровня… Это тяжелейшая ситуация. Прошлогодний рекорд – 700 тыс. «квадратов» по вводу жилья – как всплеск перед тяжелой болезнью. Сегодня статистика дает по областному центру почти 70% падения.

– Падения?!

– 30% от того, что ввели в первом полугодии 2015 года.

– И нет шансов каким-то образом взлететь во втором?

– Строительство – это такая сфера, где, чтобы взлететь, надо разбегаться очень долго.

– А в чем дело? Низкий спрос?

– В том числе, но причин много. Некоторые вещи мне не удалось доделать в мэрии. Например, создать институт генплана Томска и провести все работы, связанные с проектами планировки и межеванием, на 100% закрыть эту тему и дать простор строителям. Закономерно, что возведение жилых домов переместилось в Томский район, а это уже проблемно как для строителей, так и для людей, покупающих там жилье. Мы садимся практически на непаханое поле.

– Часто приходится слышать: в Томске земли больше нет.

– В Томске земля есть, но если это пустая земля, которая готовится к торгам, – она очень дорогая. Значительно дороже, чем в Новосибирске и Красноярске, чуть меньше разница с Омском. Цена земли в городе зависит не от цены самой земли, а от того, что на ней будет материализовано. Это вторая причина сегодняшней стагнации: стоимость земли абсолютна неадекватна.

– А первая?

– Строители сами, к глубокому сожалению, не очень быстро реагируют на рынок. Все покупали квартиры и знают, что такое цена квадратного метра, как непонятно она формируется. Откуда, например, возникла проблема самостроя? Самострой, кстати, нужно взять в кавычки. Классический самострой – когда человек приходит и непонятно на чьей земле строит непонятно какой объект. «Самострой» – это когда вместо индивидуального дома на своих участках строят многоквартирник и потом пытаются его легализовать в судебном порядке. Так вот, лет шесть назад предприимчивые и чутко реагирующие на рыночные реалии люди взяли и начали строить такие дома.

– И создали кучу проблем жильцам…

– Минуточку. На самом деле эта такая очень рыночная штука. Сейчас меня, наверное, многие из моих коллег-чиновников не поймут, но именно эти люди сориентировались по цене, и… стало возможным купить квартиру за 750–800 тыс. рублей. Отдельную квартиру. У какого строителя это возможно? Таких цен просто не было. Ответом на это стала программа «Жилье для российской семьи» – по 35 тыс. за квадратный метр. По сути, наши лидеры стройиндустрии сориентировались спустя пять лет после запроса рынка. Вот вам первая причина – сам рынок немобильный, конкуренция на нем есть, но цена от этого почему-то не снижается. Нужны более серьезные, глобальные меры, чтобы цена стала адекватна спросу. Арендный рынок сегодня падает, цена метра не растет – в этот сектор вкладывать не выгодно.

– И на этом фоне администрация продвигает закон о строительстве арендного жилья.

– Не администрация продвигает, это федеральный тренд. Первый посыл – кадровая и мобильная подвижность населения. Далеко не всем нужно покупать квартиры: собственность – это не только счастье, это и обременение. Многие стремительно перемещаются по стране, делают карьеру, а купля-продажа недвижимости – это всегда затраты и привязка к месту. Рынок арендного жилья как раз для таких людей, для решения социальной проблемы, связанной с расселением авариек в городе. И третье – сегодня это огромный серый рынок. Бороться фискальными способами сложно и неэффективно, а вот предложить хорошую аренду за адекватную цену – другое дело. Если бизнесу это будет интересно, он этим займется, но пока государство говорит, что будет реализовано лишь несколько пилотных проектов, в том числе и в Томске.

Вы землю хотели?

– Насчет площадок. Правда, что на территории радиотехнического завода…

– Правда! Это ожидает радиотехнический завод, «Сибэлектромотор», бывший ГПЗ, и никуда мы от этого не денемся, никуда не пожалуемся. И это благо, потому что промышленные территории превращаются в комфортные зоны, где не будет проблем с ПДК, выбросом вредных веществ в атмосферу и нагрузкой на экологию. А будут селитебные территории. Пока это маленькие промплощадки, например на Дальнеключевской, где уже забыли про мебельно-зеркальную фабрику, работавшую с формальдегидными смолами. Улица Стародеповская, где стоял склад аммиака, опасный для жизни Каштака, Нефтяная, где линзы с нефтью достигали глубины девять метров. Сегодня ШПЗ, а завтра будут остальные промплощадки. Повторюсь – это безусловное благо для города.

– Но добираться до новых районов – на вертолете?

– Да, у города нет таких финансовых запасов, чтобы сразу же разобраться с проблемой инфраструктуры, но думаю, что строители будут этим озадачены по максимуму. Уже сегодня тот же гендиректор ТДСК Александр Шпетер проектирует детский сад и школу в Южных Воротах, то же самое произойдет в Радонежском. С точки зрения транспорта гораздо сложнее, там нужно 4,5 млрд рублей, чтобы построить две развязки и решить проблемы. Но развязка на 76-м км есть в списке программы «ИНО Томск». Поэтому при первой возможности проект, имеющий ПСД и прошедший экспертизу, будет воплощен.

– А пока?

– А пока будут проведены мероприятия по расширению ул. Континентальной, степановского переезда. Это чуть-чуть улучшит ситуацию. Как в свое время мокрушинский переезд – точечные решения с перспективой на два-три года.

– В Томске когда-нибудь будут массово сносить ветхое жилье?

– Такие районы, как Черемошники, выставят на торги, как только это будет выгодно строителям. Я думаю, это произойдет уже после 2020 года, потому что все остальное будет практически исчерпано.

– А что же делать?

– Ничего. Время все расставит по своим местам, и час этой земли придет: владельцы сами договорятся с девелоперами. Точечные стройки путем скупок нескольких участков, конечно, будут. Задача власти – определить зонирование, чтобы возникали объекты, которые необходимы. И наоборот, пресечь то, что не должно появляться в таком сегменте.

Постучим по дереву

– Недавно городская Дума Томска переполошила всех хипстеров и урбанистов, предложив на месте сгоревших деревянных домов устраивать скверы для детей и общественные пространства.

– Кто такие хипстеры?

– Неважно. Главное, они вою­ют за сохранение деревянного зодчества. А к урбанистам вы как относитесь?

– Не люблю в силу профессии и образования. Я внимательно слежу за всем, что касается деревянного зодчества, все читаю, в том числе ругательное на форумах. И все время стараюсь снивелировать то негативное, что с ним происходит. А в последнее время происходит только негатив. Пытались и за бюджетный счет ремонтировать, и в аренду сдавать. Я даже не знаю, какой способ не испробован. Результата нет ни по одному из них. Недавно был федеральный селектор, и там возник вопрос: почему в Томске столько пожаров? У нас 22 тыс. деревянных домов! Есть там, конечно, и поджоги, но это безусловный фактор риска – дерево с электричеством.

– Но это же не все памятники?

– Что касается памятников деревянного зодчества, вы помните программу «701», принятую в 2008 году? Она до сих пор действует и свою положительную роль сыграла. Длительное время никто на них не покушался. Конечно, потери были, но не столь массовые, как в 2002–2005 годах, когда горело пачками. В последующие годы меньше, но и меньше восстанавливали. К сожалению, таких вливаний, как накануне 400-летия Томска, больше не было.

– Как относитесь к предложению все горелые дома убрать и на их месте сделать парки и скверы…

– Только в том случае, если в городе появится специализированная организация под условным названием «Томскреставрация» в новом качестве. Никогда никто не разрешит снести объекты культурного наследия либо здания, обладающие признаками памятников. Более того, если на красных линиях возникнет столько скверов непонятного содержания и дизайна, никому от этого пользы не будет. Концепция сохранения деревянного зодчества требуется такая: начинать с нуля. Губернатор абсолютно прав – нужно определять, кто в Томске будет сохранять, реставрировать, реконструировать, проектировать и эксплуатировать эти объекты. Все, что применяли раньше, сегодня не работает, а вот то, что делалось еще при Лигачеве, можно вспомнить. Если по этому пути пойдем (а я уверен, Томск этого достоин), это будет правильно.

– Может, всякие уродства появляются еще и потому, что в городе нет главного архитектора?

– Будет. Я вам обещаю. В течение полугода.

– Это будет новый человек? Переманиваете откуда-то?

– Нет, свой. Доморощенный и талантливый. Между прочим, когда-то в Томске в каждом районе был архитектор, а главным архитектором области был товарищ Косоногов. Его боялся даже Лигачев. Это очень важная составляющая. Вопрос в точку.

– Насколько отразилось на Томске отсутствие главного архитектора, случились ли какие-то катастрофические изменения?

– К счастью, грянул кризис, и на Томск не пролилось много денег. Трагических последствий я не вижу. Все в наших руках: заканчивается строительство Солнечной Долины, где когда-то были заброшенные овраги, а сегодня это великолепный девелоперский проект с бассейном, новыми детсадами и школой. Скоро окончательно сформируется 13-й микрорайон, там тоже будет построена школа, и микрорайон-миллионник обретет завершенность. Думаю, лет через пять подобный результат мы увидим в Радонежском и в Южных Воротах. Да, пока здесь есть проблемы и с дорогами, и с социальной инфраструктурой, но со временем все обязательно наладится. Я в это верю.

Вы замечали, что на уровне первых заместителей муниципальных образований люди задерживаются редко? Это колоссальная нагрузка, особый стиль и ритм жизни, который мне не хотелось бы повторить. Я понял, что реализовал и отдал себя полностью, что больше не могу спать с телефоном под подуш­кой.

Справка «ТН»

Евгений Паршуто родился 25 октября 1964 года в Томске.

В 1986 году окончил архитектурный факультет Томского инженерно-строительного института по специальности «архитектор».

До 1993-го работал научным сотрудником в институте. В 1993–2007 годах – генеральный директор ООО «Зонд-реклама». Параллельно в 2005–2007 годах был депутатом Думы Томска, заместителем председателя комитета ЖКХ Думы.

С 1990 года – член Союза дизайнеров СССР, с 1992 года – Союза дизайнеров России, с 2001 года – Союза журналистов России, с 2012-го – Союза архитекторов России. В 1999 году стал председателем регионального отделения Союза дизайнеров России.

С 2007 года – заместитель мэра Томска по развитию города, начальник городского департамента архитектуры и строительства. С 2009-го – первый заместитель мэра Томска.

В его обязанности входили оперативное управление деятельностью администрации; координация ее работы в сфере формирования, утверждения и исполнения бюджета; планирование и реализация градостроительной политики; организация работы по привлечению инвестиций и создание условий для реализации крупных инвестпроектов; организация и проведение мероприятий по предупреждению и ликвидации чрезвычайных ситуаций.

Ушел с поста первого заместителя мэра Томска в октябре 2015 года по собственному желанию и вернулся в бизнес.

13 мая 2016 года губернатор Сергей Жвачкин назначил Евгения ­Паршуто своим заместителем по строительству и инфраструктуре.

Рынок жилья немобильный, конкуренция на нем есть, но цена от этого почему-то не снижается. Нужны более серьезные, глобальные меры, чтобы цена стала адекватна спросу.

 

Концепция сохранения деревянного зодчества требуется такая – начинать с нуля. Губернатор абсолютно прав – нужно определять, кто в Томске будет сохранять, реставрировать, реконструировать, проектировать и эксплуатировать эти объекты.

 

Мэрия – это конвейер. В администрации региона больше стратегии и ответственности, но, к сожалению, меньше контактов с людьми.

all-feed, Featured Slider, RSS test, Власть, Круглый стол, Персона

Красная таможня

Фото: Анатолий Тетенков

TNews846_10

5 августа Томская таможня отмечает 24-ю годовщину с начала своей деятельности. О том, как таможенная служба создавалась и развивалась в нашей области, рассказывают гости редакции – заместитель начальника Томской таможни Александр Добролюбов и председатель ветеранской организации Томской таможни Анатолий Галанов (до 2009 года первый заместитель начальника Томской таможни).

Далеко от границы

– Как создавалась таможня в Томске? С чего все начиналось?

Анатолий Галанов:

IMG_0736– О том, с чего начиналось, лучше всех знает наш первый начальник Юрий Кузьменко. В 1991 году он был уполномоченным Иркутской таможни по Томской области.

Я в то время работал на Томском манометровом заводе в должности заместителя начальника отдела сбыта и, соответственно, занимался экспортной деятельностью, так как наши манометры поставлялись в десятки разных стран. Государство выдавало нам разрешение на экспорт, мы ставили номер этого разрешения на ящиках с продукцией, и они таким образом проходили таможенную границу. Но в какой-то момент нам сказали: хватит, теперь у вас в Томске есть уполномоченный Иркутской таможни, и экспортные товары нужно оформлять у него. Так я познакомился с Юрием Кузьменко. Он научил меня заполнять таможенные декларации.

Мы сработались, и в определенный момент Кузьменко предложил мне перейти в таможню. В Томске как раз тогда создавался таможенный пост, входящий в состав недавно образованной Новосибирской таможни. В наших трудовых книжках появилась запись: «Новосибирская таможня». И только в 1992 году эта запись сменилась на другую – «Томская таможня».

– Зачем понадобилась таможня в Томске?

Анатолий Галанов:

– Затем, что по всей стране, в том числе в Томске, начали создаваться совместные с иностранцами предприятия, которые активно занимались экспортом и импортом. Потом внешнеэкономической деятельностью разрешили заниматься всем, и на границах возникли огромные пробки. Существовавшие на тот момент приграничные таможенные посты не справлялись с таким количеством товаров. Поэтому возникла необходимость в таможенном оформлении сразу на местах.

IMG_0758Александр Добролюбов:

– Но главная причина создания внутренних таможен заключалась в том, что после развала СССР у России возникли новые границы – с бывшими республиками Советского Союза. Эти границы не были оборудованы пунктами пропуска и, как правило, проходили по малолюдным местам. Там в лучшем случае были небольшие поселки, которые не могли обеспечить таможенные посты нужным количеством сотрудников с высшим образованием.

Таких эпохальных пунктов пропуска, как Кяхта, осталось немного. Оборудовать новые оказалось слишком дорого.

Оптимальнее было создать таможенные органы в региональных центрах. Так что внутренние таможни доказали свою необходимость и жизнеспособность.

Инженеры, философы, программисты…

– Какое образование нужно иметь, чтобы стать таможенником?

Анатолий Галанов:

– В наше время достаточно было иметь любое высшее образование, каких-то обязательных требований к диплому не существовало. Я, например, по образованию инженер-физик, Кузьменко – инженер-радиоэлектронщик, был у нас историк, военный связист…

Александр Добролюбов:

– Даже философы есть. Хотя преимущество отдается юристам и экономистам. Сейчас существует возможность получить второе образование в Российской таможенной академии, действует система повышения квалификации.

Лично я по образованию математик. Работал в НИИ технологии машиностроения при приборном заводе. Когда институт прекратил свое существование, работал два года на Севере, добывал нефть. Но понял, что это не мое, поэтому стал искать другую работу. Узнал, что есть вакансия в таможне, пошел туда и… попал к Анатолию Николаевичу. Он стал тем человеком, который принял меня в таможню. Это было в 1994 году.

Анатолий Галанов:

– Тогда нам как раз были нужны специалисты по вычислительной технике, а Александр Игоревич был программистом.

Александр Добролюбов:

– Вся работа, в том числе оформление таможенных деклараций, велась в то время вручную, на бумаге. С помощью нашего первого компьютера мы только вели статистику, причем информацию набивали с бумажных документов. Первые таможенные декларации на электронных носителях появились у нас в 1995 году. Но при этом они все равно должны были дублироваться на бумажных носителях. Бумажные декларации почти полностью прекратили свое существование 31 декабря 2013 года.

С 1 января 2014 года у нас фактически началась новая эпоха – все декларирование стало вестись в электронном виде. А сегодня уже решается вопрос о том, чтобы проводить автоматический электронный выпуск без участия инспектора.

Анатолий Галанов:

– Большинство претензий к нашей службе традиционно сводятся к тому, что там, где появляется таможенник, сразу же у коммерсантов возникают проблемы, связанные с фактором субъективности. Поэтому важная цель современного развития таможенной службы заключается в том, чтобы отдалить инспектора от личного контакта с участником внешнеэкономической деятельности.

– К чему еще стремятся российские таможенники?

Александр Добролюбов:

– Наша задача – создать наиболее благоприятные условия внешнеэкономической деятельности в рамках действующего законодательства и обеспечить наполнение бюджета за счет таможенных сборов и пошлин.

За четверть века существования российской таможенной службы эти вопросы успешно решаются. Например, сроки оформления декларации сократились с 10 дней до одного дня. Что касается бюджета страны, то одним из главных источников его наполнения являются именно таможенные платежи.

Лес и химия в обмен на станки

– Что сейчас Томская область больше всего вывозит за рубеж, а что ввозит?

Александр Добролюбов:

– Вывозится продукция химической промышленности и лес, в меньшей степени дикоросы и готовая промышленная продукция. Наши заводы немало торговали и торгуют со странами СНГ.

Импортируем большей частью средства производства – станки и прочее промышленное оборудование для производства продукции.

Продуктов питания мы оформляем крайне мало. В основном это овощи и фрукты, которые завозятся в Томск через нашу таможню в небольшом количестве.

– Но тогда откуда в томских магазинах берутся фрукты и овощи из Китая, Средней Азии и с Кавказа?

Александр Добролюбов:

– После оформления товар может свободно перемещаться по всей территории Российской Федерации. В Томск могут везти импортные продукты, прошедшие таможенное оформление в других регионах. В самой Томской области есть всего два юридических лица, которые занимаются ввозом продуктов питания. И эти продукты продаются не на рынках, а в торговых сетях.

Анатолий Галанов:

– Например, в Томске долго работала небезызвестная фирма «Совтерро», которая импортировала в Россию продовольствие в больших объемах. Таможенное оформление ее товары проходили в новороссийском порту, после чего бананы и прочие заморские фрукты шли по всем регионам России, в том числе и в Томскую область.

Думаю, примерно это же происходит и сейчас. Скорее всего, большинство китайских товаров оформляются на Дальнем Востоке, а потом идут к нам.

– При оформлении экспорта леса и пиломатериалов таможня является каким-то заслоном для «черных» лесорубов?

Анатолий Галанов:

– В какой-то степени да, хотя трудно сказать, насколько эффективным. В свое время таможня даже самостоятельно разрабатывала меры против вывоза незаконно вырубленного леса. Например, Иркутская и Братская таможни внедряли систему маркировки каждого бревна, идущего на экспорт. Правда, это оказалось дорогим удовольствием, каждая маркировка стоила около 5 рублей – немалые деньги по тем временам. Это были очень большие затраты для коммерсантов. Поэтому в Томске внедрить ее на добровольных началах не представилось возможным.

