Проект поправок к закону о культуре, который недавно ушел в Госдуму, предлагает два ключевых нововведения, и, вы знаете, они вполне ожидаемы, если иметь в виду, что сегодня нашу культурную политику определяют люди бизнеса. Вот мы и имеем то, что происходит в бизнесе, туристическом например: тур-агентства обязывают иметь банковские гарантии и с концертными площадками хотят сделать то же самое. При этом каждому понятно, что предлагаемые 150 млн рублей гарантии – сумма неподъемная для 99% концертных агентов в России, особенно если мы говорим о провинции.
Возьмем Томск, в котором есть три-четыре местных продюсера. Подобные банковские обязательства для них будут совершенно неподъемны, а без таких агентов концертная деятельность на местах загнется. Даже столичные конторы, способные выполнить жесткие денежные обязательства, пытаются искать агентов на месте, да и ни один мыслящий продюсер не положит 150 млн в банк, чтобы эти деньги лежали там и не работали.
Масса вопросов и по лицензированию концертных площадок. С точки зрения всеобщей централизации и большей управляемости в любой сфере, это, конечно, ход закономерный: аналогичные процессы сейчас происходят и с Госцирком, и со спортом. Мы, например, сейчас занимаемся лицензированием нашей спортивной деятельности: формально мы выкладываем 300 тыс. за лицензию добровольно, но без нее во Дворце спорта нельзя будет проводить всероссийские соревнования.
Нужно понимать: на сегодня особых прибылей площадки не получают ни от спорта, ни от шоу-бизнеса. Расходы на организацию бешеные, и бывают ситуации, когда гонорар, который выплачивается артисту заранее, один, а реальный сбор с билетов в разы меньше. Ну, так и вводите лицензирование для артистов, коллективов – всероссийской популярности во всяком случае.
Концертные площадки удавить легче всего: у нас, к примеру, десять концертов в год и максимум 2–3 тыс. человек на каждом. Как будет рассчитываться стоимость этой лицензии – от числа посадочных мест или от количества концертов в год? Где ее получать? Если это предполагает создание специального органа, то понятно, что будет сформирована заведомо коррупционная структура. Картина не просто безрадостная, а для нас, как для малого бизнеса, совершенно бесперспективная.
— То, что хорошо функционирует в Европе, может плохо прижиться на российской почве. У меня есть большие сомнения, что этот закон у нас будет работать. По крайней мере, срочно курить все не бросят – мне встречалось много дымящих европейцев.
Пожалуй, единственная большая проблема, с которой я столкнулся в Европе – запрет на курение в аэропортах и на вокзалах. Например, в огромном франкфуртском аэропорту, плавно переходящем в железнодорожный вокзал, специальных мест для курения я не нашел. Ситуацию спасла электронная сигарета: дыма-то от нее нет – можно и в самолете покурить, и в поезде. У нас же грозятся отобрать все предметы, внешне напоминающие сигарету, даже конфеты-жвачки, то есть этот номер может не пройти.
В Испании на аэровокзалах установлены кабинки для курения – четыре стеклянные стенки без потолка, но с мощной вытяжной системой. Зашел в такую, и никаких проблем. У нас в Домодедове кабинка тоже есть. Только одна, и подойти к ней страшно: маленькая, в завесе дыма, а в дверях курят те, кому места внутри не хватило.
Нам обещают запретить курение в кафе и ресторанах. В Европе давно действуют такие запреты, но особых проблем в заведениях общественного питания не возникает.
Владельцы просто объявляют его «курящим», либо у входа ставят скамейку и урну. Кроме того, курить можно прямо за столиками в уличных кафе (Австрия). Присел, подымил на свежем воздухе и, никому особенно не мешая, продолжил обед.
Что касается гостиниц, то, например, в Чехии мы жили в отеле, где курильщиков селили в специальные номера – там стояла пепельница и открывалось окно, в некоторых имелся выход на балкон. (Забавно, но в комнатах для некурящих окна вообще не открывались). А в Австрии мы курили прямо на балконе гостиницы. Никаких замечаний по этому поводу нам не делали.
Замечая где-то значок «No smoking», просто не достаешь сигареты, и все.
У нас скоро позакрывают все ларьки – купить сигареты можно будет только в крупных торговых точках. На европейских улочках полно табачных лавочек и магазинов. Цены, правда, в них на порядок выше. За пачку сигарет, в зависимости от сорта, придется отдать от трех до семи евро.
Вообще, курение там – дорогое удовольствие. И дело не только в стоимости сигарет. Штрафы за курение в неположенном месте достигают нескольких сотен евро.
Специально европейские запреты на курение я не изучал. Просто старался вести себя так, как законопослушные жители Евросоюза.
Словом, каких-то чрезвычайных ситуаций у меня не возникало. Но не думаю, что иностранец, следуя нашей манере поведения, сможет так же уверенно лавировать между «антитабачными» статьями.
Наталия Ибрагимова, бывшая совладелица торговой сети «Поляна»
Находясь вдали от Томска (на данный момент проживаю в Испании), прочитала в Интернете высказывания гендиректора новосибирского аэропорта Евгения Янкилевича. Он обеспокоен тем, что пассажиропоток российских аэропортов на международных рейсах почти в два раза превышает внутренние перелеты, и в качестве примера приводит данные по аэропорту Толмачево: на рейсах в пределах РФ в 2012 году перевезено 1,2 млн человек, на международных – 2 млн. За январь 2013 года пассажирооборот на международных линиях по сравнению с аналогичным периодом прошлого года увеличился на 30%. Чтобы изменить ситуацию, руководство аэропорта Толмачево ведет переговоры с западными компаниями, сообща с авиакомпаниями-партнерами готовит предложения в Минтранспорта РФ, Росавиацию по развитию внутрироссийской и региональной авиации.
Согласна с тем, что в стране явно недостаточные условия для развития внутрироссийских авиаперевозок. Вопрос в том, какие именно направления собираются развивать. Лететь куда? Опять в Москву, Санкт-Петербург и Краснодар?
Думаю, приблизиться к объемам перевозок на международных рейсах российские авиакомпании могут только в том случае, если в стране начнут вкладывать в возрождение и развитие внутрирегиональных направлений, ведь они реально нужны населению. Причем эти полеты должны стать не только возможными, но и доступными. К примеру, в Испании перелет из Мадрида до Аликанте (около500 км) стоит от 30 евро. Будь такая возможность, томичи тоже сели бы на самолет, желая доехать до Бийска или Тюмени и Улан-Удэ (в два последних города сейчас вынужденно летают через Москву).