Александр Добролюбов:

– Томская область силами разных ведомств пытается навести порядок в лесной отрасли, с этой целью издан областной закон. Кроме того, сейчас существует ЕГАИС – Единая государственная автоматизированная информационная система по учету сделок с лесом и древесиной.

Что касается собственно вырубки леса, то мы, конечно, при выпуске экспортных операций не можем проследить, как он был добыт – законно или незаконно. Для этого у нас нет ни полномочий, ни физической возможности. Кроме того, мы не можем проверить документы по лесу, который идет, например, в Казахстан, так как между странами Евразийского экономического союза товары перемещаются свободно, без совершения таможенных операций.

– Из каких стран в нашу область завозится промышленное оборудование?

Анатолий Галанов:

– В основном из Западной Европы и Китая. Кстати, была большая партия оборудования из Германии по производству плит МДФ. Мы впервые оформляли такую огромную партию поставок автомобильным транспортом. Мы принимали примерно по 20 большегрузных автомобилей в день, всего в область пришло больше тысячи грузовиков с оборудованием.

– Какие наиболее дальние от нас страны участвовали в торговле с компаниями Томской области?

Александр Добролюбов:

– Один томский предприниматель пытался экспортировать теннисные ракетки, сделанные из сушеного и прессованного лопуха, в Австралию.

«Оружие, наркотики, золото?»

– Вы осуществляете фактическую проверку грузов?

Александр Добролюбов:

– Для участника внешнеэкономической деятельности таможенный досмотр – это самая затратная по времени и материальным издержкам форма контроля (разгрузка, погрузка, раскатка бревен или раскладывание товаров, простой вагонов и т.п.), поэтому применяется лишь в случае обоснованного подозрения в нарушении таможенного законодательства. В большей части осуществляется наблюдение за совершением таможенных операций декларанта, а на границе – осмотр груза с применением современных инспекционно-досмотровых комплексов.

Анатолий Галанов:

– В 1990-х годах мы плотно работали с физическими лицами, выезжавшими на постоянное место жительства за рубеж. В основном в Германию и Израиль, иногда в США. На станции Томск-1 мы досматривали грузовые контейнеры с их вещами на наличие предметов, запрещенных к вывозу из страны. Плюс осматривали вещи, которые выезжавшие везли с собой в машине. Смотрели, сколько вывозили утюгов, обогревателей, электроплит и так далее. Можно было вывозить только один прибор бытового назначения для личного пользования. В Израиль, например, часто везли для продажи импортные утюги и водонагреватели.

Без специальных разрешительных документов нельзя было вывозить художественную литературу, изданную до 1961 года, выдеокассеты с советскими фильмами. Ограничения были по вывозу грампластинок, марок, монет, золота, предметов искусства и старины.

Александр Добролюбов:

– Однажды на станции Томск-2 мы досматривали 5-тонный контейнер с вещами людей, приехавших на ПМЖ в Россию. Открываем контейнер, а оттуда на нас падает пианино. Мы среагировали и предотвратили его падение, пианино осталось целым. Но затащить его обратно в контейнер мы уже не смогли и просто передали владельцам…

– Что вы делаете, если обнаруживаете запрещенные к ввозу предметы, конфискуете? Как таможенный конфискат потом реализуется?

Александр Добролюбов:

– Нет, просто не позволяем их ввозить. Либо изымаем, возбуждаем дела об административных правонарушениях и передаем предметы правонарушений с этими делами в суд для решения их судьбы. А понятия «таможенный конфискат» вообще не существует, потому что решение о конфискации принимает суд. Таможня ни к конфискации, ни к реализации конфискованных вещей отношения не имеет.

– Посылки из-за границы, в которых приходит купленный по Интернету товар, облагаются пошлиной? Кто и где этим занимается?

Александр Добролюбов:

– Если для личного пользования и при этом весит не более 31 кг и стоит не более 1 тыс. евро, то нет. Мы посылками занимаемся мало. Основная работа происходит в пунктах международного почтового обмена, где таможенники работают совместно с сотрудниками почты. Ближайший из таких пунктов находится в Новосибирске.

– Челночный бизнес сейчас существует?

Александр Добролюбов:

– Да куда ж он денется… Но не в Томске. Эта тема актуальна для приграничных таможен.

– В России, особенно в Москве, периодически возникают громкие дела, связанные с таможенной службой. У вас какие-нибудь коррупционные скандалы были?

Александр Добролюбов:

– За все 24 года у нас было только одно коррупционное дело. Один наш сотрудник попался на взятке, был уволен и осужден.

Анатолий Галанов:

– Томская таможня всегда славилась своей правильностью, за что коллеги называют нас красной таможней.

– Сколько человек у вас работает?

Александр Добролюбов:

– Сейчас у нас 222,5 ставки, но это полностью весь штат вместе с техническим персоналом.

– Вы будете как-то отмечать день создания Томской таможни?

Александр Добролюбов:

– Будем. Скромно, в тесном кругу, вместе с ветеранами таможенной службы.

Featured Slider, Персона

Олеся Кондратьева: Не хочу быть героиней

OK0UkamjNJ4

Как начинающей артистке помог «Любовник леди Чаттерлей» и зачем уходить из актрисы в менеджеры

Досье

Олеся Кондратьева родилась в Красноярске. Окончила Красноярскую государственную академию музыки и театра. В театре куклы и актера «Скоморох» работает с 2009 года, сейчас – заведующая труппой. В ее репертуарном листе – роли в спектаклях «Панночка» Н. Садур, «Турандот» К. Гоцци, «Сказ про Федота-стрельца, удалого молодца» Л. Филатова, «Настоящие бременские музыканты» О. Проклова, «Халиф-аист» В. Гауфа и другие. В 2013 году на региональном фестивале «Все куклы в гости к нам» (Красноярск) за спектакль «Новые приключения Колобка» Кондрать-ева была удостоена диплома детского жюри «Лучшая актриса».

3Vvtjdsmt4AКукольный театр – не брак, конечно, но, как минимум, второй сорт. И идут туда те актеры, кого в драму не взяли. Или когда, что называется, «фейсом не вышел» и талантом не блещешь – всегда можно за куклу спрятаться. Сегодня Олеся Кондратьева, молодая актриса театра куклы и актера «Скоморох», вспоминает об этом своем студенческом заблуждении со смехом. Все ее однокурсники спали и видели себя на подмостках исключительно драмтеатров. В их группе даже гуляла шутка: «Если никуда не возьмут, пойду в кукольники».

– Почему-то нам казалось, что театр кукол – искусство несерьезное. Ну что там требуется от артиста – марионетку за нитки дергать? И только познакомившись с томским «Скоморохом», я поняла, какое это интересное и многогранное творчество. Хороший кукольник – редкий экземпляр! А еще я убедилась, что актеры кукольного театра – сумасшедшие люди. Разумеется, в хорошем смысле слова, – говорит Олеся.

Дефиле для режиссера

Первую неделю в томском театре она провела за романом Лоуренса «Любовник леди Чаттерлей». В перерывах между репетициями дружные «скоморохи» распивали чай в какой-нибудь гримерке под разговоры о жизни в искусстве и об искусстве в жизни. Вклиниваться в сложившуюся компанию со своими репликами Олесе казалось неловким. Книга, которую она так и не прочитала в академии, здорово выручала, помогая заполнять паузы между выходами на сцену. Тет-а-теты с романом продолжались несколько дней, пока коллеги не поставили перед Олесей чашку чая и не завлекли в общий разговор.

– Первое мое впечатление от коллектива связано с Мишей Лебедевым, – улыбается Олеся. – Был первый рабочий день, я общалась с главным режиссером Сергеем Столяровым, когда в кабинет вошел колоритный и никогда не унывающий Миша. Тогда готовился к постановке спектакль «Герой», и Лебедев поднялся из пошивочного цеха, чтобы продемонстрировать режиссеру какой-то немыслимый белый балахон. Артистичное дефиле сопровождалось шутками. Позже мы пересеклись с ним в фойе, познакомились, разговорились. Миша дал мне номер своего телефона, наказав звонить, если будут какие-то проблемы. Он у меня до сих пор забит в списке под именем «Лебедев. Томск».

Не каждый театральный коллектив радушно принимает в свои ряды новых актеров. Конкуренция за роли – дело тонкое. И вчерашняя выпускница Красноярской государственной академии музыки и театра была морально к этому готова. К счастью, обошлось.

– Труппа – как родственники, которых не выбирают. Они есть, и с ними нужно как-то сосуществовать, – подмечает актриса. – Мне повезло. Многие актеры, сменившие разные города и театры, говорят: таких теплых, почти семейных отношений, как в труппе «Скомороха», больше нет нигде. А еще есть кукольное братство. Нет, какие-то закулисные интриги найдутся и у нас. Но не в таких масштабах, как в театрах других жанров. Потому что мы плотнее друг с другом взаимодействуем: зачастую куклой управляют несколько актеров одновременно. Она никогда не оживет на сцене, если тебе не поможет коллега.

WdQW4JE9oWQ

Курс на аэродром

Актер-кукольник – больше чем актер драматический. В этом Олеся Кондратьева убедилась после первого сезона в «Скоморохе».

– Артист драмы должен уметь выразительно говорить текст, петь и танцевать. А кукольник – все то же самое плюс управлять куклой.

Олеся долгое время грезила о Джульетте, Катерине, Раневской и прочем «дамском комплекте». К театру ее пристрастила мама, регулярно водившая дочь на спектакли. В кукольном театре будущая актриса была лишь однажды. И он ей категорически не понравился. В смутных воспоминаниях остались только пугающая темнота в зале и что-то невозможно красное на сцене. А вот что происходило за кулисами во время спектаклей, всегда будоражило воображение девушки.

– Смешно сказать, но до подачи документов я даже не знала, что в нашей красноярской академии есть актерское отделение, – вспоминает Олеся. – Слышала, что ее окончил Хворостовский. Потому решила – там готовят артистов музыкального жанра.

Мама к выбору дочери отнеслась скептически. Понимала, что актерское ремесло – не самое надежное и доходное дело. Олеся тоже это знала. Но на пороге взрослой жизни кажется, что тебе все по плечу и тревоги из серии «я могу не состояться в профессии» отсутствуют напрочь.

Страх стать однажды ненужной актрисой, которой дают роли раз в пятилетку «для порядка», пришел позднее. На этот случай Олеся готовит себе запасной аэродром. Если она останется не у дел или поймет, что больше не хочет выходить на сцену, то переместится в театре этажом выше. Туда, где кипит административная работа. Сейчас Олеся учится в Высшей школе деятелей сценического искусства под руководством Геннадия Дадамяна.

– Театр – это храм и завод одновременно. Сценическую кухню я изучила за семь лет. Теперь мне интересна другая часть. На учебе в Москве мы осваиваем разные административные премудрости – от секретов реализации билетов до переговоров с потенциальными спонсорами. Если когда-то по какой-то причине я не смогу выходить на сцену, найду себе применение по другую сторону рампы – стану театральным менеджером, – размышляет Кондратьева.

Бегом из мегаполиса

Сегодня своим счастливым билетом Олеся Кондратьева считает встречу с бывшим главным режиссером «Скомороха» Сергеем Столяровым и директором Ларисой Отмаховой. Семь лет назад они приехали в красноярскую академию на дипломный спектакль ее группы. Приглашая новоиспеченных артистов к себе, томичи вкусно и заразительно рассказывали про то, что «Скоморох» – театр куклы и актера и помимо детских спектак-лей имеет вечерний репертуар. Много говорили про удивительную команду, дерзкие творческие планы и обещали обучить искусству кукловода. Олеся и ее одногруппник Сергей Мириев не устояли и, получив дипломы, уехали в Томск. О чем не пожалели.

– У кукольного театра столько возможностей, и творческие ходы могут быть такими непредсказуемыми, что здесь никогда не скучно, – заверяет Олеся. – В студенчестве я мечтала сыграть Аксинью или Наталью из «Тихого Дона». Представляла себе, что в этой сцене я бы говорила таким тоном, а на этом моменте заплакала… Сейчас я даже предположить не могу, что предложит режиссер, задумай он поставить Шолохова. Он может дать мне десять кукол, чтобы сделать одну роль. И эта непредсказуемость всегда держит в тонусе и подогревает азарт.

Ограничить полет фантазии способно только одно обстоятельство – возможности куклы.

– Артист – душа куклы, и только он способен ее оживить. Но при этом всегда ей подчиняется. Возможности куклы безграничны, но есть определенный лимит. Ну не может эта конкретная кукла закинуть ногу за ухо! Не потому, что не может «физически», а потому, что такой жест и поведение противоречат ее характеру.

Недавно девушка сделала для себя открытие – она не любит амплуа героини. Хотя в студенчестве только о таких работах и мечтала.

– Исключительно потому, что педагоги академии говорили мне: вы – актриса характерная, ролей героинь вам не видать, – смеется Олеся. – «Зато пока молодая, всех Дюймовочек и Золушек переиграешь», – заверял меня мастер курса. Так и случилось: первой главной ролью в спектакле вечернего репертуара стала Сюзанна в «Оркестре» Жана Ануя. С опытом я поняла, что играть героинь не так уж люблю.

У Олеси Кондратьевой нет претензий к своей актерской судьбе. И о столичных подмостках и больших городах она не мечтает.

– Я люблю Томск, наш театр и своих коллег. Поэтому у меня нет даже мимолетных мыслей о переезде, – говорит она. – Да и зачем? Всегда что-то испортит идеальную картину. Мечтаешь о столичных гонорарах? В Москве зарплата будет больше, но и жизнь там в разы дороже, конкуренция жестче. Кажется, что мало ролей получаешь? Можно найти режиссера, который будет занимать тебя в каждом спектакле, а отношения с партнерами при этом не заладятся. Хочется мегаполисного счастья? Тоже сомнительное удовольствие. Я уехала из Красноярска в том числе потому, что жить в камерных городах намного приятнее и уютнее.

Одна заветная актерская мечта у Олеси есть. Она хочет сыграть роль «на разрыв аорты». Это должна быть драма или трагедия. Те две краски, которые в ее актерской палитре пока используются редко.

mTLzeO9whgA

только главным снимком не надо делать!

BELOWTABSLEFT1, Культура, Персона

Северный тенор: Владимир Мигуцкий раскрывает тайны творчества

Татьяна Александрова

Мигуцкий

Звукорежиссеру Александровского управления культуры аплодировала Барселона и Салоники, Минск и Москва. В свои 25 Владимир Мигуцкий многое и многих повидал. Путешествиям и встречам вокалист обязан многим как в родном Александровском, так и в Томске.

Малыш на сцене

Володя родился в обычной семье. Родители и бабушки-дедушки – крестьяне. В пять лет малыш впервые вышел на сцену районного Дома культуры. О том событии сегодня напоминает одна-единственная фотография.

– Это был детский конкурс, я выступал солистом, – с улыбкой вспоминает Владимир. – С тех пор и закрутилась концертная жизнь.

В школу будущий вокалист пошел в шесть лет. Буквально с первых уроков преподаватель музыки Ирина Денисова не только разглядела подающего надежды солиста, но и приложила всю свою волю, чтобы развить творческие способности ученика. Мальчугана стали вывозить на музыкальные конкурсы в близлежащие города – Стрежевой и Нижневартовск.

Владимир рос маленьким и стеснительным ребенком. В средних классах он совсем перестал петь. Во многом из-за того, что в пении родители не видели будущего для своего сына: детство закончилось, вместе с ним должна закончиться и эта пора увлечений, решили они. К тому же подросток дополнительно занимался в театральном кружке, пресс-центре, фотостудии – почти как в стихотворении у Агнии Барто. И только к девятому классу он вновь вернулся к пению, но уже не в школьном кружке, а на базе Дома культуры. Его наставником стала Оксана Радченко, ныне возглавляющая знаменитую александровскую музыкальную школу. И начались концерты, конкурсы, отчеты.

Со временем сформировалось и творческое направление Мигуцкого – эстрадный вокал. Но в репертуаре Владимира находится место народным песням и произведениям зарубежных авторов.

Занятия художественной самодеятельностью продолжались до самого выпускного класса, но что же дальше? По благословению профессионалов – Оксаны Радченко и начальника отдела культуры, спорта и молодежной политики Александровского района Анны Матвеевой – Владимир поехал поступать в Томский колледж культуры и искусства на вокально-эстрадное отделение.

Ля-ля-фа – где эти ноты?

Там-то и открылась удивительная вещь: абитуриент Мигуцкий не знал, как пишутся ноты. У него не было музыкального образования, и это доставляло не просто трудности, а достаточно серьезные проблемы. Он был единственным в группе без начального музыкального образования. Положение спасла мудрый и талантливый педагог Ольга Никитова, научившая парня музыкальной грамоте.

– Я поступал на два отделения: на звукорежиссерском проходил собеседование, а на эстрадном сдавал творческий экзамен. Набрал сто баллов из ста. Когда шло распределение, мне предложили остаться для очной учебы в колледже, хотя изначально я выбрал заочную форму обучения, – вспоминает Владимир Мигуцкий.

Как вести себя в этой ситуации, вчерашний выпускник школы не совсем четко представлял. Он позвонил своему непосредственному начальнику и крестной матери – Анне Матвеевой. Она поддержала молодого человека и на его возвращение не слишком-то и рассчитывала. Анна Андреевна отдавала себе отчет в том, что в областном центре у ее любимого ученика будет больше шансов для раскрытия певческих данных. Но через четыре года Владимир вернулся в качестве молодого специалиста.

Районное учреждение культуры получило в одном лице звукорежиссера и художественного руководителя творческого объединения «Голос». Коллектив появился раньше, чем раскрученный нынче проект на Первом канале. Сегодня в нем заняты 20 человек в возрасте от 9 до 46 лет. «Голос» показывает свою мощь не только перед земляками и жителями сел Александровского района: исполнители участвуют в творческих конкурсах в Стрежевом и Нижневартовске.

– У нас все поют, все готовы для большой сцены, – уверен Владимир. – И даже если ребята не пойдут по исполнительской стезе, пение обязательно пригодится им в жизни. Во время учебы в самых разных учреждениях для творческой молодежи создается столько возможностей! Вспомните фестиваль «Студенческая весна» или «Золотые голоса университетов» – такие студенты больше ценятся на своих факультетах и вузах.

Мигуцкий тоже не забрасывает сольную карьеру. Он по-прежнему занимается со своим томским педагогом. Уроки проходят как по скайпу, так и очно. Именно в областном центре формируется творческий коллектив из самых ярких исполнителей и солистов, которые потом представляют наш регион на различных творческих конкурсах и фестивалях.

Поймать кураж

– Для любого артиста каждый выход на сцену – волнение. Оно должно присутствовать всегда. Если его не будет, не получится и самого выступления. Оно не понравится ни зрителям, ни исполнителю, – уверен Владимир Мигуцкий.

Он навсегда запомнил совет одного из членов жюри конкурса «Страна созвучия», проходившего в городе Няндома Архангельской области: «Ребята, будьте раскрепощенными, получите кайф сами. Если вы получите кайф как исполнители, а мы как зрители, тогда вы сможете называть себя артистами».

В прошлом году александровский тенор в третий раз принимал участие в этом престижном фестивале.

– Конкурс в Няндоме очень достойный, хотя девять лет назад он начинался как районный фестиваль. Прошло время, и он получил статус международного. В состав жюри входят известные и авторитетные в профессиональных кругах люди: преподаватель джазового вокала из Санкт-Петербургского университета культуры Ольга Сафронова, солисты группы «Русские». Неудивительно, что конкуренция среди участников очень серьезная, – поясняет Мигуцкий.

В прошлом году Владимир стал третьим в эстрадной номинации с песнями «За пеленой дождя» и «Вдоль по улице метелица метет». Еще одно третье место он занял в разделе «Патриотическая песня». А в номинации «Национальное достояние», где каждый исполнитель представлял свой родной край, наш герой выступил с песней «Мой Томск». Здесь ему не было равных – жюри единогласно присудило северному тенору первое место.

Отчего люди поют?

Песней можно все рассказать, считает Владимир Мигуцкий. Обычно исполнители выбирают произведения, близкие им по звучанию или о чем-то напоминающие. Александровскому вокалисту по сердцу душевные песни о современности.

В июле 2014 года Владимир ездил в Грецию, откуда привез диплом лауреата первой степени и специальный приз от дирекции конкурса за сохранение национальной культуры. Так высоко греки оценили в его исполнении песню «Вдоль по улице метелица метет». Исполнители выступали в Салониках на побережье Эгейского моря – пальмы, звезды, амфитеатр… Природные декорации помогали во время концерта. Искупались в Эгейском море, выступили – и снова в море. По словам артиста, там был не просто порыв, а полет.

Пропуском на этот конкурс для Владимира стала победа в творческом состязании годом ранее в испанской Барселоне. Там российские певцы давали концерт в оперном театре.

– У нас был целый тур по Европе, – вспоминает артист. – Мы выступали на открытых площадках перед жителями и туристами Белоруссии, Польши, Германии, Франции. Все песни исполнялись только на русском языке, чтобы публика знала, какую страну представляют певцы.

Как правило, исполнители возят на конкурсы одну и ту же программу, основанную на 8–10 песнях. Какие из них показывать зрителям, певцы выбирают в каждой конкретной ситуации.

Почему артисты не расширяют собственный репертуар?

– Потому что найти достойный конкурсный материал очень сложно, – прозаично отвечает Владимир Мигуцкий. – На российской эстраде сплошное «тили-пили», как называют это наши преподаватели. Но даже если Ольга Никитова берет старый шлягер Пугачевой или Кобзона, она обрабатывает его так, что он звучит современно.

Томск – Александровское – Томск

«Каждый раз, когда мы выходим на сцену, а село у нас небольшое, надо удивить зрителя, предлагая ему что-то новое и интересное. Для этого надо постоянно расти самому, совершенствоваться, учиться, участвовать в конкурсах. Артист только тогда будет успешен, если он будет чувствовать себя и время, соответствовать современным ритмам. А для этого нужен достойный материал, кураж и, конечно же, поддержка со стороны руководства или коллектива.

Владимир Мигуцкий

all-feed, Featured Slider, RSS test, Персона

Виктор Мисник: Надо будет – Арктику освоим

_J0A0324

Основатель династии нефтяников о настоящем, будущем, импортозамещении и больших амбициях

Поводом для встречи журналистов «Томских новостей» с генеральным директором «Газпромнефть – Востока» Виктором Мисником стал его 55-летний юбилей. Виктора Николаевича отметили заслуженными наградами и губернатор Сергей Жвачкин, и мэр Иван Кляйн. И это несмотря на то, что в Томске он человек довольно новый. К тому же не очень медийный. Еще и потому было интересно поговорить с именитым нефтяником о жизни за чашкой чая.

«Индус» имени Ленинского комсомола

– Виктор Николаевич, начнем с простого вопроса: как люди приходят в «нефтянку», что их туда приводит? Стремление делать важное дело, случайность, большие деньги, романтика, семейная традиция наконец? Ваши родители имели какое-то отношение к отрасли?

– Никакого. Я родился в Ишимском районе, там нефти и газа нет. Выбирал между двумя вузами: Тюменским высшим военно-инженерным командным училищем (ТВВИКУ) и «индусом», то есть Тюменским индустриальным институтом – сейчас это Тюменский государственный нефтяной университет. Выбрал «индус». Окончил, по распределению попал в Ноябрьск. Точнее, выбрал Ноябрьск – в 1982 году он котировался выше всех городов Севера, и по распределению туда пошли первые четыре места. Так я стал нефтяником. И не жалею ни в коем разе, более того, сыновья тоже пошли в нефтяники, жена нефтяник, брат младший – тоже нефтяник. Теперь династия есть.

– То есть вы ее основоположник?

– Да, я подсчитывал, вместе со мной в общей сложности 96 лет в профессии получается.

– Какими качествами должен обладать нефтяник?

– Не думаю, что есть какие-то особые качества. Если бы я поступил в ТВВИКУ или оказался в горной отрасли, в угольной промышленности или сельском хозяйстве, мне кажется, я бы работал так же.

– Пожалуй, сельское хозяйство тут немного не в тему, а все остальное – отрасли, где требуется жесткая исполнительская дисциплина. Верно?

– Условия в нашей отрасли суровые, конечно. Сейчас даже стало полегче, а раньше было иначе. Не было такого понятия, как рабочий день. В 25 лет стал начальником производства, поставили телефон (дефицитом был), могли позвонить в любое время суток. Сотовых тогда не было. Рация и домашний телефон. Трубку поднял, значит, считай, на работе. Надо выполнить задачу. Но дисциплина в «нефтянке» и сейчас осталась. Сужу по своим сыновьям.

– Как вы оказались в Томске?

– Начинал в вышкостроении в Ноябрьске, строил буровые, потом возглавлял сервисный завод по ремонту нефтепромышленного оборудования. Два с половиной года назад мне предложили Томск.

– И как вам у нас?

– По сравнению с Севером – райская земля.

– У нас вроде тоже не очень-то юг…

– Когда больше 30 лет проживешь на Крайнем Севере, Томск в самом деле кажется раем. Когда кто-то из местных говорит: «В прошлом году лето было плохое», я отвечаю: «Классное было лето. Теплое, хорошее».

Главное – честность

– В Томске вы руководите большим коллективом?

– Более 600 человек. Это те, кто числится в «Газпромнефть-Востоке». А есть еще работники наших подрядных организаций: буровики, строители, водители, бытовое обслуживание. Когда-то они все входили в состав добывающих нефтяных предприятий. В Ноябрьске на пике численность доходила до 50 тыс. человек! Там была развита вся социальная инфраструктура: детские сады, гостиницы и так далее. Сегодня они все выведены на аутсорсинг.

– С вашей точки зрения, какая система – прошлая или нынешняя – более эффективна?

– Если бы я мог дать точную и правильную оценку, я бы был полубогом. Знаю точно одно: добиться успеха предприятие может только тогда, когда слажен коллектив, ведется грамотное и четкое планирование и объективно оцениваются возможности.

– Ваш коллектив – сплоченный, дружный? Само понятие команды для вас важно?

– В августе будет 34 года, как я в «нефтянке», и за это время у меня было всего три команды. Про первую думал: «Лучше не будет». Так же про вторую. Не помню, чтобы кого-то увольнял. Или кто-то ушел «из принципа». Принято считать – пришел командир, меняет команду. Я не меняю. Я смотрю. Знакомлюсь. Команда знакомится со мной. Народ притирается. В хорошем смысле слова подстраивается. То же самое происходило и в Томске.

– Ваше основное требование?

– Честность. Можно допустить ошибку из-за незнания чего-то (был у меня водитель, говорил: «Я же не бог, я и соврать мог!»). Не все мы всё знаем. Но если человек лжет, я с такими работать не умею.

– Вы считаете себя лояльным руководителем?

– Раньше считался жестким, сейчас стал более мягким. Стараюсь войти в проблему.

– Даете второй шанс?

– И второй, и третий. Смотря по случаю.

– Вы умеете признавать свои ошибки?

– Это не очень приятно, но тем не менее. Я не буду кричать: «О-о-о…» Могу сказать: «Да, был не совсем прав». Но вообще считаю, что командир не должен думать о мнении подчиненных, когда он отдал приказ. Поэтому, когда я отдаю распоряжение, я требую его исполнения. Иначе нельзя. Все обсудили, поспорили. Но в любом случае действует закон «80 на 20». Кто-то всегда остается недоволен.

– Когда вы говорите «моя команда», что вы имеете в виду? Наверное, не все 600 человек?

– В идеале команда – это все, кто работает в «Газпромнефть-Востоке»! И когда я принимаю новых итээровцев, со всеми лично провожу собеседование. Мне не интересно, когда человек просто выполняет инструкции. Я всегда спрашиваю, чем он занимается, какие у него спортивные интересы, готов ли он с коллегами в КВН поучаствовать или в футбол поиграть. Потому что я хочу, чтобы командой был весь коллектив.

– Чем вы сами увлекаетесь? Рыбалка, охота?

– Могу съездить и на охоту, и на рыбалку. Но времени нет. Да и жалко его, честно говоря. Думаю, лет через 15, когда перестану работать, я это очень полюблю. А вообще я жизнь люблю. Во всех ее проявлениях.

Задумываясь о будущем

– Вы так легко заглядываете вперед в своей жизни. А в жизни предприятия? Какие перспективы у «Газпромнефть-Востока»? Что у вас завтра, что послезавтра, к чему готовитесь?

– Перспективы неплохие. В 2015 году защитили проект утилизации газа. Выполняя его, будем развиваться в направлении увеличения выручки и объемов. Газотурбинная электростанция, на открытие которой мы приглашаем ваших журналистов, – один из этапов этого крупного проекта. Также мы выходим на новые месторождения: Южно-Табаганское, Кулгинское, Смоляное. Активно сотрудничаем с томскими вузами и российскими научными институтами. Мы понимаем, что производство будет развиваться только в тесной связке с наукой.

– Перспективы предприятия связаны с активным присутствием только на территории Томской области?

– Мы работаем на территории Томской и Омской областей, готовы идти и в другие места, например в Иркутскую область или Красноярский край. Такие решения требуют особого расчета, и принимаются они, безусловно, на уровне руководства «Газпром нефти».

– Еще о перспективах. Трудная нефть. Именно у вас располагается одна из четырех российских экспериментальных площадок по работе с трудноизвлекаемыми запасами (ТРИЗ). Это направление не тормозится в связи с нынешней ситуацией в стране?

– Да, мы были первыми в этом федеральном проекте. В прошлом году при бурении скважины на Арчинском месторождении было отобрано 50 метров керна. Он был направлен на детальное изучение в научный институт. К концу этого года должны появиться первые результаты, они позволят нам определить новые эффективные решения в этом направлении. Но это не значит, что прямо сейчас мы не занимаемся этим вопросом. В начале года мы первые в Томской области провели многостадийный гидравлический разрыв пласта на карбонатных коллекторах. Также ведем отработку оптимальных решений при бурении скважин. Мы активно включаемся в работу кластера ТРИЗ в рамках проекта «ИНО Томск». Такое направление однозначно может иметь будущее только в случае партнерства власти, бизнеса, науки. Мы готовы и открыты к сотрудничеству.

– Как в целом складываются отношения с областной властью у вас?

– Отношения хорошие. Я могу сравнивать, как на Севере и как здесь. Там все предприятия относятся к нефтяной или газовой промышленности. И власть меньше общается с ними. Мы же постоянно ведем диалог: обсуждаем актуальные вопросы в области социальной политики, в сфере нефтяной промышленности и вместе находим их решение.

– Как воспринимают ваше предприятие главы районов на территориях присутствия компании?

– Когда говоришь о ком-то, надо поставить себя на его мес-то. Я вижу, что у нас совершенно нормальные партнерские отношения. Я бы даже назвал их дружескими. Наши партнеры – Каргасокский, Парабельский районы в Томской области и Тарский в Омской. Мы совместно решаем, какие проекты стоит поддержать. Стараемся помочь в сложных ситуациях. Например, в прошлом году по просьбе главы Парабельского района Александра Карлова дополнительно выделили средства на решение проблем, возникших в результате весеннего паводка. Остаться семье без дома, земли, которая их кормит, очень страшно.

Очень умные вопросы

– Как вы считаете, почему США резко снизили добычу сланцевой нефти?

– Не знаю, я не специалист в этой области. Самый простой ответ – зачем добывать более дорогую нефть, если пока достаточно относительно дешевой?

– А ее и впрямь достаточно? Бог с ней, с Америкой – в России? И конкретно в Томской области?

– Судя по приросту, который мы имеем каждый год, запасы не уменьшатся в течение лет 50. А может, и 100. Надо будет – и Арк-тику освоим, тогда, может, сразу на 500 лет хватит.

– Тогда вопрос из другой сферы. Министром топлива и энергетики РФ было заявлено, что себестоимость российской нефти в среднем 2 доллара за баррель, с учетом транспортировки – 18, а на шельфах – 25 долларов.

– Примерно так и есть. На шельфах нефть самая дорогая, от 25 долларов и выше. Мое мнение, санкции – это не самое страшное. Пусть они будут, и страна будет развиваться. Да, с точки зрения финансов для развития, стало напряженнее. А остальное? Нет оборудования – мы его придумаем. И сделаем. Это точно.

– Уже делается?

– Конечно. Даже в Томске производится. В ноябре 2013 года губернатор Томской области Сергей Жвачкин и глава «Газпром нефти» Александр Дюков утвердили дорожную карту по расширению использования продукции и технологий томских предприятий для нефтяной компании. По итогам 2014 года финансовый объем сотрудничества томских промышленников с нашей компанией превысил 1,5 млрд рублей. Цифра впечатляющая. Сейчас все больше и больше предприятий, занимающихся импортозамещением. В 1980-х годах мы же бурили установками собственного производства – и вполне добывали нефть. У нашей страны большой научный потенциал.

Стремление к нулю

– У каждой нефтяной компании свои отношения с окружающей средой. Что можно сказать об этом применительно к «Газпром нефти»?

– Мы передовая компания. 2016 год объявлен в «Газпром нефти» Годом охраны труда, следующий будет Годом экологии. В нашем корпоративном кодексе появилась новая ценность – безопасность и забота об экологии. На совещаниях у генерального директора «Газпром нефти» именно на этом делается акцент. Радует, что сейчас все новые внедряемые нами технологии нацелены на сохранение экологического баланса. Как пример: в прошлом году мы первыми в Томской области применяли метод зеленой сейсмики, в рамках которой лес практически не вырубается. Тем самым негативное воздействие на окружающую среду сводится практически к нулю. В итоге мы получаем результаты высокого качества и не нарушаем природный баланс.

– Это не оттого, что вы находитесь под пристальным вниманием контролирующих органов?

– Нет, это философия компании и позиция ее лидера. На совещании «Топ-100» высшие менеджеры компании дают личные обязательства по безопасности. То же самое я делаю здесь, в Томске, затем аналогично – начальники управлений на местах. Это называется – «Топ-60 000». Цель – дойти до конечного оператора, работающего на промысле. Более того, у нас всем работникам выдана специальная стоп-карта с номером телефона. Позвонив на него при обнаружении нарушений, каждый может остановить работы.

Большие амбиции

– Виктор Николаевич, весной у вас был юбилей, вы получили немало наград, включая медаль «За достижения» от губернатора области и звание «Меценат первой степени» от мэра Томска. Учитывая, что вы в Томске недавно, это можно считать признанием.

– Честно говоря, не очень люблю, когда, так сказать, поют. Я обычно в таких случаях говорю: достаточно, дальше говорим.

– Хорошо, дальше. Тем более что меценатом все-таки является предприятие.

– Ну да, меценат – предприятие. Хотя мне нравится помогать, когда есть возможность. Это действительно так. Везде, где я работал, что могу – делаю. Мы крупная социально ответственная компания, мы реализуем хорошие значимые проекты. Они реально будут делать жизнь в районах присутствия лучше. И это наша философия. Важно отметить, что мы ведем четкий контроль за выполнением условий социально-экономических соглашений. Стараемся приезжать во время строительства крупных объектов, обязательно на их открытие. Начиная с прошлого года финансируем капитальный ремонт единственного детского сада в Новом Васюгане.

– Уже третий год вы проводите грантовый конкурс. Назовите самые яркие, на ваш взгляд, проекты.

– «Скоморох» с проектом «Театр на подушках». При нашей поддержке в зале, где проходят спектакли для малышей до четырех лет, было установлено современное световое оборудование. Это было правильное решение, и мы не ошиблись. В этом году запомнились проекты «Уроки доброты» (школьников научат быть более толерантными по отношению к особенным детям), «Школа активного долголетия» (для томичей старше 50 лет будут проводиться бесплатные спортивные занятия). Честно говоря, с каждым годом все сложнее и сложнее выбирать победителей: возрастает количество заявок, предлагается много необычных идей.

– Вернемся к «заводу». Вы часто бываете на месторождениях?

– Три-четыре раза в год. Хотя люблю приезжать на промыслы.

– Но если так нравится, почему редко летаете?

– Как это – редко? Нет. Чаще не надо. У меня есть заместители – они бывают раз в квартал. Начальник управления – раз в месяц. И то много. Начальник промысла – он сам у себя маленький генеральный директор. Не надо его чрезмерно контролировать. Людям нужно доверять. Я, в принципе, доверяю людям. И люблю, когда мне доверяют.

– Виктор Николаевич, как бы вы охарактеризовали свою компанию? Какая она? Молодая? Устоявшаяся? Амбициозная? Солидная?

– Амбициозная, без сомнения. Мы хотим быть первыми во всем – по уровню добычи, по внедрению новых технологий, по социальным и спортивным проектам. Я это говорю о «Газпром нефти» в целом. Когда всё находится в развитии и постоянном движении – нас не остановить.

Об интересах

– Кем вы мечтали стать в детстве?