А пока у сложившейся ситуации вполне объективные причины. Да, россияне стали чаще летать за рубеж. Большинство – чтобы отдохнуть: отпуск на берегах Турции, Египта и даже Испании зачастую доступнее, комфортнее и экзотичней российских курортов. Наметились и другие тенденции, все больше россиян предпочитают вкладывать капитал именно в зарубежную недвижимость, не уменьшается армия тех, кто считает более целесообразным и перспективным дать своим детям зарубежное образование. Наконец, за границу, опять же за стабильностью и делая ставку на будущее, многие россияне уезжают, чтобы жить…
Томичи Наталья и Эдуард Ибрагимовы продали долю в торговой сети «Поляна» и перебрались жить в Испанию (небольшой городок Хавеа):
Потрясена количеством русских, проживающих в Испании. Их столько, что предприимчивые товарищи купили франшизу на вещание «Русского радио», а русскоязычного репетитора для школьника найти не составляет большого труда.
Вадим Гныря, председатель НП «Томские рестораторы и кулинары»
Вадим Гныря, председатель НП «Томские рестораторы и кулинары»:
— Областная Дума обсуждает законопроект об ужесточении наказания для граждан, справляющих нужду в подъездах домов и иных не отведенных для этого местах. В частности, предлагается, чтобы томичи при необходимости могли воспользоваться туалетами городских кафе и баров. На мой взгляд, проблему это не решит: нужно открывать стационарные заведения и как-то менять культуру граждан.
В «Сибирском бистро» каждое лето потребление воды, туалетной бумаги и моющих средств вырастает примерно на 30% в связи с тем, что томичи пользуются нашими туалетами.
Мы этому процессу, как и многие другие, никогда не препятствовали. Но я уже много раз пытался поднять вопрос о том, что проблему надо решать, причем не только и не столько за счет бизнеса.
В Европе везде принято: если приспичило, то можно зайти в кафе либо в уличный туалет.
Впрочем, есть и исключения: в McDonalds в некоторых странах только при покупке выдают специальный жетон, чтобы можно было попасть в туалет. У нас же зайти по нужде бывает просто некуда. Хорошо еще, что город не туристический, иностранцам было бы очень тяжело. У наших людей все проще: нужно искать не специальное заведение, а какой-нибудь укромный уголок. В СССР при вузах и предприятиях были добровольные дружины, которые ходили и задерживали таких нарушителей, сейчас же бороться с помощью общественности невозможно.
Что говорить про кафе и рестораны, если в госучреждениях очень сложно бывает попасть в туалет: они либо служебные, либо под замком. По-хорошему, надо и все офисные здания, все магазины обязать иметь туалеты для посетителей, а также строить уличные туалеты.
Только когда подобных заведений будет достаточно, можно (и нужно) будет вводить большие штрафы для граждан, справляющих нужду в неположенном месте. Тогда со временем, но далеко не сразу культуру поведения получится изменить.
Если же законопроект будет принят сейчас, эффекта от него почти не будет. За всеми все равно не уследишь, а люди больше стесняются зайти в кафе или ресторан, нежели отойти за угол. Зато вполне возможно, что многие учреждения питания сделают вход в туалеты платным.
Каких-либо льгот от власти в связи с потенциальным принятием закона мы не ждем. У нас к ним уже давно одно пожелание: лишь бы не мешали.
Марко Феррарио, архитектор-урбанист, эксперт Евросоюза
Марко Феррарио, архитектор-урбанист, эксперт Евросоюза:
— Мне бы очень хотелось доказать, что реальная возможность строить доступное малоэтажное жилье в России сегодня есть. Я не первый раз приезжаю в Россию с целью реализации концепции «Дом для каждой семьи». Вижу перемены к лучшему. В частности, в ходе предыдущего визита настаивал: стоимость земли под социальные проекты должна быть нулевой. Меня не понимали. Сейчас в России разделяют эту точку зрения.
Европейские банки (под 1% годовых) готовы кредитовать проекты комплексной застройки в РФ. В ряде стран отмечен переизбыток домов, у вас проблема доступности жилья не решена, поэтому финансы стремятся к вам, но стыковка пока не произошла. И вот почему.
Проблема №1 все-таки земля: в вашей стране занято не более 10% земли, но воспользоваться свободной крайне проблематично: земельный актив, в основном, в частных руках, отсюда сложность в подборе и формировании площадок. Владельцы земли называют себя девелоперами, но в этом случае им однозначно нужна перезагрузка. «Ищу инвестора на инфраструктуру», — слышу в России от собственников участков. Не понимаю, как можно инвестировать в инфраструктуру, не понимая конечной стоимости квадратного метра и не представляя, купят ли жилье? Пока девелопинг будет сводится к перепродажам, комплексная малоэтажная застройка так и останется в зачаточном состоянии.
Девелопер в понимании европейцев — участник проекта от начала до конца. Поэтому если кто-то готов продать землю, а после сразу теряет к ней интерес, для европейца это сигнал о рисках. Неопытность и неуверенность девелоперов на рынке банковская система чувствует и не готова открывать кредитные линии.
В своих проблемах Россия не одинока. Строители везде враждебны к новым технологиям. К тому же на рынке всегда существует пара-тройка компаний, которые лоббируют именно свою технологию. Проблема лени администрации тоже актуальна для большинства стран: чиновники не хотят расширять зону своей ответственности.
Ипотека на российский манер — еще одна проблема. Не сразу понял вашу систему и, признаться, до сих пор считаю ее алогичной. Спрашиваю в банках: сколько стоит ипотека? В ответ: от 10 до 20%. Почему такая разница? Правила должны быть четкими, унифицированными, чтобы застройщики (инвесторы) могли просчитать проект, и на берегу знать, насколько их предложения будут доступны среднему классу. Однако банки России повышают процентные ставки, сокращают сроки выплаты. Какой смысл человеку брать кредит? Чтобы купить один дом, а заплатить, как за два?
Поселок комплексной застройки — это, прежде всего, комфортная среда обитания, где есть магазины, учреждения образования, парковая зона.