– Командиром.

– Ваша любимая книга?

– «Граф Монте-Кристо».

– Ваш любимый фильм?

– Их сразу несколько. «Офицеры», «Белое солнце пустыни», «Кавказская пленница».

– Ваш любимый вид спорта?

– Волейбол, бокс.

– Какую музыку вы предпочитаете слушать?

– Алексей Глызин, группа Smokie, ВИА «Песняры».

– Ваш девиз по жизни?

– «Трудные задачи выполняем немедленно, невозможные – чуть погодя».

all-feed, BELOWTABSLEFT1, hidden, Персона, Спорт

Томский чемпион Америки

КаунФинал с участием «Кливленда», за который играет наш земляк, и «Голден Стэйта» (прошлогоднего чемпиона NBA) закончился в понедельник в районе 10 утра по томскому времени. Каун вместе с выступающим с ним в одном клубе Тимофеем Мозговым стали первыми россиянами – чемпионами сильнейшей баскетбольной лиги планеты.

– В свое время Саша стал еще и чемпионом студенческой лиги США, и таких баскетболистов – дважды покоривших Америку – в самих-то Штатах поискать надо, а в Европе точно нет ни одного! – поделился радостью директор СДЮСШОР №6 г. Томска Александр Расторгуев. – Надо отметить, что Каун (как и Мозгов) не выходил на площадку во время финальной игры: все время работала стартовая пятерка, плюс американцы чаще стали применять тактику игры без центровых. Но его вклад в общий результат неоспорим: в регулярном чемпионате Саша провел за «Кливленд» 25 матчей. Он находится в отличной игровой форме!

Показательно, что в течение сезона его не обменяли на какого-нибудь другого игрока из лиги, это значит, наш парень нужен команде. Его контракт будет действителен еще как минимум один сезон, а потом уже сам решит, оставаться или нет в большом спорте. Но, я думаю, при желании он сможет смело играть еще лет пять.

Большие надежды возлагаются на еще одного томича – Александра Суханова, который с марта этого года учится в колледже в Западной Вирджинии. Окончит он его в 2018 году и, вероятнее всего, будет выбирать там университет.

– Уникальный случай: Саша еще школьник, а его уже приглашают играть в студенческой лиге США, – говорит Расторгуев. – Ему 17 лет, рост 210 см, вес 110 кг. Кстати, входит в основной состав юниорской сборной России. Еще один наш выпускник, Дима Макеев, включен в молодежную сборную России. Томской школе везет с талантливыми мальчишками!

BELOWTABSLEFT1, Культура, Персона

Илья Бояшов: Лев Толстой был законченным графоманом

Фото: Артем Изофатов

бояшов

Пропустить визит в Томск санкт-петербургского писателя Ильи Бояшова журналисты редакции «Томских новостей» не смогли. Разговор с автором романа «Танкист, или “Белый тигр”», по которому Карен Шахназаров снял фильм, номинировавшийся на «Оскар», обещал стать очень любопытным.

Никаких прогнозов!

– Илья Владимирович, почему одни писатели становятся любимыми и знаменитыми, а книги других годами пылятся на магазинных полках?

– Этот процесс не поддается логике. Все зависит от обстоятельств – они складываются тем или иным образом. Человек должен быть готов, что его произведение в какой-то момент может выстрелить. А может и не выстрелить… Знаете, как удача улыбнулась автору «Крестного отца» Марио Пьюзо? В мафии он, что называется, ни ухом ни рылом. Долгое время был неудачником и писал в стол. Пока однажды в общественном туалете случайно не услышал разговор двух мафиози. Так родился сюжет «Крестного отца». Есть обратный пример. Виталий Кржилшталович написал прекрасную повесть «Плечевая». Но буквально за две недели до того, как он планировал ее представить, вышла книга Владимира Кунина «Интердевочка» на похожую тему. Повесть Кржилшталовича ничуть не уступала ей по художественному уровню, но осталась в тени. Просто потому, что чуть-чуть опоздала выйти в свет.

– Многие авторы остаются недовольны экранизацией своих книг. Были в сценарии «Белого тигра» вкусные детали, не вошедшие в фильм к вашему сожалению?

– Меня смешат писатели, выкатывающие претензии режиссерам из серии: «Мою книгу переврали». Литературное произведение и киносценарий – разные вещи. Карен Георгиевич не раз жаловался мне, что в России есть много хороших книг, по которым невозможно снять кино. В Америке писатели заточены на то, что их книги могут экранизировать. В российской литературе иначе: большинство произведений строятся на ассоциациях, размышлениях, переживаниях героев. А для кино важно действие. Сценарий «Белого тигра» написал Александр Бородянский, известный по фильмам «Афоня», «Мы из джаза», «Ворошиловский стрелок».

– Вы понимаете, чего сегодня хотят люди, приходя в книжный магазин?

– Всплеск читательского интереса – процесс стихийный, любая книга может неожиданно завоевать фантастическую популярность. В мою бытность ответственным редактором издательства «Амфора» Илья Стогов принес роман «Мачо не плачут». Я прочел его и пришел в ужас! «Поверьте моему опыту, – нагло сказал я, – эта книга никогда не будет пользоваться популярностью. Потому что это чушь собачья с порнографией». Тогда я еще не знал, какого сорта литература хлынет на книжные прилавки в конце 1990-х – начале 2000-х годов и что настоящая порнография – впереди. А роман Стогова – этакий Чарльз Буковски на русский манер (улыбается). К счастью, главный редактор меня не послушал и издал роман. Книга разлетелась сумасшедшим тиражом и имела бешеный успех. С тех пор никаких прогнозов по поводу того, что нужно читателю, я не даю.

– Но, как писатель со сложившейся аудиторией, вы, приступая к новому роману, видите своего будущего читателя?

– Не хочу показаться излишне скромным, но я не могу назвать себя писателем. Скорее, литератором. Причем даже не первого порядка. Я хорошо знаю мир современной литературы и понимаю свое место в нем. Не могу сказать, что написание романов – это моя жизнь. Я работал в издательствах и журналах, преподавал историю. Литература для меня, скорее, хобби. Правда, возвращаюсь я к нему на протяжении всей жизни.

Голливуд в помощь

– У вас есть план: сколько книг выпустить в год, сколько страниц в день написать?

– Я пишу, когда на это есть время и желание. Если округлить, получится примерно три дня в неделю по два-три часа. Иначе у меня просто мозги закипят. Те, кто пишет по десять часов в сутки, или гении, или графоманы. Последнее случается чаще. Лев Толстой, например, законченный графоман: с пером не расставался с утра до ночи. Под «графоманом» имею в виду человека, который очень любит писать. Если бы я работал в таком безумном ритме, то, как выражалась моя соседка баба Катя, уже был бы в ямке.

– Количество в литературе сильно влияет на качество?

– У кого как. Чем еще отличается графоман (теперь уже в негативном смысле слова) от писателя? Литератор ставит последнюю точку в своем произведении, и ему все нравится до умопомрачения. Но через несколько дней перечитывает написанное и приходит в ужас: все кажется глупым, нелепым, неинтересным. А графоман открывает свой текст и по-прежнему радуется, что все здорово придумано и отлично написано. Хотя бывают и гении. Например, Гашек каллиграфическим почерком и на чистовик писал «Похождения бравого солдата Швейка».

– Вы читаете свои изданные произведения?

– Никогда. Это испортило бы мне настроение как минимум на день. Читая собственные произведения, видишь все огрехи, недостатки, слабые места. А исправить их уже невозможно.

– Кто ваш самый жесткий критик?

– Не припомню, чтобы меня когда-то били дубиной по голове. Если критика и звучала в мой адрес, то я понимал, почему и за что. Близкие тоже не часто высказываются по поводу моих книг. Жена уже десять лет не читает мои произведения. Она – доктор технических наук, работает в оборонной промышленности. У нее голова весь день забита сами понимаете чем, а тут я со своей лирикой. Мы можем поговорить о книгах. Но это касается высокой литературы. А я кто? Всего лишь муж (улыбается).

– В современном мире писательский труд может прокормить?

– Он и раньше не мог прокормить, не то что теперь. Если, конечно, ты не эстет, которому в день нужен бокал вина и краюха хлеба. Это касается даже прозвучавших писателей с огромной читательской аудиторией. Все авторы, как правило, работают где-то еще: редакторами, корректорами, машинистами, конструкторами. В моем окружении есть только пара-тройка тех, кто зарабатывает исключительно литературным творчеством. И то одного из них неожиданно обнаружил Голливуд, заплатил миллион за рукопись. Фильм, правда, так и не снял…

Стиральная машинка для вдохновения

– Как сегодня строятся отношения авторов и издательств? Любой ли человек, написавший, по его мнению, прекрасную книгу, может обратиться в издательство?

– Случается, что редактор от скуки прочтет рукопись, впечатлится и ее опубликует. Но это, скорее, исключение. Прекрасная эпоха для начинающих писателей закончилась еще в 2000-х. Тогда были издательства-лаборатории, они шли на риск и публиковали романы неизвестных авторов. Считалось удачей, если хотя бы одно из десяти новых имен выстреливало. Беда в том, что эти дерзкие издательства не имели достаточной экономической базы. Как только они находили талантливого автора, его тут же перекупали издательства, штамповавшие исключительно то, что гарантированно приносило доход. Сегодня редкие издательства готовы идти на риск.

– Для вас существует разделение на мужскую и женскую прозу?

– Со стыдом вспоминаю давний случай: в юности друг убедил меня, что Эрих Мария Ремарк – это женщина. А сам я какое-то время думал, что Эльза Триоле – мужчина. Ничто в тематике и стилистике произведений авторов их не выдавало. Другое дело, что есть любовные романы, вызывающие дикий восторг слабой половины человечества, навевая им сладкие грезы о мужском племени. Начитавшись их, дамы жестоко обманываются реальностью и еще больше подсаживаются на эту прозу (улыбается).

– Почему в золотом фонде русской литературы все как один – мужчины?

– Дело в том, что у нас в стране долгое время не было стиральной машины. После ее появления в каждом доме все изменилось. Теперь у нас на 20 пишущих дам один автор-мужчина.

– Как вы относитесь к утверждению, что изучение классической литературы в школе отвращает от нее?

– Согласен полностью! Я бы предложил пойти другим путем и под страхом смерти запрещал молодежи притрагиваться к книгам Толстого, Достоевского, Чехова, Солженицына. В такой хитрости есть свой резон: все, что связано с запретами, вызывает мгновенный интерес.

– Кого из современных авторов вы бы включили в школьную программу?

– Я бы не стал совсем отказываться от классиков, но скорректировал список. «Преступление и наказание», «Война и мир» из него исчезли бы точно. А вот «Дядюшкин сон» и «Бедные люди» остались. Из современных авторов школьникам точно никого не надо предлагать – пусть сами читают. Задача школы – задать ориентиры. Почему, например, мне в свое время было комфортно в рок-музыке? У нас дома часто звучали пластинки, я с детства слушал Генделя, Баха, Гайдна, Моцарта. То же самое с книгами. Главное, дать детям азы, ввести их в мир литературы. После чего ни Сорокин с его «Голубым салом», ни совершенно матерный роман Ерофеева «Москва – Петушки» (без единого мата, между прочим!) будут не страшны.

справка «ТН»

Илья Бояшов родился 16 марта 1961 года в Ленинграде в семье известного советского композитора Владимира Бояшова. Окончил исторический факультет Ленинградского государственного педагогического института имени А.И. Герцена. В течение непродолжительного времени играл в рок-группе «Джунгли». Работал преподавателем истории в Нахимовском училище. Автор романов «Каменная баба», «Эдем», «Джаз» и др. Женат, есть сын.

all-feed, Featured Slider, RSS test, Общество, Персона

В 82 года старушка начала жизнь с нуля

 Фото: Артем Изофатов

_J0A5075

-Как мне Зою Сергеевну найти, где она живет? – спрашиваю у работников фельд­шерско-акушерского пункта села Семилужки, занятых высаживанием цветов на клумбе в теплый майский денек.

– Да вот она, рядом…

Неподалеку старушка в платочке ловко орудует топором: это баба Зоя строит забор.

Судьба-злодейка

О Зое Санниковой мы узнали из короткого письма в редакцию:

«В свои 82 года я, бездетная вдова, оказалась в деревне Воронино без жилья, без денег, без таких родственников, которые могли бы мне оказать помощь. Меня охватило отчаяние. Решила обратиться к главе поселения Андрею Пинусу. Он внимательно выслушал меня и предложил небольшую комнату в селе Семилужки. В нее я и въехала 26 марта. Андрей Владимирович даже пообещал клочок земли под грядки. Радости моей нет предела. Я бесконечно благодарна ему за чуткость, желаю здоровья, успехов во всех делах».

– Письмо не я писала. Я три класса школы кончила, – улыбается Зоя Сергеевна. – Это бабушки меня сильно жалеют.

Чужая семья всегда потемки, всегда сложно разобраться, кто прав, кто виноват. Баба Зоя говорит, что племянница выгнала ее из дома. Но на жизнь она не жалуется. Только когда рассказывает о родственниках, начинает плакать и нервничать. Больную тему не трогаем.

Пожарный душ

– Чай, кофе будете? Давайте я вас покормлю, – настойчиво предлагает хозяйка.

В комнатке, где устроилась баба Зоя, все на своих местах. Порядок. Аккуратно застелена кровать. На полу половички. Вкусно пахнет едой. Только очень холодно – отопление отключили.

На столе три красных гвоздики в пластиковой бутылке.

– На 9 Мая из администрации приходили меня поздравлять как труженицу тыла, – поясняет Зоя Сергеевна и вспоминает, как во время войны девчонкой дергала лен.

– Как же вы тут живете? Я уже мерзну.

К этому моменту мы проговорили всего минут двадцать. Захотелось на улицу, в тепло.

– У меня две перины. Лягу, укроюсь и согреваюсь.

Мыться баба Зоя ходит раз в неделю в душ в пожарную часть – местные власти договорились. Белье стирает в своей комнатенке. Удобства на улице, причем достаточно далеко от дома. В магазин за продуктами бабушке тоже приходится ходить самой.

_J0A5092

_J0A5095

Хором сыт не будешь

Сейчас у бабы Зои прибавилось забот. Она занялась огородом, благо он рядом с жильем. Из-за посевной даже отказалась петь в местном хоре! Землю вскопала вручную. А ведь администратор села Семилужки Наталья Скобелина просила ее чуть-чуть подождать, когда трактором начнут пахать огороды. На этом месте раньше были совхозные гаражи – представьте, насколько трудно Зое Сергеевне было разрабатывать участок с железяками.

Грядка с морковкой, грядка с луком, несколько рядов картошки – бабуля бойко показывает посадки. А почва рыжая, неудобренная.

– Бог даст – вырастет, – надеется старушка.

– А поливать как будете?

Баба Зоя показывает рукой в сторону местной речки.

– Оттуда воду носить буду, я уже коромысло сделала.

Воду для питья она приносит из родника.

– Скотина грядки топчет, видите следы? Надо огораживать, – тревожится баба Зоя.

Часть кольев она уже вбила. Бросовый материал нашла где-то неподалеку.

Строить Зоя Сергеевна научилась у своего мужа, с которым счастливо прожила 52 года в Кировской области. После его смерти продала дом и переехала поближе к родне.

– Плетень буду делать из ивы, вон ее сколько, – рассчитывает Зоя Санникова.

– Она труженица, всю жизнь трудилась и сейчас работает не покладая рук, – говорит Наталья Скобелина.

Одиночество – мука

Племянник, помогавший бабуле переехать и обустроиться, не показывается уже две недели. Зою Сергеевну выручают чужие люди. Пожарные прибили полочки в ее комнате, соседи принесли соленья-варенья, овощи, картошку. Специалисты администрации оформили прописку, и теперь баба Зоя получает пенсию на месте. Раньше ей приходилось ездить в Воронино. В знак благодарности она раньше времени вышла на субботник и убрала часть территории возле здания, где находится местная власть. Баба Зоя частенько заглядывает в ФАП, в администрацию поговорить, ей не хватает общения, а энергии хоть отбавляй.

– Песнями иногда нас развлекает. Я поэтому и в наш хор ее определить хотела, – улыбается Наталья Скобелина.

В администрации понимают: старушке в таких условиях жить очень тяжело. И баба Зоя это понимает. Переезжать в дом престарелых пожилая женщина отказывается категорически. Есть еще порох в пороховницах! Да и загнется она там в четырех стенах от тоски и безделья.

Специалисты администрации оформляют документы, чтобы перевести Зою Санникову в дом ветеранов. Говорят, шансов мало. Но все равно стараются. Загвоздка в обследовании: нужно получить около 17 медицинских справок. Самостоятельно старушка поехать к врачам не может, а сопровождать ее и записывать на эти обследования некому. Надежда только на социальных работников.

…Из командировки в Семилужки мы вернулись в понедельник. Но Зоя Сергеевна до сих пор не выходит из головы. Как она там, что делает в данный момент, появились ли уже всходы на грядках?..

all-feed, Featured Slider, RSS test, Персона

Вера Таривердиева: В творчестве Микаэла Леоновича нет загадки, но есть большая тайна

Елена Смирнова

Фото: Артем Изофатов

_J0A5362

Одним из незабываемых впечатлений весны для местных меломанов стал концерт Томского симфонического оркестра «Микаэл Таривердиев: музыкальная легенда кино». Специальным гостем вечера была вдова композитора Вера Таривердиева. В интервью «Томским новостям» она рассказала, какими своими мелодиями маэстро гордился, какие вызывали раздражение и какая у него была самая необычная привычка.

Импровизации за обедом

– Вера Гориславовна, для томичей концерт с вашим участием – большой подарок. Чем интересен вам проект Томской филармонии?

– Я люблю музыку Таривердиева, живу ею. Поэтому всегда с удовольствием откликаюсь на подобные предложения. Я часто слушаю произведения Микаэла Леоновича. Заметила сама, и многие люди мне говорили, что его музыка обладает удивительным терапевтическим эффектом. Поэтому она всегда хороша и всегда к месту. Если ты в прекрасном настроении – растворяешься в его мелодиях. Если раздражен – они помогают успокоиться и обрести душевное равновесие. Меня здорово выручают мелодии из фильма «Ольга Сергеевна», когда тяжелая ситуация на дороге и нужно справиться с нервозностью.

– Вы разгадали для себя загадку под названием «Микаэл Таривердиев»? Почему его музыка покорила и продолжает покорять миллионы человек?

– Здесь нет загадки, но есть великая тайна. Почему Чайковский с его простой, а порой даже банальной интонацией так любим? Слово, которое точнее всего объясняет феномен Петра Ильича, – общительность. Какую бы мелодию Чайковского ни слушал человек, будь то Па-де-де из балета «Щелкунчик», Симфония № 6 или «Болезнь куклы» из «Детского альбома», он ее воспринимает на уровне ощущений: «Мне это знакомо, я такие чувства в своей жизни испытывал». Музыка Таривердиева тоже близка и понятна каждому слушателю. В этом смысле Микаэл Леонович – один из немногих продолжателей Чайковского. Научиться создавать такую музыку невозможно. И встречается такое явление в музыкальном мире не часто. Как некоторым композиторам удается создавать такие мелодии – большая тайна.

– По Интернету гуляет история про то, как в юности Микаэл Леонович вызвался на спор написать песню, «которую запоет вся улица». Ею оказалась небезызвестная «На Тихорецкую состав отправится». И «улица» ее действительно запела. Были еще в жизни Таривердиева ситуации, когда так же стихийно появлялись на свет шедевры?

– Многие его произведения рождались в режиме импровизации. Например, Концерт для альта он написал, работая над кино. Был этап студийной записи, Микаэл Леонович со звукорежиссером прервались на обед, когда что-то вдруг повело его обратно в студию. Оставшись один, он довольно быстро сочинил концерт.

Есть еще одна удивительная история. Несколько лет назад во время гастролей в Москве английский композитор Стивен Коунтс впервые услышал в ресторане музыку Таривердиева. Она произвела на него такое сильное впечатление, что Стивен не ушел из бара, пока бармен не подарил ему диск. Вернувшись в Лондон, он нашел сайт Таривердиева, оставил какой-то свой вопрос, я на него ответила. Так завязалась наша со Стивеном дружба. Она вылилась в запись нескольких дисков с музыкой Таривердиева. Теперь его композиции слушают в Америке и Европе. Музыка Микаэла Леоновича не нуждается в продюсерах. Она сама находит дорогу к слушателям.

Сначала была картинка

– Несколько лет назад вы рассказали, что ничего не меняли в квартире с момента ухода Микаэла Леоновича. И сегодня обстановка там остается прежней?

– Да. Мне хочется, чтобы все было так же, как при жизни Микаэла Леоновича. На рояле по-прежнему лежит трубка и недокуренная пачка табака. Храню домашнюю библиотеку с любимыми книгами мужа. Среди них зачитанный до дыр том Булгакова «Мастер и Маргарита». На своих местах остались раритетные фотоувеличители, пленки и другие предметы домашней фотолаборатории. Муж увлекался фотографией на протяжении всей жизни и не только снимал, но и сам проявлял пленки и печатал свои работы.

Еще Микаэл Леонович любил читать инструкции к разным устройствам. Когда в доме появлялись новые инструменты, бытовая техника, фотоаппараты (они все были привозные), он складывал инструкции на английском языке в папочку и потом внимательно их изучал.

– Как у Микаэла Леоновича шел творческий процесс? Ему нужны были какие-то особенные условия?

– Создание музыки для кино чаще всего проходило публично. Сочиняя мелодии к фильмам, он всегда работал с изображением. Микаэл Леонович часто ездил на репетиции, много общался с режиссером картины. Поездки на киностудию продолжалось до тех пор, пока он не схватывал внутреннюю интонацию картины. И только после этого садился за инструмент.

Совсем другая история была с операми, симфониями и балетами. Здесь как будто вспыхивала искра, моментально дававшая заряд. Симфония для органа «Чернобыль», например, пришла к нему сразу и целиком. Эта особенность его творчества меня всегда потрясала. Иначе, как даром, я ее назвать не могу.

А вот при записи партитуры Микаэлу Леоновичу нужны были тишина, автоматическая точилка, карандаш ТМ-2 (только такой!), нотная бумага и абсолютно чистый стол. Процесс фиксации уже придуманного образа всегда доставлял ему большое удовольствие.

– Каким из своих произведений, композиций, мелодий Микаэл Леонович гордился?

– Он особенно выделял симфонию для органа «Чернобыль» и вообще все органные произведения, а также свои последние инструментальные концерты. С мелодиями для кино сложнее. Все-таки он написал музыку к 134 картинам. Абсолютно точно могу сказать, что он любил работать с режиссером Михаилом Каликом. А вот популярность мелодий из «Семнадцати мгновений весны» в какой-то момент стала его раздражать.

– Какую музыку он любил слушать?

– Композиторами номер один для него были Бах, Моцарт, Чайковский, Рахманинов и Прокофьев. Но Микаэл Леонович всегда следил за всем новым, что появлялось в музыкальном мире. Он мог по-разному относиться к тому, что слышал и наблюдал, но старался быть в курсе дела.

«…в шкафу – можно!»

– У вас с Микаэлом Леоновичем бывали споры о музыке? Они перерастали в ссоры?

– Никогда, потому что мы в своем восприятии, понимании и ощущении музыки удивительно сов-падали. Разногласия между нами возникали по одному-единственному поводу, да и тот касался быта. Микаэл Леонович был большой аккуратист и любил, чтобы дома царил идеальный порядок. А мне для продуктивной работы нужен творческий беспорядок. Он понимал, что я ничего с этой чертой поделать не могу. Хотя долгое время честно старалась исправиться. В итоге муж сделал мне поблажку и перестал ругать за беспорядок в шкафах – там он хотя бы скрыт от глаз (улыбается).

– Однажды вы рассказали, что муж никогда не посвящал вам свои произведения. Это была принципиальная позиция Микаэла Леоновича?

– Мне вообще кажется странной такая постановка вопроса. Как можно посвящать кому-то произведения, которые рождаются непостижимым образом? В этом есть какая-то ложь. Такие «посвящения» дистанцируют людей, создают какую-то внешнюю игру между ними. А мы были очень близкими людьми.

– Вы смотрите в канун Нового года «Иронию судьбы, или С легким паром!», музыку к которой написал ваш знаменитый супруг?

– Обязательно! На протяжении многих лет, когда по телевизору начинался фильм, мне звонил Эльдар Рязанов и задавал один и тот же вопрос: «Ну что, старуха, смот-ришь “Иронию судьбы”?» Даже если у меня нет возможности посидеть у телевизора, я слушаю мелодии из этого кинофильма. В прошлом году, когда вся страна в очередной раз наблюдала за любовным треугольником Нади Шевелевой, Жени Лукашина и Ипполита, я была за рулем автомобиля. Но диск с музыкой поставила. Мелодии Таривердиева с первых нот создают праздничное настроение.

«Музыка Таривердиева обладает удивительным терапевтическим эффектом. Если ты в прекрасном настроении – растворяешься в его мелодиях. Если раздражен – они помогают успокоиться и обрести душевное равновесие.

 

«При создании опер и балетов как будто вспыхивала искра, которая моментально давала заряд. Симфония для органа «Чернобыль», например, пришла к нему сразу и целиком.

 

«Чайковского слушатели воспринимают на уровне ощущений: «Мне это знакомо, я такие чувства в своей жизни испытывал». Музыка Таривердиева тоже близка и понятна каждому слушателю. В этом смысле Микаэл Леонович – один из немногих продолжателей Чайковского.

BELOWTABSLEFT1, Персона

Легендарный томский изыскатель отмечает 70-летие

Григорий Шатров

IMG_8567

Изыскатель – профессия очень земная. Изыскатели первыми достигают мест, куда не ступала нога человека. Они уходят на маршрут, невзирая на зной и мороз, распутицу и метель. И на картах вместо белых пятен таинственной terra incognita появляется тщательно изученная территория. По изыскательским проектам строятся города, дороги, мосты, заводы. Изыскатели, первопроходцы, по праву могут назвать себя одновременно искателями, геологами, строителями, инженерами и… романтиками. Но они, как правило, остаются в тени. Из славной когорты изыскателей более всего известны знаменитые путешественники – Семенов Тян-Шанский, Арсеньев, Пржевальский. Но и на Томской земле есть свои легенды дальней разведки, благодаря которым область превращалась в экономически развитый и цивилизованный край.

Романтика осталась в рюкзаке

Генеральный директор ПАО «ТомскТИСИз» Олег Шмачков романтиком себя не считает. Хотя профессия увлекла его именно духом свободы и вечного поиска. После школы Олег поступил в Томский геолого-разведочный техникум, до службы в армии семь месяцев проработал помощником и буровым мастером Минусинской комплексной экспедиции. После армии решил продолжить полюбившееся дело. С 1969 года его жизнь связана с коллективом Томского треста инженерно-строительных изысканий (ТомскТИСИз). Шмачков без отрыва от производства окончил Томский политехнический институт, прошел многолетний трудовой путь от бурового мастера и начальника партии в поле до руководителя крупной компании, созданной в 1960-х годах во времена масштабных строек.

С тех пор много воды утекло. Ныне ТомскТИСИз входит в первую сотню самых успешных изыскательских коллективов России – всего их около 6 тыс. Олег Шмачков 22 года бессменно руководит предприятием и считает, что кредо первого лица – добиваться максимального результата в любимом деле. Слова подтверждаются делами – за плечами около 7 тыс. успешно выполненных проектов. Олегу Викторовичу благодаря постоянному наличию работы, своевременной выдаче заработной платы и решению социальных вопросов (молодым специалистам оплачивается обучение в вузах Томска, дети сотрудников обеспечены путевками на отдых, предприятие помогает с жильем) удалось создать крепкий коллектив единомышленников.

IMG_8590

Хвастаться здесь не любят, но в преддверии юбилея директора позволительно рассказать о его работе и жизни изыскателей чуть больше. Олег Шмачков не раз был отмечен грамотами, благодарностями, медалями, почетным званием Минрегионразвития РФ, губернатора, администрации Томской области, мэрии. Особенно дороги изыскателю медаль «За освоение недр и развитие нефтегазового комплекса» и нагрудный знак «Почетный строитель России».

Особой романтики, костра и гитары в работе изыскателей давно нет: полевая рутина, сложил в рюкзак приборы и продукты – и в путь. Специалисты ТИСИза исходили и изучили пол-России. Они работали на побережье Сахалина на востоке, в дюнах Балтийского моря на западе, на юге Белгородчины и в Уренгое на севере. Инженерные предложения Олега Шмачкова лежат в основе проектов строительства Стрежевого, Кедрового, поселка Светлого, «Томскнефтехима». По материалам инженерных изысканий ТомскТИСИза построены многие здания и сооружения областного центра.

За горизонт возможностей

– Мы проводим инженерные изыскания под линии электропередачи, водоснабжения и газификации поселков области и Томска, трассы и реконструкцию газопроводов и нефтепроводов томских недропользователей, автомобильные дороги, – перечисляет Олег Викторович. – Мы оборудовали наблюдательные скважины для контроля над загрязнением подземных вод, изыскиваем и проектируем карьеры. Участвовали во всех крупных объектах, в том числе в строительстве нефтепровода Восточная Сибирь – Тихий океан (ВСТО), обустройстве нефтяных месторождений в Томской, Тюменской областях, Красноярском крае. Мы делаем абсолютно все виды изысканий под все виды строительства.

Большой объем работ Томск-ТИСИз выполнил под строительство высотного домостроения, гражданское и промышленное строительство. Трест участвует в тендерах по изысканиям не только в Сибири, но и в Узбекистане, Монголии, Африке, периодически выполняет заказы для компаний из Голландии, Чехии, Германии. Опыт показывает, что качество технических отчетов и материалов, выдаваемых томскими специалистами, соответствует самым высоким требованиям мировых стандартов.

– Для деятельности на таком уровне у компании есть все, начиная с допуска саморегулируемой организации для всех видов работ – геологических, геофизических, геодезических, – продолжает генеральный директор. – Современная база: транспорт, спецтехника, ремонтное оборудование. Мы имеем допуск на работы с секретными данными со статусом государственной тайны. Предприятие выработало оптимальную организацию дела. Возможно, мы чуть отстаем от зарубежных фирм в навигационной технике, но в геологии как минимум на равных. Неразрешимых задач нет, хотя сложные объекты были. Вернее, сложной бывает подготовка. У нас нельзя совершать подвиги. Терять людей во имя высотного здания или дымовой трубы преступно. Везде должна быть четко спланированная работа и просчитанная экономика.

В Томской области много подводных переходов трубопроводов. Условия их строительства всегда невероятно жесткие: климат, рельеф, необходимость соблюдения норм экологии… Порой кажется, что все требования выполнить невозможно. Зато какая гордость берет изыскателей, когда все построено! Но знаковыми для ТомскТИСИза можно назвать другой проект – две дымовые трубы на «Томскнефтехиме», одна высотой 325 метров, вторая – 275. На момент строительства труб такой высотности в Сибири не было.

– Зная, какое основание под ними, мы предложили нестандартное решение, – рассказывает Олег Шмачков. – Рискнули и выиграли. Объект стоит в полном порядке много лет, страна сэкономила, подряд сдан без задержки.

Сотрудников ТомскТИСИза можно назвать отцами-основателями вахтового метода. Многие поселки для нефтяников и газовиков стоят на площадках, которые трест когда-то оборудовал для вертолетов. К ним строились взлетно-посадочные полосы. Так и начинали свою жизнь во времени и пространстве вахтовые поселки – на точке, которую выбрали изыскатели.

Томские кони от барона Клодта

Когда заходишь в кабинет директора ТИСИза, не сразу понимаешь, куда попал: перед глазами скорее не офис, а музей. Это важная часть жизни Олега Шмачкова. Коллекции кабинетного литья, собранной им за многие годы, позавидовал бы и столичный музей. На полках, подоконниках, столах стоят около 600 экземпляров художественного литья, и это только часть богатств. Олег Викторович начал собирать чугунное литье с маленьких копий коней барона Клодта, что вздыбились на знаменитом Аничковом мосту в Петербурге. Первоначальный мотив был прост: невероятно красиво. К тому же конь изображен на гербе Томска. С тех пор различные чугунные кони стали украшением коллекции: сейчас у Шмачкова 40% коней Каслинского завода.

Потом появились скульптурные группы – «Женщина на сенокосе», «Лев Толстой пашет». Затем редкие барельефы и скульптуры великих людей России – полководцев, писателей, поэтов, литературных героев. Пушкин, Сталин, Чапаев, Мусоргский, Маяковский, Георгий-победоносец. К увлечению добавилась страсть к изучению истории, искусства. Но особенная любовь у Олега Викторовича к тайнам Томской земли. Над их разгадкой он работает много лет – ищет книги и материалы.

– Томск особенный город, – размышляет томский искатель, – здесь сохраняется дух старины, сила стихий и неизбывное творчество людей. Я очень хорошо отношусь к большинству томских памятников – много необычных, дерзких, нестандартных. Посмотрите на Белое озеро. Люди посещали его задолго до того, как оно стало местом отдыха, а сам водоем всегда считался сакральным и священным. Ведь, по преданию, озеро называется Белым не от прозрачности воды, а от светлого образа, исходящего из глубин. В нашем городе все непостижимым образом замыкается на красоте и любви к жизни, работе, дому, словно все мы вместе проживаем и повторяем бесконечно великую судьбу, одну на всех.

Коллектив ПАО «Томск-ТИСИз» искренне поздравляет Олега Шмачкова с юбилеем. Олег Викторович, мы желаем вам и вашим родным и близким крепкого здоровья, мирного неба, устойчивого финансового благополучия и успехов в благородном деле, которому вы посвятили всю свою жизнь!

В 2012–2014 годах ТомскТИСИз провел изыскания по трассе продуктопровода ШФЛУ: «Мыльджинское НГКМ – Казанское НГКМ – ж.-д. терминал СПБТ в г. Куйбышеве» протяженностью 465 км. Продуктопровод проходил по территории Томской и Новосибирской областей через труднопроходимые Васюганские болота.

ТомскТИСИз принял участие в проекте «Томские набережные»: с целью защиты территории Томска (от коммунального моста до устья реки Ушайки) от негативного воздействия вод.

Основные стратегические заказчики ПАО «ТомскТИСИз» – ООО «Газпром», ОАО «НК «Роснефть», ООО «Газпром трансгаз Томск», ОАО «Томскнефть» ВНК, ОАО «АК «Транснефть», ОАО «ТомскНИПИнефть».

Жилые микрорайоны Каштак, Солнечный, Зеленые Горки, Подсолнухи, Радужный построены по проекту изысканий ТомскТИСИза.

ТомскТИСИз проводил изыскания для строительства торговых центров Metro, «Изумрудный город», «Лента».

all-feed, Featured Slider, RSS test, Персона

Ирина Евтушенко о том, как врачи создают свой космос

Фото: Артем Изофатов

Евтушенко

Пять лет в этом году исполнилось мальчику Диме – рекорд-смену Томского областного перинатального центра, родившемуся весом всего 490 граммов. Он ровесник медучреждения, в котором появился на свет и без которого у него не было бы шансов выжить.

-«Ирина Дмитриевна, нам это необходимо?», – нынешний главврач областного перинатального центра, профессор, известный доктор и городской депутат Ирина Евтушенко вспоминает разговор восьмилетней давности в администрации Томской области, куда пришла с идеей открытия перинатального центра. – Деньги были сумасшедшие, даже притом что половину стоимости финансировала Федерация. Но я ответила: «Очень нужно!» Стройка шла тяжело: 2009–2010 годы – кризисная ситуация в строительстве. Но проект был завершен! Сейчас могу с гордостью сказать: по итогам последних пяти лет младенческая смертность в Томской области стала одной из самых низких от Урала до Дальнего Востока.

Это бесценно

– Я считаю (и это не пафосные слова), что Владимир Путин войдет в историю в том числе благодаря строительству перинатальных центров. И очень рада, что в свое время мы не упустили момент и организовали такое медучреждение в нашем регионе. Ситуацию с младенческой смертностью удалось изменить кардинально, это – результат больших усилий коллектива: врачей, неонатологов, акушеров, санитарок, главного врача.

Первым руководителем областного перинатального центра был кандидат медицинских наук Александр Холопов. Во многом благодаря ему движение вперед и происходило. Не все сразу получалось, но было огромное желание, мы много учились – в Москве, Питере, за рубежом. Все-таки это целая технология – выхаживание недоношенных детей весом 500–1 500 граммов. Размером они чуть больше ладошки. Эту крошечку надо извлечь в плодном пузыре и сразу поместить в специальные условия, которые имитируют внутриутробные. При этом нужно обследовать, лечить, кормить и наблюдать. Просто космос!

– Такие малыши всю жизнь остаются мелкими?