Я хочу показать (для начала в масштабах Сибири) систему возможного варианта комплексной застройки, где жилье будет доступным с европейской точки зрения: семья сможет расплачиваться длительное время, ежемесячно отчисляя максимум 30-40% совокупного дохода.
Владимир Пинкин, генеральный директор ООО «Премьер»
Владимир Пинкин, генеральный директор ООО «Премьер»
Я каждый день слушаю руководителей нашего государства, которые говорят о поддержке малого бизнеса, а их же чиновники продолжают нас кошмарить, в том числе бесконечными проверками самых разных федеральных структур.
Сейчас, например, на нашем предприятии началась очередная комплексная проверка. Комиссия Росприроднадзора будет проверять нас почти месяц – с 4 февраля по 1 марта. Помимо местных чиновников прислали даже эколога из Москвы (командировку, естественно, оплатят за счет бюджета, то есть из наших же налогов). Дали нам образец формы из 300 (!) вопросов: замеры воздуха, подводных скважин, водоемов и т.п. Эту форму делали для больших предприятий типа СХК и «Нефтехима», где существуют целые отделы специалистов-экологов. Чтобы ответить на все эти вопросы, нужен штат из 15 сотрудников и месяц времени. А у меня на предприятии сейчас всего 12 человек работают. И никаких скважин и водоемов на нашей территории нет. Значит, надо будет представить кучу официально заверенных справок об их отсутствии.
Видимо, чиновникам недосуг делать отдельную форму для малых предприятий, им проще рассылать всем один образец и загружать нас бессмысленной работой.
А начинается форма с вопросов о регистрации и прочих сведений о предприятии, которые уже много лет хранятся в базах государственных органов власти. А ведь это прямое нарушение указа президента о том, что федеральные службы не имеют права запрашивать у предприятий информацию, которая имеется в электронных базах госорганов.
Два месяца назад нас уже проверяла прокуратура. Нарушений не нашли. А мы до сих пор отписываемся, еще не все бумажки сдали, теперь гору новой макулатуры надо писать. А когда работать?
Моему предприятию 20 лет, мы занимаемся тем, что пилим лес, строим летние домики и баньки. Летом, в разгар сезона, у нас работает 20–25 человек, зимой не больше 15. Но какие-то чиновники в Москве занесли нас в список опасных производств (насколько я понял, из-за стружек и опилок – «горючие вещества»). Хотя эти отходы мы не складируем, а используем в качестве топлива для мини-котельной. Создали замкнутый цикл, обеспечив предприятие дешевым теплом, стоимость которого намного ниже, чем в районах и городах области.
Думал, поедут к нам на экскурсию чиновники и предприниматели перенимать опыт безотходного производства и энергосбережения. Но это оказалось ненужным, им проще выпрашивать дотации из областного бюджета на дорогую нефть для старых котельных. А к нам вместо экскурсий зачастили проверяющие…
Буду обращаться к губернатору: пусть защитит малый бизнес от бюрократов, которые уже так зажали в объятиях, что дышать нечем.
Владимир Шевченко, руководитель Управления Федеральной антимонопольной службы по Томской области
Владимир Шевченко, руководитель Управления Федеральной антимонопольной службы по Томской области:
Я всегда предполагал, что Томская область – одна из самых стабильных в России. Мое предположение подтвердил фонд «Петербургская политика», который 4 февраля опубликовал рейтинг социально-политической устойчивости 83 субъектов страны. По данным рейтинга, Томская область является регионом с высокой стабильностью. Тем более что в последнее время будто проснулись от спячки и начали развиваться именно те нефтегазовые отрасли, которые должны тащить вперед область, аэропорт становится международным и скоро будем летать напрямую в Испанию и куда-нибудь еще.
Весной 2012 года сменилась команда руководства области… Пришли новые люди, прошла перезагрузка управления. Взят курс на инновационное лидерство как за Уралом, так и до него. Причем лидерство как в научной инновационной деятельности, так и в сырьевой.
Мы и раньше по уровню инвестиций на душу населения в регионе были на высоком месте, а сейчас, как мне кажется, будет сделано все, чтобы не просто сохранить лидерство, но и развить, распространить этот успех на все отрасли экономики Томской области.
Томск – студенческий город. Развитие инфраструктуры для студентов предсказуемо сделает наш город более привлекательным для приезжающих на учебу. Останется дело за малым – всех студентов переженить, дать интересную работу и оставить в области… Думаю, что все это у нас с вами получится.
Есть, конечно, и более приземленные задачи. Например, область недавно договорилась с РЖД по Белому Яру… И дорогу не закроют.
Так что у нас, томичей, есть все основания для оптимизма.
– Я уже немолода и одинока. Поэтому к своему здоровью отношусь нежно и бережно. Но, несмотря на все профилактические меры, всю зиму я в группе риска.
Всем известны перепады нашей погоды, и, как следствие, вокруг получается каток. Поэтому каждый поход по городу сопряжен с риском для жизни. С опаской выходишь из дому, балансируя по обледеневшей колее от машин, страшно садиться в транспорт, особенно когда он тормозит посреди дороги и надо вместе со всей толпой как-то перейти раскатанные колдобины. С ужасом переходишь дорогу: удастся ли преодолеть асфальтовый каток? Один раз погоня за автобусом мне не совсем удалась: до сих пор в ушах визг тормозов и крики людей… Мне повезло: отделалась сильным испугом, зато легкими ушибами.
Знакомым везет гораздо меньше. Соседка уже месяц ходит с переломанной ключицей – спускалась по лестнице с пр. Мира в Радужный, коллега-журналист получила перелом позвоночника на пер. Батенькова, завкафедрой сломал руку, когда шел на работу в университет…
Специалисты говорят, что во время гололеда в группу риска попадают в основном женщины старше 50–60 лет. Но, по моим наблюдениям, «ломаются» все независимо от возраста, а томичи, получившие обычные ушибы и легкие формы сотрясения мозга, просто не спешат сразу обратиться к врачам.