– Нет. Вообще, я часто слышу вопрос: мол, потратили столько денег, и что потом? Что из них получается? Могут ли они вообще видеть, слышать? Так вот, мы провели исследование – посмотрели всех детей, которых выходили за пять лет. Честно – я не ожидала таких хороших результатов! Большинство ведут жизнь совершенно беззаботную, видят-слышат, общаются, не отстают в своем развитии, 90% наших маленьких пациентов к году практически такие же, как их родившиеся в срок сверстники, а 2% даже немножко крепче. И очень небольшая доля, немного худее, хотя потом все равно нагоняют. Если ребенок родился весом от 500 до 750 граммов, мы выхаживаем его в 73% случаев, от 750 до 999 граммов – в 96%, а свыше 1 000 граммов – в 99,6% случаев. Другое дело, что технологии не стоят на месте – появилось оборудование более высокого класса, которое позволяет еще качественнее выхаживать маловесных деток. Теперь нужна программа переоснащения перинатальных центров, которым пять и более лет. Мы ее готовим. В апреле, когда была прямая линия с президентом, наш коллектив передал Владимиру Путину этот видеовопрос.

Личность № 1

– Нам в редакцию пришло анонимное письмо из Кривошеинского района, якобы женщины долго ждут бесплатного ЭКО, отчаиваются, делают операцию за деньги, и буквально через неделю их извещают, что их очередь подошла.

– Прошу пациенток обращаться ко мне лично, и мы разберемся в каждом случае. Я отчасти понимаю, почему возникают такие письма. В Томской области 16–17% пар бесплодны. Перинатальный центр рад бы сделать экстракорпоральное оплодотворение всем желающим. Но! Бесплатная процедура ЭКО проводится за счет средств ОМС в рамках выделенных квот. В то же время пациентки могут обратиться в комиссию Департамента здравоохранения Томской области на базе ОПЦ и написать заявление об оказании специализированной медицинской помощи с использованием вспомогательных репродуктивных технологий (ЭКО) за счет средств ОМС в иной медицинской организации, в том числе за пределами Томской области. Но могу заверить: очередь не спрятать, не подтасовать, она открытая. Есть четкий список ожидающих процедуры женщин, раз в неделю заседает комиссия из 7–10 человек во главе с внештатным репродуктологом Томской области, и по каждой пациентке индивидуально принимается решение: можно делать или нет, есть противопоказания или нет.

– Когда в Томске было сделано первое ЭКО?

– В 1999 году я сделала первую операцию кесарева сечения женщине после ЭКО, на свет появился чудесный мальчик, сейчас ему 17 лет. А есть случай, который я не могу вспоминать без слез. У женщины оба сына погибли, она пришла ко мне уже в возрасте за 45 лет и сказала: я не могу так больше жить, помогите! Мы сделали ей ЭКО, и родились двое мальчишек…

– Вы сейчас много занимаетесь административной и политической деятельностью: главврач перинатального центра, руководитель кафедры акушерства и гинекологии СибГМУ, заместитель председателя Думы города Томска. Но вы ведь акушер-гинеколог от Бога! Не жалеете, что стоять «у станка» нет возможности?

– Почему же нет! Вот, в понедельник оперировала пациентку, в четверг вместе с сыночком они выписались. Это, конечно, происходит не часто, для меня интересно что-то сложное. Но, если надо, могу принять роды. У меня много талантливых учеников, которые стали настоящими профессионалами. Я горжусь ими. Благодаря двум прекрасным коллективам – областного перинатального центра и кафедры акушерства и гинекологии СибГМУ – я могу организовать свое время так, чтобы совмещать профессиональную и общественную работу. Раз в неделю делаю обход в ОПЦ – и беременных, и родильниц, и детей. Принимаю пятиминутки по скорой помощи в гинекологической клинике СибГМУ, в том числе в субботу и воскресенье. В коллективе шутят: как рано Ирина Дмитриевна сегодня приедет? В 06.30? В 07.00?

– Про ваши обходы легенды ходят, как медперсонал их боится: не дай бог кто-нибудь из пациенток пожалуется!

– Да, я очень требовательна к себе и к коллективу. Мое глубокое убеждение: в перинатальном центре главные люди – это ребенок и его мама. Для них он и создан. Да, бывает плохое настроение, но я всегда говорю персоналу: проблемы оставляйте за порогом. Весь коллектив должен сделать все от него зависящее, чтобы пребывание у нас было комфортным. Женщины ведь поступают с серьезными случаями, и внимательное отношение, приятное общение – половина дела на пути к выздоровлению.

Угроза репутации

– Минувшей зимой вы активно инспектировали аптеки на предмет завышения цен на противовирусные препараты. Это логично, учитывая вашу профессию. А в апреле неожиданно возглавили депутатскую программу по ограничению необоснованного роста цен на продукты питания. Почему именно вы?

– Все очень просто. Во время очередного рейда по аптекам, который проводили депутаты Думы города Томска и Законодательной думы Томской области, ко мне подошла женщина. «Вы Ирина Дмитриевна?» – «Да, Евтушенко». – «Я вас знаю. Вот вы по аптекам ходите, а здесь вообще-то все неплохо, я слежу за стоимостью (они такие молодцы, активисты Ленинского района!). А вы бы зашли в магазины! Просто драконовские цены!» На очередном собрании мы с депутатами обсудили эту проблему, инициатива оказалась решающей: «Ты предложила – ты и руководи!» В первый раз волновалась: как нас встретят? Даже корочки депутата взяла, хотя ни разу в жизни ими не пользовалась. И тут, кстати, не пригодились. К чести менеджеров магазинов, они отнеслись с пониманием и были готовы исправить ошибки. Мы смотрели цены на хлеб, молоко, кисломолочную продукцию, сыры, отмечали, представлены ли томские производители, чисто ли в торговом зале и есть ли просроченные продукты – как врача меня это очень волнует.

Порадовало, что томская молочка стоит на видном месте, она разнообразна и ее хорошо берут. Разочаровало, что кое-где на прилавках было грязно (мы ведь приходили внезапно, к нашему визиту не успевали подготовиться). Но самое главное разочарование: в сетевых магазинах нет овощей из Томской области. Ни картофеля, ни огурцов, ни зелени…

– Так, может, их в природе не существует…

– Существуют! Просто почему-то томские производители не могут договориться с сетями. Когда мы приехали на Губернаторский рынок, мне подсказали: «Видите длинную очередь? Вот там томские овощи». Подошла – и правда: свежие огурчики, салатик, зелень… И у покупателей эта продукция востребована.

– А можно ли реально влиять на цены, на политику супермаркетов в отношениях с производителями?

– Вы знаете, публичная ответственность дисциплинирует. Когда через средства массовой информации говоришь: в конкретном магазине грязно, просроченные продукты и необоснованно завышены цены, это сильно бьет по репутации. Именно поэтому рейды по аптекам оказались эффективными: мы зафиксировали, что цены на лекарства реально стабилизировались. Большим достижением я считаю, например, то, что в муниципальных аптеках удалось отменить доплату за экстренное приготовление лекарств.

Путь по восходящей

– Сейчас вы готовитесь к майскому предвыборному голосованию «Единой России», много встречаетесь с жителями области. Что их волнует, кроме роста цен?

– Много вопросов относительно ремонта дорог, благоустройства, стимулирующих выплат для бюджетников. Когда я была в Первомайском районе, встала учительница и говорит: «У меня стаж 40 лет. Раньше я работала 15 часов в неделю и получала определенную сумму. Сейчас у меня 30 часов и та же заработная плата. Чтобы получить стимулирующие выплаты, я должна еще больше работать». Аналогичная ситуация у врачей. Люди просят упорядочить эту систему. Большая проблема в области стоматологии.

После одной из встреч ко мне обратилась женщина – томичка, мама трех детей, воспитательница детского сада. Говорит: «Вылечить зубы за деньги я не могу, это половина моей зарплаты. А очереди по ОМС конца и края нет…» Много вопросов, касающихся проблем конкретных территорий. Кстати, почти нет вопросов по детским садам. Если в 2010 году был просто шквал возмущения («Когда моему ребенку дадут место!»), то сейчас тему затрагивают только в таком ключе: дали сад, а я хочу ближе к дому, как поменять. То есть эту проблему удалось снять благодаря кардинальному решению Сергея Жвачкина.

– Зачем вам менять статус городского депутата на федерального? (Ирина Евтушенко борется за право участия от «ЕР» в выборах в Госдуму РФ. – Прим. ред.)

– Потому что так можно решить еще больше проблем. Весь мой жизненный опыт – это путь по восходящей: я приехала из Усть-Каменогорска, Восточный Казахстан. Девочка с чемоданом, двумя косичками, в Томске ни одного знакомого не было… С первого раза поступила в мединститут, хотя окончила обычную среднюю школу. Работала и санитаркой, и медсестрой, и акушеркой, и врачом-гинекологом. Кандидатская, докторская, заведование кафедрой, участие в создании перинатального центра…

Много занималась демографической политикой – возглавляла группу по повышению рождаемости в Томской области. Тогда мы поняли, что рождение второго и третьего ребенка нужно стимулировать, свои предложения отправляли в правительство. Все это в итоге вылилось в программу материнского капитала, в льготы по ипотеке. Так что я хорошо представляю, какие механизмы должны быть задействованы, чтобы ситуация в здравоохранении реально улучшилась. Кроме того, у меня много коллег в других городах, мы дружим, я знаю чаяния и беды в области медицины практически в каждом регионе. Думаю, мне хватит авторитета быть услышанной.

Справка «ТН»

Ирина Евтушенко – главный врач ОГАУЗ «Областной перинатальный центр», заместитель председателя Думы города Томска. В 1980 году окончила лечебный факультет Томского медицинского института (ныне – СибГМУ). Доктор медицинских наук, профессор. С 1997 года – завкафедрой акушерства и гинекологии лечебного факультета СибГМУ. Замужем, воспитывает дочь.

ЦИФРА

13 500 детей родилось в областном перинатальном центре за пять лет.

all-feed, Featured Slider, RSS test, Персона

Сергей Миронов: Мы признаем рыночную экономику, но не рыночное общество

Фото: Артем Изофатов

_J0A8954

Визит в редакцию «Томских новостей» председателя политической партии «Справедливая Россия» начался с того, что на входе в здание его остановил охранник и попросил ответить на накопившиеся у него вопросы о взаимоотношениях государства с народом. Особенно Юрия Михайловича волновало поведение российских олигархов и оценка этого поведения парламентскими партиями. Затем с бывшим спикером Совета Федерации пообщались сотрудники «Томских новостей». Пятничный рабочий день у журналистов закончился в десятом часу вечера.

О политике

– Сергей Михайлович, вы считаете «Справедливую Россию» оппозиционной партией? Если да, то в чем состоит ее оппозиционность?

– Мы оппозиционная партия. Потому что оппонируем «Единой России» – партии большинства. Мы не согласны с монополией одной партии в нашей стране: реальная многопартийность у нас отсутствует.

Мы резко критикуем Правительство РФ, посылая сигнал президенту – министров надо менять. Мы сейчас по всей России устраиваем акцию – собираем подписи под требованием к правительству «Делай или уходи».

Изначально мы выдвинули три требования. Первое – заморозить выплаты на капитальный ремонт. Здесь нас поддержал Конституционный суд. Он обязал законодателя вернуться к ситуации обязательного ремонта за счет государства и только потом передать дома на содержание собственникам. Второе требование – отменить транспортный налог, третье – вернуть ставку налога на имущество и землю к уровню 2015 года.

Под этими требованиями мы планируем собрать 10 млн подписей. Многие не только подписываются, но и высказывают другие претензии к правительству. Поэтому мы добавили еще два требования. Первое – провести кредитную амнистию, прекратить вакханалию коллекторов, запретить выставлять гражданам грабительские процентные ставки. Второе – индексация пенсий по реальному уровню инфляции, причем всем пенсионерам: и работающим, и неработающим.

Во время выступления премьер-министра Дмитрия Медведева в Госдуме я ему в глаза сказал: если вы ответственное правительство, то решайте вопросы, если не ответственное – уходите в отставку. Ни глава КПРФ Геннадий Зюганов, ни руководитель ЛДПР Владимир Жириновский вот так, впрямую господину Медведеву ничего не говорят. Они вроде бы критикуют, но прямо и жестко вопрос перед правительством не ставят.

Так что сегодня мы – единственная реальная оппозиционная политическая сила, противостоящая той политике, которая по факту привела нас к строительству капитализма. Людей никто не спрашивал. А вы знаете, что у нас мало кто хотел бы жить при капитализме.

– Чем «СР» отличается от КПРФ, ЛДПР? Они ведь тоже называют себя оппозиционными.

– Если посмотреть на конкретные законодательные инициативы, на то, как мы голосуем в Госдуме, то у нас зачастую происходит солидарное голосование двух фракций – «Справедливой России» и КПРФ.

ЛДПР, как правило, голосует солидарно с «Единой Россией», так что ни о какой ее оппозиционности говорить в принципе не приходится. Это вообще партия одного человека, у нее даже нет внятной идеологии.

Если посмотреть более пристально, то можно найти два принципиальных отличия нашей партии от КПРФ.

Первое – у нас более профессио-нальные депутаты, чем в КПРФ. Приведу классический пример – обращение в Конституционный суд по поводу общего котла кап-ремонта. Этот запрос подготовила наша партия. Мы очень четко спросили: «Соответствует ли закон о капремонте Конституции и российскому законодательству (в том числе статье Гражданского кодекса, где говорится, что собственник отвечает собственными средствами за свое имущество и не должен оплачивать чужое имущество)»? Напоминаю, что общий котел допускает, что средства одних собственников используются на капитальный ремонт домов других собственников.

Руководители КПРФ вслед за нами тоже решили оспорить закон о капремонте в Конституционном суде. Но они свою претензию сформулировали следующим образом: мол, платежи на капремонт – это налог. И получили полный отказ. Им доказали, что это не налог. В результате судьи приняли решение, что сборы на капремонт соответствуют законодательству. Но, к чести Конституционного суда, он дал разъяснение, что собственники должны иметь право не только добровольно заходить в общий котел, но и так же легко выходить из него.

И самое главное, Конституционный суд обязал нас, законодателей, принять решение: сначала государство должно было исполнить свои обязательства капитально отремонтировать дома, которые были государственной собственностью, и только потом передавать их людям. Об этом мало кто знает, потому что Медведев говорит, что плата за капремонт признана законной.

Второе наше отличие от КПРФ состоит в том, что мы признаем рыночную экономику, но не признаем рыночное общество. Мерилом всего должны быть не деньги, а человек и его социальные интересы. Нас совершенно не волнует, правы были Ленин и Сталин или нет. Это наша история. Не стоит в XXI веке носить портреты Ленина и Сталина и обсуждать, выносить тело Ленина из Мавзолея или нет.

В следующем году будет столетний юбилей Великой Октябрьской социалистической революции. Она на самом деле была великой, потому что перевернула всю историю человечества. Другой вопрос, насколько она была социалистической.

В отличие от коммунистов мы признаем элементы рыночной экономики. Но при обязательном государственном регулировании. Мы не хотим строить капитализм или возрождать общественно-экономическую формацию времен СССР. Мы хотим строить новый социализм и знаем, как это сделать.

– Что такое новый социализм?

– Это когда берется все лучшее от советского социализма. Например, бесплатное образование и здравоохранение: они были признаны лучшими в мире, а сейчас методично уничтожаются. Плюс все лучшее, что продемонстрировал так называемый шведский социализм, где социальная защищенность граждан на порядок выше, чем в современной России.

Это общество, где частная собственность и рыночные механизмы остаются, так как доказали свою эффективность, но во главе всего стоят интересы человека, его личность. Где все вопросы, экономические и социальные, регулирует государство.

Соответственно, должна быть другая налоговая система. Сейчас у нас налогом облагается производитель, а не сверхдоходы и потребление, как во всем мире. Поэтому следует ввести налог на роскошь, прогрессивную шкалу подоходного налога, минимальные налоги для производства, нулевую ставку кредита для создания предприятий, где будут новые рабочие места. Так делают во всем цивилизованном мире. Но только не наше правительство, которое утверждает, что учится на лучших экономических моделях.

О выборах

– Кто ваши избиратели?

– Персональный состав нашей партии. 58% членов «Справедливой России» – женщины. Такого нет ни в какой другой партии. Причем многие из представительниц прекрасной половины человечества занимают в нашей партии руководящие должности. Яркий пример – лидер томского регионального отделения Галина Немцева. Думаю, не мне вам говорить, какую огромную работу она тут провела и каких результатов достигла.

Поэтому основной наш избиратель – это женщины. Как правило, это люди со средним специальным или высшим образованием, жители городов. В последнее время, и мы этому очень рады, к нам проявляет интерес молодежь. Хотя раньше в партию больше шли люди зрелого и старшего возраста. Так что наш избиратель молодеет.

– Каких результатов вы планируете достичь на выборах этой осенью?

– Мы будем решать очень амбициозную задачу, которую поставили перед собой еще осенью прошлого года: по итогам выборов депутатов в Государственную думу седьмого созыва занять место не ниже второго. То есть по количеству избранных депутатов обогнать КПРФ. Но готовы побороться и за первое место.

Я реалист и понимаю, что по итогам голосования по партийным спискам мы можем на 2–4% отстать от КПРФ. Но по количеству избранных одномандатников мы их наверняка опередим. Эта уверенность зиждется на двух позициях.

В феврале этого года фонд Бадовского провел хорошее исследование по поводу того, кто из нынешних депутатов Госдумы способен выиграть выборы по одномандатному округу в своем регионе. Брали за 100% численность каждой фракции, и в процентном соотношении самая большая доля, 39%, у «СР».

Вторая причина моей уверенности заключается в том, что только в нашей фракции подав-ляющее большинство депутатов одновременно являются руководителями региональных отделений. Например, ваш сосед – руководитель ханты-мансийского регионального отделения Михаил Сердюк возглавит партийный список по совместной региональной группе Томской области и ХМАО. Вторым номером по этому списку пойдет руководитель томского отделения Галина Немцева.

Такого сочетания в других фракциях нет. У них, как правило, один работает в Госдуме, а другой занимается партийной работой в регионе.

Об экономике

– Когда вы критиковали отчет премьер-министра Дмитрия Медведева перед депутатами Госдумы, то заявили, что главная проблема деятельности правительства – это применение устаревшей модели развития. Что вы имели в виду?

– Я также привел прогноз министра финансов Силуанова: до 2030 года максимальный прирост российской экономики составит 1,4%. Это значит, что всем надо заворачиваться в простыню и ползти на кладбище.

Институт народно-хозяйственного развития Российской академии наук показал, какие изменения надо сделать в нынешней модели экономического развития нашей страны, чтобы выйти на темпы ежегодного роста 6–8%. Первое: вместо мифической борьбы с инфляцией надо увеличивать платежеспособный спрос населения. Повышать пенсию и зарплату, дать людям в руки деньги, чтобы они могли увеличить объем потребления и, следовательно, производства отечественных товаров. Самый главный покупатель в России – пенсионеры. Добавьте или хотя бы проиндексируйте им пенсии в размере реальной инфляции, и они пойдут покупать российские продукты питания, а не дорогие импортные.

Вторая часть касается налогообложения и в особенности кредитной политики. При ключевой ставке Центробанка в размере 11% реальный кредит в коммерческих банках можно получить в лучшем случае под 17–18%. Под такие безумные условия кредиты никто не берет, кредитные ресурсы для отечественных производителей становятся недоступны.

А что делают в развитых странах, на которых так любят кивать либеральные экономисты? В США и большинстве стран Европы кредиты для создания или расширения производства, в результате которого планируется увеличить количество рабочих мест, выдаются по нулевой ставке. А в некоторых случаях и под отрицательную ставку: возвращать надо меньше 100% выданного кредита. Потому что государство понимает, что для его экономики создание нового производства, новых рабочих мест и новой налогооблагаемой базы важнее, чем прибыль от кредитных операций.

Все это понимают, кроме нашего правительства. Оно тупо настаивает на высокой ставке якобы для сдерживания инфляции. Хотя разгона инфляции не будет. В свое время я спрашивал Кудрина, на тот момент он был министром финансов: «Алексей, если мы за деньги резервного фонда на Западе покупаем оборудование, станки, технологии и ввозим их в Россию, то какая будет инфляция?» Он ничего не ответил, так как понимает, что никакой инфляции внутри России не будет.

– У российского правительства есть какой-то план по выводу экономики из кризиса? В чем он заключается?

– Если такой план у правительства есть, то он держится в секрете… А вот у нашей партии антикризисный план действительно существует, причем в нем подробно описаны все действия по выходу из кризиса.

– Почему Владимир Путин отказывается уволить руководителей экономического блока правительства, а также председателя ЦБ госпожу Набиуллину, которые, судя по результатам, уже доказали свою некомпетентность в плане управления экономикой и финансами?

– Я не могу ответить за президента, выскажу только свои предположения. Радикальная смена правительства – это форс-мажор. А страна и так находится в непростой ситуации, и любой форс-мажор может привести к незапланированным последствиям.

А вот формирование нового правительства после парламентских выборов и смены депутатского корпуса – это нормально и, более того, обязательно по Конституции. И вот тут у президента появятся некие возможности. Надеюсь, что вместо нынешних министров финансово-экономического блока у него появятся новые и они развернут экономическую политику в нужное русло.

Тут надо понимать одну очень важную вещь… Во время перестройки я был геологом. Сидя у костра в тайге, я вместе с товарищами костерил руководителей партии и правительства за то, что они творят. Потом я стал депутатом заксобрания Петербурга, потом вице-спикером, потом десять лет руководил Советом Федерации, был членом Совета безопасности России. И понял, что простые решения зачастую невозможны, потому что есть миллион обстоятельств, все их нужно учесть и просчитать. Я неоднократно видел, как решение принималось из двух вариантов: плохого и очень плохого. Потому что других вариантов просто не было.

Чем выше должность, тем больше цена любой ошибки и, следовательно, тем опасней делать какие-то резкие движения.

all-feed, Featured Slider, RSS test, Персона

Татьяна Соломатина: Депутатами должны быть люди независимые

Марина Крайнова

Фото: Анатолий Тетенков

Соломатина

Татьяна Соломатина – политик молодой. В состав областной Думы вошла по довыборам в сентябре 2013 года. И практически сразу заняла пост председателя комиссии по здравоохранению. И стала инициатором принятия программы помощи онкологическим больным. Как сопредседатель Общероссийского народного фронта в Томской области развернула кампанию по борьбе с ростом цен на медикаменты. В ходе двухчасового разговора с журналистами «Томских новостей» Татьяна Васильевна рассказала, почему пошла в политику, нужно ли рекламировать лекарства и все ли решают кадры.

Про начало

– Татьяна Васильевна, вы многие годы были руководителем в здравоохранении, но политикой вроде бы особо не занимались. Что вас подвигло к депутатству? Интересы бизнеса? Внутренняя потребность к иной форме самореализации? Или просто получили предложение, от которого невозможно было отказаться?

– Ничего не бывает просто так. Наверное, я давно знала, как и что сделать, но меня потихоньку не пускали. Ни на уровень законодательной власти, ни куда-то в общественные дела. А я человек инициативный и активную жизненную позицию занимала начиная, кажется, с детского сада. Верно говорится: есть время разбрасывать камни и есть время собирать камни. У меня, наверное, настало это время: есть опыт, есть знания, но есть и желание что-то привнести.

У меня иногда спрашивают: зачем тебе все это надо, вся эта общественная деятельность? Я отвечаю: мы все живем в социуме, в нашем городе, в нашей области, в нашей стране, и меня не может не волновать то, что творится в медицине. Когда освободилось место в Думе и мне предложили попробовать свои силы – согласилась. Я была в списках «Единой России», хотя не являлась и не являюсь членом партии. Но Сергей Анатольевич (Жвачкин. – Прим. ред.) сказал: ты должна идти самостоятельно, по одномандатному округу. Округ № 7, Октябрьский район… За три месяца я его весь обошла пешком. Там проживает 45 тысяч жителей. С большим количеством людей повстречалась. Так я попала в Думу. И первое, что случилось, буквально на второй день, – меня утвердили председателем комиссии по здравоохранению.

– То есть это было предопределено заранее?

– Да, наверное, меня уже ждали.

– Не жалеете?

– Нет. В Думе должны работать депутаты, независимые по своей природе – от профессионального сообщества, от финансов и от тех людей, которые их распределяют. Мне легко работать, потому что я открыто могу сказать все, что думаю. Потому что мой бизнес никак не связан с бюджетными деньгами или еще какими-либо обязательствами. Я не завишу от департамента здравоохранения, мне никто не может сказать: пикнешь – мы тебя к ногтю прижмем. Но при этом я не отношусь к людям, у которых всегда все плохо. Умение воспринимать мир позитивно – это очень важно.

– Как восприняли вас более опытные коллеги-депутаты?

– Очень хорошо. Одной мне ничего бы не добиться. Первое, что мне пришлось сделать, –обратить внимание депутатов на свою персону и на здравоохранение. Не знаю, как было раньше, но при мне никто из фракции «Единая Россия» не делал политических заявлений. Я делаю.

Я попросила коллег обратить внимание на онкологию. На то, куда она скатилась за 20 лет… Я даже не верила, что мы ее подымем с колен. Спасибо всем депутатам – меня все поддержали. И, самое главное, поддержал губернатор. Когда я стала на пальцах рассказывать Сергею Анатольевичу, что происходит, он меня даже дослушивать не стал: «Быстро, быстро комиссию, комитет, быстро решение». И то решение, которое мы сегодня имеем, – это прорыв. Некоторые вещи вообще не измеряются деньгами. Но деньги в онкологии – это продление жизни людей, это другое качество жизни.

– Прорыв – это сколько?

– Раньше год от года выделялось 26 млн рублей и ни копейкой больше. Как программа заработала – плюс 109 млн! В 2015 году мои коллеги, наверное, уже забыли, что такое жалобы пациентов на отсутствие медикаментов. Именно пациенты с онкологией – те, кому требуется дорогостоящая таргетная терапия. Ни один фонд с такими нагрузками не справится. Это обязанность власти, это должны делать именно мы. И это был первый шаг.

– Есть уже второй?

– В этом году открылись программы по лекарственному обеспечению детей до трех лет. Мало кто знает, что родители имеют право на компенсацию за все препараты, выписанные ребенку не только в стационаре, но и в поликлинике. А многодетные семьи – до шести лет. В нашем регионе этот закон не выполнялся много лет! Ну нет денег – и все. В этом году на программу выделены определенные средства. Может, их не так много, но они все равно есть.

Про лекарства

– Наверное, все, кто следит за новостями, знают: Соломатина борется с повышением цен на лекарства. Это не борьба с ветряными мельницами?

– Ни в коем случае. Все, что касается лекарственного обеспечения, – вопрос первостепенный. Немного истории. До начала 2015 года мы закупали 90% лекарственных препаратов импортного производства и совершенно вымыли из рынка отечественные. Агрессивные иностранные фармкомпании 25 лет зомбируют наших пациентов и, главное, врачей. В 1990-е годы врачей тупо покупали. В своей клинике я гнала их в дверь – они в окно… Так было до тех пор, пока правительство не издало указ: представителей всех фармкомпаний обязали регистрироваться у администрации лечебно-профилактического учреждения.

– Запретить вообще нельзя?

– Когда этот вопрос встал на форуме Общероссийского народного фронта, президент ответил очень сдержанно: запрещать, наверное, не надо, но ввести в четкие рамки – необходимо.

– Засилье рекламы – это, конечно, зло, но первично ли оно?

– Да, в определенной степени мы сами подталкиваем пациентов к самолечению. Это касается доступности и качества медицинской помощи. Не так-то быстро можно попасть в первичное звено здравоохранения. Да, мы сделали программу «Входная группа», стало проще записаться на прием к врачу, но тебе говорят: через десять дней. Прежде чем полностью запретить рекламу, мы должны обеспечить доступность медпомощи по первому требованию.

Поэтому мы говорим: давайте расширять перечень жизненно важных препаратов. И тогда никакая реклама на этот список не посягнет.

– Как вы относитесь к тому, что любой человек может пойти и купить в аптеке все что угодно без рецепта врача?

– Это настоящее бедствие. Причем если в районах (я сейчас много езжу по области) хотя бы 50% посетителей аптек имеют на руках рецепты, то в Томске – от силы 10–20%. В лучшем случае врач выписывает лекарство на бумажке.

– Не есть ли это еще и уход от ответственности?

– Разумеется! Рецепт – это документ, а бумажка – это бумажка. А если это ребенок? А если это старик? Можно ли выписанные на бумажке лекарства совмещать с теми препаратами, что уже принимаются? Вот в чем трагедия. Я всем своим коллегам говорю: ну не марайте вы свой халат, ну выпишите вы рецепт! А обращаясь к вашим читателям, моим избирателям и нашим согражданам, скажу: всегда должен быть доктор, который о вас знает все. В этом отношении нужно быть очень аккуратным. Лечение – это работа двоих: врача и пациента.

Про диспансеризацию и профанацию

– Многие томичи, проходившие диспансеризацию, были, мягко говоря, разочарованы…

– Несколько лет назад в погоне за цифрами мы едва не загубили этот прекрасный проект с большим количеством положительных моментов и для врача, и для пациента. Необходимо, чтобы за первым этапом следовал второй. Мало выявить заболевание – больного нужно ставить на учет, ему нужно расписывать схему лечения, реабилитации. А мы чуть не выплеснули с водой младенца. В прошлом году я билась со своими коллегами, с Минздравом – откуда вы взяли такие цифры? На 100% провести такую диспансеризацию невозможно! О каком качестве мы говорим? В лучшем случае вам посмотрят в глаза и что-нибудь запишут в карточке. И руководитель должен понимать: экономя, он просто выбрасывает деньги. Мы выявляем на профосмотрах и диабет, и онкологию, и туберкулез, и наркоманию.

Однажды в другом регионе выезжали на месторождение. И у 40 человек нашли в моче следы наркотиков. Вся вахта ширяется! А ведь они, извините, сидят на газовом ключе. Служба безопасности, конечно, быстренько все перекрыла. А если бы мы просмотрели? Смотрят как раз те, кто дорожит своей репутацией. Я говорю коллегам: лучше мы не будем работать, чем будем работать плохо. Все, что мы завоевывали 20 лет, можно потерять за две минуты.

Про кадры, которые решают все

– СибГМУ выпускает большое количество неплохих специалистов, но где они? Ситуация с кадрами в глубинке ужасная. А ведь вроде бы есть замечательная программа «Земский доктор».

– За пять лет в села уехало почти 400 человек. До конца программы осталось примерно семь месяцев. Недавно я сломала ногу и с этой клюкой поехала в… скажем, райцентр N. Зашла к хирургу. Спрашиваю: «Вы меня примете?» – «Полис есть?» – «Есть». – «Паспорт есть?» – «Есть». – «Заходите». Глаза такие… Я говорю: «А что с вами, доктор?» – «Да ничего». – «Вы по программе приехали?» – «Да, по программе». – «И сколько уже?» – «Семь месяцев». – «Что, семь месяцев работаете?» – «Нет, семь месяцев осталось!» – «А почему вы здесь не остаетесь?» – «Знаете, у меня дочери два с половиной года. И я не хочу, чтобы она всю жизнь ходила в резиновых сапогах».

И это правда. Одна улица во всем райцентре асфальтирована, остальное – грязь. Пришли в клуб – висят три «лампочки Ильича», 1974-й год постройки, с тех пор ни одного ремонта. Да, есть больница. Но этого мало! В 2014 году, когда управление системой здравоохранения переносили на региональный уровень, главы сказали: теперь это не наше.

– Все?

– Не все. Но многие. Но как это не ваше? Больницы у вас. Да, у них областное подчинение. Но врач-то приехал к вам! Лечить твоих людей! Если мы не переломим эту психологию, мы кад-ровую проблему не решим.

– Как конкретно ее решать?

– Я считаю, на уровне области необходима программа по строительству маневренного жилья. У глав другое предложение: пусть они миллион потратят на жилье. И только на жилье. С одной стороны, я их понимаю. С другой – не верю, что у главы нет возможности строить одну-две квартиры в год. У нас ведь не только с врачами проблема. У нас скоро фармацевтов не будет на селе! Жилье – первый вопрос. Ну и социалка, конечно. Мы должны создавать комфортные условия для людей.

– Многие считают: надо возвращаться к распределению. Вы за?

– В той или иной степени да. Если отучился за госсчет – будь добр, отработай. Не хочешь – не иди в мед. Вообще медицина – это профессия для одержимых.

– Где ж их найти?

– Познакомьтесь (улыбается). Я ни о какой другой профессии с трех лет не мечтала. И ничего бы меня не остановило! Спасибо Господу Богу, что я делаю это дело.

Про Общенародный фронт

– Как вы оказались в ОНФ?

– Мне просто предложили. Это было около трех лет назад. Я говорю: «Зачем? Что это такое?» – «Почитай». Я почитала. Ровно год думала, разбиралась. Полтора года назад мы работали втроем, без исполкома, без помощников. К нам шли и шли люди, писали запросы, мы это все разгребали, потом уже взмолились – это ж надо содержать целый штат либо оставить основную работу! Сегодня ОНФ – это одна из тех площадок, куда любой человек может прийти и обозначить проблемы, которые нигде не решаются либо решаются, но не в пользу людей.

– Татьяна Васильевна, при всем уважении лично к вам все же складывается впечатление, что ОНФ – это что-то вроде клапана для выпуска пара. Не согласны?

– В какой-то степени. Но в незначительной. Прежде всего ОНФ – это площадка для контроля за выполнением указов президента. И для воздействия на те факторы, на которые мы в принципе в регионе влиять не можем. Это, если хотите, способ напрямую обратиться к главе государства. Пример. 2013 год. Первый форум для меня – совсем молодого, едва оперившегося политика. Когда мне в руки попал микрофон, я сказала президенту, что Томской области для перехода школ на обучение в одну смену нужно 52 млрд руб-лей. И в региональном бюджете этих денег нет. Тогда это был годовой бюджет области. Я об этом сказала и забыла. Через несколько дней узнаю из СМИ, что президент дал указание проработать вопрос софинансирования строительства школ в регионах из федерального бюджета. Это плохо?

– Это хорошо, конечно. Разово?

– До 2020 года. Не знаю, как это будет работать дальше, на каких условиях, но миллиард в этом году мы получим.

Про страховые компании и Фонд ОМС

– Нам приходилось слышать ваши весьма резкие отзывы от Фонде обязательного медицинского страхования.

– Не о фонде, а о страховых компаниях. Что такое сегодня СК? Это частный медицинский бизнес, но почему-то он существует на государственные деньги. В Томской области они имеют 1% от оборота плюс 50% от всех штрафов, собираемых с ЛПУ всех форм собственности, работающих в системе ОМС. Причем это штрафы не за недолжное оказание медицинской помощи, а за ошибки в документации, за не там поставленную точку! Страховые компании не выполняют своей функции по защите пациента и его сопровождению, а просто сидят на выдаче полисов и доят ЛПУ. Руководители в районах стонут – они вынуждены держать в штате минимум пять человек только для того, чтобы они отписывались от претензий страховщиков! Это то, с чем сегодня необходимо бороться.

– Как?

– Просто отдать эти функции Фонду ОМС.

– Это просто?

– Нет, конечно. Такие вопросы не решаются на региональном уровне. Только на федеральном. Все, что мы можем, – выступить с предложением.

Про выборы

– Под конец беседы мы добрались до главного. Вы собрались идти в Федеральное собрание… Как решились? Под каким знаменем идете?

– Поверьте мне, если бы не произошли изменения в избирательном законодательстве, то я бы никуда не пошла. Просто у нас появилась реальная возможность избирать конкретных людей, а не только списки партии. Сегодня человек, проживающий в Томской области, может выбрать своего прямого представителя в Госдуму, будь то Соломатина, Крупин или Иванов… Для меня важно не быть замаскированной среди списка людей, а лично отвечать за свои поступки, дела и обещания. Я так привыкла: делать на совесть свое дело и отвечать за то, что делаю, лично.

– Почему идете на праймериз «Единой России»? Зачем вам вообще это предварительное голосование?

– Я не являюсь членом «Единой России», хотя в число сторонников вхожу с 2003 года. Сегодня я не вижу другой политической силы, способной взять на себя груз ответственности за страну. А предварительное голосование нужно, чтобы проверить свои силы. Это как генеральная репетиция.

– Вы всерьез считаете, что ваш голос в Государственной думе будет услышан?

– Да. Мне говорили: ну что ты о себе думаешь, там 450 депутатов… Не буду ли я серой мышкой? Нет, не буду. Я повторю то, с чего начала: есть время собирать камни. Мне кажется, для меня оно наступило. Меня 20 лет не пускали в политику. Шли те, кого хотели видеть. А должны идти, по моему мнению, те, кто имеет возможность высказывать свою позицию, не оглядываясь по сторонам. У меня независимый бизнес. Мне ничего не нужно в материальном плане. И лет мне не 18. Я выросла в деревне и знаю, что такое носить воду и колоть дрова. Я даже корову доить умею! Но это так, к слову. Потому что никто не верит. Честное слово, умею!