Как сообщил заведующий травмпунктом № 3 поликлиники № 3 Владимир Попов, за сутки за помощью обращается 25–30 человек. По словам заведующей травпунктом № 1 горбольницы № 3 Светланы Горецкой, каждый день к ним приходят около 50 человек, из них стабильно около 15 с уличными травмами. В основном это закрытые переломы верхних и нижних конечностей, плечевого пояса. В этом году увеличилось количество травм копчика (в основном при падении на остановках). При трех действующих городских травмпунктах (детей не считаем) ежедневно около сотни томичей получают различные увечья! Кто-то из медиков обязательно возразит: «Ситуация стабильная, на уровне нормы». Но больше тысячи загипсованных в месяц в инновационном городе – это нормально?
Врачи постоянно передают информацию о местах получения травм в управление здравоохранения. Якобы потом она передается в мэрию. Вполне возможно. Но жители продолжают калечиться…
Похоже, гололед в городе – это стихийное бедствие. И спасение пешеходов только в их руках, то есть ногах. Поэтому надо всем переходить на другую обувь, желательно с «кошками» на подошвах, чтоб не скользила. Да и ходить лучше парами, заранее выбирая маршрут… Неужели же в нашем городе нет иного метода борьбы с этой ледовой напастью, кроме смиренного ожидания весеннего солнышка?
Дмитрий Беляев, арт-директор и партнер в коммуникационном агентстве «Беляев и Ким»
– На днях, погуляв с дочерью по центру города, зашли в одну из кофеен в центре Томска. Заказали чайник черного чая «кимынь», блинчики с семгой и пасту с грибами… Из впечатлений на месте: блинчики оказались малочисленными холодными микро-роллами, нарезанными по косой; за подливание кипятка в чайник в счет была включена дополнительная сумма. Но главный сюрприз начался примерно через час, когда мы оба поняли, что отравились…
Такое ощущение, что невкусная, не всегда качественная, с неадекватным ценником кухня стала нормой для томского общепита, причем даже для той его части, которая и на виду, и на слуху.
Несколькими неделями ранее тоже чуть было не отравился за ужином: в одном известном заведении, куда мы зашли в Рождество с зарубежным другом, нам принесли шашлычок из прокисшей курятины.
Или вот еще пример: известная сибирская сеть кофеен недавно провозгласила новый курс на резкое качественное улучшение в технологии производства десертов. В Томск даже приезжал их новый шеф-кондитер – англичанин, индус по происхождению. «Качественные» изменения продержались неполную неделю…
Я уверен, причина такого низкого уровня работы одна – низкая конкуренция. На 500 тысяч жителей должно быть полторы-две сотни современных качественных кофеен и кафе. В Томске числится около 240 заведений общепита, но большинство из них – забегаловки, рассчитанные на нетребовательную публику. Почти все эти странные, с точки зрения современного человека, заведения продолжают свое существование благодаря тому, что помещения находятся в собственности у их владельцев. Почему же эти дяди и тети не растут: не читают журналов «Гастроном», «Афиша еда», не ездят в Италию и Францию, не ищут инвесторов и молодых управляющих? Это вопрос риторический.
Как ни странно, в этой ситуации я связываю некоторые надежды с открытием в Томске ресторанов «Макдоналдс» – первые два должны заработать в конце года. Я не поклонник фастфуда, но с приходом мировой компании произойдет перекрой местного рынка в сегменте «быстрой еды». То, что «Макдоналдс» работать умеет – факт.
Теперь посмотрим на других.
– Прошлая неделя стала самой снежной за нынешнюю зиму, и осадки Томск пережил с трудом. Снег шел, техника и люди не справлялись: областной центр оказался буквально завален снегом.
Более или менее расчищались основные магистрали – пр. Кирова, Фрунзе, ул. Красноармейская, но и по этим дорогам сотрудники ГИБДД выдавали городской администрации предписания (в нормативный срок – 4 часа – магистрали в порядок не приводились).
До второстепенных улиц, которые тоже несут на себе серьезную автомобильную нагрузку (Герцена, Белинского, Усова), руки у дорожников вообще не доходили. Про остановочные площадки, внутриквартальные проезды даже не говорю, они так и простояли в снегу. Именно такую картину на прошлой неделе наблюдали горожане.
Если верить официальной информации, то в период снегопада на расчистке дорог и вывозе снега было задействовано 130–150 единиц техники. Я разделяю сомнения многих жителей города: Томск слишком маленький, чтобы такое количество снегоуборочных машин осталось незамеченным. Но, даже если столько спецтранспорта на самом деле было привлечено, его явно не хватало, а значит, техники недостаточно – и это первая проблема.
Вторая – кадровая. Как оказалось, в «САХ» (муниципальном предприятии, которое отвечает за уборку уличной дорожной сети) дефицит рабочих рук. В период снегопадов водители по нескольку смен не выходили из-за руля, что сказывалось на качестве уборки, темпах, актуальным стал и вопрос безопасности.
С моей точки зрения, очевидно, что одно предприятие (в данном случае «САХ») не справилось с объемом работы. Не хватило автопарка, рабочих рук, сложилось впечатление, что «САХ» укомплектован и техникой, и рабочими по минимуму. А резерва в виде дорожных комбинатов, которые работали в Томске еще в 2012 году, как выяснилось, у Томска сейчас нет, и это, по моему убеждению, серьезный стратегический просчет.
Все эти вопросы на днях буду обсуждать с мэром или другими должностными лицами городской администрации. Вероятность того, что городу вскоре вновь предстоит испытание осадками, высока. ГИБДД это не может не беспокоить. При таких погодных условиях и низких темпах уборки города рост ДТП легко прогнозируем: как показала прошлая неделя, всплеск аварийности составил 20% (с начала года в Томске произошло порядка 1 500 ДТП (с причинением материального ущерба), что почти на 500 больше, чем до 23 января 2012 года).
По поводу уборки снега за прошлую неделю снегопадов сотрудниками ГИБДД было выписано порядка 70 предписаний, составлено семь материалов на должностных лиц, из них пять – по факту неисполнения предписаний
Александр Красноперов, обозреватель газеты «Томские новости»
Сначала новость начала января. «Томская область заняла второе место в рейтинге социально-политической устойчивости российских регионов, подготовленном фондом «Петербургская политика» по итогам декабря 2012 года. При среднем показателе в 6,78 балла по10-балльной шкале текущий рейтинг нашего региона составил 8,2 балла. По сравнению с ноябрьским рейтингом Томская область поднялась на вторую строку с 12–17-го места, пропустив вперед только Республику Мордовия. Высокие показатели социально-политических процессов позволили аналитикам фонда «Петербургская политика» отнести Томскую область к числу регионов с максимальной устойчивостью».
Только я вот с некоторых пор крайне подозрительно отношусь к сообщениям о самых различных рейтингах от самых разных институтов. Причина — в нудной привычке покопаться в первоисточниках.
Итак, на чем этот рейтинг основан?
Открываем сайт «Петербургской политики» (http://www.fpp.spb.ru/fpp-rating-3.php) и читаем файл под названием «Аналитический комментарий». Читать скучно — такой привычный набор вполне очевидных, если не сказать банальных, тезисов.
Гораздо более интересна табличка внизу: в ней указаны самые значимые, по мнению авторов рейтинга, события декабря в десяти регионах-лидерах. Благодаря которым, надо понимать, эти области и названы лидерами.
Что это за события?
Мордовию и Томскую область оставлю напоследок, а начну со сладкого.
Ивановская область: «Соглашение с региональной адвокатской палатой об оказании бесплатной юридической помощи отдельным категориям граждан за счет областного бюджета», «Презентация губернатором программы по созданию безбарьерной среды, стартующей с Нового года», «Компенсация материальных потерь жителям населенных пунктов, попавших в угрожаемую зону в связи со вспышкой африканской чумы свиней».
Шарман, прелестно, замечательный взгляд на мироустройство. То есть сама вспышка африканской чумы у хрюшек (масштаб можно посмотреть здесь — http://www.newsfiber.com/p/s/h?v=E1PhJm03iH%2BQ%3D+TUEVVdS8o8Q%3D), наглядно, на мой взгляд, свидетельствующая об уровне организации ветеринарии, — это так, недостойная внимания мелочь, а вот компенсация за подохших и вынужденно умертвленных свиней — неоспоримое доказательство социально-политической устойчивости. Позволю предположить, что политически несознательные ивановские (а так же других областей центральной России) свиновладельцы думают ровно наоборот. И представляю, кстати, размерчик этой компенсации…
Впрочем, давайте не предполагать, а станем совсем уж дотошными — возьмем «презентацию программы по созданию безбарьерной среды». Наверное, это ведь будет прорыв, коренное изменение ситуации?
Мучительно читаю многостраничную стенограмму заседанияПравительства Ивановской области (сайт правительства областиhttp://www.ivanovoobl.ru/materials.aspx?part=779). Доклады, доклады, выступления — все такие политкорректно правильные, но очень уж бюрократически длинные слова…
А если хотя бы навскидку подсчитать, то на 94 тысячи инвалидов области по программе безбарьерной среды в 2013-2017 годы планируется потратить из регионального бюджета миллионов сто. Ну, Федерация докинет такую же сумму, муниципальные бюджеты что-то выделят. Вот мэр Иваново в числе прочих мероприятий докладывает:
— Сегодня мы работаем над тем, чтобы через участие в федеральной программе приобрести для нашего пассажирского предприятия три современных троллейбуса. Для этого в городском бюджете заложено 10 млн. рублей для того, чтобы хотя бы вот на этих троллейбусах были созданы все необходимые условия для передвижения инвалидов.
Иваново, для справки, город с населением более 400 тысяч человек. А инвалидов в нем около 34 тыс., в том числе колясочников – более 400, детей-инвалидов – 276.
Словом — рутинное чиновничье «мероприятие», обещающее мало перемен… Что в нем такого духоподъемного для достижения социально-политической устойчивости?
Приторно сладкое. В заслугу по укреплению стабильности губернатору Ямало-Ненецкого округа поставлена его «встреча с участниками экспедиции Ямал-Арктика». Без комментариев…
Слава богу, на этом фоне Томская область выглядит прилично. «7-е место в рейтинге Госстроя по готовности к зиме», «1-е место Северска во всероссийском конкурсе «Город без сирот» среди городов с населением более 100 тыс. человек», «Открытие нового инкубационного цеха на птицефабрике «Томская» в поселке Молодежном».
Хотя и здесь, если дотошно покопаться… Ну, с птицефабрикой — это бесспорный медицинский факт. А вот с рейтингом Госстроя и конкурсом «Город без сирот» — думаю, порывшись, немало можно было бы понять об их качестве.
А Мордовия… «Анонсирование проекта создания мебельного производства совместно с европейским холдингом «Nowy Styl Group»”, “ Подписание соглашения с ООО «Зернопродукт+» о строительстве высокотехнологичного предприятия по комплексной обработке зерна», «Обсуждение с венгерской KESZ (КЕС) создания в регионе предприятия по производству металлоконструкций”…
Сколько мы про все эти анонсирования и презентации и здесь, и там, и повсеместно ежедневно слышим?
И вообще «Петербугская политика» сама говорит: их метода такова, что «на высших строках оказывались среднеразвитые в экономическом плане регионы со слабыми традициями социально-политической активности».
То есть понимание «социально-политической устойчивости» может быть очень-очень разным…
Артем Рыкун, профессор, зав. кафедрой социальной работы, декан философского факультета НИ ТГУ:
Артем Рыкун, профессор, зав. кафед рой социальной работы, декан философского факультета НИ ТГУ
– Законопроект, ужесточающий ответственность граждан за фиктивную регистрацию по месту жительства и месту пребывания, внесенный в Госдуму президентом, следует рассматривать не сам по себе, а в контексте тех законодательных мер, которые были приняты в последнее время, в том числе касающихся облегчения возможности и процедуры регистрации мигрантов из ближнего зарубежья, получения ими гражданства. При этом мы видим, что граждане России – люди, которые представляют российскую культуру, которые могут образовывать гражданское общество, обладая некоторыми собственными амбициями (в том числе и политическими), – президентской инициативой частично ограничиваются в плане мобильности. А представляющие другие культуры, более инертные в политическом плане и менее ориентированные на демократические ценности, получают от государства послабление. В перспективе это может означать существенное смещение баланса общества.
Власть хочет, чтобы изменилась структура населения. Чтобы оно стало прозрачней для государства. Чтобы появилось больше возможностей для манипуляции отдельными гражданами, и их действия (например, что им делать со своей недвижимостью, кого там прописывать и как) в большей степени контролировались. В целом стремление понятное, и ничего бы в этом не было страшного, если бы процедуры не были такими сложными, если бы четче, прозрачнее работали миграционные отделы и паспортные службы.