справка «ТН»

Татьяна Соломатина – депутат Законодательной думы Томской области по Белоозерскому одномандатному избирательному округу (№ 7). Председатель комиссии по здравоохранению. Член фракции «Единая Россия». Окончила СибГМУ по специальности «лечебное дело». Врач высшей категории, отличник здравоохранения, кандидат медицинских наук. Более 30 лет возглавляла поликлинику профилактических осмотров. В 1997 году создала медицинское предприятие «Здоровье», которое реализует социальные программы, в том числе проект по оказанию медицинской помощи жителям отдаленных территорий Томской области «Плавучая поликлиника».

«Я бы никогда не смогла заниматься политикой, если бы не моя семья. Моя дочь взяла на себя значительную долю моих забот в клинике. Мой муж полностью освободил меня от забот о доме, коммуналке и прочем. Мы уже сорок лет вместе с Виктором Борисовичем, и я недавно заметила: он очень похож на моего папу. Все-таки девочка подсознательно всегда ищет себе мужа, чем-то напоминающего отца. Все лучшее во мне – оттуда, из семьи, от моего папы и мамы, от моей замечательной бабушки, которая в 28 лет осталась вдовой с тремя детьми на руках и больше никогда не вышла замуж. Она и сейчас жива, кстати. В июне ей будет 103 года. Я всегда знала, что не разведусь, потому что бабушка говорила, что у нас в семье не расходятся. У меня большая семья, зять, внуки, куча родственников – только первой линии 20 человек. И я очень всех люблю. Это мой тыл.

BELOWTABSLEFT1, Здоровье, Персона

Хороший проктолог – на вес золота

Фото: Артем Изофатов

_J0A3583

Есть врачи, на которых пациенты молятся. В прямом и переносном смысле слова. Для Ирины Александровой и ее семьи таким доктором стал Олег Коновалов.

– Четыре года назад у нас заболел папа. Лечение и операции не помогали. Ему становилось только хуже. Постоянная боль, кровотечения, перевязки сильно изматывали отца. Он даже перестал бороться и приготовился умирать, – вспоминает Ирина.

В таком состоянии дочка привезла отца на амбулаторный прием к колопроктологу Олегу Коновалову.

– После первого визита папа вышел из его кабинета с другими глазами. У него появилась надежда. Через два месяца Олег Иванович вернул отца к жизни, – продолжает Ирина.

После случая с отцом она направила к Коновалову массу своих знакомых.

– Я не слышала от них других слов, кроме благодарности, – улыбается женщина. – Олег Иванович просто молодец. Побольше бы нам таких светлых, порядочных врачей-профессионалов. У него золотые руки. И сердце. Он всегда найдет нужное слово в нужное время для своего пациента.

Хирургия и субботник

Тридцать пять лет назад Олег Коновалов был далек от колопроктологии и медицины вообще. После окончания десятого класса парень не знал, в какой вуз поступать. Троюродная сестра предложила идти в медицинский институт на медико-биологический факультет. Но туда Олег не прошел по конкурсу. До очередных вступительных экзаменов работал на заводе. Все изменил один день.

– Был субботник в детской больнице №4. Мы занимались уборкой в отделениях, выносили мусор. Я с ребятишками особо не общался, но видел их лица. И понял, чего я хочу и куда буду поступать, – рассказывает Олег Коновалов.

После окончания педиатрического факультета Томского мед­института (сейчас – СибГМУ) молодой хирург работал в Юрге, Костроме и Краснодарском крае. Оперировал не только детей, но и взрослых. Ведь в любой районной больнице хирург – мастер на все руки.

– Однажды к нам поступил парень с ножевым ранением в область сердца, – вспоминает Коновалов. – Абсолютное показание к операции. У него было повреждение перикарда, то есть сердечной сумки, а не самого сердца. Ни пульса, ни давления. Поднимаем в операционную, оперируем. Потом выяснилось, что он – наркоман. У парня передозировка, поэтому он потерял сознание и сердцебиение практически прекратилось. Мы его спасли, а он потом пришел с компанией в больницу и стал мне претензии предъявлять: «Ты меня зарезал». Но с ним было все прекрасно, он выписался на десятый день после операции, имея такое ранение и такой анамнез.

Нежный шов

Судьбоносным для врача стал 1999 год. В то время Олег Коновалов уже преподавал в Томском военно-медицинском институте на кафедре военно-полевой хирургии.

– Я хотел заниматься наукой. Один из докторов пообещал познакомить меня с Георгием Жерловым (доктор медицинских наук, основатель первого в Сибири научно-исследовательского института гастроэнтерологии, заслуженный врач РФ, заслуженный деятель науки. Ушел из жизни 13 июля 2008 года. – Прим. ред.). На очередном заседании общества хирургов меня представили Георгию Кирилловичу. Он посмотрел на меня и сказал: «Будешь заниматься геморроем». Развернулся и ушел. Я до сих пор благодарен Георгию Кирилловичу за то, что он определил мое будущее. У меня началась вторая жизнь в профессии. Совсем другая. Проктология – наука очень узкая и очень интересная. И я в нее окунулся, – говорит Олег Коновалов.

Георгий Жерлов предложил ученику разработать свою концепцию операции по удалению геморроидальных узлов. В проктологии золотым стандартом является оперативное лечение геморроя по методу Миллигана – Моргана, предложенному еще в 1939 году.

Изюминка блестящей жерловской идеи заключалась в прецизионной технике, то есть минимальной травматизации тканей и принципиально других швах.

– Мы добились наименьшей болезненности, практически исключили кровотечения, то есть убрали те осложнения, которые присутствовали при традиционном хирургическом лечении, – поясняет Коновалов. – Операцию по методике Жерлова мы давно делаем в амбулаторных условиях, хотя раньше проводили только в стационаре и только под наркозом.

Результатом научного союза стала защита Олегом Коноваловым кандидатской диссертации и оформление авторского патента на изобретение.

Патенты в помощь

– Я не хотел останавливаться, но писать докторскую уже было не с кем – Георгия Кирилловича не стало. Мой второй научный руководитель уехал в Москву, – вспоминает доктор. – И я остался один. Но свои идеи и наработки все-таки потихоньку воплощаю. Я оформил три авторских свидетельства на изобретения. Они помогают мне эффективнее лечить пациентов. Еще два изобретения – в разработке.

Одно из них связано с сужением прямой кишки. Эта патология лечится оперативным путем. Олег Коновалов решает проблему без операции. Сужение заднего прохода происходит в силу разных причин, но чаще всего возникает после операций. Ужасная проблема, когда у человека идет нормальное накопление каловых масс в толстой кишке, а выхода нет…

– Ко мне на прием пришел молодой человек, и я решил попробовать препарат, которым лечат сужение пищевода. Эффект пациент почувствовал на следующий день. Еще два укола через определенные промежутки времени – и парень забыл, как страдал и мучился, – поясняет доктор.

Олег Коновалов занимается частной практикой, то есть ведет платный прием.

Он прошел две специализации, в том числе в Санкт-Петербургском колопроктологическом центре. Принимает не только взрослых, но и маленьких пациентов, ведь детского проктолога у нас не было и нет до сих пор.

– Родители просят, я не могу им отказать, – признается Коновалов.

Доброкачественные опухоли, полипы, парапроктиты (воспалительный процесс) – такими заболеваниями страдают ребятишки даже в нежном возрасте. Доктор обследует деток, ставит диагноз и направляет в детский хирургический стационар или в Кемерово, где есть детское проктологическое отделение.

Нередко он исправляет ошибки: ребенку лечили выпадение кишки, а на самом деле оказался полип. Еще одного малыша год избавляли от запора, а причиной тому тоже был полип, который закрывал задний проход, и мальчик не мог сходить в туалет.

– Пальцевое исследование прямой кишки – действенный и эффективный метод. К сожалению, далеко не все врачи к нему прибегают. Это такая же манипуляция, как пальпация живота, – уверен Олег Коновалов.

Детей он осматривает только в присутствии родителей и после получения письменного разрешения.

– За все годы работы я единственный раз столкнулся с проявлением невежества: супруги наотрез отказались от осмотра мальчика. Отец сказал: «Нет! Ни за что!», – говорит Коновалов.

Опасная зона

У взрослых букет болезней еще пышнее, еще разнообразнее. Многие стесняются или боятся прийти к проктологу и просто терпят боль.

– Сейчас все-таки меньше людей обращаются с запущенными формами. Такие случаи чаще бывают у жителей отдаленных сел, – замечает доктор.

Одно из самых распространенных заболеваний – геморрой. Он встречается почти у каждого, просто порой мы даже не догадываемся о его наличии.

– Внутренний геморрой протекает бессимптомно, поскольку анатомически геморроидальные узлы находятся в безболезненной зоне. Они могут воспаляться, кровоточить, а человек ничего не будет ощущать, – уточняет Олег Коновалов.

А лечится он просто – легированием, то есть наложением колец на геморроидальные узлы.

– Сегодня это самая эффективная методика, она не требует анестезии, лечение проводится амбулаторно. Хотя есть и более современные методы, – поясняет Коновалов.

Стыдных болезней в медицине не бывает. Этот барьер сидит в голове у человека. И его нужно просто преодолеть. Зачастую на приеме у хорошего проктолога решаются многие проблемы: не только геморрой, но и более серьезные заболевания.

Иметь штатного колопроктолога в муниципальных поликлиниках нам, к сожалению, не позволяет численность населения.

BELOWTABSLEFT1, Персона

Какую роль сыграли Юрий Никулин и пруд возле общежития в судьбе томского артиста Сергея Хрупина

Витязь 2005_6_зн

В 15 лет он получил письмо от Юрия Никулина. Любимый миллионами артист цирка и кино приглашал томского паренька в студию клоунады при цирке на Цветном бульваре. О круглой арене и слепящем свете софитов Сережа Хрупин мечтал с четырех лет, когда впервые побывал на гастролях цирка «Шапито».

-У меня до сих пор стоит перед глазами картинка: рыжий клоун крутит диск телефона, и в этот момент из трубки полилось пиво. Я так хохотал, что не мог остановиться, – вспоминает заслуженный артист России Сергей Хрупин. – Тогда и заболел сценой. В десятом классе написал в письме Никулину, что мечтаю быть клоуном. Он, как ни странно, ответил: приезжай поступать в студию, будешь хорошо учиться – возьму тебя в цирк. Но мы жили небогато, лишних 22 рублей на билет до Москвы у семьи не было. Потому я поехал в соседний Новосибирск в театральное училище. Актерская профессия тоже давала возможность выходить на сцену и проживать разные судьбы.

Кушать подано?

Смена жанра не повлияла на характер и отношение к жизни Сергея Хрупина. Умение не унывать, относиться ко всему с юмором и готовность разрядить шуткой напряженную обстановку – качества, за которые его любят окружающие. Вот и на свой бенефис Сергей Яковлевич собрал друзей, коллег и учеников не когда-нибудь, а 1 апреля.

– День дурака как никак. Ну и я тоже не очень умный. Чем не повод повеселиться? – смеется ведущий актер ТЮЗа.

В свой главный актерский праздник юбиляр признался: у него болезненная зависимость от любимого театра. Однажды знакомый артист пригласил его в спектакль на университетскую сцену. Ничего хорошего, по словам Хрупина, из этой затеи не получилось. После того случая Сергей Яковлевич понял: он может хорошо и продуктивно работать только на родных подмостках. И на приглашение перейти в труппу одного из томских театров в свое время ответил отказом.

– Вы еще не знаете, к каким ухищрениям я прибегал, чтобы попасть на работу в ТЮЗ, – со смехом вспоминает актер.

Курс Сергея Яковлевича в Новосибирском театральном институте был экспериментальным. Он учился по программе ГИТИСа. Правда, формулировка в дипломе была довольно странная: «Актер музыкальной комедии. Специализация – разговорный жанр». Таких документов в теат-ральном мире всего 13. Получив заветные корочки, будущий заслуженный артист России и его одногруппники недоумевали: «И что мы должны делать? Говорить на сцене «Кушать подано»?».

По распределению вчерашнего выпускника занесло в Свердловскую филармонию на роль артиста-чтеца. От такого «творчества» хотелось бежать куда глаза глядят.

– Долго я обрабатывал своего куратора в филармонии, – улыбается Сергей Яковлевич. – Я ведь как молодой специалист должен был отработать там несколько лет. Что только не придумывал, чтобы слинять побыстрее. Последним аргументом стало мое заявление: «Я родился у речки, без воды жить не могу!» Куратор была неумолима: «Да у тебя пруд недалеко от общежития!» «Так то пруд, а мне река нужна!» После этих слов куратор послала меня к чертовой матери и отпустила в Томск без отработки.

Томский ТЮЗ стал первым и единственным театром в судьбе актера Хрупина. Смотря из зрительного зала спектакль «Кошка, которая гуляла сама по себе», он понимал: работать хочет только здесь. В молодом и амбициозном театре творила не менее амбициозная команда, в том числе одногрупп-ники Хрупина – Жанна Апарина, Геннадий Поляков, Владимир Тарасов. Это были азартные, неугомонные, жадные до работы ребята: они репетировали ночами, много спорили и выпускали спектакли один лучше другого. К такому творчеству наш герой и стремился.

Дикарь для невесты

– Сергея Яковлевича я впервые увидела на худсовете, когда устраивалась в театр, – вспоминает актриса ТЮЗа Светлана Гарбар. – Читала какой-то душещипательный монолог, волновалась ужасно! Я тогда запомнила двух человек: Александра Виниченко (он внимательно за мной наблюдал) и Хрупина – в его взгляде я читала поддержку и одобрение. И в этом он весь: всегда берет под крыло молодых артистов. Для вчерашнего выпускника театрального института это очень важно.

– Я постоянно учусь у Сергея Яковлевича, – говорит молодой актер Владимир Бутаков. – Как работать над образом, как выстраивать отношения с коллегами и парт-нерами. Для меня он не просто педагог и отличный актер, но и отец в профессии. Его, кстати, почти все ребята так и называют: отец, дед или батя.

Хрупин из артистов старой школы. Они в театре не работают – служат. Он всегда переписывает роль от руки. Приходит в театр за несколько часов до спектакля. Особенного отношения к себе только потому, что он артист, не ждет. В списке увлечений Сергея Яковлевича – большой пробел.

– Если серьезно занимаешься театром, ни на что другое времени не остается. Смешно сказать, но о том, что Каштак начинается не за ЦУМом, а гораздо дальше, я узнал недавно, – улыбается Хрупин. – Потому что долгие годы моим жизненным пространством были три адреса: дом, театр и колледж, где я преподавал. Все, что находилось дальше колледжа, мне казалось окраиной города. Я там и не бывал почти никогда. Не интересно было.

Молодежь ТЮЗа никогда не слышала от «бати» брюзжания на тему «театр нынче не тот и артист уже не такой».

– Меня, конечно, не все устраивает в современном театре, – размышляет артист. – Но жаловаться и стенать по этому поводу я не вижу смысла. Все развивается по своим законам, и всему свое время. В годы моей молодости мы прибивали монетку на удачу, когда открывали новую сцену, не разговаривали громко в театре и передвигались по коридору на цыпочках, если на сцене шла репетиция. Сегодня к театру как к храму уже никто не относится. Раньше тратилось намного меньше денег на декорации и костюмы, а по художественному уровню спектакли были лучше. Когда я играл кота Леопольда, в антракте ко мне подходили дети со словами: «Ты меня извини, я в прошлые выходные прийти не смог – на улице дождь был». А однажды спектакль «Дикарь» в первом ряду смотрели жених и невеста, только-только пришли из ЗАГСа. Сегодня о такой любви зрителей к театру остается только мечтать.

Впрочем, оптимист Хрупин убежден, что это временное явление.

– Люди наедятся дешевых комедий, Интернета, – уверен Сергей Яковлевич. – Им надоест сегодняшний театр информации, когда со сцены звучит голый текст, а между героями ничего не происходит. Процесс возвращения к истинным ценностям уже начался! Разве могли мы еще несколько лет назад представить, что концерты симфонической музыки будут проходить с аншлагами, а желающие посмотреть выставку Серова в Третьяковке вынесут дверь?

«Богато живете!»

Спокойствие и умение создавать вокруг себя уют – еще одно качество, за которое друзья и знакомые ценят Хрупина.

– В молодости мы с супругой (актриса ТЮЗа Ольга Рябова. – Прим. ред.) и Сергей с женой Леной были соседями, – рассказывает артист Вячеслав Оствальд. – Вечерами частенько собирались у Хрупиных. С мебелью было небогато, поэтому снимали дверь с петель, ставили ее на картонные коробки и сидели за таким импровизированным столом. Говорили о жизни и театре, обсуждали книги. У Сергея, кстати, большая домашняя библиотека – 2 500 книг. А еще обращались к нему, если нужно было посадить какой-нибудь цветок – у Сергея рука легкая.

Любовь к комнатным растениям у актера Хрупина осталась со времен молодости, когда в их квартире были голые стены и минимум мебели. Чтобы как-то украсить быт, Сергей Яковлевич стал разводить цветы.

– Когда в доме появились камелии, фиалки, герани, гости говорили нам: «Надо же, как вы богато живете!», – смеется актер. – Кстати, зимний сад, который долгое время был в фойе второго этажа ТЮЗа, тоже моих рук дело.

С такой же теплотой Сергей Яковлевич обустроил свое пространство в гримерке. В театре его настроение создают цветы, памятные сувениры и фотографии любимых людей.

– Я ведь правда всем доволен в жизни, – признается Сергей Хрупин. – Не случилось сыграть Сирано де Бержерака и поработать с драматургией Лопе де Вега. Но зато у меня были прекрасные работы в спектаклях «Коварство и любовь», «Укрощение строптивой», «Язычники», «Дальше… Дальше… Дальше!», «Руководство для желающих жениться». Моя актерская судьба сложилась вполне счастливо. Даже не знаю, на что и пожаловаться… Ну только если на то, что старый стал и уже не все могу на сцене.

4396

Справка «ТН»

Сергей Хрупин окончил Новосибирское театральное училище. В Томском ТЮЗе работает с 1982 года. В его репертуарном листе Яичница в «Женитьбе» Гоголя, Тисаферн в «Забыть Герострата!» Горина, Джонни Патинмайк в спектакле «Калека с острова Инишмаан» Макдонаха, купец Ахов в «Не все коту масленица» Островского и другие роли. Неоднократно становился лауреатом различных театральных фестивалей. Преподает актерское мастерство и режиссуру в Губернаторском колледже социально-культурных технологий и инноваций. Женат на актрисе ТЮЗа Елене Ильиной. Двое детей, внук.