Все зависит от того, насколько тщательно этот закон будет реализовываться и как государство возьмется за это дело. Например, в неиммиграционной американской визе я тоже пишу, на сколько я въезжаю в страну, с какой целью, где буду жить… Но такая регистрация (заметьте – иностранцев, а не своих граждан!) носит сугубо заявительный характер. Я никуда специально не иду – ни в полицейский участок, ни в миграционную службу, просто заявляю о своих намерениях при прохождении паспортного контроля в аэропорту. Думаю, американское государство контролирует мои перемещения, но самостоятельно, не заставляя меня участвовать в этом процессе. А у нас я вижу попытку государства переложить часть работы на самих граждан, которых обязали регистрироваться, тогда как правильнее было бы заинтересованным органам их отслеживать и находить в случае необходимости своими силами.
Может быть, это и политический шаг, государственная игра мышцами: вот мы хотим, чтобы граждане каждые три месяца ходили регистрироваться, – и вы будете это делать, независимо от того, надо это вам или нет. Возможно, что этот закон предназначен прежде всего для решения проблем столиц – Москвы и Санкт-Петербурга. Но ведь он может в любой момент быть активирован где угодно и по отношению к кому угодно, так что коррупционное поле в связи с ним может расшириться.
Остается надежда, что жесткость закона опять будет компенсироваться необязательностью его исполнения…
Татьяна Гришаева, директор зрелищного центра «Аэлита»
Татьяна Гришаева, директор зрелищного центра «Аэлита»:
– Об инициативе нашего Министерства культуры ввести в школах предмет «100 фильмов» я узнала только сегодня – от родителей школьников. Сама инициатива, на мой взгляд, неплоха: лично я была бы только рада, если бы дети знали не только «Корпорацию монстров», но и классику мирового кинематографа. Когда то, что связано с общемировым культурным контекстом, внедряется в школу, когда дети приобщаются к культуре, думаю, никакой родитель не будет против. Но вот сам список фильмов вызывает вопросы.
Первое впечатление – неясно, для чего он придуман и что разработчики проекта хотят от предмета. То ли показать историю советского кинематографа, но тогда надо было так и называть предмет, то ли приобщить к мировой художественной культуре – тогда где большой пласт зарубежного кино?
Второе впечатление, что список составляли узкие специалисты кинематографа, которые взяли хрестоматию и выписали оттуда сотню названий. Все это, безусловно, замечательные фильмы, но непонятно, почему именно их должны знать наши дети. Необходимое условие для изучения в школе – понятность, а язык кинематографа 1930-х годов будет нуждаться в очень серьезных и развернутых пояснениях со стороны учителя, иначе детям просто его не понять.
Однозначно, что этот список обрезанный, достаточно посмотреть на самый поздний год выпуска фильмов – середина 1990-х. Очень не хотелось бы, чтобы у детей сложилось впечатление, что на этом кинематограф остановился. Есть прекрасные современные фильмы: если мы говорим о патриотическом воспитании – «Звезда» (2002), «Брестская крепость» (2010), если о взаимоотношениях в обществе – фильм «Белый Бим Черное Ухо», «Человек дождя» – это из того, что я бы показала своим детям.
Хотим мы того или нет, но нам нужно находить общий язык с современностью, а значит, показывать то, что близко сегодняшним школьникам – по времени создания, по стилю. Важно, чтобы «100 фильмов» находились в контексте той жизни, которой мы сейчас живем, и того кинематографа, который сейчас существует.
– Небольшое кафе – не бог весть какой бизнес, но для меня это основной источник дохода. Поэтому когда на мое недвижимое имущество покусились, за свою собственность вцепилась зубами.
Так вышло, что эта борьба стала делом моей жизни. В 2013 году я выхожу на пенсию, и мне бы не хотелось передавать «знамя борьбы» детям. Надеюсь поставить точку в этой истории, поучительной для власти и наглядной для других владельцев земли, которые в любой момент могут попасть в аналогичную ситуацию.
События начали развиваться в 2008-м, когда городская администрация для строительства узла ул. Елизаровых – ул. Балтийская бесцеремонно «откусила» от 15 соток участка по пр. Фрунзе, 238, 70 «квадратов» земли. Мэрия не отрицала факта использования частной собственности, чиновники разных уровней просили меня, владелицу земли, не препятствовать строительству дороги и в письменной форме давали обязательства предоставить аналогичный по размеру участок или выкупить тот, что изъяли. В 2011 году, когда дорога стала эксплуатируемой, настроение в посланиях чиновников изменилось: «Только через суд».
И я обратилась в арбитраж, потребовав, чтобы городская администрация, так и не выкупившая захваченный у меня участок (за который я, кстати, плачу налоги), возместила за его использование арендную плату: для начала с 2008 по 2011 год. По рыночным расценкам выходила сумма 315 тыс. рублей. И хотя мэрия предлагала всего 600 рублей, арбитражный суд вынес решение в мою пользу. Сумма уже перечислена. Сейчас идет процесс по дальнейшему арендному платежу: с 2011 по 2012 год. Прецедент создан, думаю, новый арендный транш не заставит себя долго ждать.
Но если кто-то считает, что такой финал меня устраивает, то сильно заблуждается. Во-первых, он промежуточный: в истории нужно поставить точку, чтобы мои дети как собственники могли распоряжаться землей, не имеющей обременения. Во-вторых, за годы борьбы я заплатила своим здоровьем.
И в проигрыше осталась не только я, но и город: за несговорчивость и недальновидный расчет, что предприниматель, замученный бумажной борьбой, отступит, скудный городской бюджет теперь платит дорогой монетой.
В 2008 году 70 «квадратов» моей земли обошлись бы городскому бюджету примерно в 70 тыс. рублей (я была готова расстаться с участком по сходной цене). Компромисс власть не устроил. Спустя пять лет город вынужденно, по решению суда, идет на затраты. Но сумма уже в десятки раз выше, чем могла быть, если бы представители власти считались с правом частной собственности.
Томичи в последние недели активно обсуждают план застройки левобережья Томи – места расположения «колодца», из которого город в течение последних 40 лет ежесуточно черпает более 200 млн литров воды. Естественно, у многих возникает беспокойство: не случится ли с водозабором то же, что стало с Томью 40 лет назад, когда ее вода по вине соседей выше по течению стала негодной для питья?
Не заметили колодца
Профессор Степан Шварцев
Кто должен обрисовать власти и населению реальную картину сложившейся экологической ситуации на планируемой под застройку территории? Конечно проектировщики: они обязаны учесть все возможные последствия или хотя бы заострить внимание на нерешенных проблемах.
Но авторы проекта застройки Левобережья нашего водозабора… просто не заметили. Они лишь упоминают о нем вскользь. В проект водозабор никак не вписан. Они размещают будущие районы застройки независимо от его депрессионных воронок, зон санитарной охраны, областей питания и т. д. На их схемах колодца, обеспечивающего водой полумиллионное население Томска, вовсе нет.
Не замечая этого вопиющего и очевидного факта, мэрия пытается принять проект к исполнению. Ищет ли власть истину или сознательно закрывает глаза на недоработки проектировщиков?
Я как специалист заявляю: утверждение проекта в нынешнем виде крайне опасно и недопустимо.
Что такое водозабор
Водозабор – это не только цепочка из более чем 180 скважин, расположенных вдоль Томи по левому берегу и далее – вдоль Оби по правому берегу вверх по течению, общей протяженностью более60 км, но и прилегающая к этой линии территория, в пределах которой происходит питание городского колодца дождевыми и снеговыми водами.
На территории водозабора развиты два водоносных горизонта: нижний на глубине 30–80 м и верхний – от 0 до40 м. Между этими горизонтами имеются водонепроницаемые отложения, но не везде. Именно в южной части водозабора, где планируется строительство, такие отложения маломощны или вовсе отсутствуют.
При отборе воды из скважин происходит понижение ее уровня. К настоящему времени в нижнем горизонте, из которого ведется отбор питьевой воды, уровень снижен на 12–20 м, что естественно. Но снижен уровень и в верхнем горизонте, из которого вода не отбирается, на 5–8 м, что неестественно. Происходит это потому, что эти два горизонта гидравлически связаны. Понижение уровней воды происходит не только в скважинах, но и вокруг них, образуя депрессионные воронки. Сегодня ширина такой воронки в верхнем водоносном горизонте достигает 10–20 км и на отдельных участках она вплотную приблизилась к Томи (см. рис. 1). В нижнем водоносном горизонте депрессионная воронка еще шире. Естественно, что в зону пониженных уровней поступает вода не только с территории воронки, но и соседних площадей, включая загрязненные. Из верхнего горизонта грязная вода поступает в нижний, откуда мы ее извлекаем и подаем к столу. Отсюда вывод: нельзя загрязнять любую воду на всей площади не только с пониженными уровнями, т. к. эта вода рано или поздно попадет в водопровод и будет потреблена томичами. Проектировщики должны знать, что территория депрессионной воронки в любом случае попадает в пределы санитарных зон – но они, нисколько не смущаясь, планируют строить город над нею.
Беззаконие
«Нас заверяют, что можно построить город таким образом, что подземные воды останутся чистыми. Очень смелые, но, увы, нереальные заверения. Почему же тогда подавляющая часть родников загрязнена? Почему Ушайка превращена в сточную канаву? Разве представители власти не видят, как по улицам весной и после дождей текут бензиновые ручьи? А что делается под заправочными станциями… Каким образом предполагается решать эти проблемы?»
Водным кодексом предусмотрено создание на водозаборах трех поясов санитарных зон, в пределах которых запрещается любое промышленное строительство, вырубка лесов, организация свалок, применение ядохимикатов, размещение нефтехранилищ, заправочных станций – в общем, любой хозяйственной деятельности, которая может загрязнять воду. Естественно, что там нельзя строить не только городские районы (как это планируется в данном случае), но и любые населенные пункты.
Но на томском водозаборе до сих пор нет этих самых санитарных поясов или зон, в которых хозяйственная деятельность должна быть строго регламентирована. В это трудно поверить, но 40 лет не хватило, чтобы навести элементарный порядок на территории городского колодца!
Пока нет границ таких зон, любая хозяйственная деятельность на левом берегу должна быть запрещена, и никакие проекты не могут не только утверждаться, но и даже рассматриваться, поскольку они не имеют юридической базы.
Кстати, этим же Водным кодексом вокруг любого водоема (реки, озера, водохранилища), выделяется особая водоохранная зона на расстоянии 200–500 м, где любое строительство запрещено. Что же у нас? Все знают об АЗС на левом берегу у коммунального моста, которая расположена в 50–70 м от реки. Другая заправка расположена напротив администрации водозабора, рядом с эксплуатационными скважинами. Хотя это и относительно мелкие объекты, для водозабора они очень опасны. На мой взгляд, они отлично иллюстрируют наше отношение к городскому колодцу…
Непосредственно на линии водозабора, рядом со скважинами, расположены поселки Тимирязево, Дзержинское, Петрово, Борики и т. д., возникшие до строительства водозабора. Они также загрязняют территорию, однако природа с наносимым ущербом пока справляется. Но население этих поселков растет быстрыми темпами, ничем не ограничиваемое. Ограничения должны быть, если мы думаем о сохранении чистой воды.
Бесхозяйственность
Но даже эта проблема меркнет на фоне бесхозяйственности, царящей на территории водозабора. Во-первых, никто не установил его границ. Во-вторых, хозяина у городского колодца тоже нет («Водоканал» отвечает только за скважины, водоводы и станцию обезжелезивания, но не за территорию, на которой идет питание водоносных горизонтов). У водозабора нет юридического статуса – соответственно, нет статуса и у территории, где он расположен. Поэтому на протяжении всей его истории лес здесь вырубается бессистемно, земля распределяется хаотично, поселки растут все быстрее, строятся дороги, автозаправочные станции, склады ядохимикатов, туберкулезные диспансеры, а теперь вот проектируются и целые районы города.
Построив сооружение, решившее одну из важнейших социальных проблем, власти не позаботились об элементарном обустройстве этой территории, не приняли законов, регламентирующих хозяйственную деятельность в соответствии с Водным кодексом. Территория, питающая полумиллионный город чистой водой, оказалась бесхозной, а желающих покуситься на нее все больше…
Кто остановит этот беспредел? И на каком основании? Принятых законов нет, областная Дума бездействует.
Река – не альтернатива
«Чистая подземная вода – это последний дар природы нам и нашим потомкам. Далее – только замкнутый цикл загрязнения и очистки воды – как у космонавтов. Готовы ли мы к этому? Нет, конечно! И не только по экономическим и технологическим соображениям… Вода создала жизнь. А замкнутый цикл оборота ее уничтожит, так как вместо живой воды мы получим мертвую».
Раздаются голоса (в том числе и некоторых депутатов), что время подземного водозабора прошло и можно возвратиться к речному водоснабжению. Очень опасная затея. Каждое лето эпидемиологи предупреждают: купаться в реке нельзя. А пить можно?
Вода реки содержит растворенные и коллоидные соединения разнообразных органических веществ, включая фенолы, угольные соединения, нефтепродукты, различные кислоты, канцерогены, углеводы, белки, которые служат пищей для бактерий. Как только ее температура достигает 20 °С, бактерии начинают активно развиваться. Зимой этот процесс сдерживается низкими температурами, а не отсутствием загрязнителей. Если мы будем пить речную воду зимой, мы создадим в своем организме среду для развития тех же бактерий, а значит и болезней, вплоть до массовых эпидемий.
Известно, что планы по добыче угля в Кузбассе, развитию химической промышленности, энергетики, производства стали никто не собирается уменьшать; в Томске тоже планируется возрождение промышленности, количество транспорта растет огромными темпами. Почему же река в этих условиях должна стать чище?
Вода – это не просто химический раствор солей – это и органика, и бактерии, и газы, и металлы, и структура. После очистки живая вода превращается в мертвую. К тому же очистка будет стоить столько, что никакой потребитель этих расходов не потянет.
Об ответственности власти
Такое отношение к водозабору в Томске было не всегда. В советское время облисполкомом было принято несколько постановлений по охране этой территории, организации зон санитарной охраны, регламенту использования земель, лесных угодий, запрете строительства, переносе площадки нефтехимического комбината и др. Их никто не отменял, но о них прочно забыли. Вот уже 22 года этими вопросами никто не занимается.
Мои обращения к бывшим губернатору Виктору Крессу и спикеру облдумы Борису Мальцеву при внешне положительной реакции к каким-либо изменениям ситуации не привели. Поэтому я еще раз обращаюсь к новым первым лицам области – губернатору Сергею Жвачкину и председателю Законодательной думы Оксане Козловской с просьбой принять меры по спасению томского водозабора. Именно область, а не город должны принимать такие решения, поскольку речь идет о территории двух субъектов – г. Томска и Томского района.
Я допускаю, что мои доводы для чиновников не убедительны. Тогда давайте пригласим авторитетных внешних экспертов, организуем широкое совещание по этой проблеме со специалистами разного профиля и уровня, депутатами, учеными.
Мириться с существующим положением и соглашаться с явной попыткой заплевать общий колодец нельзя.
Как развивать город?
«Противников застройки Левобережья обвиняют в том, что, они против развития города. Ни в коей мере! Город должен иметь перспективу развития – но может ли он развиваться без воды?»
У Левобережья есть еще одна проблема – очень высокий уровень грунтовых вод, что отмечают и проектировщики. Глубина их залегания – от 0 до 3 м. При застройке, уплотнении грунтов и создании барьеров, препятствующих стоку воды, этот уровень будет еще повышаться – значит, подвалы будут всегда затоплены, в зданиях будет повышенная сырость. А если напомнить, что пойма затапливаема, станет понятно, какие условия жизни ждут население. Кроме того, пойма сложена крайне разнообразными рыхлыми породами (гравий, галька, песок, глина, суглинок), которые не выдержаны по мощности и простиранию, образуют тонкие прослойки, линзы, окна, переслаиваются на небольшом расстоянии. Все это потребует огромных затрат при изыскании, расчетах допустимой нагрузки, строительстве и эксплуатации.
На мой взгляд, для развития Томска оптимально южное и восточное направления. Земли здесь не заболоченные, сухие, не заливаемые, грунтовые воды глубоко, основание сложено устойчивыми горными породами, выдержанными по своим свойствам на большие расстояния. Много лесных массивов, которые могут явиться базой для будущей парковой зоны. Имеется и много других преимуществ для строительства здесь высокоэтажных зданий.
А Левобережье можно использовать как рекреационную зону, территорию для развития спортивных сооружений, стрельбищ, условий для зимних видов спорта, парашютного и авиаспорта. Здесь можно развивать систему домов отдыха и замечательных парков, а также овощеводство и садоводство. Вот это было бы по-хозяйски.
Дмитрий Беляев, арт-директор и партнер в коммуникационном агентстве «Беляев и Ким»
Однозначно, что этот список обрезанный, достаточно посмотреть на самый поздний год выпуска фильмов – середина 1990-х. Очень не хотелось бы, чтобы у детей сложилось впечатление, что на этом кинематограф остановился. Есть прекрасные современные фильмы: если мы говорим о патриотическом воспитании – «Звезда» (2002), «Брестская крепость» (2010), если о взаимоотношениях в обществе – фильм «Белый Бим Черное Ухо», «Человек дождя» – это из того, что я бы показала своим детям.
При отборе воды из скважин происходит понижение ее уровня. К настоящему времени в нижнем горизонте, из которого ведется отбор питьевой воды, уровень снижен на 12–20 м, что естественно. Но снижен уровень и в верхнем горизонте, из которого вода не отбирается, на 5–8 м, что неестественно. Происходит это потому, что эти два горизонта гидравлически связаны. Понижение уровней воды происходит не только в скважинах, но и вокруг них, образуя депрессионные воронки. Сегодня ширина такой воронки в верхнем водоносном горизонте достигает 10–20 км и на отдельных участках она вплотную приблизилась к Томи (см. рис. 1). В нижнем водоносном горизонте депрессионная воронка еще шире. Естественно, что в зону пониженных уровней поступает вода не только с территории воронки, но и соседних площадей, включая загрязненные. Из верхнего горизонта грязная вода поступает в нижний, откуда мы ее извлекаем и подаем к столу. Отсюда вывод: нельзя загрязнять любую воду на всей площади не только с пониженными уровнями, т. к. эта вода рано или поздно попадет в водопровод и будет потреблена томичами. Проектировщики должны знать, что территория депрессионной воронки в любом случае попадает в пределы санитарных зон – но они, нисколько не смущаясь, планируют строить город над нею.